Остров дракона

© Виктор Халезов, 2018

ISBN 978-5-4490-6544-5

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Торговец Бо Хартсон и два его неизменных спутника – следопыт Готрик Тихий и гном Хилмо, сын Килто пребывают в крупнейший закатный город Доргрима – Финхар. По случайному стечению обстоятельств Бо приобретает у бродяги карту пути до острова Гатвал, на коем согласно легендам таятся несметные сокровища. Преследуемый как местными властями, так и алчущими его крови головорезами торговец не имеет возможности покинуть город, кроме как на корабле. Попав на пиратское судно, приятели отправляются на Гатвал. Они еще не ведают, что оказались втянуты в события, от исхода коих зависит судьба всего мира.

Пролог

Узкий круг серой безжизненной земли, со всех сторон окутанный густой аспидной дымкой – настолько плотной, что невозможно узреть ни единого предмета за ее пределами. Та же сизая пелена нависает сверху, скрадывая небо. Хотя вовсе не ясно, присутствует ли здесь небо или оное место заключено под сводом пещеры. Неведомо откуда льется бледный, холодный свет. Посреди странной площадки громоздится высокий черный трон. Внушительный пьедестал, заостренная к верху спинка и широкие подлокотники блестят антрацитом. Он смотрится совершенно не к месту посередь подобного пустыря. На престоле восседает облаченная в черное сухопарая фигура. Кожа мужчины мертвенно бледна, точно у покойника. На голове и узком подбородке нет ни единого волоса. Острые уши говорят о его эльфийском происхождении. Большие серые глаза бездумно пронзают окрестную пустоту. Проходит длительное время, на лице неизвестного не двигается ни один мускул, не шевелятся и худые члены. Складывается впечатление, будто странный эльф обратился в статую або испустил дух.

Протекают минуты, часы, а, быть может, недели и месяцы. Ничего не меняется. Мужчина все также бездвижен.

Воздух посреди пустыря начинает дрожать и сгущаться. Перед сидящим возникает полупрозрачный силуэт. Высокий абрис исподволь наливается цветом. И вот на площадке возникает дрожащая, словно призрак, фигура в искрящейся золотом мантии. Явившийся также принадлежит к эльфийскому роду, однако голову его покрывают длинные иссиня-черные волосы, кожа смугла, а глаза лучатся желтизной куда ярче одеяния.

Долгое время фантом изучает сидящего. Призрак ожидает, что тот начнет беседу, но, видя молчание безволосого, сам заводит разговор.

– Младший дракон пробуждается, – сильный голос раскатывается окрест гулким эхом, будто действительно они находятся в пещере. – Сие надлежит предотвратить. Иначе грядет большая война, в коей не устоят ни Доргрим, ни Джинфиор.

Длительное время, быть может, целые часы, фантом дожидается ответа.

– И это все, что ты хотел сказать мне? В твоих словах нет ничего важного, – наконец молвит бледный. Голос его глух и скрипуч, ровно у древнего старца.

– Не думай, что сможешь отсидеться в своей башне, Гариус. Драконы некогда низвергли богов, а ныне не пощадят и нас, – призрак говорит громче, голос его полнится тревогой и нетерпением.

– Я сильнее богов, мне не страшны крылатые ящеры, – равнодушно отвечает сидящий. Тонкие губы, кажется, не шевелятся вовсе.

– Ты слишком самоуверен. Мнимое всесилие ослепляет тебя, – пришелец позволяет себе надменную усмешку.

– А ты – жалок, слаб и труслив. Ты живешь лишь, пока я позволяю тебе, – резкие слова звучат бесстрастно и сухо.

– Ты глуп, Гариус, – ухмылка перерастает в едкий смешок. – Я предупредил тебя. Ежели хочешь, можешь и дальше отсиживаться в своей конуре, ожидая, что опасность пройдет стороной. Я управляюсь с драконом и без твоего споспешествования… Прощай.

Призрачная фигура вновь начинает дрожать. Теперича она тает. Гость исчезает. Сидящий не соизволил ему ответить. Черный трон все так же пребывает посреди пустыря.

Постепенно рассеивается аспидная дымка. Серая земля обращается в гладкие агатовые плиты. Отступающий туман обнажает тела могучих колонн. Антрацитовое седалище оказывается во главе исполинского зала. Бледный все так же неподвижен. Он услышал слова смуглого эльфа. Теперь он обдумывает их.

