– Но в чем разница?
– Только в одном. В наблюдателе.
– По-моему, я не понимаю.
– Ни одно из испытанных до сих пор животных не смогло изменить квантовую систему.
Он поскреб в затылке. Между бровями у него пролегли морщины – единственные черты беспокойства на гладком лице. Он долго задумчиво молчал, разглядывая установку.
Я его не торопил.
– Черт меня побери! – высказался он наконец.
– Да, – сказал Забивала.
– Это воспроизводится?
– Сколько угодно. – Я подошел и выключил машину. Гудение стихло.
– Никуда не уходи! – Джереми выскочил за дверь.
Мы с Забивалой переглянулись.
Через несколько минут Джереми вернулся в компании еще одного человека в костюме. Этот был постарше, седой. Старший администратор. Имя, стоящее за итогом квартальной аттестации. Одна из подписей под моим увольнением.
– Покажи ему.
Я показал.
И этот дошел до понимания.
– Господи… – сказал он.
– Надо еще много опытов провести, – объяснял я. – Перебрать все роды, классы и семейства… особенно интересны приматы, поскольку они эволюционно ближе к нам.
– Конечно, – выговорил администратор. Глаза его смотрели куда-то вдаль. Лицо было лицом контуженого. Он еще обрабатывал информацию.
– Нам могут потребоваться дополнительные материалы.
– Вы их получите.
– И бюджет.
– Сколько угодно, – сказал администратор. – Просите сколько нужно.
* * *
Организация заняла десять дней. Мы наладили сотрудничество с зоопарком Франклина. Перевозка большого количества животных – кошмар логистика, и мы решили, что проще перенести лабораторию в зоопарк, чем зоопарк в лабораторию. Наняли фургоны. Подрядили рабочих. Забивала прервал собственную работу и поручил кормежку своих амфибий лаборанту. Тема Сатвика также была официально приостановлена.
– Не хотел мешать твоей работе, – извинился я, узнав об этом.
Сатвик покачал головой.
– Я хочу досмотреть все до конца.
Субботним утром мы начали эксперимент в недостроенном выставочном павильоне – зеленом помещении с высоким потолком, куда должны были поселить мунтжаков. А пока здесь расположились ученые – самые странные и недолговечные обитатели зоопарка. Сложнее всего было перекрыть свет – пришлось загораживать широкие витрины брезентом. Полы еще не настелили, они располагались ниже уровня дверей, но мы устроили три короткие лесенки, по которым спускались на большой бетонный восьмиугольник, где установили столы. Сатвик налаживал электронику, Забивала договаривался с сотрудниками зоопарка. А я строил большой деревянный ящик.
Этот был площадью шесть квадратных футов, и конструкцию со всех сторон укрепляли накладки два на четыре. Большой, крепкий, светонепроницаемый ящик.
Сатвик застал меня со своей электропилой.
– Осторожнее, – посоветовал он, – короткое замыкание может далеко завести.
Мы работали и в выходные, пока не установили и не наладили все как в лаборатории. Для проверки я загнал в ящик Сатвика и включил пушку. Он увидел свет. Интерференционная картина на экране распалась на две отчетливые полоски.
– Работает, – сказал Забивала.
С понедельника начались эксперименты. Мы с раннего утра явились в зоопарк, и сторожа пропустили нас за ворота.
Чтобы связать эту серию с предыдущей, мы начали с лягушек.
Сатвик напоследок еще раз проверил свет, после чего Забивала посадил одну из своих лягушек в деревянный ящик.
– Готово? – спросил я.
Он кивнул.
Я оглянулся на Джереми, который вместе со свитой прибыл за несколько минут до начала и теперь стоял в сторонке, у стены. Он был собран и сосредоточен. За его спиной потели в строгих костюмах два помощника. Они хотели увидеть действие установки. Забивала с группой техников встал возле камеры с экраном.
Я нажал кнопку. Машина загудела гитарной струной.
– Как оно там?
Забивала проверил экран и поднял вверх большие пальцы.
– Все как в лаборатории, – сказал он. – Без изменений.
* * *
Мы пообедали в шумной толпе местного кафетерия. Тысячи посетителей с детишками. Воздушные шарики и мороженое. Двойные коляски застревали в проходах, семья шла за семьей. Никто из них не подозревал, какой эксперимент проходит в дюжине ярдов, за предупреждениями: «Ведутся работы».
Забивала заказал пиццу, но доесть не сумел.
У меня тоже крутило живот и пропал аппетит.
– На ком?
– Не знаю.
