Илиотропион, или Сообразование человеческой воли с Божественною волею

В течение всей жизни мы должны часто повторять изречение царственного пророка: Правда Твоя, Господи, как горы Божии; судьбы Твои – великая бездна (ср.: Пс. 35, 7), бездна весьма велика; бесконечно великая! На эту бездну некогда как бы перстом указывали два библейских почетных служителя египетского царя фараона: виночерпий и хлебодар. Оба одного царя служители, оба впали в немилость царя, оба отданы под арест и посажены в тюрьму за тяжкую вину, на обоих положил царь свой гнев; и об обоих вспомнил он во время придворного пиршества, обоих мог бы он и помиловать, если бы то угодно было правде Божией, или же обоих осудил бы на смертную казнь при равной их вине; однако ж одного осудил на бесчестную казнь, а другому возвратил свою милость и поставил его на прежнее место служения: хлебодара велел повесить, отдав в пищу хищным воронам, а виночерпию велел быть в прежней его должности – предстоять царскому столу. Таковы судьбы Божии: одних Он по праведному Своему суду удаляет от Своего лица, других удостаивает Своего лицезрения по великой Своей милости. И кто может исследовать великие дела Его? Кто может измерить силу величества Его? И кто может изречь милость Его? – говорит сын Сирахов (ср.: Сир. 18, 3–4).

Отделение первое

[Суды Божии непостижимы]

Коль сокровенны и непостижимы судьбы Божий о Навуходоносоре, царе Вавилонском, и о фараоне, который не знал Иосифа (см.: Исх. 1, 8), о которых справедливо сказал блаженный Августин: «Один (Навуходоносор) за бесчисленные свои нечестия был наказан Богом и чрез то был приведен ко спасительному и весьма полезному покаянию (исправлению себя). Напротив, фараон ожесточился, несмотря на казни Божий, пренебрег ими и погиб в Красном море со всем своим воинством; оба они были люди; оба – цари языческие, оба были наказаны. Почему же неодинаковый конец получили? Один понял карающую руку Божию, вздохнул пред Богом и исправил свое поведение; другой не повиновался возвещенной ему воле Божией, остался в своем греховном упорстве – и погиб».

Вот другой пример непостижимости суда Божия: один из лучших царей иудейских был Аса, который делал добро пред Богом и укрепил свое царство, ниспроверг идолов во всей земле Иудейской, истребил идолопоклонство, – эту скверну первых царей в колене Иудовом и Вениаминовом, уничтожил поклонение высотам и дубравам. Однако ж этот славный царь, долгое время похвально царствовавший, бывший тридцать лет примером благочестивых царей, при конце своего царствования потерял первую славу свою, переменившись в своем поведении из лучшего в худшее. Он заключил в тюрьму пророка Ананию, обличавшего в дурных его поступках, казнил многих невинных граждан и, наконец, разболевшись страшно ногами, не обратился к Богу с покаянием в своих согрешениях и с молитвою о своем исцелении, но прибег к врачам и знахарям. О, как переменился он к худшему, как не похожи последние его деяния на первые! Первоначально бывший царем правды сделался самонадеянным ослушником воли Божией, объявленной ему чрез Пророка (см.: 2 Пар. 15–16). Напротив, беззаконнейший и нечестивейший во всю жизнь Манасия, доведший народ иудейский до той степени нечестия, что он сделался хуже тех народов, которые Богом истреблены от лица сынов израилевых, познал в несчастии своем тяготевшую на нем руку Божию, обратился к Богу, раскаялся в своем нечестии и получил прощение и милость Божию (см.: 2 Пар. 33, 12–13). О Боже! Суды Твои – бездна великая, бездна без меры глубокая!

