Моторокеры. Сборник рассказов

Конец сезона 1988 года.

Очередное лето кончилось как-то внезапно, неожиданно для нас. Многие наши планы так и остались нереализованными. Повседневная рутина типа ремонта мотоцикла, помощь родителям на огороде, а подчас и собственная лень мешали нам осуществить наши мечты. Но нам всего-то по пятнадцать лет. Вся жизнь впереди. Ну, ничего, вот на будущий год я-то знаю, чем заняться. Следующим летом я не буду так бездумно тратить время впустую. Уж в грядущем-то году я.… О-го-го!

Между тем, наступила пора учёбы в СПТУ-10. Учился я на токаря. Учёба в «Фазанке» (название пошло от предыдущего названия подобных учебных заведений «ФЗО» – Фабрично-Заводское Обучение) коренным образом отличалась от учёбы в школе – не стало дневников, домашних заданий, появились новые друзья. Масса новых впечатлений на новом месте учёбы как-то заслонила собой воспоминания о минувшем лете.

Некоторые мои друзья на зиму загоняли мотоциклы домой, у кого была такая возможность. Зимой мы иногда заходили в гости к моторокеру Рашпилю. У него была «Ява», зимой он ремонтировал её дома. Одна стена в его комнате полностью была заклеена картинками и фотографиями мотоциклов из журналов. Мы постоянно рассматривали их. Более всего нас интересовали иностранные мотоциклы. Мы воспринимали их примерно так же, как луноход. Красиво, здорово, но очень далеко и совсем недоступно.

Кто-то сказал, что слышал, что зарубежные мотоциклы развивают мощность свыше ста лошадиных сил и разгоняются быстрее двухсот километров в час. Это что за двигатель должен быть и вся остальная конструкция, чтобы выдержать такие нагрузки. Конечно, ему не поверили и смеялись над ним.

Некоторым из нас нравились мотоциклы типа «Харлей-Дэвидсон», некоторым классические типа «ИЖа» или «Явы». Мне больше всего нравились гоночные. Особенно запомнился один – «Kawasaki». Он был целиком закрыт обтекателями, литые диски колёс, дисковые тормоза, прямоугольная фара. Он имел целеустремлённый, стремительный вид, очень красивый. Я прямо любовался им. Вот на таком покататься бы! Жаль, фотография была чёрно-белая, но мне казалось, что он красный. Засматриваясь на него, мысленно я гонял по улицам, лихо объезжая автомобили. Молниеносно разгонялся, резко тормозил. Проходил повороты, сильно закладывая мотоцикл на виражах. Летел по трассе с запредельной скоростью 150 километров в час и больше. От моих грёз у меня даже дух захватывало. Мотоцикл такого вида, должно быть, весьма динамичен. Но о нём можно не мечтать. Это находится за границей, а там загнивающий капитализм. Но беспощадно угнетаемый буржуазией пролетариат умудрялся как-то кататься на таких чудесах зарубежной техники. Мы же жили в процветающем социализме, нам говорили, что мы свободны и нас никто не угнетает. Но у нас почему-то были мотоциклы, мягко говоря, скромнее. Ну, ничего, вот скоро грянет мировая революция, наступит коммунизм. Тогда и наши мотоциклы станут такими же, как у них. А может, наоборот… Когда-нибудь, лет через двадцать, будет у меня такой мотоцикл.

Рывок в Новосибирск. Весна 1989 года.

Вопреки моим ожиданиям, эта зима прошла быстро. Учёба в «Фазанке», новые друзья, масса свежих впечатлений захватили меня. «Фазанка» сильно отличалась от школы стилем жизни. Также я стал посещать спортивный атлетический клуб в подвале («Качалку»). Тогда это было модно. Мы занимались тяжелой атлетикой.

