Долина падающих птиц
На тяжёлом вздохе закрыла нетбук и взялась за блокнот и карандаш.
Вот что мне действительно нравилось – рисовать. Особенно животных и портреты людей. Особенно…
Раздался звонок в дверь. Пиццу привезли даже раньше, чем это обычно бывает.
Но за дверью оказался вовсе не доставщик, а…
– Приве-е-ет, малая! Давно не виделись. Скучала по братишке, небось? Ха, ещё бы не скучала. Ну, я зайду. Давай, подвинься.
– Чего тебе, Ден? – Стоило только взглянуть на этого утырка, что по стечению обстоятельств является моим сводным братом, и внутри всё протестовать начинало, кричать, возмущаться и требовать немедленно выгнать его из квартиры, пока он и её в притон не превратил!
И каждый раз меня что-то останавливало, стопорило и лишало нужной решительности. И я никак не могла понять, что мною движет. Денис собрал в себе все качества, что я ненавижу, презираю, то, чем брезгую, то, что вызывает у меня дикое отвращение и напоминает о том, какой я раньше была, какими ужасными вещами занималась. Но каждый раз, стоило Дену появиться на пороге моей квартиры (а это случалось стабильно раз в пару месяцев), и вся моя злость на него угасала, оставляя на душе лишь призрачный след, а на место ей приходила жалость.
Да, вот так бывает…
Когда-то давно, «в прошлой жизни», я и сама была не прочь напиться в стельку, закинуться таблеткой и в компании друзей-отморозков отправиться в какой-нибудь затхлый клуб на окраине города. Злая ирония, что мой похититель в какой-то степени сумел стать и моим спасителем.
Иногда я думала, что мы с Деном не такие уж и разные – оба изгои этого мира, и кто, как не я способна его понять?.. Оба мы зависимые – оба жалкие безвольные трусы.
– Уходи, Ден. У меня нет денег, – глядя на то, как он в своих вонючих грязных обносках рухнул на моё свежее постельное бельё, пришлось с силой прикусить язык, чтобы не наорать на него благим матом и не начать угрожать полицией. Дело в том, что на таких, как Ден подобное не действует, а скорее даже срабатывает с точностью да наоборот. Стоило повысить голос, и он превращался в самого настоящего безумца с налитыми кровью выпученными глазами, и чёрт пойми какими мыслями в голове. Злить его было опасно. Поэтому…
– Меня уволили. Следовательно, денег у меня нет и в ближайшие пару месяцев не будет.
– Уволили? – заведя руки за голову, бросил на меня мутный взгляд. – Так значит, расчёт должны были дать, не?
Чёрт.
– Ещё не дали.
– А когда дадут? Я в гости зайду, – отвратительно усмехнулся, обнажив жёлтые зубы, и махом подскочил с кровати, впившись пальцами мне в предплечья. – Эй, сестрёнка, ну чё ты, а? Ну войди в положение. Всего пару тысяч. В долг. До конца месяца. Отдам, честное слово! Да чтоб мне сдохнуть – отдам! Ты что, брату своему не веришь? Кому, как не мне?!
– Уходи, – зашипела сквозь сжатые зубы, одним взглядом давая понять, что подобное больше со мной не прокатит! Ни копейки он от меня не получит! – Серьёзно, Ден, хватит приходить. Нет у меня денег! Лучше за голову возьмись пока не поздно…
– Да ты затрахала меня жизни меня учить! – наклонился ниже и, сузив глаза, взглянул с презрением. – Ты со своей убогой жизнью разберись сначала, сестрёнка, чтобы других воспитывать. Эй? Ну чего напряглась? – резко изменился в лице, улыбнулся и мягко похлопал меня по плечу. – Расслабься. Я же пошутил. Пошутил я. Ну? Дашь в долг?
– Я не пытаюсь тебя воспитывать, Ден. Я лишь прошу тебя уйти и забыть сюда дорогу. У меня нет денег!
– Хм… – гадко ухмыльнулся на одну сторону рта, выждал паузу, не отводя от меня взгляда, а затем вдруг сорвался с места и принялся рыскать по комнате, как ищейка.
– Ты что делаешь? Ден! Остановись, чёрт тебя побери! – Самообладание было потеряно. Бегала за ним по квартире, кричала, приказывала убираться и угрожала всем, чем только можно.
Сглупила.
В тот раз Денис забрал мой нетбук. Пока я молила его этого не делать, он клялся и божился, что вернёт всё с лихвой, но сейчас ему позарез нужны деньги! А когда попыталась отобрать свою вещь, то Ден сделал взмах рукой, и уже спустя миг я таранила спиной комод, чувствуя привкус крови во рту.
Перед уходом он ещё долго извинялся, говорил, что не собирался меня бить, что погорячился. А потом заорал, что вообще-то я сама виновата, ведь семья должна помогать друг другу, а не выставлять вон, так что и под руку лезть не нужно было.
Дверь захлопнулась за его спиной, и в ту же секунду мне померещилось лицо Августа, будто бы перекошенное от боли, а уже спустя мгновение исчезло. Тогда я решила, что это была очередная галлюцинация.
Это было один из первых моих заблуждений.
Я ещё долго сидела на полу в тёмном коридоре, совершенно опустошённая, без слёз, истерик и даже обиды… Ден был прав – я сама виновата. Я сама довела до этого, когда из-за своей чёртовой неоправданной жалости впервые открыла Дену дверь своей квартиры.
Но ведь жалость – это уже что-то.
Жалость – живая эмоция. А мне было страшно необходимо чувствовать себя живой.
Хотя бы немного.
Хотя бы иногда.
***
– Значит, первая встреча Дениса с Августом произошла в другой день?
– Нет. В этот же. Но узнала я об этом гораздо позже.
– Что насчёт нетбука? Ты купила себе новый?
– Серьёзно? Новый? – усмехнулась, глядя на доктора. – За какие деньги-то?
– Но… – Ева облизала губы, бросила взгляд в бумаги и как можно тактичнее произнесла: – При обыске квартиры, твой нетбук был обнаружен на столе и без каких-либо видимых повреждений. Денис его тебе вернул?
Выдержав паузу, опускаю локти на стол и выразительно смотрю на Еву, не надеясь, что поверит, но надеясь, что прочувствует каждое моё слово.
– Вы знаете, что такое ломка, доктор? Когда-нибудь в своей жизни испытывали нечто подобное?.. Ломку, когда все резервы искалеченного организма уходят на то, чтобы найти, вернуть «себя настоящего». Того, которому хорошо, весело, беззаботно… Когда «чистый» ты – уже не ты, а всего лишь твой призрак, твоя тень. То, что от тебя осталось. Когда ты душу дьяволу готов продать за дозу. Когда реальный мир становится твоим кошмарным сном, а мир, где ты под кайфом – беззаботной реальностью. И ты не хочешь от неё отказываться. Ты не понимаешь тех, кто хочет отказаться… Так неужели вы думаете, Ева, что у кого-то вроде Дениса могло проснуться чувство вины и вместо того, чтобы загнать нетбук барыгам на рынке, он, мучаясь угрызениями совести, решил вернуть его своей жалкой сводной сестрёнке?.. О, не-е-ет… всё не так, Ева. Ден лучше сдохнет, чем совершит нечто подобное, будьте уверены. А нетбук вернул тот… в кого никто из вас – блюстителей закона, псов правосудия и грёбаных мозгроправов, не верит и никогда, ни за что не поверит. Нетбук вернул мне Август.
** ** **
Курьер доставил пиццу, а уже через минут двадцать на дисплее мобильного высветилось имя моей подруги.
– Открывай дверь, – вместо приветствия прозвучало в трубке. – Забыла дома свою «палочку-выручалочку». Не могу до звонка дотянуться.