Отделение второе

[О том же]

Саул и Давид (первые цари народа израильского), как они удивительны для нас по различию над ними суда Божия! Оба они были вначале достойны похвалы, оба тяжко согрешали с соблазном для всего царства, оба подверглись тяжким наказаниям, но как противоположно подействовали на них эти наказания! Саул отвердел в своем нечестии и бедственно скончался; Давид обратил наказание во врачевство (в лекарство) для себя и оказался возлюбленным избранником Божиим. Здесь неуместны вопросы: почему это? И для чего? Такие вопрошения происходят по наваждению духа злобы и многих погубили бедственно: Что, подлинно ли сказал Бог: не ешьте плодов ни с какого дерева в райском саду? (ср.: Быт. 3, 1) – спросил некогда хитрейший из всех зверей жену (Еву). На вопрос этот должно бы было Еве отвечать лукавому зверю: «Мы знаем, что Бог заповедал нам не есть плодов с (одного только) дерева познания добра и зла, но почему и для чего Он заповедал это, – того мы не должны спрашивать у Бога: Его святой воле так было угодно, причины же такой Его воли испытывать нам нельзя: Кто бо познал ум Господень? или кто был советником Ему? или кто дал Ему наперед, чтобы Он должен был воздать? Все (существующее) из Него, чрез Него, Им, и в Его власти (ср.: Рим. 11, 34–36)». Думаю, некоторые найдутся утверждающие, что не запрещается иногда спросить о причине той или другой заповеди. У кого? Неужели спросить у Бога, Которому Одному известно, что хорошо или что только позволительно. Если слуга у своего господина или подчиненный у своего начальника требует объяснить ему причину его приказания или какого-либо распоряжения, то первый почтет это за оскорбление себе, а второй – за бунт и неповиновение себе, ты же осмеливаешься на большую дерзость против Бога? Кроме Его святой воли нет другой причины у Промысла Божия, подобно тому как бы и вовсе оной не существовало.

Сколь непонятно, чудно и это: самаритяне охотно поверили словам Господа и умоляли Его остаться у них; маловерные гергесияне, напротив, упрашивали Господа поскорее уйти от них. Неверные иудеи ни словами, ни делами, ни знамениями и чудесами Господа не образумились и не уверовали в истину Его посланничества Божественного: суды Твои, Господи, – бездна великая!

Иулиан Александрийский, святой мученик, по причине болезни ног не могший ходить, был принесен двумя своими служителями пред судилище гонителей христианства. Один из принесших слуг был христианин, но отрекся на судилище как от Христа, так и от своего господина и погиб в мерзком идолопоклонстве; другой из них, по имени Евн, не изменил ни Богу, ни своему господину и остался в вере Христовой непоколебимым. Оба исповедника Христовы сначала были посажены на верблюдов и водимы по городу Александрии с бесчестием и поруганием, затем подвергнуты были немилосердному биению, напоследок брошены живыми на разожженный костер дров, где в добром исповедании предали души свои Богу. Смотря на их мучения, один из присутствовавших при этом воинов по имени Веса, сострадая неповинным мученикам, начал усовещивать народ и унимать его от буйства, был приведен к судье и оговорен, что он тоже исповедует веру Христову, и, по определению судьи, приговорен к смертной казни: ему палач отрубил голову; таким образом он получил мученический венец вместо отвергшегося от Христа служителя-христианина.

Афанасий святой, архиепископ Александрийский[32], описывает в деяниях Антония Великого[33] такое происшествие: два монаха предприняли путешествие посетить святого Антония в его пустыне. Но, идя по безводной, жаркой пустыне, совершенно изнемогли от жажды без воды, и один из них уже умер, другой же находился близ смерти. Святой Антоний, находясь от них далеко за несколько миль, сидя в своем монастыре на камне, призывает поспешно двух своих монахов и говорит им: «Как можно скорее бегите туда-то в пустыню, захватив с собою сосуд воды, ибо один из двух идущих к нам братии умер от жажды, а другой еще дышит, но весьма страдает и ослабел, если замедлите, то и другого не застанете в живых: это открыл мне Бог, когда я стоял на молитве». Получив повеление, посланные немедленно и охотно пустились в путь: нашедши странников, тело умершего предали земле, другого, освеживши водой и подкрепивши пищею, привели с собою к святому Антонию. При этом описании Афанасий благоразумно замечает, что кто-нибудь может спросить при этом: а зачем святой Антоний не послал своих монахов раньше для спасения странников, еще до смерти одного из них? Такой вопрос поистине неприличен для христианина, потому что это не было делом святого Антония, но это был суд Божий: Сам Бог изрек Свой праведный приговор над умирающим и о жаждущем – живом; Он же открыл Свою волю святому Антонию о спасении странника.

