Раннвейг Ингольд. Северная Сага

Глава 4. Бронзовый Лис

Жаркий палящий зной вызывал у мастера-оружейника сильную жажду, но он помнил о правилах приличия в столь знатном доме и порывал в себе желание кинуться к ближайшему фонтанчику с ледяной чистой водой.

Духота пробуждала лень и клонила бородатого, чуть полного человека в сон. Близился закат, и толстые чайки низко кружили над огненной гладью бесконечного тихого моря. Богато украшенный причудливыми восточными узорами замок, был словно вылеплен из мокрого песка, поддержанный широкими колоннами с изображениями древних королей этих жарких мест. Небо над морем заалело и засветилось золотом.

«Красота» – думал оружейник, слушая вполуха своего собеседника, с которым они прогуливались по владениям, наблюдая за таинственностью и очарованием пустыни. – «Она таит в себе много опасностей, но до чего, же она хороша и безмятежна на закате». Мимо пробегали служанки королевского двора, мальчики, разливающие воду; расслабленно прохаживались стражники, снявшие свои шлемы из – за душноты. Все веяло спокойствием и негой. Журчащие фонтанчики, предназначенные для питья, все больше привлекали иссушенный взор оружейника.

Его спутник – молодой айдарец, законный принц этих земель, все болтал и болтал без умолку, показывая уставшему мужчине достопримечательности столицы Айдар, Золотого Королевства Юга.

Принц был красив, хоть и не совсем юн. Ему давно стукнуло за тридцать, но его ловкие манеры, уверенная походка выдавали в нем сильного воина, хозяина и непобедимого воина Айдар. Темно-бронзовая кожа его отливала золотом, отражая лучи заходящего солнца; он отчаянно жестикулировал, отбрасывая назад полудлинные прямые волосы, цвета смолы. Он постоянно искал внимания оружейника, заглядывал ему в лицо своими узковатыми, как у лисицы глазами, орехового цвета, но с янтарными, желтоватыми вкраплениями.

Этот человек идеально подходил на роль принца. Как внешне, так и внутренне. Кузнец много повидал на своем веку людей хороших и не очень, и он мигом раскусил молодого наследника. «Что-то задумал молодой лис.…Не зря он так заговаривает мне зубы местными скульпторами и архитектурой. Однако, он добр ко мне. О, небеса как же хочется пить! Готов исполнить любую его просьбу, лишь бы напиться из того чудесного фонтана с рыбками! Даже не побрезгую».

Мимо, шурша воздушной тканью, пробежали две девушки: одна легкая и воздушная с длинными черными косами, другая с короткими пепельными волосами, несколько грузноватая на вид. Искоса оглянувшись, они чуть замедили шаг. Принц слегка кивнул им, продолжая свой путь.

– Ты не понимаешь, мой дорогой Мэллорн: мне нужно от тебя лучшее, что ты способен сделать для. Ты получишь большую награду и сможешь жить во дворце, есть со мной за одним столом, гулять вечерами по берегу моря. Море будет ласкать твои натруженные ноги. Я позволю взять тебе в жены любую из моих красавиц-служанок. А в служанки я беру только прекрасных девственниц с островов Черных Глубин. Они славятся своей терпеливостью и желанием угодить. Бесхарактерны, но как, же сладко поют по вечерам! Ты не будешь испытывать нужду до самой смерти. Даю тебе слово Бронзового Лиса. Оно дорогого стоит, а, Мэллорн? Ты же сам знаешь!

Бедный пожилой оружейник даже приоткрыл рот от удивления. Он совсем забыл про жажду и усталость. Оглянувшись по сторонам, он убедился, что две девушки скрылись за поворотом, и настороженно спросил:

– Зачем вам так дорого платить мне за обычную работу? Я каждый день кую мечи и сабли, выделываю кожу для доспехов, делаю стрелы для луков и даже составляю смертельные смеси для ядов. Но так много мне еще никто не обещал. Могу ли я верить вам, ваше величество?

Бронзовый Лис засмеялся, показывая свои чересчур острые резцы. Он похлопал кузнеца по плечу и направился с ним в прохладу открытой веранды дворца.