Глава I

Финхар – необъятный, как и все города Доргрима, – встретил их пыльными запруженными народом улицами и бесконечными грядами однообразных саманных построек. От полуденной жары не спасал даже дувший с моря соленый ветер.

Предъявив подорожную и заплатив въездную пошлину, торговец Бо Хартсон и два его неизменных спутника – следопыт Готрик Тихий и гном Хилмо, сын Килто очутились в пределах городских стен.

– Куды теперь, Бо? – поинтересовался карлик. Он имел длинную заплетенную в две косы рыжую бороду, в коей серебряными нитями блестела редкая седина. Подгорный житель выглядел так, будто собрался в битву: на голове шлем-шишак, могутный торс облекает блестящий бехтерец, за спиной приторочено странное оружие – секира, обухом коей служит молот круглого сечения. Венчает сие творение длинный, подобный копейному навершию шип.

– В корчму Шакдула. Она здесь недалеко, на площади Хаджиров, – купец дернул рукой, попытавшись указать путь. Сие у него не вышло, поскольку заключенная в толстую перчатку длань удерживала поводья, за кои толстяк вел даорака – громадную, две сажени длиной, ящерицу серо-бурого цвета. В ответ на движение человека зверь раздраженно мотнул шишковатой головой. Нагруженное вьюками, дебелое создание с неохотой передвигало толстые, словно колонны, ноги.

Торговец пристроился сбоку могучего животного, дабы под прикрытием его необъятного тела пробиваться сквозь неуступчивую толпу. На вид Бо Хартсону было около тридцати лет. Он обладал высоким ростом и широкими плечами, но ниже груди купца колыхалось внушительное брюхо. Впрочем, несмотря на внешнюю грузность, торговец двигался весьма проворно. Неизменная полуулыбка делала широкое румяное лицо располагающим и дружелюбным. Желтые, едва завитые волосы опускались чуть ниже ушей. В маленьких голубых глазках таился лукавый блеск, обыкновенно свойственный любителям приключений. В отличие от большинства своих сородичей – варваров из далекой северной страны под названием Колден-Кур – Бо не носил бороды, красуясь гладко выбритыми щеками. Торговец был одет в добротные, но неброские кожаные курту и порты. На поясе толстяка висели широкие ножны, в коих покоился меч-бракемар.

Шагавший позади спутников следопыт дюже походил на выслеживающего жертву убийцу: длинный плащ скрадывал высокую фигуру, тяжелый капюшон опускался на лицо, так что из-под него выглядывал лишь бледный, лишенный волос подбородок. Над левым плечом Готрика маячила внушительная гарда двуручного клинка.

Приближался полдень и на улицах Финхара – крупнейшего закатного города страны солнечных эльфов – Доргрима – царила сущая сумятица. На широкой ведшей от главных ворот улице народу было столько, что за четверть часа путникам удалось продвинуться всего на три десятка шагов.

Необъятная толпа галдела и колыхалась, точно неспокойный речной поток. Большинство населения города составляли дунфаи – песчаные гоблины – ростом чуть ниже людей, худосочные, со светло-бурой кожей и копнами черных свалявшихся волос, кои не мог обуздать ни один гребень. Разодетые в пестрые одеяния, они пихались и терлись, тщась протиснуться между сородичами. Немало присутствовало на улице и людей – по большей части рабов – эти толкались только друг с другом, изо всех сил пытаясь не задеть почтенных горожан. Впрочем, доргримские невольники выглядели куда дороднее свободных лорданийских сервов.

Нашлись в толчее и сородичи Хилмо. Как известно, каждый гном, коему исполнилось сорок весен, обязан покинуть родные пенаты и несколько десятков лет провести в скитаниях, дабы снискать себе ратную славу. Правда, путь большинства пещерных коротышек обыкновенно пролегал от таверны к таверне, а доблестные подвиги совершались во время пьяных драк. Дюжие карлики перли сквозь поток дунфаев и людей, точно тараны, разгоняя не успевших убраться с дороги зычным криком.

На пыльных улицах валандались и соплеменники Бо. Желтоволосые и рыжие варвары возвышались над толпой, будто скалы над морской гладью. Северяне обыкновенно служили наемниками, хотя в отсутствие иной работы не брезговали и разбоем.

Не встречались среди толчеи только альги – солнечные эльфы, хозяева местных земель. Хотя сие не удивляло чванливые остроухие гордецы обитали в центральной части города, коя блестела вдали десятками золотых шпилей и куполов. Лишь однажды в глубине толпы проплыл забранный алыми занавесками паланкин – верно, принадлежавший одному из местных вельмож.