Вместе с переменой места учёбы сильно изменилась и моя жизнь. Мы, учащиеся «Фазанки» почувствовали себя взрослыми. Разрешалось курить на переменах, нам платили хоть и мизерную, но стипендию. Изучаемые предметы имели основную направленность на производство, а не на знания. Вообще атмосфера была весёлая.

Всю зиму днём я учился, после уроков накачивал мускулатуру в клубе. Скучать не приходилось. Весна пришла как-то сразу, напористо. Казалось, ещё совсем недавно бушевали суровые февральские метели, люди носили валенки, и было холодно. А теперь весело и бурно зажурчали апрельские ручьи, солнце жарило немилосердно, вместо сугробов везде появились огромные лужи, и стало жарко. Лёд на реке вскрылся необычно рано, и река пошла.

Я оставил тренировки в клубе, и с головой окунулся в мотоциклетную жизнь. По Парусинке уже носились моторокеры, причём в большом количестве. Постоянно было слышно то тут, то там треск мотоциклетных моторов. Я не мог спокойно смотреть, как другие катаются мимо меня с лицами, светящимися от счастья. Моя душа мучалась и терзалась. Я изнемогал от желания кататься.

Помня наш договор с родителями, я сходил в ДОСААФ (Добровольное Общество Содействия Армии, Авиации и Флоту) и записался на курсы обучения водителя категории «А».

Но до получения страхового накопления было ещё около месяца. И пока я катался на чужих мотоциклах.

Среди нас были такие, которые совершали дальнобой. Таких уважали. Мне тоже хотелось съездить куда-нибудь далеко. Наиболее распространённым местом для совершения дальнобоя считался Новосибирск. До него триста километров в один конец. Не каждый решался на такой риск. В дороге могло произойти всё.

Вот вернулись оттуда знакомые ребята. Впечатлений у них масса. Рассказывают всякие страшные истории о том, что видели в дороге, какие опасности и трудности они испытали. Угостили нас семечками, купленными в Новосибирске на базаре.

Наслушавшись их рассказов, решают ехать туда человек двадцать. Тоже на базар за семечками. Собралось человек десять. В итоге едем втроём на двух мотоциклах: «Восход-3М» и «ИЖ-Юпитер-5».

Ранним летним утром, в начале июня, Флор, Кисель и я выдвинулись из города. С собой у нас трёхлитровая банка с маслом. Мы беспокоимся, переживаем. Впереди неблизкий путь, справимся ли мы, не подведёт ли техника? Погода стояла сухая, но некоторое опасение внушала переменная облачность.

Едем. Волнение понемногу улеглось, дорога успокаивает. Движемся достаточно быстро, около ста километров в час. Красивые пейзажи расстилаются по обочинам. Интересно смотреть на поля, леса, мимо которых мы проезжаем. Отмахали мы километров около восьмидесяти. Погода начала портиться. Попали в дождь. Поначалу слабенький, он превратился в ливень. Ехать стало невозможно. Крупные капли дождя больно били по лицу, скорость снизилась до пятидесяти. Нас с Киселём обгоняет Флор на «Восходе», кричит, что нужно остановиться, переждать дождь, так как ехать невозможно.

Дорожное покрытие в этом месте представляло собой политый гудроном старый асфальт. Кисель начал тормозить. Едва он прикоснулся ногой к тормозной лапке, заднюю часть мотоцикла тут же занесло. Нас развернуло поперёк дороги, и мы с размаху рухнули на левый бок. Меня прижало мотоциклом к дороге, выбраться из-под него я не мог. Мотоцикл, скользя на нас, развернулся, зацепился и ударился боковой подножкой о дорогу. Резко замедлил своё скольжение. От удара нас выбросило вперёд по ходу движения. Что интересно – я запомнил, как на моих глазах раздавился и лопнул задний левый указатель поворота. Мне показалось, что это происходило медленно, как в фильме с замедленной съёмкой. Стеклянная банка с маслом, которую я держал на коленях, оказалась у меня под животом и разбилась. Острые осколки пропороли мне куртку. Я понял, что нужно прокрутиться, чтобы стекло не поранило меня. Совершил несколько вращательных движений корпусом, стремясь избежать поражения осколками. Совершив пару оборотов, хотел остановить вращение моего туловища. Но не тут то было. Я вращался со страшной скоростью. Всё замелькало перед глазами, я потерялся в пространстве. Испугался, что могу попасть под встречный транспорт. Наконец остановился, вскочил, осмотрелся. Несколько легковых автомобилей остановились, кто-то один оттуда кричал, спрашивая, не нужна ли помощь. Хороший вопрос.

