Таблетки от жадности

Видя мою растерянность, на выручку пришел Костя Шилов.

– Слушай, командир! – сказал он решительным тоном. – Ты скажи, ресторан сейчас переполнен?

– Да нет, – отозвался швейцар. – Теперь лето, жара, а в жару у нас никогда много народу не бывает.

– Ну так мы пройдем, посидим за столиком, ладно? Ты не боись, мы здесь никому вреда не причиним.

Казалось, швейцар не очень верил этому, однако напористость Кости сработала, и Николай пропустил нас в ресторан.

Оказалось неправдой, что там было мало народу: приглядевшись, мы обнаружили только два или три свободных столика. Подошедший к нам незнакомый официант усадил нас за один из них и вежливо склонился, ожидая заказа. Пока Павлик разглядывал меню, поминутно глотая слюну, я спросила:

– Скажите, а официант… такой молодой, с галстуком-бабочкой, он что, уже ушел домой?

– Официант? С галстуком-бабочкой?

Я и сама понимала нелепость своего вопроса. Стоявший передо мной официант был также далеко не стар, одет точно в такую же белую рубашку с короткими рукавами, а под подбородком красовался крохотный черный галстук-бабочка.

– Понимаете, он обслуживал обед во время визита к вам санитарного врача, что-то около полудня.

При упоминании санитарного врача лицо официанта омрачилось. Несколько мгновений он пристально смотрел на нас, потом вдруг, точно вспомнив, сказал:

– Ах да, ведь вы же Ирина Лебедева и тоже были на этом обеде! Да, этот официант сейчас здесь, только он очень занят. Вы хотите, чтобы именно он вас обслужил?

– Мы хотим с ним побеседовать. И еще мы хотим побеседовать с вашим шеф-поваром.

– Не знаю, не знаю, – вид у официанта мгновенно стал точно таким же отчужденным, как только что у швейцара. – Вера Семеновна сейчас очень занята. И потом она в шоке от случившегося, поэтому не уверен, что она сможет с вами побеседовать. Сейчас я пойду передам ей вашу просьбу, а пока, – тут он любезно улыбнулся, – быть может, вы закажете ужин?

Разумеется, мы заказали ужин. Вернее сказать, это сделал Павлик, удивительным образом забывший свои недавние опасения, что его в этом ресторане отравят, а мы только поддакивали его предложениям заказать тот или другой деликатес. Признаться, после происшедшего не только у меня, но и у моих спутников особого аппетита не было. Наконец мы сделали заказ – Костя Шилов вовремя напомнил Павлику, что это не дармовой банкет и за каждое блюдо придется расплачиваться своими кровными, – и нам стали накрывать на стол. Едва мы приступили к ужину, как к нам подошел еще один официант, в котором мы без труда узнали того самого, что угощал санитарного врача вином.

– Вера Семеновна буквально на десять минут отпустила меня, – сказал он, присаживаясь за наш столик. – Какое ужасное несчастье, правда?

Я пристально вглядывалась в его довольно симпатичное юношеское лицо, пытаясь уловить лицемерие в его глазах, тоне его речи. Но нет, официант выглядел совершенно искренним и никак не походил на скрывающегося за маской лицемерного сочувствия убийцу.

– Милиция считает, что Дмитрий Сергеевич Верейский был отравлен именно в вашем ресторане, – начала я.

– Да, я знаю, – официант понуро кивнул. – Но это какая-то нелепость, вы понимаете? Наша хозяйка – и вдруг убийца! Зачем? Для чего?

– У нее могли быть скрытые мотивы, – заметила я, – о которых мы с вами ничего не знаем.

– Какие мотивы? – официант смотрел на меня, широко раскрыв от изумления глаза.

– Вот это я и пытаюсь выяснить.

Официант, пожав плечами, стал рассеянно смотреть на стол, видимо, соображая.

– Да ну, бред! – вымолвил он наконец. – Врач ничего не нашел у нас, был в принципе всем доволен.

– Могли быть личные мотивы.

– У хозяйки? Думаете, они были знакомы?

Я неопределенно пожала плечами. Думаю… Что я вообще тут могу думать? Вся история – полный мрак, ничего непонятно, абсолютно не за что зацепиться.

– Да ну, – продолжал официант. – Если бы она и впрямь хотела убить его, она бы делала это где-нибудь, но в собственном ресторане, и не ядом, а как-нибудь еще. В случае яда все подозрения тут же на нее и падают.

– А откуда вы знаете, что Верейский был именно отравлен? – спросил Валерий Гурьев

– Так нам сообщили, – ответил грустно, ничуть не смутившись, официант. – И по-моему, вы сами это только что сказали. Разве нет?

Я кивнула. Валере не повезло – факир был пьян, и фокус не удался.

– А вам известно, что в присланных на санэпидстанцию пробах найден тот же самый яд, что и в теле Верейского? – спросила я.

Официант в ужасе вытаращил на меня глаза.

– Нет, про это нам ничего не сообщили, – проговорил он едва слышно. – И что, это правда?

– Разумеется! – ответил вместо меня Валерий. – Потому-то милиция с такой уверенностью и арестовала Надежду Андрееву. Классическая улика, если хотите.