Зато на глаза торговцу сотоварищи несколько раз попадались – альг-азза – полуэльфы – сухопарые фигуры в плащах, часто с надвинутыми на лица капюшонами. Сии болдыри слыли жестокими и опасными личностями. Обыкновенными для них ремеслами являлись палачество и убийства на заказ.

Вязли средь многочисленного потока повозки и арбы. Разъяренные возницы визжали, аки распрастывающиеся девицы. Самые несдержанные хлестали прохожих кнутами. Один такой водовоз стеганул Хилмо. Вспыливший гном без труда опрокинул утлую подводу. Раскололись грянувшиеся о брусчатку бочки. Окрест разлилась бесценная влага – самый дорогой в пустынной стране товар.

Лишившийся груза купец – толстый человек с маленькой щеткой усов – поднял неистовый ор, сопровождая крики горячечными рукоплесканиями. Хилмо, ни кичась, успокоил бузотера ударом пятки топорища в живот. Пузан глухо завыл и согнулся пополам. Бо споро сгреб товарища за шкирку и потащил прочь, пока на место драки не нагрянула городская стража. Правосудие в Доргриме отличалось суровостью – за небольшую бучу можно было угодить в зиндан на несколько месяцев.

– Мы так до завтрашнего утра до твоей таверны не доберемся, Бо. Мож, есть короткий путь? – застенал гном, беззастенчиво отвесив пинка волокшему узелок фаянсовой посуды рабу.

– Потерпи, Хилмо, недолго осталось, – нарочито унылым голосом утешил приятеля торговец.

– Вот с тобой так всегда, Бо. Как вляпаемся, так по самые уши, – недовольно проворчал подгорный житель.

Толстяк не ответил, сосредоточенно толкая в спину, отчего-то совсем не желавшего двигаться дунфая в расшитой золотом ярко-салатовой хламиде.

Таверна Шакдула находилась в полулиге от городских ворот, что по меркам Финхара являлось совсем небольшим расстоянием. Путники добрались до корчмы лишь спустя два часа.

На площади Хаджиров толпа оказалась еще плотнее, чем на ведшей от ворот улице. Посреди круглого пространства шириной около трех сотен шагов высилась золотая статуя эльфийского витязя – волосы развиваются, меч опущен к бедру, лицо исполнено решительности. Закрывавшая левый глаз изваяния повязка говорила о том, что памятник посвящен Кардиму Отважному – легендарному предводителю хаджиров – отборных войск эмира, состоявших исключительно из эльфов. Позади монумента на мраморном пьедестале находился громадный скрытый под парусиновым навесом колодец, к коему вереницей тянулась длинная очередь из облаченных в жалкие дерюги людей. Имары, как именовали в пустынной стране оное племя, – держали в руках бочонки, ведра и кадки. Рослый дунфай в красном одеянии до пят и нелепом, навроде поварского, колпаке того же цвета, с важным видом разливал воду в посуду бедняков. Сановника сопровождали четверо рабов-охранников в плотных стеганках заместо брони и с посохами в качестве оружия.

Окружавшие площадь строения выглядели гораздо привлекательнее, чем лачуги у городских ворот. Долго прорываться сквозь толпу торговцу сотоварищи не пришлось. Искомая корчма находилась в десяти шагах справа от выхода с улицы.

Таверна Шакдула более походила на дворец, коему позавидовали бы лорданийские герцоги и графы: три этажа, забранные цветастыми витражами стрельчатые окна, портик о шести колоннах и фигурный горельеф вместо вывески, изображавший троицу сидящих за столом толстых рогатых великанов, отдаленно походивших на троллей.

Возле высоких дверей держали караул двое стражников-людей – в бирюзовых с золотыми оборками балахонах, в руках воины сжимали резные жезлы из белого дерева.

Бо вручил поводья от даорака ошивавшемуся подле служке-имару, подкинув тому зеленую медную монету. Толстяк не шибко боялся лишиться покоившихся на спине ящерицы тюков, в них находилась лишь вода и провизия. Все ценные предметы Бо носил в притороченной за плечом походной сумке.

Купец уверенными шагами двинулся к входу. Охранники преградили ему путь и расступились лишь, когда толстяк бросил золотую монету в стоявшую рядом каменную чашу.

– Ты куды нас привел, Бо? – накинулся на купца Хилмо, когда они очутились внутри. – Сколько же здесь пиво-то стоит, коли за вход пришлось динар выложить?