Мотоцикл неуклюже валялся посреди дороги. Двигатель работал на холостых оборотах, заднее колесо вращалось. Мы с Киселём подбежали, подняли его, откатили на обочину. Обратили внимание, что откуда-то на мотоцикле появлялась кровь, которую смывал сильный дождь. Осмотрели себя. Оказалось, у меня на правой ладони глубокая рана, она сильно кровит. Я был весь мокрый от дождя, измазан маслом и кровью. Боли не чувствовал вообще. Я видел кровь и раньше. И свою, и чужую. Стою и смотрю на рану, думаю, как остановить кровотечение. Тут неожиданно к горлу снизу подступил какой-то ком, и весь мир стал ярко-зелёным, затем вдруг сознание померкло, и я отключился. Очнулся оттого, что меня шлёпает по щекам испуганный Флор и что-то кричит. Но я видел только его лицо и широко раскрывающийся рот. В ушах у меня звенело, я ничего не слышал. Постепенно пришёл в себя. Дождь лил мне на лицо. Я закрыл глаза с намерением полежать немного перед тем, как встать. Сил не было совсем. Но Флор стал тормошить меня и пытался поднять. Я едва нашёл в себе силы прошептать ему несколько слов. Он перестал меня трясти и наклонился к моему рту, чтобы расслышать меня, так как я говорил тихо. Я послал его подальше матом. Тогда он оставил меня в покое. Полежав минут пять, я собрался с силами и встал. Кисель с Флором стояли под деревом. Дождь лил, как из ведра.

У мотоцикла были следующие повреждения: разбит задний левый указатель поворота, левое зеркало, левая часть руля загнута вверх под прямым углом. Дуги безопасности, имевшиеся в передней части мотоцикла, очень сильно помогли нам избежать больших травм.

Кисель, как и я, в шоковом состоянии. Ливень постепенно превратился в слабый дождь, но не прекращался. Мы решаем ехать обратно. Заезжаем в какую-то деревню. Дороги до боли привычные – непролазная грязь по колено. Почему-то именно здесь понимаю одну из причин, почему Гитлер не смог завоевать Советский Союз. Зашли в Сельпо – деревянный одноэтажный магазинчик с облупленной вывеской и скрипучей дверью. Купили пряники с сахарной поливкой и молоко в пол-литровых пакетах, имеющих форму трёхгранной пирамидки. Надкусив и оторвав вершину этого тетраэдра, пьём молоко. С аппетитом поели, стоя на крыльце магазина, глядя на дождь и на повреждённый мотоцикл. Нужно было выгнуть руль обратно. Хорошо бы найти какую-нибудь трубу, одеть её на руль и выпрямить его. Но ничего под рукой нет.