– Да, ничего себе классика! – проговорил официант. Вид у него был совершенно потрясенный.

– И вот тут-то и начинается самое интересное, – сказала я. – Верейский был отравлен в вашем ресторане за обедом, это факт. Но мы трое – я, Павлик и Костя Шилов – тоже ели этот обед, и с нами ничего не случилось. Значит, яд находился именно в том блюде, которое ел только один санитарный врач, но к которому не притронулся ни один из нас, верно?

– Да, но… – Официанта, казалось, шокировал спокойный тон моих рассуждений. – Вы что, всерьез уверены, что кто-нибудь из нас мог подложить ему яд?

– Но ведь сам собой он не мог оказаться в еде, правильно? Остается прикинуть, вспомнить, какие блюда ел только один Верейский и кто ему их подавал.

– Ну, и какие же это блюда? – на лице официанта возникло крайне отчужденное выражение.

– Их несколько, – я пристально поглядела ему в глаза. – Крем-брюле, которым кормила его шеф-повар, жаркое со спаржей и сыром-брынзой, что, кстати сказать, приносили ему с кухни вы…

– Да вы что, спятили?!

– И еще стакан вина, – невозмутимо вторил мне Валера Гурьев, также не сводя глаз с официанта. – Стакан вина, которым вы угостили санитарного врача, когда у него начался приступ тошноты. Никто не видел, откуда вы принесли это вино, как откупоривали бутылку, как наливали…

– Да вы что! – вдруг вскричал молодой человек, вскакивая с места так, что стул, на котором он сидел, отлетел в сторону. – Вы что, думаете, это я, да? Это я его отравил? Да вы спятили, не иначе!

И он стремительно, нервной подпрыгивающей походкой помчался прочь от нас по направлению к кухне, зацепившись по пути за чей-то столик, торопливо извинился, едва не сшиб с ног своего коллегу, идущего с подносом, полным посуды. Сидящие в ресторане с изумлением смотрели то на него, то на наш столик. У меня уши горели от стыда, от того, что я вдруг оказалась в центре общего скандального внимания.

– Темпераментный юноша, – криво усмехаясь, заметил Павлик. Однако и он был шокирован необычным поведением официанта.

– При этом выглядит совершенно искренним, – заметил Гурьев. – Ни одного прокола, совершенно не за что зацепиться.

Мы несколько смутились, когда вдруг обнаружили, что к нам приближается шеф-повар Вера Семеновна. Подошла, остановилась возле нашего столика, и я заметила, что глаза у нее воспаленно-красные, заплаканные.

– Что случилось? – спросила она нас. – Чего такого наговорил вам Сережа? Он прибежал, глаза дикие, руки трясутся. Что с ним?

– Нет-нет, ничего, – попыталась я успокоить ее. – Присядьте, пожалуйста, нам нужно задать вам несколько вопросов.

Некоторое время Вера Семеновна переводила недоверчивый взгляд с одного из нас на другого, потом все-таки уселась на стул, который ей любезно пододвинул Костя Шилов.

– Вы ведь знаете, какое приключилось несчастье, – начала я. – Убийство санитарного врача, в котором обвинили Надежду Андрееву.

Вера Семеновна кивнула, поднесла скомканный платочек к носу: мне показалось, что она вот-вот снова заплачет.

– Только вы поймите, все это глупость, – сказала шеф-повар. – Не могла Надя этого сделать, незачем ей это все было.

– Меня это убийство тоже близко касается, – сказала я, – поскольку Надежда Андреева участвовала в моей программе как раз в тот день, когда в вашем ресторане был отравлен санитарный врач.

– Но почему вы думаете, что он был отравлен именно в нашем ресторане? – горячо возразила шеф-повар. – Будто, кроме как через еду, и отравиться нельзя.

– Сережа не сказал, что во взятых у вас пробах найден тот же самый яд, что и в теле Верейского?

На мгновение Вера Семеновна замерла с приоткрытым от ужаса ртом.

– Но это же бред! – проговорила она. – В нашем ресторане отравить санитарного врача!..

Я внимательно разглядывала женственное, интеллигентное лицо Веры Семеновны и все пыталась представить, что вот сидит передо мной убийца. Но это никак не укладывалось в голове. И всякие пошлые рассуждения, что внешний вид вообще обманчив, что многие люди великолепнейшие актеры, а уж женщины особенно, казались мне в данном случае совершенно неубедительными.

– А можно узнать, – спросила я, – какие у вас сложились отношения с Надеждой Андреевой?

– Хорошие, – шеф-повар смотрела на меня, не скрывая удивления. – Мы дружим уже несколько лет.

– Да уж, – проговорил вдруг молчавший до сих пор Валера Гурьев. – Сегодня на ток-шоу Надежда Андреева говорила только о ресторане да о рецептах и ни слова о личной жизни. Она вообще замужем или как?

– Конечно, замужем, – отвечала Вера Семеновна, удивленно глядя на нас. – Мы с ней через мужей-то и познакомились.

– Вот как? И чем же занимается ее муж?

– А, Юрий… Вообще-то он менеджер на заводе «Серп и молот».