Антоний Великий, сам в себе размышляя, удивляясь сокровенным и недоведомым тайнам Божиим, воззвал смиренно к Богу: «О Господи, Боже мой! Тебе бывает благоугодно иногда даровать долголетнюю жизнь людям по видимости бесполезным и погруженным в бездну беззаконий, а иногда преждевременно лишаешь жизни сей людей весьма полезных для блага общества: одни, мало прегрешившие, казнятся Тобою тяжко, другие, напротив, живут себе без всяких скорбей, счастливо и чрез это получают дерзость совершать преступления: Исходит как бы из тучности неправда их (ср.: Пс. 72, 7)?». При этом размышлении Антоний слышит голос: «Будь внимателен к самому себе: то, о чем ты размышляешь, есть суд Божий, и ты его не исследуй и не испытуй».

О, как велики дела Твои, Господи! Весьма глубоки и помышления Твои: человек несмысленный не знает, и невежда не разумеет сего (ср.: Пс. 91, 6–7). Поистине Ты Бог сокровенный (не постигаемый умом Твоего творения) (см.: Ис. 45, 15). В 1117 году, когда во всей Италии было землетрясение, повествует Рогерий, некоторые из жителей города Медиолана собрались в одном доме по делу об исправлении нужд общественных; вдруг слышится со двора голос, зовущий по имени одного из числа бывших в том доме, чтобы он вышел. Тот, кого вызывали, недоумевал, кто зовет и кого? А потому медлил выходить, ожидая повторения зова. Неожиданно некто незнакомый, приблизясь к двери, просит, чтобы позванный поскорее вышел; едва на несколько шагов отступил вызванный от дома, падает дом и убивает своими развалинами всех, бывших внутри его. Спрашивается, почему один только из бывших в доме спасен от смерти, а все прочие погибли? Суды Господа – великая бездна! Кто не видит ясно в этом происшествии совершившихся древних чудес? Так вывел Ангел Господень Лота с его детьми из Содома, а всех прочих жителей оставил в жертву огня. Таким же чудесным образом сохранены невредимыми и многие другие люди, находившиеся вместе со множеством других людей, которые погибли от какой-либо причины, произведшей общее бедствие, общую пагубу.

В 1597 году в Сицилии жил на месте, носившем название Царская гора, упорный, непослушный человек и вел жизнь распутную; знакомый ему благочестивый монах много раз увещевал его, чтобы он исправился и отстал от мерзкой, богопротивной жизни, разврата с непотребными женщинами, но он пребывал в своем ожесточении (а быть может, и в вольнодумстве и безверии) и оставался неисправимым. Прошло немного дней после увещания его в последний раз, погиб он в объятиях непотребной женщины на ее постели, бывши проколот нечаянно штыком. Там же другой, подобный первому, беззаконник, много лет проживший в непотребстве с бесчестною женщиною, услышав о погибели своего друга, оставил беззаконное сожитие, сделавшись целомудренным чрез наказание и погибель первого беззаконника, и остальные шестьдесят лет своей жизни пребывал в сердечном раскаянии о своих грехах. Что сказать обо всем этом, кроме справедливого изречения: суды Твои, Господи, бездна великая и неизмеримая!

Отделение третье

[Человеку не должно исследовать суды Божий]

Для божественного апостола Павла было чудно и весьма удивительно определение Божие о двух близнецах Ревекки: Исаве и Иакове, ибо когда еще они не родились и не сделали ничего доброго или худого (см.: Рим. 9, И—12), по чему было бы можно предпочесть одного из них другому, Бог наперед уже сказал: Иакова Я возлюбил, а Исава возненавидел. Что же скажем об этом? Неужели неправда у Бога? Никак! (Рим. 9, 13–14). О человек! кто же ты, что споришь с Богом?

Изделие скажет ли сделавшему его: зачем ты меня так сделал? Не властен ли горшечник над глиною, чтобы из той же смеси сделать один сосуд для почетного употребления, а другой – для низкого (ср.: Рим. 9, 20–21)?

Неужели между горшечником и глиною меньше различия, чем различие между Богом и человеком, ничтожным червем? Кто же дерзнет сказать Богу: зачем Ты, Господи, так делаешь? (см.: Иов 9, 12).

Святой Дорофей[34] рассказывает: «Однажды прибыл в городскую пристань корабль с пленниками, которые продаваемы были. На пристани собралось много покупателей пленников и пленниц. В том городе жила одна богатая, весьма добродетельная и благочестивая девица; она весьма обрадовалась долго ожидаемому ею благоприятному времени для покупки себе служанки-горничной, которую сердечно желала она научить доброй нравственности и приличным женскому полу занятиям. Охотно приступает она к продавцу невольниц, которых было у него две молодые девочки, из которых одну берет она к себе, уплатив за нее деньги по договору с продавцом. Не успела почти отойти оттуда она, как подходит к продавцу бесчестная, развратная женщина, содержательница "дома терпимости", и за небольшую цену покупает у того же торговца другую из бывших двух у него девочек и повела ее к себе в сожительство для известной эксплуатации (торговли)». Вот какая неравная судьба этих двух молоденьких девочек. Кто в этом событии исследует глубину и таинственность судеб Божиих? Обе с детства неповинные девочки, обе проданы, обе не знающие ни своей наступающей жизни, ни своей участи, обе получили они доброе воспитание – сохранили бы его благовонные плоды во всю свою жизнь: но одна была отдана к наставнице доброй нравственности, христианской жизни и воспользовалась ее наставлениями, – сама сделалась доброю христианкою, подражательницею Ангелам; другая, напротив, попала в школу мерзости и разврата, к учительнице лжи, соблазна и всех мерзостей, и сама охотно последовала примеру своей госпожи и сделалась корыстью диавола, хотя бы могла лучше устроить свою жизнь, если бы попала к лучшей наставнице. Но судьбы Твои, Боже, бездна многа!

Подобное, нечто мало разнящееся от предшедшего, нашел и узнал Григорий Великий в кругу своих родственников. Святейший этот муж имел трех теток: Емельяну, Тарсину и Гордиану, которые все три посвятили свою жизнь Христу, поступив в святое собрание девственниц (в монастырь женский); две из них, нерушимо храня свои обеты, до конца жизни с честию пребыли в девстве. Третья, Гордиана, не внимая никаким наставлениям и не повинуясь иноческой власти, расторгла свое общение со святыми сестрами и удалилась от них в светскую жизнь, влекомая бесполезным своим сладострастием: суды Твои, Боже, бездна великая! Бог высок могуществом Своим; все содержит крепостию Своею, – и кто найдется такой, как Он сильный? Кто в состоянии исследовать дела Его и сказать Ему: Ты поступаешь несправедливо? (ср.: Иов 36, 22–23). Благоразумно и весьма осторожно в этом отношении выразился царственный пророк, говоря о себе Богу: я был невежда и не разумел; как скот был я пред Тобою (Пс. 72, 22): другими словами: «Твоих судеб не испытываю я, о Боже, я ничтожный пред Тобою, подобно другим животным: мое дело слушать Твой голос и повиноваться своему Господу, но не исследовать Твоих дел и предназначений». Это еще не диво, что Давид, со своего детства пасший стадо скота и не занимавшийся высшими науками, понимал себя и судил о себе так скромно по доброте своего сердца и по внушению Божию.

Но самые Серафимы, высшие духи – служители Божий, так же поступают пред Богом (см.: Ис. 6, 2), ибо когда слово Господне огласило небеса и землю об отвержении (Богом) иудеев, тогда Серафимы (у каждого из них по шесть крыльев) двумя крылами закрывали каждый лицо свое, и двумя закрывали ноги свои, и двумя летали, обнаруживая тем, что они своим разумом не могут воспарить до той высоты, на которой совершаются чудные и непостижимые дела Божий, потому что никакой разум твари не постигает Божественных судеб Всемогущего Творца своего: для них достаточно знать и убежденными быть, что Трисвятый Бог есть Свят, и исповедовать друг пред другом неизреченные Его Божественные совершенства, взывая к Нему: Свят, Свят, Свят Господь Саваоф: полны суть небеса и земля беспредельной славы Его (ср.: Ис. 6, 3). Тройственно Свят Бог: Свят в Себе Самом, Свят в судах Своих, Свят в делах Своих! Если небесные разумные Духи так смиряются и исповедуют непостижимость Тайны Божественной, тем более нам, слабой персти земной, хотя и получившим по дару Божию «дыхание жизни и слово разума», прилично исповедоваться пред Богом, взывая: Праведен Господь во всех путях (хождениях,) Своих, и Свят во всех делах Своих (ср.: Пс. 144, 17). Блаженный Августин оставил нам большое утешение своим изречением: «Может Бог некоторых спасти и без их добрых дел, ибо Он Сам добр; не может Он никого погубить, потому что Сам праведен».

Отделение четвертое

[Бог есть причина всего происходящего с нами]

Часто видим мы во вселенной чудные перевороты и перемены, события неожиданные; есть у нас довольно предметов, о каждом из которых можем вопросительно сказать: увидим, чем это кончится? По временам случается с нами самими что-нибудь удивляющее нас своею неожиданностию, и мы бесполезно ропщем и говорим: не думал и не гадал я, чтобы это так совершилось. Бедные мы невежды в предусматривании будущих событий; подобно тому и о происходящих в настоящем времени событиях мы нелегко можем уразумевать истинные причины этих событий, кроме одной из них во всех событиях и притом причины истинной и несомненной: случилось это или что другое, потому что так было Богу угодно устроить или попустить по Его премудрому, неведомому для нас, но всегда праведному и благому Промыслу: Не суть бо советы Мои как советы ваши, ни пути Мои как похождения ваши, говорит Господь. Как далеко небо от земли, так далек путь Мой от путей ваших и помышления Мои от помышлений (то есть решений) ваших (ср.: Ис. 55, 8–9).

Святой Григорий сказал: «Исследовать сокровенные причины судеб Божиих есть не что иное, как только противопоставление нашей греховной гордости советам или определениям Его». Наша обязанность, наше дело – при всяком необыкновенном событии повторять слова святого Павла: О, бездна богатства и премудрости, и ведения Божия! Как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его! (Рим. 11, 33). В земной нашей жизни мы многого никогда не постигнем разумом. Довольно для нас знать, убедиться и несомненно веровать, что Бог не есть несправедлив, и в последний день судный не найдется никого из подсудимых, который бы сказал что-либо иное Господу, кроме слов: Праведен Ты, Господи, и справедливы суды Твои (Пс. 118, 137). Некогда царь Давид, видя нечестивых счастливцев мира, увлекающих за собою своим примером некоторых из народа Божия, желал уразуметь судьбы Божий о них; долго он размышлял о сем, но, не получая никакого в том успеха, смиренно сознался: Трудно для меня уразуметь это, пока не войду во святилище Божие (ср.: Пс. 72, 16–17). Должно до будущей лучшей жизни отложить нам более полное уразумение непостижимых в нынешней жизни судеб и последнего их конца высочайшей Премудрости Божией!

Итак, перестанем и мы расширять крылья любопытствующего нашего суждения о предметах нам неведомых. Волны безграничного океана Высочайшего Ума, непрестанно вращающиеся и возвращающиеся, восходящие и нисходящие, превосходят быстроумие всякой мудрости не только человеческой, но и ангельской. И как же могли бы мы постигнуть конечные причины глубочайших Божественных судеб? Кто может постигнуть Божие предопределение: зачем этот родился в язычестве, другой в христианстве? Почему евангельская проповедь во многих странах довольно поздно огласилась, а потому многие тысячи людей погибли, лишась возможности спастись чрез Христово учение, тогда как в других странах оно быстро огласилось? Почему одно государство наполнено еретиками, другое свободно от всех пороков неправоверия и в нем сильно укоренилось благочестие? Зачем наказание Божие за грехи одних минует (до времени), а других постигает? Зачем иногда невинные в преступлении предаются суду, обвиняются и погибают, а грехи некоторых людей отзываются на их детях и дальнейших их потомках? Почему крестовые походы, в которых участвовали многие государи, принцы и князья, прилагая все свое старание для освобождения Палестины и Гроба Господня из рук неверных, остались тщетными, не достигли желанной цели? Не станем повторять вопросов: почему Бог предоставил возможность покаяния (нравственного исправления) Адаму, а не Люциферу (Светоносцу); зачем Иисус Христос умилосердился о падшем апостоле Петре и посмотрел на него, а не на Иуду? Зачем один умирает в младенчестве, другой доживает до глубокой старости? Зачем один, мало погрешив в чем-либо, погибает без покаяния; другой же, долгое время пребывая погрязшим в тяжких беззакониях, наконец исправляется и получает кончину, достойную христианина? Зачем один утопает в богатстве и роскоши, другой не имеет ни куска хлеба, ни копейки денег? – Беспокойный и чрезмерно любопытный ум! Зачем тебе разыскивать это? Касаясь огня Божественных судеб, ты растаешь; восходя на неприступную гору Божественного Провидения и Промысла, ты упадешь и будешь кружиться подобно тому, как ночные бабочки и комары кружатся ночью около свечи, пока сожгутся; так и ум человеческий стремится дерзновенно проникнуть в тайны непостижимого пламени Божественного. Нам, смертным людям, нельзя прямо смотреть на дела Пресветлого Солнца, имея очи нетопыря (летучая мышь): сокровенные тайны Божий для нас – непостижимы в настоящей жизни. Сын Сирахов говорит: Дивны дела Господни, величественны они, и сокровенны тайны Его пред человеками (ср.: Сир. 11, 4). Ни один из смертных не нашелся взять у Сидящего на престоле книгу, писанную внутри и отвне, раскрыть ее и прочесть, кроме Льва от колена Иудова, корня Давидова – Победителя смерти (книга эта – книга судеб Божественных, внутри – Его предведения, извне – Его Промысл о вселенной) (см.: Откр. 5). Предвечный, Всепремудрейший Бог все расположил мерою, числом и весом; силе и воле Его кто противиться может? Почему же мы, ничтожные, кичимся своею гордостию и дерзновенно силимся взвесить тяжесть огня, измерить скорость движения ветра или возвратить прошедший день? Довольно для нас веровать, что причиною всех причин есть воля Божия, и кто ищет большей силы и власти, тот не знает существа Божия. Всякая причина узнается по зависимости ее от другой, так составляется ряд причин, подчиненных одна другой, и та причина, которая по бытию своему не была последствием предшествующей, есть первая причина, причина всех причин. Но прежде Бога и Его Святейшей воли ничего не существовало, не предшествовало Богу, а потому причиною всех причин есть Один только Предвечный, крепчайший и бессмертный Бог, во Святей Троице прославляемый. Чего же ты больше доискиваешься? Бог попустил, Бог восхотел, Бог сотворил все. По справедливому и богомудрому изречению Сальвиана[35]: «Для нас совершеннейшею правдою должна быть воля Божия, – высочайшей мудростию – доброхотное и спокойное последование указаниям Божественной воли и Божиего Промысла».