Тогда Флор сел на мотоцикл, угрюмо исподлобья посмотрел на изогнутый руль. Примерно с минуту гипнотизировал его, не моргая. Мы с Киселём стояли на крыльце и смотрели, ожидая, что же будет делать Флор дальше. Кисель хотел что-то сказать, но я рукой, молча, остановил его. Флор медленно взялся обеими руками за руль, взгляд его выражал злобу и решимость. Глаза стали круглыми, скулы резко очертились. Он приловчился, выбирая наиболее удобное положение тела. Глядя как-то чуть мимо места изгиба, прищурился. Он весь ушёл в себя, сосредоточился. Он стал похож на гордого индейца Северной Америки, который откопал топор войны и собрался на священную войну, готовый погибнуть за честь племени. Таких персонажей показывают в вестернах. Глядя на него, я почувствовал, что у меня по спине побежали мурашки. Мы переглянулись с Киселём. А Флор уже ничего не видел и не слышал. Для него сейчас существовал только гнутый руль, который во что бы то ни стало необходимо выгнуть обратно. Он взялся крепко за трубу руля, напрягся, его пальцы побелели. Он начал гнуть. Руки задрожали, огромное напряжение отразилось на его лице, но руль не поддавался. Он оскалился, напрягаясь, всё больше и больше. Невероятным усилием он начал медленно разгибать трубу руля. Слой хрома, которым был покрыт руль, в месте изгиба вспучился и потрескался. Лицо его побагровело, на лбу вздулись вены, выступил пот, жилы на шее выделились. Мы с Киселём ужаснулись. Медленно, задержав дыхание, Флор выгибал руль обратно. Он побеждал металл! Уже в конце, когда осталось немного, он издал странный звук. Даже не звук, а крик, точнее, скрип души человека, прикладывающего нечеловеческое, невероятное усилие: «К-к-к-е-е-е-а-а!!!».

Руль быт выгнут. Даже дальнейшей правки не требовалось. О бывшем повреждении напоминал только облезший в месте изгиба хром.

Дорога домой не была радостной. Вернулись мы с чувством досады и разочарования. Но падать духом мы себе не позволим! Твёрдо решили собраться с силами и через неделю повторить попытку. Но в этом году совершить круиз нам было не суждено. Мы так и не собрались больше в дальнюю поездку.

Учёба на водительское удостоверение. Весна 1989 года.

В середине мая, когда начинается самый разгар сезона, из ДОСААФа нам с Флором пришла открытка с извещением о том, что начинается учёба для получения водительского удостоверения категории «А». На первое собрание я пошёл с двояким чувством: во-первых, надо, во-вторых, жаль тратить драгоценное летнее время на учёбу.

В первый день мы познакомились с преподавателем, и он предупредил нас, что учиться мы будем всё лето ежедневно с шести до девяти часов вечера все дни, кроме выходных. Опоздание приравнивается к прогулу. Три прогула, и курсант отчисляется с курсов, ранее уплаченная сумма не возвращается. Если мы не сдаём экзамен в ГАИ с третьего раза, дальше ДОСААФ прекращает нас курировать, и эту проблему мы будем решать самостоятельно.

Честно говоря, мы с Флором приуныли от такого положения дел. Преподаватель объявил, что сегодня у нас было вводное собрание, и что поэтому мы свободны. На следующий день всё же мы пошли учиться. Я ведь обещал родителям получить водительские права. Да и учиться было больше негде.

Во второй день мы занимались вместо трёх часов полчаса, точнее, не занимались, а оформили официальную часть, выбрали старосту, внесли оплату, получили первое домашнее задание. И преподаватель отпустил нас. Он объявил, что сегодня у нас было организационное собрание, и что поэтому мы свободны.

В третий день преподаватель начал читать нам правила дорожного движения, но минут через пять ему и нам это надоело. Он посмотрел на часы, вздохнул, и сказал, что выдаёт нам домашнее задание – читать правила дома. Затем он объявил, что сегодня у нас было первичное занятие, и что поэтому мы свободны.

На четвёртый день преподаватель принёс нам экзаменационные билеты. Поручил старосте проследить, чтобы мы решили все, как минимум, по три билета и ушёл. Ответы на вопросы билетов мы должны будем показать преподавателю завтра. Мы с Флором быстро решили по паре билетов и побежали кататься на мотоциклах.