– Мой род всегда держал свое слово до конца. Даже, если за это им приходилось расплачиваться смертью. Вы давно служите при дворе, но при этом живете в дряхлой лачуге. Я хочу сделать вас единственным лучшим оружейником столицы. Айдар – великий южный город, куда съезжаются богатейшие купцы со всего Киритайна. Но ваша задача будет очень ответственной. Можно сказать, что оружие и доспехи, что вы сделаете, будут судьбоносными. Не улыбайтесь так, я вовсе не самовлюбленный гордец. Вы узнаете обо всем в свое время. Мое предложение заманчиво не только для вас. Я давно искал человека, который возьмется за эту работу: я выписывал пару работников с самого севера и с тех самых островов Черных Глубин, но все они не подходили мне. Одного я отправил домой за чрезмерную развязность языка и любопытство. Никаких вопросов, никакиз лишних слов, Мэллорн. Все, о чем мы будем говорить, должно остаться в тайне. Если вы понимаете, о чем я…

– Я понимаю, ваше величество. Ни на секунду не сомневаюсь в ваших добрых намерениях. Я уже далеко не молод. Мои умения принесли много славы вашему роду. Мечи, выкованные мною, по сей день участвуют в сражениях и побеждают врагов. У меня просто нет выбора, принц Агварес. Вы сразили меня своим обаянием, конечно же я верю вам… уж слишком много повидал я на своем веку, – кузнец добродушно улыбнулся принцу, и тот одобрительно кивнул.

День заканчивался, спускались розоватые сумерки, и парочка уселась на веранде, попросив у служанки немного вина и фиников. Они еще долго говорили и говорили, и были весьма довольны друг другом.

Если и бывают на свете честные сделки – то эта была одна из них. Хотя и не без примеси личной корысти с каждой стороны. Агварес был умным, но расчетливым человеком. Его семья отчаянно защищала справедливость и проливала кровь за невинных; это привило принцу разумную хитрость и дальновидность. Он понимал, что бездумное жертвование никогда не приведет к миру в их стране, и потому в его голове много лет зрел план. План победы, план устранения зла в этом мире, погрязшем в грехах, насилии, стремлении к власти и наживе.

Род принца был необычайно вспыльчивым. Любую несправедливость они карали железом и огнем, лишаясь при этом и собственных жизней. В пылу битвы они теряли головы и сражались во имя безумия. Их род потерял много сильных воинов, и потому Агварес cлыл первым и единственным, кто стремился к благоразумию в вопросах внутренне и внешней политики.

И старый оружейник мог бы ему помочь.

Кузнец Мэллорн утолил первоначальный голод и жажду и был вполне доволен развернувшимися событиями. Они глядели на спускающиеся сумерки, слушали пение ночных птиц, и ничто не могло отвлечь кузнеца от наслаждения этим вечером, лучшим вечером в его жизни. Бедность исчезла за плечами в один день; он не будет больше голодать и носить лохмотья. К нему будут поступать лучшие заказы от военачальников и солдат Айдара. Раньше он тоже, случалось, ковал мечи для королевских особ, но такие заказы случались крайне редко…

Волшебная ночная тишина, нарушаемая лишь щебетанием птиц; тепло прогретого за день воздуха, погружали принца и кузнеца в поистине дружелюбное настроение. Однако, их мирную беседу нарушило чье-то хриплое оханье и нытье, так портящее чудесную картину благополучного южного города.

**************************************************************

Я умерла. Просто умерла. Сейчас я увижу Бога. Ну или того, кто там нами правит и следит, чтобы мы вели себя хорошо.

Он скажет мне, что я заслужила, ад или рай, и я пойду своей дорогой. Все, как было в маминых книжках и по телевизору. Однажды я оставила маленького котенка умирать на улице холодной зимой. Побоялась принести домой – бабушка не любила кошек. А еще как-то бросила парня. Жестоко так, холодно. Он потом еще год проклинал меня. Что на меня тогда нашло? За это я точно отправлюсь в ад. Хотя, я согласна на чистилище для начала. Хах! У меня еще есть смелость выпендриваться? Но… Вдруг после пыток мне немного смягчат приговор? Но я все еще лежу и боюсь открыть глаза. Там светло, я чувствую это «закрытым» зрением. Я попробовала напрячь руку, и у меня получилось поднять ее. Пощупав грудь, я не обнаружила раны, но это совсем не удивило меня. Я же привидение, дух, я лишилась своей земной оболочки, какие уж тут раны. Самое смешное, что я с такой серьезностью об этом рассуждаю, будто это норма! Я умерла, я могу увидеть неизвестное, но также продолжаю думать в том же ключе, в каком размышляла при жизни. Жизнь ничему меня не научила. Как и смерть.

Здесь никого не будет – ни мамы, ни брата, ни книг и начальницы с моими коллегами. Они все заняты повседневными делами. Я умерла, а они продолжают жить… Молоко, как и прежде, развозят по магазинам, по утрам мой сосед гуляет со своим злобным питбулем, а мама, вероятно, как обычно, готовит на ужин суп, поджидая меня с работы. А я не вернусь. Я мертва. А вдруг, если я не открою глаза – то меня не тронут, не отправят в ад или на суд? Я так буду лежать, пока не кончится вечность, я же призрак и не знаю голода и жажды, какая мне разница?

Рассуждая, как малый испуганный ребенок, я так пролежала еще минуты три, шевеля пальцами рук, нащупывая траву под собой. Траву? Сердце бешено заколотилось, и мне почудилась надежда. Если все это сон, и я сейчас просто лежу на траве….Какая еще трава? Когда я умерла – дули северные ветра, метель стучалась в окно. Я должна быть смелой. Я посмотрю, что вокруг. Смерть не пугает меня, пугает неизвестность. Отдернув пелену, я перестану ее страшиться.

Угомонив голоса в моей гудящей голове, я прислушалась.

Странные звуки слышала я: то пели птицы, пели сладко и переливчато, будто соревновались, кто споет лучше; шум прибоя ласкал мой слух. Я никогда не была на море, но этот нежный ропот волн невозможно спутать ни с чем.

Надежда зажглась. Или я уснула на работе, что иногда случается. Напрягая слух, я услышала голоса… людей… Людей.

Что они делают на небесах? Они увлеченно что-то обсуждали, совсем не замечая меня. Это не было сном. Я ощущала дуновение ветра, прохладу травы, боль во всем теле, это реальнее реальности. Разве духи испытывают боль? Совсем растерявшись, я подумала о маме и брате. Будучи живой, я им нужнее. Я должна остаться в живых ради них. Где бы я ни была. Это все шутка, глупая шутка человека по имени Крис. Но он не человек. Теперь я уверена в этом. Я выясню, кто он, и чего хотел от меня.

Стиснув зубы, я приподнялась на локти и перевернулась на живот. Заныв от тупой боли в мышцах, я поморщилась. Глаза по-прежнему держала закрытыми.

Журчанье воды, такое нежное, словно в декоративном фонтанчике, что стоят в торговых центрах, достигло моих ушей.

Никогда не любила торговые центры и магазины одежды. Столько шумихи из-за покупки новых сапог или купальников. На эти деньги я бы с удовольствием купила бы друга или подругу, или гармонию в душе. Каждому человеку на этой земле нужен психоаналитик, чтобы не воспринимать мир так серьезно.

Сейчас я встану, выпью воды и все станет ясно. Однако, не все так просто. Стоило мне сделать малейшее усилие, и жгучая боль, пробегала по телу. Терпимая, но неприятная. Вскрикнув от нее, я все же осмелилась и широко открыла глаза, сев на мягкую, чуть влажную траву. Месячный глупый щенок, впервые увидевший улицу, почуявший незнакомые запахи, людей, собак, кошек, испугался бы в сто раз меньше, чем я в тот злополучный день.

Они боятся выйти за порог в эту большую жизнь. А я уже была за порогом.

В миллионах километрах от него.

Слишком много книг отложилось в моей голове, чтобы я не могла понять, где нахожусь. Песок, много песка, море в нескольких шагах, тяжелые толстые колонны, испещренные надписями на ПОНЯТНОМ (?) мне языке; вдали мелькали все больше смуглокожие люди в длинных легких одеждах. Если это не смерть – то абсолютно точно, нелепый сон, где развитие событий зависит не от моего сильного желания.

Прерывисто дыша, я поглядела вниз, ощупывая траву. Я сидела на малом островке зелени, посреди богато украшенной веранды; рядом лился веселый фонтанчик ключевой воды, эдакий оазис в пустыне. Неподалеку за резным столиком из белого мрамора сидели двое мужчин, поглощая финики и виноград. Один совсем старый, бородатый, но все еще крепкий, с мускулистыми рабочими руками; второй – моложе – ухоженные волосы, небрежная поза, выдавали в нем хозяина этих мест. Его простой, изумрудного цвета халат, запахивающийся на поясе, обманчиво смотрелся безобидным и неказистым. На широком кожаном ремне висели ножны с саблями. Это точно были сабли, я видела такие в книгах и фильмах.

Я будто играю роль трупа в малобюджетной театральной постановке. Они не замечали меня.

Крис, дьявол бы его побрал и его мерзкую душу, это были его проделки. Не думаю, что он был ангелом света. Это не было похоже на сон. Он отправил меня из холодной надоевшей реальности в выдуманный мир. Или сотое измерение, где все также правдиво, как моя затянувшаяся рана на груди. В жаркий край, где я не выживу и часа. А есть ли здесь драконы или орки? Или это просто далекая южная страна, куда меня быстренько, как посылку сбросили с самолета?

При таком раскладе мой начальный английский должен меня спасти.

В книгах Мартина сложно остаться в живых. Да и Толкин способен на коварные, хоть и предсказуемые повороты сюжеты. Кто я такая, чтобы меня пощадили?

Вздохнув, я обратила свое внимание на фонтанчик, и, наклонившись над прозрачной гладью, увидела в нем свое отражение. Прохлада воды коснулась кончиков моих пальцев и волос. Волос? Я проморгала пыль в глазах и приоткрыла рот от изумления. Это была не вечно усталая Елена с мешками под глазами, серым цветом лица и вечно спутанными волосами на концах, которые ни одна расческа не могла прочесать.

Ниже спины у меня свисали длинные темные волосы, почти черные, с пепельным отливом, прямые и блестящие, что несказанно обрадовало и шокировало сразу. Какое дело сущностям, типа Криса до моей внешности? Лично я плевать на нее хотела… Но несмотря на темные волосы, не было во мне ни намека на сходство со здешними обитателями песков. Как и шибко русского. Все это так весело, как детская игра. Во сне всегда здорово наблюдать за собой со стороны.

Что за бред? Белую, фарфоровую кожу с розоватым утренним румянцем, освещали лишь два моих чуть раскосых глаза,, льдисто-голубого цвета, как у северных собак. Зеленые глаза канули в лету. Мою одежду составляли лишь шелковая короткая туника светло-небесного цвета, подпоясанная таким же ремнем, как у того гладковолосого мужчины и сандалии с тонкими шнурочками, обвивающие мою ногу до коленей. Дотронувшись до бедра, я почувствовала холодную сталь. Кинжал. Отлично. Я смогу защититься от воинственных южан или убить себя.

Крис все предусмотрел. Человек из мира технологий не выживет в среде мечей, стрел, ядов и интриг. Только я не умею драться. Однажды я порезалась ножом для хлеба, что пришлось накладывать швы, а тут….

По крайне мере на этот раз я умру по-настоящему.

Но моя судьба, контролируемая самим дьяволом, не позволила мне долго любоваться своим новоприобретенным отражением. Куда-то исчезли мои синяки от недосыпа и помятое лицо, недовольный вид, когда-то постоянный мой спутник. На меня смотрела цветущая девушка-брюнетка, но, словно сошедшая с заснеженных холмов. Таких я видела в маминых каталогах для вязания в моем детстве. Круглая форма лица придавала моему выражению некую юность и выражение лица: «а что вы все здесь делаете? Я только что проснулась».. Неохота терять всю эту молодую красоту. В моем мире красота увядает и меркнет, как роза на зимнем ветру. И только теплое дыхание любви способно оживить ее…

Но мои противоречивые раздумья прервала чья-то теплая ладонь, положенная на плечо, и голос, участливый и беззлобный, обратился ко мне:

– Ты уснула прямо на траве, моя дорогая. Что так вымотало тебя сегодня? Твои сестры уже готовятся ко сну. Завтра у вас сложный день, Раннвейг. Вставай, я помогу тебе, вот так. Ты едва стоишь на ногах… – бронзовый человек с изогнутыми наточенными саблями, ласково обратился ко мне, обхватывая меня за талию и поднимая на нетвердые ноги.

Я на секунду представила, как эти сабли входят в мой живот, и скорежила мучительную гримасу. Однако… Какие у него красивые волосы, думала я. Наверняка мажет маслами или еще чем. У него твердые плечи, и он спокойно, как пушинку, поднял мое тело. Раскосые глаза на узком загорелом лице играли желтоватыми искорками. Он был мускулист, но не крупен, будто высушен солнцем и соленым морем…

Главное не проболтаться ему об этом. Раннвейг? Что за длинное непонятное имя? Я Елена… Просто Елена из заснеженной, забытой богами страны. И что у меня за сестры? У меня есть лишь непутевый, но несчастный брат. Кажется, смуглолицый не собирается разрубить мое тело своими саблями. Как же они угрожающе сверкают на солнце… Бросает в мелкую дрожь. Мне придется играть роль, но какую? Раннвейг? Черт бы побрал эту Раннвейг! Чтобы выжить в этой вселенной или во моем сне, мне придется много лгать и притворятся. Если я хочу жить? А жива ли я вообще? Ха-ха-ха, какие глупые вопросы я задаю, какие тупые и глупые… Если бы я знала, куда сам черт меня забросил. Бог не принял меня на небеса, либо оттягивает этот момент, чтобы понаблюдать за моей жалкой жизнью.

