Будь ты проклят

– Он что совсем ненормальный?! – переполняясь гневом, произнес Леша. – Нельзя ее здесь оставлять. Пошлите внутрь. Полин, вставай! – попытался он поднять меня с земли.

– Никуда я не пойду! – истошно заорала я, не собираясь даже одной ногой ступать на территорию этого мерзкого, отвратительного заведения, за один вечер сломавшего всю мою жизнь.

– Полин, надо встать с земли, давай, давай! – настала очередь Кирилла тянуть меня за руки, но и у него ничего не вышло.

Громко хлопнувшую дверь ресторана я услышала даже в таком состоянии.

– Полина, что с тобой? – обезумившим от страха голосом закричала мама, которую, судя по всему, позвал кто-то из ребят. – Зачем ты плачешь? – мама села на корточки рядом со мной и попыталась завести диалог.

– Она увидела Стаса, который в туалете целовался с ее сестрой, – избавила меня Арина от мучительного признания, ответив моей маме.

– Что?! – мама медленно поднялась с земли и с ужасом оглянула всех присутствующих, а потом резко повернулась в мою сторону. – С какой еще сестрой, я не поняла?

– С Дашей, – кое-как нашла в себе я силы, чтобы произнести это имя.

– Чего?! – побледневшее от злости лицо мамы вмиг стало как будто неживым и застывшим.

– Давайте поднимем ее с земли, – настаивал Кирилл, и мама одним резким движением дернула меня и заставила встать.

– Пошли разбираться! – мама крепко схватила меня за руку, потащив за собой в сторону ресторана.

– Я не пойду туда! – орала я, как сумасшедшая. – Я не хочу никого видеть! – но мама не поддавалась на мои истеричные уговоры и продолжала вести меня за собой, с какой-то нечеловеческой силой волоча по земле.

Она открыла дверь ресторана и затолкала меня туда, преградив мне выход на улицу своим телом. Ведущая что-то говорила веселым голосом, но смысл сказанных ею слов не доходил до моего затуманенного мозга. Вслед за нами зашли все, кто находился на улице. Мама решительным шагом направилась куда-то в сторону сидящих за столиками гостей, но я понятия не имела, кого именно она сейчас хочет отыскать, и только когда она остановилась возле стола, за которым сидела тетя Люся, мать Даши и Леры, мне все стало понятно.

– Сама, значит, не обремененная моралью, мужиков как перчатки меняешь, так еще дочерей потаскухами вырастила! – заорала на нее мама во весь голос, сотворив за одно мгновение гробовую тишину в зале: все до единого уставились в сторону доносящегося крика.

– Ты что несешь?! – обалдевшая от такого публичного обвинения тучная тетя Люся встала со своего места, собираясь разобраться с моей мамой.

– Твоя идиотка Даша со Стасом в туалете целовалась! – закричала мама, а мне захотелось провалиться сквозь землю от такого унизительного позора, свидетелями которого сейчас стала сотня человек.

Я продолжала стоять возле входной двери, не сдвигаясь с места, словно застывшая статуя, и только струившиеся по щекам слезы напоминали мне о том, что я еще жива.

– Солнышко, извини меня, пожалуйста, я случайно! – услышала я справа до боли знакомый голос и в ужасе повернулась в эту сторону. Стоявший в праздничном костюме Стас исказил свое лицо нервной улыбкой, а я тяжело задышала, ощущая, что могу сейчас не совладать с собой. – Да я не хотел, я перепутал ее просто! – продолжил он нести какую-то околесицу.

– Что ты сейчас сказал?! Перепутал?! – медленно переспросила я, не веря тому, что Стас мог произнести такую несусветную чушь, и еще, видимо, надеялся, что я, как последняя дура, поведусь на это и брошусь сейчас ему на шею. – У тебя с головой немного не в порядке? – спокойный тон моего голоса пугал даже меня саму, не говоря уже об остальных, и именно поэтому стоявший рядом Леша крепко держал меня за локоть, опасаясь того, что я сейчас могу что-то натворить. – Ты больной немного, я не поняла? Тебя, может быть, в детстве роняли? Тетя Ась! – громко обратилась я к его матери, сама толком не соображая, что несу. – Вы его в детстве не роняли?

Ошарашенные гости растерянными взглядами смотрели в нашу сторону, не зная, как им реагировать на происходящий спектакль. Я глядела на Стаса, который пытался улыбнуться, но пьянство не позволяло лицу слушаться своего хозяина, и не верила, что все кончено… Вот так вот за одну секунду, за один вечер он разрушил все то дорогое, что было между нами на протяжении долгих полутора лет. Просто слил в унитаз все наши чувства, в тот самый унитаз, на котором он сидел в обнимку вместе с Дашей…

– Солнышко, ну выслушай меня, – мелел что-то Стас, еле проговаривая слова заплетающимся языком, но я уже не смотрела в его сторону, потому что увидела заходившую в зал Дашу, которая наглыми глазами уставилась на меня в упор.

Прошло пару секунд, прежде чем я, не помня себя, с бешеной скоростью сорвалась с места, выдернув свой локоть из рук Леши, и как бешеная собака, набросилась на Дашу с кулаками, со всего размаха повалив ее на пол и начав бить по лицу и дергать за ее противные тонкие волосы, собираясь вырвать их у нее все подчистую. Оглушительные визги наполнили весь банкетный зал, и я молилась, чтобы кто-нибудь поскорее оттащил меня от Даши, которую я вполне могла убить прямо здесь, прямо сейчас, полностью отдавая себе отчет в содеянном, что никогда не будет возможности списать это на поступок, совершенный в состоянии аффекта. Я ненавидела эту тварь всеми частичками своей души, каждой, даже самой мелкой клеточкой своего тела, я хотела уничтожить ее, стереть с лица земли за то, что она сегодня здесь вдребезги разрушила всю мою жизнь…

Усилиями нескольких людей меня подняли с Даши, которой я успела как следует расцарапать лицо и порвать платье. Аня с Ариной с двух сторон отряхивали мое испачканное платье, пытаясь привести его в приличный вид, но в этом уже не было никакой необходимости, потому что я не собиралась оставаться тут больше ни минуты.

– Полина, ты как? – мама ладонями повернула мое лицо к себе, чтобы рассмотреть на нем наличие ушибов после драки, но я грубо дернулась и пошла по направлению к столу, за которым просидела весь этот отвратный вечер.

Я подошла к своей сумке, наспех бросила в нее телефон, а потом резко взяла со стола кухонный нож и начала один за другим протыкать праздничные шары, висевшие на бежевых занавесках. На вновь воцарившееся в зале молчание мне было уже наплевать. Я, демонстративно взяв сумку, быстрыми шагами направилась в сторону выхода, но мама остановила меня, со слезами на глазах умоляя остаться, пока мы во всем не разобрались.

– Мне не в чем разбираться, – произнесла я равнодушным тоном, совершенно не чувствуя слез на глазах, они уже все вытекли, и от них ничего не осталось. Да и вообще ничего не осталось, внутри меня все выжжено, как после жуткого пожара, не пощадившего ничего в округе.

– Ты домой поехать хочешь? – озадачила меня мама своим вопросом.

Куда мне ехать? Домой? Туда, где мои родители сейчас на пару начнут утешать меня и уверять, что все будет хорошо? Нет уж, увольте, это худшее продолжение и без того отвратительного дня.

– Может, ты хочешь одна побыть? – словно прочитала мои мысли мама. – Мы можем сегодня переночевать у тети Гали, только если ты пообещаешь мне, что ничего плохого не случится!

– Обещаю, – сказала я с каменным лицом, даже не глядя в сторону мамы.

– Сейчас я вызову тебе такси, – принялась мама набирать номер на телефоне.

Мои друзья перепуганными взглядами наблюдали за мной со стороны, опасаясь подходить близко, и я была очень рада этому, потому что не испытывала никакого желания беседовать с кем-либо. Я села за стол рядом с родителями, которые молча глядели куда-то вдаль, не проронив за время ожидания такси ни единого слова. Стас вместе со своими закадычными друзьями, судя по всему, покинул ресторан еще раньше, по крайней мере, после драки с Дашей я больше его здесь не видела. Такси приехало достаточно скоро, и я, не попрощавшись ни с кем, кроме проводивших меня до машины родителей, села в белую Вольву, а мама сунула мне черный пакет, в котором была бутылка шампанского.

Таксист плавным поворотом руля свернул на проезжую часть, оглянув меня странным взглядом, и только сейчас до меня дошло, что я была в свадебном платье… Я старалась ни о чем не думать, изо всех сил сжимая кулаки, чтобы только не разреветься в машине, иначе я бы точно не смогла остановиться до самого рассвета. Благодаря водителю, лихачившему на дорогах ночного города, мы доехали до дома в считанные минуты. На двери подъезда продолжал висеть плакат с надписью «Тили-тили тесто! Здесь живет невеста!», еще только на днях нарисованный нами разноцветными фломастерами. Я с неистовой злостью сорвала его, бросила на землю и начала с дикой ненавистью топтать и протыкать шпилькой туфель поочередно каждую букву опротивевших мне слов.

– Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! – шептала я, вытирая ноги об кусок ватмана, который еще минуту назад был белым и аккуратным, а теперь напоминал огрызки бумаги, разорванной стаей диких собак. – Чтоб ты сдох! Ненавижу тебя! – закричала я и громко разрыдалась, быстрее забежав в свой подъезд, пытаясь застланным слезами взглядом отыскать маленькую замочную скважину и попасть в нее ключами.

В квартире все напоминало о неудавшемся торжестве, и только из уважения к маме, старательно готовившей праздничный стол, я сдержалась от желания опрокинуть его вверх дном. Я зашла в комнату и, не зажигая свет, первым делом сняла с себя поганое белое платье, а потом достала с полки ножницы и начала кромсать гипюровую ткань на мелкие кусочки, с яростью разбрасывая ее по всему полу. Внезапные воспоминания о том, что только сегодня утром я с упоением любовалась на свое отражение в зеркале в этом платье, заставили меня отбросить свое занятие и упасть на пол, содрогаясь в истеричных рыданиях. Я кричала куда-то в темноту пустой квартиры одну фразу, повторив ее, наверное, сотню раз:

– За что? За что? За что? За что? За что?

Та картина в туалетной кабине, где находились Стас с Дашей, стеной стояла перед моими глазами, заслоняя собой реальность. Я открыла бутылку шампанского, неуклюже разлив часть содержимого на пол, и начала пить прямо из горла, иногда не попадая в рот, погрязнув в липкой, сладкой жидкости, но мне было совершенно все равно до этого. Я пыталась представить, как мне жить дальше после произошедшего сегодня инцидента. Как смотреть в глаза родственникам, друзьям, коллегам, в памяти которых я теперь до конца дней останусь несчастной брошенкой, втоптанной в грязь на собственной свадьбе? Как я смогу делать вид, будто ничего не случилось, и продолжать жить по-прежнему? Как я теперь буду работать ведущей, если от одного слова «свадьба» меня сразу же вывернет наизнанку? Эти два человека за один вечер сломали пополам мою жизнь, все мое настоящее и будущее, оставив от него лишь груды руин.

Захлебываясь в слезах, я, кое-как волоча ноги, дошла до ванной комнаты, чтобы немного умыть лицо и высморкаться. Бросившееся мне на глаза при ярком свете обручальное кольцо привело меня в неконтролируемую ярость, и я, выбежав прочь из ванной, зашла в туалет, стремительно сняла кольцо с безымянного пальца и выкинула его в дырку унитаза, через секунду нажав на кнопку слива.

– Прощай, ублюдок мерзкий! – сказала я, на втором же слове сорвав голос и вновь зарыдав на весь дом с новой силой.

Жадно присосавшись к бутылке шампанского, я пила проникающий в кровь алкоголь, иногда давясь им из-за частого судорожного всхлипывания. Я легла прямо на голый пол и уставилась на белый потолок, усыпанный различными тенями, которые отражались от предметов, освещенных лунным светом.

Откуда взять в себе силы, чтобы проснуться завтра, чтобы встать с кровати и хоть что-то сделать? Как вообще найти в себе желание проснуться завтра? Перед моими глазами вновь встало лицо Даши с его насмешливым выражением, с которым она взглянула на меня перед тем, как я начала ее бить.