На пятый день преподаватель поручил старосте отмечать явку курсантов на занятия. Оставил таблицу с ответами на вопросы билетов и ушёл. Мы ещё немного позанимались и разошлись.

На шестой день мы с Флором опаздывали на занятия. Вдруг мы случайно видим на автобусной остановке нашего преподавателя весьма навеселе. И мы решаем сегодня прогулять занятие, использовать своё право на один из двух прогулов.

Впоследствии выяснилось, что староста, такой же, как мы, обычный человек и всё понимает. И преподаватель всё понимает. И мы, курсанты, всё понимаем. В общем, из нас никто на курсы эти не ходил. Экзаменационные билеты мне дал кто-то из знакомых, и я занимался на досуге дома. Когда пришло время сдавать экзамен в ГАИ, мы сдали его и получили «Права».

Первый мотоцикл. Лето 1989 года.

Я считал дни до получения страхового накопления. И вот в начале июня наконец моим страданиям пришёл конец и наступил долгожданный момент – родители выдали мне громадные деньги – тысячу рублей! Правда, тут же выяснилось, что нужно безотлагательно решить кое-какие материальные затруднения нашей семьи. Они сказали мне, что я человек взрослый и должен всё понимать. В общем, через несколько дней осталось около шестисот рублей. Я понял, что если я в ближайшие дни не потрачу деньги, то они будут потрачены всей семьёй для дальнейшего облегчения материальных затруднений, страданий, воплощения мечтаний, исполнения желаний и тому подобное.

Я был в гуще мотоциклетной жизни, в курсе всех событий. Подыскивать мотоцикл мне не пришлось, несколько вариантов с предварительными договорённостями у меня уже были на примете.

И вот наступил долгожданный момент покупки. Это был, конечно же, ИЖ-ПС. Цена – пятьсот рублей. Я предлагал четыреста пятьдесят, ссылаясь на плохое техническое состояние объекта торговли. Продавец, такой же молодой парень, как и я, парировал, что цена и так невелика. Я вытащил из кармана пучку купюр по двадцать пять рублей, раскрыл её веером, и стал махать им перед носом продавца. Говорил, что за эти деньги я найду себе другой вариант. В общем, сторговались мы за четыреста семьдесят пять.

Он отдал мне ключ и документы. И мы ударили по рукам. Больше ничего при сделке не требовалось. Гаишников устраивал тот факт, что вообще хотя бы какие-то документы имелись. Права на мотоцикл у нас спрашивали редко. Про техосмотр нечего и говорить.

Продавец никогда не видел владельца мотоцикла, записанного в техпаспорте. Сам он покупал мотоцикл на таких же условиях. Впоследствии сам я продал мотоцикл аналогично.

Счастью моему не было предела. Я катался целый день, не смотря на серьёзные неисправности, имевшиеся на мотоцикле. Но они не могли омрачить восторженной радости.

Мотоцикл заводился только «с толкача», так как кикстартер беспомощно проскальзывал. Сцепление «вело» на малых оборотах, на высоких же оно буксовало. Из электрооборудования работала только лампа включения зажигания и стоп-сигнал. Аккумулятор был абсолютно нерабочий – для того, чтобы завести с толкача, нужно было каждый раз сильно разгонять мотоцикл. Рама оказалась гнутой – на скорости свыше ста километров в час мотоцикл опасно бросало в стороны.

В первый день я катался до вечера, удовлетворяя своё дикое желание. К вечеру меня немного отпустило, и я принялся за ремонт.

Разобрал я мотоцикл в девять часов вечера и стал ремонтировать сцепление. Было страшновато одному разбирать огромный двигатель. Но приятно оттого, что свой. Конечно, ранее я принимал участие в ремонте аналогичных мотоциклов, но то были чужие мотоциклы. А к своему двигателю я относился совсем иначе, трепетно, даже благоговейно.