– Я заплатил не динар, а «готфрид», – не удостоив гнома взглядом, ответил толстяк. – А пива здесь нет, только сидр.

– У-у-у, – из бочкоподобной груди карлика вырвался протяжный стон.

Внутри корчма походила на дворец еще более, нежели снаружи. В широком зале царил мягкий полумрак, едва рассеиваемый лампадами, источавшими лазоревое и смарагдовое сияние. Воздух полнил аромат благовоний – тонкий, изысканный, едва уловимый. Высокий потолок подпирало с десяток колонн, увенчанных узорчатыми капителями. Заместо обыкновенных для таверн севера скамеек для сидения гостям предлагались мягкие пуфы. Столешницы покрывали красные шелковые скатерти.

Харчевня не изобиловала посетителями. За столом посреди залы сидели двое хоррумгаров – высоких, почти с человека ростом, карамазых гномов – уроженцев Хоррума – горной гряды в срединной части Доргрима. Справа от пещерных жителей о чем-то громко спорили четверо купцов-дунфаев, верно, бурокожие пытались заключить какую-то важную сделку, но никак не могли договориться. В дальнем углу залы буравил взглядом содержимое кружки обнаженный по пояс соломенноволосый варвар. В противоположной части помещения во мраке таилась закутанная в плащ фигура – судя по всему, полуэльф. На его столе отсутствовали напитки и яства.

Из-за колонны вынырнул утлый силуэт. Бо едва не врезался в возникшего на пути гоблина. Тот отличался более темной, чем у большинства дунфаев кожей. Одетый в расшитый серебряными нитями кожаный фартук ханурик нес два уставленных кувшинами и плошками подноса, кои от неожиданности чуть не опрокинул на торговца.

– Приветствую вас в моем заведении, постенные господа, – дунфай быстро сообразил, что перед ним неместные и заговорил на языке людей.

– Доброго дня, досточтимый Шакдул, – легко поклонился толстяк.

– А-а-а, – задумчиво протянул гоблин. – Сударь Бо Хартсон! Какая встреса! Несказанно рад, сто вы снова позаловали ко мне! Устраивайтесь, дорогие гости, обслузу вас сию минуту.

Хозяин указал подносом на один из пустых столов и споро затрусил к ожидавшим его гномам.

– Что за сиденья здесь? Никакой твердости, зад от таких размякнет, – недовольно бурча, заерзал на пуфе Хилмо.

Спустя пару минут к ним вернулся Шакдул.

– Сто будете заказывать, славные господа? – вопросил гоблин.

– А чего у тебя есть? Токмо дрянь эльфийскую не предлагай, – опередил торговца карлик.

– Велеславный гном, среди моих поваров имеется вас сородис, он приготовит любое блюдо согласно васим позеланиям, – несколько высокомерно ответил дунфай.

– А вот и не приготовит, – возразил Хилмо. – Поскольку ляжку кабана три часа коптить надобно, а я столько не продержусь. Мне прямо сейчас кормиться охота.

– Досточтимый Шакдул, нам бы колбасы, яиц и хлеба. Да и сидра пару кувшинов запить все это. А особливо для сударя гнома принесите похлебку из требухи айхарна, – попросил торговец.

– Какого еще айхарна? – недоверчиво нахмурился коротышка.

– Айхарн – это чудесное и удивительное создание, мясо его столь вкусно, что единожды отведав оное, ты уже никогда не захочешь питаться чем-либо иным, – выспренне молвил толстяк.

– Что-то ты привираешь, Бо. Я много чего пробовал, а все равно алкаю токмо копченого кабана, – сощурился рыжий, его круглая физиономия выражала вящее подозрение.

Откланявшись, харчевник удалился.

– Чего-то тихо здесь. И скучно. Ни музыки, ни девиц, ни скомороха какого вшивого, – посетовал Хилмо, раздосадовано саданув кулаком по столу.

– Послушай, дружище, это приличное заведение. И шуметь здесь не принято. Коли вздумаешь бузить, охранники милорда Шакдула тебя быстро приструнят, – попытался осадить товарища Бо.

– А вот и вздумаю! – взорвался негодованием гном. – И ничего они мне не сделают. Отметелю и их, и паршивого гоблина, – возмущенно возопил рыжий.