Но все же, все же… Я должна выжить ради брата и мамы. Выжить, только и всего. Простейшая задача, тьфу! Они любили меня. Единственные люди, любившие меня беззаветно и честно. Никто! Нет, никто не любил меня! Я все буду делать ради них, чтобы мне ни приказали. Этот незнакомец не походит на шутливого простака – но и я не столь умна, чтобы обхитрить человека с саблями. Главное, чтобы меня не заставляли есть рыбу. Ненавижу рыбу!!! Кажется, я начинаю бредить.

Крис наделил меня кинжалом и довольно смазливым лицом. В мире шоу-бизнеса я бы покорила всех продюсеров. В этом проклятом мире, чем бы он ни был, я играю свою главную роль, и пришло время познакомиться с моими «коллегами». Подбадривая себя внутренними монологами, я почувствовала, что свет все-таки проник в меня. Впервые за много лет. Быть может тому виной палящее солнце незнакомого мне песчаного города. Я решительно посмотрела в глаза незнакомца, находя их совсем не зловещими, и, улыбнувшись, произнесла:

– Сегодня тоже был тяжелый день. Быть может, меня разморило от жары, вот я и уснула возле фонтана. Я бы поела чего-нибудь, – окинув взглядом тарелку с финиками на столе, я слегка замешкалась. – Фиников, например, или винограда, – и не поймешь, что они тут едят. Человек прищурил один глаз и хитро улыбнувшись, шепнул мне на ухо:

– Все ради моей любимой дочери.

Он взял меня под руку, и мы направились в залы этого открытого, как балкон, замка. Наигранно прозвучала эта его фраза, будто он хотел показать сарказм, который должен был быть понятен только нам двоим. Но, естественно, я ничего не поняла. Терпение, Раннвейг, если это мое имя. Я все узнаю в свое время. Нужно быть хитрее, внимательнее ко всем мелочам, как заправский немецкий шпион. Только в экстремальной ситуации мой мозг, засыпанный тоннами некачественного фэнтези, соглашался искать выход. В обычных условиях урбанистической обстановки загазованного хмурого города невозможно открыть свой дух для чего-то нового и оригинального. Даже, если ты прочел всю вдохновляющее творчество Пауло Коэльо.

Город – убивает.

Там еще был человек с бородой, не отрывающий своих губ от бокала с водой – явно собеседник смуглолицего «папы». У него была седая борода и рабочие руки, и он долго провожал меня любопытным взглядом.

Я – важная персона?

Мы остановились у позолоченных широких дверей с выгравированными на них львами и двумя стражниками в черных доспехах и длинными копьями. Такие забавные, даже не шевелятся. А мне нужно поздороваться с ними? Это правила приличия, их никто не отменял.

Дура. Я просто дура.

Бронзовый человек подле меня совсем странный. Он смотрит на меня как-то… как-то не так. Я не могу объяснить… но такого папочку я бы всегда побаивалась. Может, у южан принят такой близкий телесный контакт? Он держал меня всю дорогу за талию и больше помалкивал. У нас с ним точно есть секреты, я должна узнать их как можно скорее, пока он ничего не заподозрил!

– Раннвейг, ты запомнила того оружейника с бородой? Его зовут Мэллорн, и он мастер кузнечного дела, лучший в своей области в Айдаре. Завтра на рассвете ты пойдешь к нему в лачугу, что на востоке отсюда, здесь недалеко, просто иди от главных ворот на восток и увидишь ее. Обсудите с ним, что да как. К вечеру я соберу тебе лучшего коня, – он понизил голос, косясь на стражников. – Скатти и Морелла тоже посетят его утром. Только… – он понизил голос. – Давай лучше поговорим в твоей спальне – эти хитрые змеи везде высовывают свои жала.

Шикарные покои, достойные только восточной принцессы открылись моему взору. На столе стояли фрукты и кувшин с вином. Не было ни окон, ни дверей, я спокойно могла выйти на воздух и увидеть море. Клетка с какой-то фиолетовой мохнатой птицей возвышалась на белом постаменте, а на желтоватых стенах висели гравюры с изображениями тигров, змей, лисиц и бородатых темноглазых людей в доспехах. Я плюхнулась на мягчайшую пуховую кровать с кучей шелковых цветных подушечек, но тут же, спохватившись, чинно уселась с краю.

Как-то не по-королевски я себя веду. Мимо проскользнула служанка, девушка лет пятнадцати, унося пустые чаши с вином, и только тогда бронзовый человек расслабился, налил нам по бокалу вину и, сняв кожаные высокие сапоги, сел на меховой коврик у моих ног.