После мопедовского, он казался мне просто исполинских размеров. У меня никак не получалось настроить как следует работу сцепления. Наступила ночь. Много раз я разбирал и собирал мотор. Каждый раз с трудом заводил его с толкача, пробовал работу. Фара моя не работала, и я ездил вдоль гаражного кооператива в свете переносной лампы, вынесенной из гаража. Но сцепление то вело, то буксовало. Никак я не мог найти золотую середину. Ближе к утру мной стало овладевать отчаяние. Нужно было попросить отца помочь, он бы сделал всё как нужно. Но вечером мне казалось, что достаточно подкрутить регулировочный винт, и всё. Но всё оказалось сложнее. Начав ремонт, я уже не мог остановиться. При очередной попытке разбора мотора, я думал, что это в последний раз, и сейчас сцепление заработает правильно.

Взошло солнце, приходили люди, выгоняли автомобили из гаражей и уезжали на работу. Я же упорно не сдавался и продолжал ремонт. В очередной раз разобрал муфту сцепления («корзину»), сел перед ней по-турецки. Я не понимал, почему она не работает, хоть убей. Все детали в хорошем состоянии, все узлы по отдельности работают исправно, все вместе работать отказываются. Так похоже на общество людей.

Мыслей не было. Измождённый, перемазанный маслом, я сидел перед разложенными на куске полиэтилена деталями и смотрел на них. Мотоцикл лежал на правом боку и смотрел на меня своей фарой, как живой. Ему нужно помочь, его нужно вылечить, а я не могу, потому лишь, что не понимаю. Как обидно ощущать себя беспомощным ремонтником исключительно по причине неопытности. Рассеянно стал складывать из ведомых дисков сцепления цветочек, похожий на ромашку. Один диск в середине, шесть по кругу. Убрал диск из середины. Так.

Смутная догадка стала вырисовываться в моём сознании, словно неясный, расплывчатый силуэт прояснялся в тумане. Ну-ка, ну-ка… А что, если…

У меня словно открылось второе дыхание. Ещё чётко не сформулировав себе план действий, я подскочил, как ошпаренный, и бросился собирать корзину. Одну пару дисков, ведомый и ведущий, я намеренно не стал вставлять. Уже набив руку на этом деле, быстро собрал двигатель. Завёл мотоцикл, опробовал. Ура!!! Неужели! Сцепление работало идеально. Я победил его! Впоследствии оказалось, что прежний владелец намеренно вставил лишнюю седьмую пару дисков для увеличения надёжности.

От радости я отвинтил полный газ. Мотоцикл злобно взвыл, словно пришпоренный конь. Заднее колесо бешено завертелось, выбрасывая из-под себя гравий. Мотоцикл рванул вперёд с небывалой силой, я рефлекторно вцепился в руль. При этом правая рука автоматически ещё добавила газу. Мотоцикл, казалось, и так находившийся на пике мощности, вдруг пронзительно завизжал и буквально выстрелил вперёд. Переднее колесо поднялось вверх, я увидел небо. Ноги мои сорвались с подножек, я держался за руль руками изо всех сил. Грудью на баке, животом на сиденье я, испуганный, с чудовищным ускорением, разгонялся вдоль гаражных рядов по направлению к кустам. Я летел вперёд, уподобившись белью на верёвке, которое трепещет на ветру.

В это время впереди появились мои друзья – моторокеры, привлечённые яростным звуком выхлопа. Они шли в гараж.

Увидев «Спорт», несущийся на заднем колесе прямо на них, с ревущим дурным голосом двигателем, они бросились врассыпную. Я сгруппировался, подтянулся, с невероятным трудом взял ситуацию под контроль. Вскочил на сиденье, с диким заносом повернул под прямым углом, лихо заложив мотоцикл, чуть не завалившись на повороте. Подняв плотное облако пыли, под мощный рёв двигателя прошёл поворот. При этом у меня у самого душа ушла в пятки, но виду я не подал. Выпрямив мотоцикл после поворота, молниеносно разгоняюсь, переключаюсь на вторую передачу и опять вваливаю полный газ. Под характерный вой двигателя, подлетая на кочках, уношусь вдаль в клубах пыли и дыма. Таким образом, я ворвался в мир моторокеров.

Вернувшись в гараж, я, довольный и счастливый, прислонил мотоцикл к гаражу. Хотел прибрать инструмент и поехать прокатиться ещё разок. Прибрался. Тут понял, что физически не в состоянии толкать мотоцикл. Во рту пересохло, а воды не было. Руки мелко дрожали, колени подгибались. Заболела голова. Я вспомнил, что со вчерашнего утра ничего не ел и не пил. Да и родители, наверное, потеряли меня. Хотя они привыкли к моим поздним приходам домой. Я подтянул трос сцепления, выбрав небольшой люфт, вытер тряпкой руки и лицо, переоделся. Закрыл гараж и пошёл домой единственно с целью наскоро перекусить и быстро вернуться. Было десять часов утра.

Дома никого не было, я второпях плотно позавтракал. Меня разморило. Прилёг на пять минут. И тут же заснул, погрузившись в сон, словно в густой туман. Проснулся уже вечером. Было около семи часов. Оказывается, родители пришли с работы, увидели меня, лежащего на диване с ключами от гаража в руке, крепко спящего. И всё поняли.

Я сбивчиво объяснил родителям, что купил мотоцикл, и что он требует небольшого ремонта. Оказывается, отец утром искал меня, был в гараже и видел мотоцикл. Он одобрил покупку, хотя ему больше нравились «Явы». Мама накормила меня ужином, я взял двухлитровую банку с водой и пошёл, точнее, побежал, в гараж.

Вообще я планировал ремонтировать мотоцикл. Мои друзья засобирались кататься по городу. Не мог же я оставаться в гараже! Но успел только на скорую руку подключить фару, она заработала. Ещё неопытный водитель, я поехал кататься со всеми. Конечно же, удовольствие получил огромное, несмотря на множество неисправностей моего мотоцикла. Кстати, заметил, что мой мотоцикл в плохом состоянии не единственный в компании катающихся моторокеров. Прокатавшись до ночи, я поставил стального коня в гараж и вместе со всеми пошёл домой. Было интересно идти всей компанией с Парусинки через лес, обсуждая сегодняшние покатушки. Мне было очень приятно ощущать себя таким же равноправным моторокером, как эти крутые парни. Слава Богу, душу я отвёл. Я был абсолютно счастлив. Мотоцикл в этот день я так и не отремонтировал.

ГАИшники. Лето 1989 года.

На следующий день я проснулся рано, часов в девять утра. Люблю каникулы. Проснёшься летним утром, никуда идти не надо. Дома никого, тишина и покой. Луч солнца из окна нетерпеливо светит в лицо, заставляет вставать, начинать новый день. Лениво потягиваюсь в сладкой истоме, напрягаю затёкшие за ночь мышцы до дрожания конечностей, и замираю в причудливой позе. Глаза не открываю, улыбаюсь в предвкушении сегодняшнего дня. Нет, не буду вставать, полежу ещё немного…

А мотоцикл?! Мотоцикл же ждёт меня! От этой мысли резко и широко открываю глаза, чувствую прилив энергии. Откинув одеяло прочь, как пружина вскакиваю. Умываюсь, завтракаю, навожу порядок у себя в комнате и на кухне. Взяв с собой воды в трёхлитровой стеклянной банке, выхожу из дома и торопливым шагом иду в гараж. До гаража идти минут двадцать. На улице жара, солнце печёт во всю.

В гараже раздеваюсь до трусов, выкатываю мотоцикл на улицу. Кропотливо ремонтирую электропроводку. Дело это долгое, нудное. Наконец закончил определённый этап работы. Не могу терпеть, надо прокатиться.