Карлик раззявил рот, верно, собираясь затянуть одну из боевых песен своего народа, одначе в этот самый миг из ведшего во внутренние помещения прохода появилась хорошенькая стройная девушка: пухлые алые губы, ниспадающие волнами иссиня-черные волосы, большие темные глаза. Цветастый сарафан не мог сокрыть стройного стана. В руках служанка несла широкий уставленный посудой поднос.

Челюсть Хилмо отвисла, а глаза маслянисто заблестели. Не отрывая взгляда от идущей к нему девицы, коротышка почал лихорадочно приглаживать бороду.

– Васи яства, господа, – поворковала молодка, расставляя по столу плошки, блюда и кувшины.

Перед гномом возникла лохань с притягательно пахнущей белесой субстанцией. Впрочем, подгорный житель не обратил на брашно никакого внимания, заворожено наблюдая за изящными движениями служанки.

– Постой, красавица, – едва не взмолился подгорный житель, когда девица, развернулась, вознамерившись уйти.

– Вы зелаете сто-то есе, достостимый сударь? – вопросительно поднялась тонкая бровь.

– Э-э-э, – промямлил Хилмо. – Я желаю… провести с тобой часок-другой, но не здесь, а где-нибудь… в уединенном месте.

– Веледостойный господин наверное шутит? – губы девушки сложились в улыбку, однако красивое личико недовольно потемнело.

– Никоим образом, – яростно замотал головой карлик. – Коли я тебе не нравлюсь, – игриво хохотнул он. – Я готов заплатить. Токмо скажи, сколько.

– Наглес… – не выдержав, фыркнула служанка и, поворотившись, едва ли не бегом понеслась прочь.

– Постой… – возопил рыжий. Коротышка приподнялся, дабы последовать за ней, но торговец ухватил его широкое предплечье.

– Остынь, Хилмо, – сердито зашипел Бо. – Ежели тебе так неймется – стаскайся после обеда к курвам.

– К курвам? – задумавшись, переспросил гном. – Неплохая идея. Мож, посоветуешь мне какой бордельчик с эльфийками?

– Я никогда не слышал, чтобы остроухие девицы промышляли подобным ремеслом, – покачал головой толстяк.

– Тогда нечего было меня удерживать, – карлик рассержено отдернул руку. – Ты ж видел, как она на меня смотрела? Токмо и ждала, когда я ее на сеновал потащу. А ты все испортил!

– Угу-угу, – ехидно закивал купец. – Хочу тебе напомнить, что в Доргриме надругательства, даже над рабынями, караются смертью. Притом не простым отрубанием головы, а, по меньшей мере, четвертованием.

– Напугал так напугал, – таким же глумливым тоном ответил житель пещер. – Никто гнома пальцем тронуть не посмеет.

– Вестимо, ты можешь творить, что тебе вздумается, приятель, – с деланным равнодушием пожал плечами Бо. – Только помни, здесь тебе не Лордания. Солнечные эльфы жестоко наказывают тех, кто нарушает установленные ими порядки.

Рыжий звучно хмыкнул, выражая явное несогласие со словами товарища, и обратился к исходившей притягательным ароматом лохани. Торговец также принялся за еду. Откинул капюшон молчаливый Готрик. Острые, волчьи, черты и ледяные серые глаза делали его гладкое правильное лицо отталкивающим. Прямые темные волосы опускались до плеч. Из всей снеди следопыт соизволил отведать лишь хлеб.

От входа донесся шум. Некто страшно ругался и, судя по глухим стукам, толкался со стражей. Спустя несколько секунд в таверну ввалились оба охранника. Следом за людьми в зал чинно вошел дебелый гном.

– Ишь, негодяи, я еще ничего не выпил, а вы уже плату с меня содрать пытаетесь. Скажите спасибо, что не укокошил, вас, скупидомов, – самодовольно молвил карлик, одернув встопорщившуюся черную бороду.

Пришедший носил безрукавку из грубой кожи, широкие порты и громоздкие деревянные башмаки.

На ор примчался хозяин таверны с двумя служанками – приглянувшейся рыжему красавицей и широкобедрой девицей – круглой, ровно шар.

– Сто здесь происходит? – озадаченно вопросил Шакдул, внимательно изучая поверженных охранников.

– Энти пройдохи потребовали с меня один златник токмо за вход. Дык, я ведь еще в рот даже капли не взял, – с притворной виной развел руками подгорный житель.

– Такова традисия нашего заведения, – с укором молвил гоблин.

– А моя традиция – мутузить разбойников, что пытаются обобрать честных гномов, – с вызовом бросил карлик, пронзив дунфая злобным взглядом.