– Хорошо получает?

– Ну, в общем, да. Понимаете, они с моим мужем друзья еще со времен Политеха. Потом ее Юрка устроился на завод «Серп и молот» и так там и крутится. А мой Генка чего только не перепробовал. И перевозками занимался, и водкой торговал, и цветы выращивал… Вот пять лет назад решились открыть ресторан.

– Так, понятно, – сказала я. – Значит, ваш муж директор ресторана «Кристина», а вы его шеф-повар, так?

– Конечно! – улыбнулась Вера Семеновна. – Как в горбачевские времена говорили, у нас семейный подряд.

– А у Надежды Андреевой?

– У нее… Понимаете, в ресторанный бизнес ведь я ее затянула. У нее образование вообще-то педагогическое. Тоже долго не могла приличную работу найти. И вот мы, когда открывались, к себе ее взяли, сначала менеджером, бухгалтером, экономистом в нашем ресторане, помогать моему Генке сводить концы с концами. А потом это дело ей так понравилось, что она решилась открыть собственный ресторан.

– А на какие деньги? – несколько хамовато спросил Павлик.

– На кредит в банке, – Вера Семеновна смотрела на Павлика недоумевающе. – Мы с Генкой за нее поручились, и ей дали кредит.

– Она с ними рассчиталась? – спросила я.

– Да, месяца три тому назад.

Я про себя подумала, что Павлик не так уж не прав и версия с кредитом вполне возможна, только проверять ее надо не нам и не сейчас.

– Скажите, – спросил Гурьев, – а во время отсутствия собственного шеф-повара ресторана «Олененок» вы всегда его заменяете?

– Нет, – Вера Семеновна покачала головой, – этим летом первый раз. Прежде в подобных случаях обязанности шеф-повара исполнял кто-нибудь из других поваров.

– А почему в это лето пригласили именно вас?

– Ну, потому что мне сейчас все равно делать нечего, – улыбнулась Вера Семеновна. – Понимаете, наш ресторан «Кристина» сейчас закрыт на капитальный ремонт, и я оказалась не у дел. Вот и решила заменить Виктора Вениаминовича, ему все равно из-за жары в Карелию ехать.

– Это было заранее решено?

– Конечно! – шеф-повар снова улыбнулась. – Мы еще зимой, когда с Генкой обдумывали предстоящий капитальный ремонт, так уговорились: начнется жара, у Надежды Виктор Вениаминович пойдет в отпуск, а я на его место, Генка же всерьез займется рестораном. Ему еще в прошлом году ремонт был нужен, но мы никак денег наскрести не могли, вот на это лето и отложили.

– Понятно, – сказала я рассеянно, не зная, правда, что думать, какие выводы делать из полученной информации.

– Скажите, а с Дмитрием Сергеевичем Верейским вы давно знакомы? – спросил Валера Гурьев.

Радостное выражение на лице Веры Семеновны сменилось тревожным недоумением.

– Вовсе мы с ним не были знакомы, – ответила она. – Только в лицо знали, потому что он как-то наш ресторан «Кристина» инспектировать приходил.

– О проверке на сей раз в «Олененке» были предупреждены заранее?

– Что вы, нет! – Вера Семеновна покачала головой. – Наоборот, совершенно неожиданно приехал, подошел к главному входу и предъявил швейцару удостоверение санитарного врача. А наш Николай удостоверениям не очень-то доверяет. Ну, вы сами понимаете, при нынешнем уровне оргтехники любые корочки подделать не составляет труда.

– И Николай позвал вас, верно?

– Слава богу, что позвал! – чуть лукаво улыбнулась Вера Семеновна. – Он вообще собирался его вышвырнуть, мало ли какие типы тут с удостоверениями ходят!

– Однако на санэпидстанцию вы все-таки позвонили, – сказала я, – хотя и узнали санитарного врача в лицо?

– Надя настояла, – сказала шеф-повар. – Она-то видела его впервые. Но на санэпидстанции сказали, что все нормально, даже посоветовали накормить его получше, особенно каким-нибудь тортом, где побольше крема, он такое любит. Кто же знал, что так получится…

Вера Семеновна тяжко вздохнула и потупилась, мы тоже на некоторое время замолчали. Я думала, что историю, рассказанную шеф-поваром, мы уже один раз слышали, и вроде бы не находилось причин не верить. Но тогда выходило, что мы из сегодняшней беседы не узнали ничего: ни новых улик, ни мотивов, все глухо. Впрочем, тут арифметика была четкая: если ресторанные работники причастны к этому убийству, мне они про это не скажут, не сознаются, их причастность нужно узнавать иным, окольным путем. И этот путь мог лежать только через знакомства самого Верейского, до которых надо еще придумать, как добраться.

Признаться, в тот момент досада на собственную беспомощность и неспособность что-нибудь выяснить были так велики, что я подумала: а почему, собственно, должна я кого-то жалеть? Почему бы не взять и не применить к Вере Семеновне шоковую терапию? И наплевать мне, что сидит она передо мной с таким честным и искренне удрученным видом – мало ли какие непризнанные гении актерского мастерства скрываются вот так по жизни!