– Дина, блин! – бросила телефон и ринулась к двери. – Почему не позвонила, когда у подъезда была? – впилась в неё злым взглядом, как только увидела невинную улыбку и глаза хлопающие накладными ресницами. – Я бы помогла тебе. Вот же…
– Я что, по-твоему, не в курсе, что такое пандус? Или не знаю, как лифтом пользоваться? Ты кого во мне видишь вообще?
– Да я не…
– Вот и заткнись. Давай, так и быть, теперь можешь помочь мне через порог перекатиться.
Я познакомилась с Диной около пяти лет назад. У нас был один психотерапевт. Дина, как и я, проходила курс реабилитации, но каждый раз, когда мы с ней сталкивались, она была в таком хорошем настроении, всегда улыбалась, что я никак понять не могла, какого чёрта ей нужна эта долбаная психологическая поддержка, ведь она и так отлично справляется! Не унывает после аварии, в которой получила серьёзную травму позвоночника и стала колясочницей, а даже наоборот, продолжает радоваться жизни, словно ничего страшного и не случилось, словно потеря чувствительности ног сродни сломанному ногтю. Так, – мелочи жизни.
С каждой нашей встречей разговоры становились всё дольше, манера общения проще, а шутки… Да, порой её шутки были грубыми и чересчур правдивыми, способными обидеть, но, как ни странно, злиться на неё не хотелось. Ведь Дина была настоящей, искренней, безо лжи и притворства.
Однажды она бросила шутку по поводу моих шрамов на открытом участке груди, что-то в стиле: «Кайф ловила, или от котиков убегала»? А я ответила: «По крайней мере, я на это способна». С того дня мы и стали подругами. И я, руку на сердце положа, могу сказать, что Динка самый сильный, самый стойкий и самый потрясающий человек из всех, каких мне только доводилось встретить в жизни.
Она редко унывала. А ещё, Дина была более чем уверена, что однажды её спинной мозг выйдет из долгой спячки, к ногам вернётся чувствительность и она пропишет мне с десяток пенделей, которые я, по её мнению, заслужила. Да что уж там… у этой чертовки даже ухажёров было хоть отбавляй! Весёлая, лёгкая в общении, красивая и ухоженная жгучая брюнетка, всегда макияж, как у куклы, а кофточки с нереально глубоким декольте. А главное – у моей подруги совершенно не было комплекса неполноценности. Ну не удивительная ли она?
– Твою мать, я же просила: только не пепперони! – фыркнула Дина, бросив кусок пиццы на тарелку.
– На неё была акция, вот и взяла. Чего выделываешься вообще? На прошлой неделе ты одна почти всю такую же схомячила.
– Вот именно, – скривилась, но вновь подхватила кусок пиццы с тарелки, – на той неделе схомячила, – на этой неделе от неё тошнит. И где вообще моё пиво?
Всё было как обычно… Лёгкое пиво, пицца, мороженое на десерт, разговоры обо всём на свете. Разговоры о Витьке и о том, как скоро я собираюсь ему дать. О, да. Это же Дина.
А затем пошли вопросы в стиле: «В каких облаках ты витаешь? Думаешь, я слепая? Не вижу, что с тобой что-то не так? И что у тебя с губой? И вот только не говори, что об дверной косяк стукнулась»!
– Всё в порядке, – приходилось врать и улыбаться. Врать в очередной раз.
Теперь же думаю, может и стоило ей рассказать про Августа? Стоило втянуть в своё безумие и попытаться убедить, что у меня не поехала крыша, и психиатр тут уже вряд ли поможет.
Думаю, что хреновая из меня вышла подруга. Я так и не смогла разрушить стену, что выстроила перед собой после встречи с Марго и Филипом. Я так и не смогла позволить Дине до конца разрушить эту стену. Я слишком много ей врала.
– И ты просто взяла и впустила его в квартиру?.. – выдохнула с осуждением, после моего короткого рассказа о Денисе. – Этого наркомана? Взяла и впустила?.. Чёрт, Ника… Да ты совсем еб***ая?! А если бы он с ножом на тебя кинулся, что тогда? Он же больной на всю голову урод! А ты…
– Хватит! – не выдержав, воскликнула и добавила тише на тяжёлом выдохе: – Пожалуйста, хватит. Да, я идиотка, и прекрасно осведомлена об этом. Давай сменим тему, ладно?
Брови Дины выгнулись:
– Сменим тему? И даже в полицию не позвоним? Тебя так-то обокрали, подруга!
– Ну я же просила: хватит.
Боже…
Потерев лоб пальцами, с уставшим видом я покачала головой.
Ну вот и дёрнул меня чёрт рассказывать Динке об этом?.. Зная её характер, молчать, как партизану нужно было. Теперь ещё минут тридцать возмущение своё унимать будет и параллельно меня воспитывать.
Пришлось предложить ей напиток покрепче.
– Особо не налегай, – после второго бокала вина, я решила убрать бутылочку как можно дальше от уже далеко не трезвой подруги. Зато атмосфера заметно изменилась, напряжение спало, никто не пытался меня жизни учить, и даже дышать как-то легче стало. Да, и я уже говорила – подруга из меня вышла хреновая.
Наконец Дина сменила тему и принялась рассказывать о своём последнем ухажёре, с которым, к слову, познакомилась в сети.
– Он такой секси, ты даже себе представить не можешь! Просто БОГ СЕКСА! – кричала Динка заседая в туалете, пока я, развалившись на кровати, пялилась в потолок и с трудом удерживала открытыми наливающиеся свинцом веки. Клонило в сон. – Эй, ты там меня слушаешь?
– Ага! – постаралась ответить с энтузиазмом да погромче. – Откуда тебе знать, что он Бог секса, если ты с ним даже не спала?
– Я… ну, я просто чувствую это! Интуитивно и на все сто, понимаешь? Этот парень просто нечто! Такого красавчика у меня ещё не было! А ещё он смешной, умный, харизматичный! Просто «ММ»!
– Чего?
– Мужик Мечты! Мечта-Мужик! Мега-Мужик! Мачо-Мэн! Мистер-Монстр! Продолжать?.. Ну ты деревня, конечно.
– Да с чего ты вообще взяла, что он такой? – я цинично усмехнулась.
– Из нашего с ним общения вообще-то! – Уверена, Дина сейчас закатила глаза.
– Вы ж только по сети общались, – последнее моё слово съел смачный зевок, но Динка, кажется, суть уловила. Ещё бы, если дело касается её «ММ».
– И что? – закричала из туалета. – Ничего ты не понимаешь в мужиках, Ник. Я прям нутром чувствую: он – моё! Вот прям МОЁ!
– Вот как, – прозвучал сбоку весёлый смешок с хрипотцой, а следом слова, от которых кровь застыла в жилах, в висках застучало с силой гидравлического молота, а сердце с силой ударило о рёбра, а следом от страха рухнуло в самые пятки. – «ММ», значит?.. Видишь, Рони для кого-то я – мужчина мечты, а для кого-то… всего лишь оживший кошмар. Обидно, знаешь ли.
Август стоял у изголовья моей кровати и, сверкая чёрными, как ночь глазами, опасно улыбался.
***
– Думаете, я и это придумала, доктор?
– Нет, но… было проведено тщательное расследование, Вероника, и между Августом и Диной не было обнаружено никаких следов переписки, – отвечает Ева.
– Да говорю же: он всех нас одурачил! Меня, вас, следствие, Дину! Всех, кто когда-либо вставал у него на пути!.. Боже…
– Прошу, успокойся, Ника. Давай немного передохнём, хорошо?
– Какой смысл? – качая головой и истерично посмеиваясь, бросаю на Еву лихорадочный взгляд. – Какой смысл мне всё это выдумывать, а? Для чего?! ДЛЯ ЧЕГО?!
Ударяю кулаками по столу, одновременно вскакивая на ноги, и тут же оказываюсь в захвате у налетевшей на меня охраны.
– ДЛЯ ЧЕГО МНЕ ВСЁ ЭТО ВЫДУМЫВАТЬ, ЕВА?! ДЛЯ ЧЕГО?! СКАЖИТЕ! КАКОЙ СМЫСЛ?!
– Оставьте её в покое! Всё под контролем! – Ева пытается пресечь действия охраны, но тщетно… ПОТОМУ ЧТО НИЧЕГО НЕ ПОД КОНТРОЛЕМ!
– Вы УЖЕ на прицеле! – громко смеясь и глотая слёзы, кричу, пока охрана силой тащит меня к двери. – Он играет с вами! Вы все просто игрушки в его руках! А вы, Ева, сейчас здесь и говорите со мной не потому, что этого требует следствие, и даже не потому, что с какого-то хрена загорелись желанием мне помочь! Вы здесь… вы слушаете мою историю… только потому, доктор, что Август вам это позволил! Ведь если бы он этого не хотел, я бы уже давно была мертва!!!
Глава 4
Смешная девочка с косичкой, платье в рюши.
В глазах искрится солнце, на носу веснушки.
Смешная девочка в руках синичку держит.
А злобный голос в голове приказы шепчет.
«Убей ею – получишь отпущенье».
Не дрогнула рука.
Синичка в небо улетела,
А девочка мертва.
***
– Ты любишь животных, верно, Ника?
– С чего взяли?
– Я изучила твои рисунки, – с несколько секунд поколебавшись, отвечает Ева и вытаскивает лакированного чёрного чемоданчика стопку хорошо знакомых мне бумаг. – Ты любишь рисовать животных и… и портеры людей, я права? – спрашивает об очевидном.
– К чему вы ведёте, Ева? Вряд ли хотите, чтобы я и вас нарисовала, – поднимаю на доктора тяжёлый взгляд. – Говорите прямо, ни к чему заходить издалека.
Между бровями Евы появляется неглубокая морщинка, глаза слегка сужаются, а на лице проступает нечто очень похоже на беспокойство. Хм-м. Она беспокоится? За меня?..
– Как ты спала, Ника? Выглядишь…
– Я не спала, – отрезаю. – Не смогла уснуть. А что? – пожимаю плечами, и на запястьях звенят наручники, которые в этот раз охрана не соизволила с меня снять.
Доктор тихонько выдыхает, видимо пытаясь смириться с моим сегодняшним настроением, затем вытаскивает из середины стопки один из рисунков и демонстрирует мне.
– Эти собаки, – говорит со всем спокойствием, – питомцы Августа, верно? Ты упоминала о них вчера.
На небольшом клочке бумаги карандашом и не особо аккуратно изображены два чёрных скалящихся во все зубы добермана.
– Питомцы? – мрачно усмехаюсь. – Питомцев обычно любят. А у Августа… с этими тварями были, скажем так, особые отношения.
– Какие?
– Не знаю, – дёргаю плечами. – Напряжённые. Как-то так.
– Напряжённые? – переспрашивает для чего-то. – Не расскажешь об этом поподробнее. Пожалуйста.
– Скорее они контролировали Августа, чем он их. Собаки следили за тем, как хорошо он выполняет свою работу.
– Вот как, – кивает, будто понимая меня. – И как их звали? Этих собак.
– Никак. У них не было имён. Каждый раз Август обращался к ним, как в голову взбредёт. Считал это забавным. У него странное чувство юмора, знаете ли.
Доктор выдерживает паузу, откладывает рисунки на край стола, сцепливает пальцы в замок и смотрит на меня со всем вниманием:
– Расскажи, что случилось потом. После того, как Август появился в твоей квартире.
– Я велела ему убираться.
– Но он, конечно же, не стал тебя слушать?
– Август в принципе не склонен к тому, чтобы кого-либо слушать и слушаться, – тяжело вздыхаю и устремляю взгляд в пол. – Сложно было взять себя в руки. Я пыталась отрицать факт его присутствия. Закрывала глаза, зажимала уши, пыталась заставить себя поверить в то, что вновь словила очередную галлюцинацию, но…
** ** **
– Тебя здесь нет. Тебя здесь нет. Тебя не-е-ет… – дрожащим голосом шептала себе под нос, так, чтобы Дина не услышала. Чтобы не стала свидетелем моему безумию. Я до последнего не хотела втягивать в этот кошмар свою лучшую подругу. Но – дура, – не учла тот факт, что кто-то другой уже сделал это за меня. Август втянул Дину в свою игру ещё раньше, чем пришёл ко мне.
Поднявшись на ноги, бродила по комнате из стороны в сторону, глаза мои были закрыты, ладони с силой прижаты к ушам, а затем… затем Август преградил мне путь, схватил за запястья и резко опустил мои дрожащие руки.
Дыхание моё застыло на вдохе, внутри всё стянулось в тугой узел. Смотрела на него огромными глазами, в которых вовсю щипало от накатывающих слёз, и… и чувствовала тепло его пальцев на своей коже. Я чувствовала его… как и в тот раз. Моя галлюцинация была слишком реальной, самой настоящей, из плоти и крови!
Думаю… именно в тот момент, именно во второе его появление, будучи на грани от нервного срыва, будучи в диком ужасе от происходящего, я неосознанно пришла к выводу, что если и дальше буду отрицать факт его существования, то свихнусь гораздо быстрее, нежели смирюсь с его присутствием. Поверить в то, что мальчик, который был моей выдумкой, вырос и пришёл за расплатой – было единственным выходом, чтобы окончательно не рехнуться.
В чёрных, как два оникса глазах, играли опасные чёртики, губ касалась ехидная ухмылка, а пальцы всё сильнее сжимались на моих запястьях… Становилось больно.
– Ты не можешь причинять мне боль, – стоило лишь подумать об этом и слова сами нашли выход изо рта. Тихие, слабые, без капли уверенности.
Ухмылка на губах Августа стала ярче; его забавляла моя реакция, ему нравилось чувствовать власть над ситуацией. Чувствовать власть надо мной.
– Разве я делаю тебе больно, Рони? – зловещим шёпотом, и его горячее дыхание коснулось кожи.
Вздрогнула, веки невольно опустились, а по коже побежали мурашки.
– Разве-е-е? – повторил ласковым и одновременно таким жутким голосом, что внутри всё задрожало от страха, волоски на шее встали дыбом.
Я старалась не шевелиться… нет, думаю, я просто была на это не способна. Тёплыми пальцами он скользил по моим обнажённым рукам, поддел бретельки топа, что едва прикрывал грудь, и нарисовал невидимые дорожки на ключице, затем на шее… Медленно. Слишком медленно. Издеваясь.
Шаг, всего мгновение, и Август оказался позади меня. Крепкие ладони легли на подрагивающий живот, горячие губы коснулись изгиба шеи, и я невольно вздрогнула, до скрипа сжав зубы.
– Как давно тебя касался мужчина? – прошептал на ухо, намеренно задевая мочку губами и тем самым пропуская сквозь меня разряды электричества.
От грани до грани: мне было безумно страшно, но, в то же время, каждое его прикосновение рождало во мне что-то новое, что-то, что позволяло чувствовать себя другой – живой, наполненной.
– Ник! Ты там что?! Уснула, а?! Подожди! Я скоро! Теперь понятно, кстати, почему переронни была на акции, чёрт! – раздался голос Дины из туалета, и я вздрогнула с новой силой, пришла в себя, словно вышла из некого дурного транса.
Дёрнулась вперёд, желая лишь одного – сбежать, отстраниться. Но руки Августа капканами сомкнулись теле; рванул назад, ударив лопатками о твёрдую грудь, и сжал меня с такой силой, что дышать стало трудно.
– Отпу…сти. Отпусти, – пробормотала невнятно, дрожа с ног до головы.
– Брось, тебе не больно. Я не могу причинять тебе боль, – раздался его насмешливый низкий голос. – Ты ведь этого хочешь… Рон-и-и. Тебе нравится это. Я чувствую, меня не обманешь. Кого угодно, но не меня.
Ладонь вновь коснулась живота, пальцы рисовали круги, плавно двигаясь вверх, забираясь под топ. Дыхание становилось громче, отрывистей. Внутри всё протестовало, ходило ходуном, в голове завывала сирена, мысли превращались в липкую паутину, а тело меня предавало.
Кому, как не Августу я могла позволять себя касаться? Только перед ним я могла быть собой, могла говорить, что думаю, могла не стесняться чувств и не стыдиться многочисленных шрамов. Кого, как не Августа я могла любить, если он был моим ожившим идеалом?.. Кого, как не Августа я могла так горячо ненавидеть, ведь его жестокость, его бесчеловечность, как в итоге оказалось, не знали границ.
Только рядом с ним чувства и ощущения обострялись. Только Август мог дать мне то, чего никто в этом мире не мог дать… Он делал меня живой. Глубоко противоречивые эмоции, что я испытывала в его присутствии, делали меня живой.
И лишь одно меня останавливало от прыжка с обрыва…
– Не смей её трогать, понял? – прошептала, вкладывая в голос все имеющиеся у меня силы. – Не смей трогать Дину.
Ладонь Августа замерла на моей груди. Сквозь тонкую ткань лифчика пальцы сжали твёрдую вершинку, горячие губы коснулись чувствительно кожи за ухом и оставили короткий обжигающий поцелуй.
Проклятье…
Изо рта невольно вырвался шумный выдох, и я поняла, что теряю остатки самообладания. Иду на поводу у собственного безумия, позволяя Августа делать со мной это.
Боже… выдуманный мною мальчик, делает это со мной.
– Волнуешься за свою подружку? – тёплое дыхание опалило кожу. Большая мужская ладонь настойчиво сжимала грудь, пальцы забирались под тонкую ткань лифчика и…
… и больше всего на свете мне хотелось, чтобы это прекратилось.
Как и больше всего на свете хотелось, чтобы Август не останавливался.
– Тогда отпусти меня, Рони, – утробным рычанием на ухо. – Отпусти, верни мою свободу и, даю слово, твоя подружка не пострадает. Всегда можно договориться.
Только тогда, услышав, как он угрожает моей подруге, во мне что-то щёлкнуло, сработал некий внутренний переключатель, и словно пелена с глаз упала!
«Что я творю?..»
– Отпусти. – Очередная попытка сбежать вновь провалилась. Хватка Августа стала крепче, движения рук, которыми он ласкал моё тело, увереннее, решительнее. Грубее. – Что ты со мной делаешь? – прошипела сквозь сжатые зубы. – Как ты это делаешь?
– Делаю… что? – лениво, с насмешкой в голосе протянул, забираясь пальцами за резинку моих домашних штанов. – Как делаю тебе приятно?
– То, как внушаешь мне это.
– Внушаю? – насмешка в голосе стала сильнее. – Глупышка… я всего лишь даю тебе то, что ты так глубоко спрятала внутри себя. Вытаскиваю из тебя твою истинную сущность. Тебе же нравятся мои ласки, не отрицай. Иначе… я бы просто не смог идти против твоего желания, – такие правила, ты это знаешь.Ты… их придумала.
– Тогда я не хочу. Отпусти. Не смей меня трогать. Отпусти! Я приказываю!
Холодный дьявольский смех пронёсся по комнате, а в следующий миг пальцы Августа впились в предплечья и он круто развернул меня к себе лицом.
Черты его ожесточились, глаза опасно блестели.
– Убирайся, – почти беззвучно, дрожа с ног до головы пробормотала. – Убирайся, Август и больше никогда не приходи.