Харчевник неопределенно цокнул языком, продолжая разглядывать медленно поднимающихся слуг.

– Сто же, проходи, постенный сударь, я сеню каздого гостя, – наконец молвил Шакдул.

– Еще б ты меня не пустил, сам бы на полу вмиг очутился, – достаточно громко, так чтобы его услышал не только хозяин, но все посетители, пробурчал низкорослый смутьян и, горделиво задрав подбородок, двинулся выбирать себе стол.

– Эй, братишка! – замахал рукой сородичу Хилмо. – Давай сюда!

Торговец воздел очи горе: вытерпеть общество сразу двух гномов даже для него являлось непростой задачей.

– Здорово, – чернобородый плюхнулся на пуф, грубо задев сидевшего рядом купца.

– Полегче, приятель, – возмутился толстяк.

– Извиняй, дружище, – гном хотел хлопнуть Бо по плечу, но тот сумел вовремя увернуться от тяжелой ладони.

– Ты кто таков буишь? – вопросил новоприбывшего Хилмо.

– А ты кто такой, чтоб меня допрашивать? – не слишком вежливо осведомился в ответ карлик в безрукавке.

– Я Хилмо, сын Килто – правителя Долгара, – важно вымолвил рыжий. У гномов каждые пять лет выбирался новый король, посему едва ли не каждый подгорный житель мог похвастаться родством с венценосными особами.

– Дык, я твоего батьку знаю, – уважительно кивнул карамазый. – Он моей тетушки двоюродный братец.

Бо нахмурился. Подобное родство выглядело зело странным. Чернобородый явно родился в Гуллроке, горном отроге, расположенном в неделе пути от Финхара, а Хилмо происходил из Долгара, кой отделяло от пустынной страны более тысячи лиг. Как родители коротышек вообще могли быть знакомы оставалось неясным.

– О-о-о! – рудой расплылся в улыбке и, опрокидывая плошки и кружки, перегнулся через стол, дабы обнять родственника.

Тот заключил рыжего собрата в тесные объятия. Бо в отчаянии закатил глаза, когда карлики со смачным чмоканием, облобызали друг другу щеки.

Коротышки уселись обратно. На столе после их горячего приветствия воцарилась сущая разруха: разбитые и перевернутые миски, опрокинутые кружки, размазанные по скатерти яйца.

– Зовут-то тебя как, братишка? – вновь повторил вопрос Хилмо.

– Далрик Шалый, – скорчив важную мину, представился чернобородый. Судя по его надувшейся физиономии, все вокруг и без того должны были знать столь знаменитого гнома.

– А чем ты здесь промышляешь, Далрик? – сощурившись, полюбопытствовал рыжий. – Одет как бродяга…

– Сам ты бродяга, – огрызнулся Шалый. – Я служу матросом на корабле капитана де Баталья.

– Каким еще матросом? – непонимающе захлопал свинячьими глазками сын Килто.

– Ты, Хилмо, скудомный али прикидываешься? – недовольно проворчал чернобородый. – Никогда про море да корабли не слыхивал?

– Не-а, не слыхивал, – замотал головой рудой. – Мож, расскажешь?

– Рассказал бы, дык, горло промочить надобно, – повел могучими плечами Далрик. – Куда запропастился энтот треклятый гоблин? Эй, хозяин! Рома и грога мне да побольше!

– Что еще за рома и грога? – сызнова вылупил глаза рудой.

– Сейчас узнаешь, – загадочно ухмыльнувшись, посулил Шалый.

На зычный крик карлика пока никто не являлся.

– Мож, пока отведаешь похлебки из айхарна? Отменная дрянь… – Хилмо поднес лохань к физиономии Далрика.

– Тьфу! Как ты можешь есть эту пакость?! – скорчился от омерзения карамазый.

– А что тут такого? Вкус великолепный, – рыжий с жадным чавканьем впился в миску.

– Ты что, не знаешь, кто такие айхарны? – недоуменно вопросил Далрик.

Не отрываясь от лохани, рудой помотал головой.

– Энто жуки-переростки, что живут среди отбросов и питаются стервой да помоями, – злорадно усмехнувшись, пояснил Шалый.

– Пффф… – струя белесой жидкости вырвалась из окаймленного огненной бородой рта, обильно оросив скатерть и лицо Далрика.

– Ты зачем плюешься, болван?! – возопил черноволосый, брезгливо отирая физиономию.

Впрочем, Хилмо пропустил мимо ушей оскорбление, накинувшись на торговца: