MARIUPOL. Слезы на ветру. Книга-реквием
Чем дальше простиралось фантастическое недоверие священника, тем все чаще и чаще в хозяйстве отца Николая стали пропадать деньги. Кражи очень крупных сумм стали периодическим и банальным явлением. Чаще всего крали свои в доску, ближний круг, реже заезжие гастролеры. Деньги ведь всем нужны, а отец Николай традиционно платит своей прислуге сущие копейки, как и его венценосный дед.
Скажи своему духовнику в глаза единственную причину этого Божьего попущения, он бы убил меня руками своих бесчисленных доброхотов. «Кто плохо о людях думает, у тех деньги пропадают» – еще в IV веке подметил святитель Василий Великий.
Огороженный прекрасной изгородью храм представляет из себя крошечное королевство, в котором до недавнего времени был даже начальник собственной Его Высокопреподобия разведки. Точнее, начальница Людмила Степановна Шпак, в молодости занимавшая должность главы особого отдела Челябинского ядерного центра.
Была она под стать своему аристократическому шефу. Ее дедушка принимал непосредственное участие в судьбе последнего царя в марте 1918 года. Звали его Дмитрий Хохряков (1893–1918). Матрос Балтийского флота. Устанавливал красную власть в Тобольске, затем конвоировал последнего царя. За три недели до своей смерти отдал приказ утопить епископа Тобольского и Сибирского Ермогена (Долганева) и священника Петра (Карелина) в реке Тура, предварительно забрав выкуп за них (10 тысяч рублей) и ограбив пленных до нитки. Погиб смертью храбрых в том же восемнадцатом году на станции Крутиха. А похоронен в Перми. 20
Это было похоже на злой рок. Словно бельмо из прошлого, внучка жестокого матроса терзала и мучила окружающих в угоду недоверчивому внуку императора. Стальная нить, связавшая купеческий Тобольск и пыльный Мариуполь, добралась и до меня, но объяснения этому не было. В Тобольском доме на улице Свободы жила какая-то неразгаданная тайна.
От единственного ребенка Хохрякова, девочки, родилась эта удивительная особа с голубыми, как у деда, глазами. Унаследовала она его улыбку и веселый нрав. В девичестве носила его фамилию. Выгодно. Внучка известного революционера.
Однажды в раннем детстве наглая муха заползла в левое ухо Людочки. Пока хватились, ребенок пальцем протолкнул ее далеко внутрь. Ухо воспалилось и стало гнить. Врачи остановили воспаление, но девочка стала глухой на левое ухо. Так и привыкла поворачиваться ко всем правой стороной тела.
Как оказалось, знамение было не случайным. Вся дальнейшая жизнь Людочки будет связана со слухами, сплетнями, пасквилями, грязным людским бельем и доносами. А сбор информации станет для нее высшим наслаждением и смыслом жизни.
У своего последнего в этой жизни шефа, Марковского, Людмила Степановна будет появляться строго по пятницам. Ее появление с папкой под мышкой будет наводить ужас на всех работников храма – от низших до высших, включая Катерину Григорьевну и Веру Николаевну.
– Олег! Хоть ты ей ничего не говори, она же все тащит наверх, – стонала «старшая» Вера Николаевна.21
После любых конфликтов и чепе на территории собора, Людмила Степановна грамотно и очень профессионально проводила опрос, допрос и спрос, не забывая ни одного из участников конфликта. А прихожанам, от всей души помогавших «рабе Божией Людмиле», и в голову не могло прийти, что вся ее бурная деятельность, копирующая деятельность милиции, особых отделов армии, разведки и прокуратуры одновременно, уголовно наказуема (от трех до пяти).
За неделю, сидя на телефоне, обзванивая всех и вся с утра до вечера, никуда не выходя из дому, она умудрялась наловить столько грязи, что Марковский мгновенно успокаивался, слушая «важную информацию». Фактически, Людмила Степановна под видом сыщика стала домашним психотерапевтом.
Роднит деда и внука еще одна, удивительно совпадающая, линия поведения. И царь Николай Александрович и его внук не чураются благотворительности в самом лучшем смысле этого слова. Царь помогал вдовам жандармов и полицейских, сыщикам и филерам, платил карточные долги своих офицеров. Морально выручал власть предержащих в трудных ситуациях, например, открыл клуб гомосексуалистов в Киеве. Но когда дело доходило до простого люда, прихлебалы-библиографы молчат, как воды в рот набрав. Писать, умиляясь милосердию государя, было не с чего.
Марковский помогал и помогает многим. Одной старухе в старом городе, за улицей Артема, построили заново маленький, но добротный домик только благодаря его стараниям в 2003 году. Одиноким женщинам, работавшим в храме, чинил крыши, делал ремонты в квартирах, не жалея денег. Потом эти квартиры по завещаниям старушек, боящихся ада и вечных мук, перейдут в руки благочинного.
Через положенные полгода в «Мариупольской недвижимости» они будут выставляться на продажу партиями. Деньги, деньги, деньги. Много доброго делает этот батюшка в тайне от многих. На операции деньги давал и просил за десятки людей, устраивая их на работу. Всего не упомнишь, так много доброго сделал и делает этот человек. Но и на пророка бывает проруха.
Небесные гости
Подходит ко мне однажды голодный мальчик и просит есть. Все дело происходило в соборе святого Николая, где с ноября 2001 года стоял на подсвечнике блаженной Ксении Петербургской. Стоишь, службы не пропускаешь. Огарки выносишь, подсвечники драишь, лампадки гасишь после отпуста.
– Дядь Олег! Дядь Олег!
– Ну чего ты орешь?
– Дядя Олег! Я есть хочу!
– Есть хочешь? Иди к батюшке Николаю. Видишь, стою на подсвечнике. Поэтому благословили завтракать на кухне каждый день, а я туда не ходил ни разу. Скажи ему, чтобы тебя покормили вместо Олега. Понял? Дуй на кухню.
Обычно такое поведение у священства называется «быть добреньким за чужой счет» и вызывает дружный приступ желчи.
Мальчик, у которого еще две сестренки, уходит. Пока его нет, шарю в своих карманах. Пусто. Служба кончилась, свечка поставлена, молебен заказан, денег нет. Прошло не более двух минут. Подходит знакомая прихожанка, сует мне три вареных яйца. Улыбается, просит взять, хотя знает, что я ничего не беру. Скрипя сердцем, взял почему-то одно яйцо. Прошло еще минут семь. Возвращается мальчик. Смотрю на него с интересом.
– Ну, нашел ты батюшку?
– Ага. Да только там толстая тетка с ним была. Жирная такая. Я кушать прошу, а батюшка отвернулся к стене и молчит, как глухой. А она на меня как вызверится и говорит: Да ты что, нам самим тут нечего есть. Иди отсюда. Мы тут все голодные ходим.
– Так и сказала? – не веря собственным ушам, переспросил его.
– Так и сказала. А сама стоит и смеется, – подтвердил мальчик.
Гляжу, на глазах у мальца выступили слезы.
– На вот тебе яйцо.
Кладу ему яйцо в руку. Мальчик просиял и его как ветром сдуло. Прошло минуты три. Прибегают две его маленькие сестренки и кричат.
– Дядя Олег! Мы есть хотим!
Развожу руками, ища глазами ту старуху, а ее и след простыл. С досады чуть не плачу. Ну почему я, скот безмозглый, не взял три яйца вместо одного?
С этой кухней, находящейся рядом с панихидной, были связаны еще несколько встреч нужды и черствости.
Где-то в мае девяносто шестого у нас в храме появился новый батюшка, отец Владимир. Сижу однажды в воскресенье и жду его с треб. А тут как раз поминки по работнице храма. Собрались все свои да наши. Вошла Вера Николаевна, бывшая когда-то церковной старостой и подружка той «жирной» старухи. Увидев меня, улыбнулась и говорит:
–А чего это ты не за столом? Ты же наш, свой. Иди помяни со всеми. Там и место есть.
– Да нет, Вера Николаевна. Я не ваш.
А сам про себя думаю: «И уж точно не свой!»
Улыбаюсь в ответ, но за стол не иду, понимая, что у половины рты перекосит и борщ прокиснет только от одного моего вида. Гривну на поминки я не давал.
Тут в дверь входят три человека – женщина и двое мужчин. Они встали напротив двери, ведущей в кухню и вид у них был просящих покушать людей. От них исходило такое умиротворение, какое обычно исходит от чудотворных или намоленных икон. Явное несоответствие внешнего и внутреннего заставило меня невольно взглянуть на бедно, но очень чисто одетых людей.
Изнутри они были точно неземные. Как глянул на них, так и забыл, зачем пришел. Царство небесное, хоть сажей измажь, хоть помоями облей, все равно останется Царством Небесным! А с кухни, словно что-то учуяв, выплывает Катерина Григорьевна.
– Нет ли у вас трех кусочков хлебца? – обратилась к ней женщина, от которой исходила удивительная тишина.
– Да откуда у нас хлеб? Нам и самим-то есть нечего, – выкатив глаза, отвечает ей батюшкин бухгалтер.
Только успела она это сказать, распахивается настежь кухонная дверь и красный от натуги Андрей, брат диакона-азербайджанца, тащит огромную кастрюлю, набитую с верхом румяными и аппетитными пирожками.
– Андрей, гони их в шею! Чего они здесь ходят? Нам и самим есть нечего. Гони их! – напустилась на него возмущенная Екатерина Григорьевна.
Не успел я опомниться, как проворный азербайджанец ставит в углу панихидной кастрюлю пирожков, и набрасывается на троих нищих, попросивших кусочек хлеба.
– Вываливайтесь поживее. Ну, кому я сказал…, – не дожидаясь, стал хватать их за руки и тащить к выходу. Последней ушла эта удивительная женщина, на ходу еще раз прося Андрея.
– Подайте хоть кусочек хлеба!
– Ты что, плохо слышишь? Нет у нас хлеба, мы сами все голодные.
И с этими словами вытолкал женщину-тишину на церковный двор.
Ни живой ни мертвый сижу в углу как молью побитый. Ну и поминки. Нищих выгнали в шею, а сытых накормили!
– Олег, бери пирожок, – вновь появляется Вера Николаевна. – Бери, хоть пирожком помянешь.
– Спаси вас Господи, – встаю и направляюсь к выходу. – В следующий раз. Батюшки все равно нет.
А третий случай произошел после слов благочинного, сказанные им на воскресной проповеди.
– Мы кормим всех, – сказал громко, на весь храм, батюшка.
Прошло два дня. Во вторник после молебна ко мне подходят два долговязых юноши и спрашивают:
– Мы с дороги, не ели сутки. Нас здесь не могут покормить?
– А как же! Могут. В воскресенье батюшка Николай сказал на проповеди, что они кормят всех. Идите и попросите их. Знаете, где столовая?
Видя, что они никогда не были на нашем приходе, взял их под руки и вывел из храма, показав куда идти. Прошло минут десять. Ребята приходят обратно.
– Покормили?
Мотают мрачно головами. Нет. Иду вместе с ними прямо в столовую. В столовой повариха говорит:
– Нет-нет. Нам строго-настрого запретили кормить чужих.
Тут появляется батюшка Николай. Наши взгляды встретились. Он опускает глаза и быстро говорит:
– Мы их покормим. Покормим.
Молча выхожу из столовки. 2008 год. После каждой такой выходки мне словно ледяной воды за шиворот выливают. И фотографируют. В 1997-м первые вспышки засверкали у священников собора – Кирильченко, позже у Новикова. Кирильченко эта затея была не по душе и он тут же признался, кто его заставил. Новиков от стыда опустил голову и сказал:
–Не снял. Поломался или батарея села.
Затем к ним присоединились «финны» (Воскобойниковы). За священником Николаем Воскобойниковым, служащим в Финляндии, старшая дочка Марковского, Таисия, Те нажимают на фото и на видеосъемку одновременно.
Все чаще и чаще «финны», отдыхающие летом на море в Мариуполе, терзают меня тем, что насильно снимают во время причастия. Один раз это знакомая финская журналистка, отдыхавшая вместе с ними. В другой раз бешенным прискоком вылетел из алтаря сам протоиерей Николай Воскобойников – вспышка – снято.
Он просто изводил меня своим фотоаппаратом, охотясь во время службы.
– Батюшка Николай! Вы меня за пять лет наснимали на целый фотоальбом. Подарите хоть одну!
«А в ответ тишина, он вчера не вернулся из боя». Спустя много лет до меня, наконец, дойдет, зачем меня так часто увековечивали на фотопленку.
Подрастает старший внук, Константин Владимирович Марковский. Он очень похож на акварели юного Александра Николаевича, старшего сына Николая I. Практически одно лицо. И вновь гены. Неожиданно для всех Константин решает идти учиться не в семинарию по стопам деда и отца, а поступать на юридический факультет. После получения диплома разочаруется и вновь неожиданно для всех поступит в Одесскую семинарию.
Точно так однажды поступил и молодой гвардейский офицер, наследник-цесаревич, записавшись на юридический факультет Санкт-Петербургского университета. А незадолго до революции предложит Священному Синоду свою кандидатуру на место Патриарха, вызвав у последних окаменение – курящий, играющий в карты и вертящий спиритические тарелки, патриарх.
Как-то разглядывал в Интернете сотни фотографий Елизаветы II, королевы Великобритании. И вдруг меня ужас пробрал: словно кто-то по ошибке поместил туда фото юной Галины Агабековой (Марковской), так молоденькая королева была похожа на свою полукровную племянницу. Фактически одно лицо. Проверил источник. Английская фотография середины сороковых.
Есть еще одна, характерная не для Николая II, а его брата Михаила, страсть к автомобилям. Автопарк великого князя насчитывал более ста, роскошных до умопомрачения, лимузинов. Лучший по тем временам в Европе.
Завидев у знакомых иномарку, терял сон и покой, пока на пару дней не получит ключи от машины. Он наездил на них не сотни тысяч, а миллионы километров. Куда там Михаилу.
Из круга продавцов подержанных иномарок еще в далеких семидесятых у батюшки появится закадычный друг, Виталий. Долгое время именно он будет обеспечивать тест-драйв благочинному. Потом появится зять-финн, предприниматели, знающие о неравнодушии «автопопа».
Я и сам неоднократно видел, как по центру города разъезжает на очередной «чужой» невозмутимо кайфующий батюшка Николай.
Аристократа всегда выдает тяга к добротным, элитного качества, вещам. Есть такая черта и у батюшки Николая. Именно им он и отдавал предпочтение еще во времена советского застоя.
Однажды всем известный в храме пропойца Вовка Горохов похвастался мне новыми часами. Взяв их в руки, ахнул. Двадцать семь камней, высший класс точности, бесшумный ход и многое другое. Такие часики в советские времена производились мини-партиями, были точными копиями механизма швейцарских омега, поэтому на прилавки, а также торговые базы, не доходили. Прочитай это кто-то из семьи, скажут:
– Он лжет. Часы и вправду были, но их батюшке подарили.
Я осмотрел их. Дарственной гравировки на них не было.
– Где ты их взял?
– Марковский подарил.
– А, Горох, все равно промутишь…
– Отдай, не твое дело.
Часы с респектом запомнил. Глянул на ремешок. Не для таких часов. Подарил Горохову стальной браслет. Батюшка часы, духовное чадо браслет. Спустя полгода Горохов часы пропил без зазрения совести. Вместе с браслетом. И в ответ получил от меня шутовской удар детским стульчиком выше локтя.
Еще через какое-то время Бог посетил Гороха. Именно на месте удара появилась опухоль. Кривясь от злобы, боли и досады, Горох орал благим матом.
– Это ты меня тогда ударил. Ты, с-сука. Я помню. Это только из-за тебя у меня рак.
– Пить надо меньше, урод. И притворяться.
Еще через полгода его не стало. А я открыл счет странным и, скажем так, нелепым смертям. Все умершие при жизни были хорошо знакомы с батюшкой или хотя бы раз контактировали с ним. Многие из них получали от него скромные подарки и большинство очень любило его.
День святого Евфимия Великого
Память преподобного Евфимия 2 февраля (20 января ст. стиля). Много непонятного для меня было в поведении батюшки. Ну, например, почему именно он и только он, даже если не его черед, служит в этот день торжественную полиелейную службу. Особенно странно выглядело это в понедельник, когда в храме служится только молебен Пречистой. Из года в год, стоя на подсвечниках, наблюдал как отец благочинный отбирает службу у служащего по очереди и служит сам. Да так трепетно, возвышенно, словно он, раб Божий Николай, задолжал этому, мало кому известному, святому. В 2009-м я не вытерпел и спросил об этом прямо на отпусте. Батюшка страшно побледнел и ничего не сказал.
Через десять дней после той службы меня самого свезли в палату для умирающих. Наверное, чтобы поменьше задавал бестактных вопросов. Прошло три с половиной года. На день ангела службы в церкви не было и я поехал причаститься на Левый Берег. Не заходя в храм, сворачиваю к кладбищу. Оно было всего в одну могилу. Подошел к кресту, перекрестился. Читаю: протоиерей Леонтий (Устименко) 02. 02. 1967 – 25. 09. 2011. От неожиданности как током ударило. День памяти святого Евфимия был днем рождения благочинного Левого Берега.
Отчасти я знал, как это делается. Если ты сможешь вымолить благосклонность святого, в день памяти которого родился твой обидчик, его смерть будет ранней, скоротечной и ужасной. А отец Леонтий, царство ему небесное, был 100 % обидчиком Марковского. Именно он и никто другой оттяпал у благочинного половину его владений, создав свою «королевскую рать» из священников, на дух не переносивших отца Николая.
– Лакомый кусочек, – с утробным стоном сказала мне Екатерина Григорьевна.
Задолго до этого, в 1996-м, заручившись помощью Марковского, Устименко выгонит на улицу несчастного батюшку Николая (Щелочкова). Так в нижнем храме собора появится настоятель 29 лет от роду.
Собор Поживанов, мэр города, достроит и это разбудит аппетит молодого батюшки. К этому времени его старший брат Петр уже стал благочинным города Донецка и его влияние на владыку Илариона было огромным. Вначале отошел от рук Марковского Левый берег, затем Ильичевский район. Время шло. Где-то в 2005 году стали поговаривать о онкологии молодого священника.
За год до смерти батюшки Леонтия у меня дома стала мироточить икона Иверской иконы Божьей Матери. Подарок отца Леонтия. В октябре 2010 года икона замироточила в трех местах. Затем в марте, последний раз в сентябре 2011 года, из главы Архангела Михаила истекла тонюсенькая струйка. Спустя две недели батюшки Леонтия не стало. Сиротами остались пятеро детей.
В сентябре 2013 года, незадолго до войны, ко мне подходит знакомая прихожанка. Разговорились о Татьяне. Оказалось, лежит в мариупольской онкологии. Все ее очень жалели за добрый, ангельский нрав.
– Откуда вы это все знаете? Нам на приходе никто ничего не говорит. Думай, что хочешь, где она и что с ней?
– Заведующая отделением моя старинная подружка. Да вот, на днях была у нее в гостях. Как-то разговор перешел на отца Леонтия.
– А разве он лечился у нее? По-моему, его оперировали и лечили в Донецке. Там брат и владыка, могли подсуетится.
– И там и в Мариуполе. Только после смерти батюшки по всем гистологическим пробам стало ясно – у него было три разных, не связанных друг с другом, формы рака. Букет смерти. Лечению не поддается. Лечили, в лучшем случае, один вид. А два остались в тени и делали свое дело, меняя картину болезни. И думаю, родные отца Леонтия до сих пор не знают об этом.
Ее слова поставили все на свои места. Два последних вида рака это два района, оторванные у Марковского против воли Божьей. А первый – выгнанный взашей протоиерей Николай Щелочков.
Но даже три вида опухолей не изгладили всех грехов Устименко. Глубокой июльской ночью 2014 года попали в автокатастрофу два старших сына покойного. Старший погиб мгновенно, младшего без сознания свезли в реанимацию. Было это под еще курортным Новоазовском. Что делали ребятки ночью и кого они везли на заднем сидении, догадывайтесь сами.22
Никогда не бери в долг
К Марковскому всегда просились в услужение молодые ребята. Прислуживать в алтаре. Насколько мне известно, он почти никогда и никому не отказывал. Даже чернокнижникам – Вячеслав или Славик-волхв благополучно отслужил три года и только после этого благочинный выпер его на улицу.
Но эти проделки начались после того, как моих глаз уже не было на приходе. Можно было отрываться по полной. Экспериментировать. На нем же не написано: «Ведьмак на шабаше». Нет, не написано. Пусть служит.
А если планы юных чад простирались дальше, охотно давал им рекомендации для поступления в семинарию. И, разумеется, благочиние все четыре, или больше, года, платило за них. Подразумевая, что окончив обучение, молодые выпускники вернутся домой, на приходы. Но возвращаться в пыльную и грязную кочегарку хотелось не всем.
Толик
Духовно он тянулся к диакону Гавриилу. Через него он стал певчим, затем чтецом. Так незаметно, возрастая из возраста в возраст, он решил, к изумлению многих, стать батюшкой. Поступил в Одессе. Учился хорошо, оставили преподавателем. Женился на дочери тамошнего благочинного. Квартира в приданое. Иереем стал без проблем. Преподавал историю философии в семинарии, служил. Нес несколько ответственных послушаний. О том, что по правилам халявного обучения, за которое он не платил ни копейки, должен был вернуться домой, не вспоминал.
Бог Сам взыскал приходские деньги. Декабрьским днем, отслужив и причастившись в алтаре, поехал по вызову на причастие. Все произошло мгновенно. Лобовое столкновение. Навстречу хлипкой машинке, в которой ехал батюшка, на красный свет вылетела иномарка. От водителя не осталось ничего целого. Иерей Анатолий, 24 лет от роду, погиб мгновенно. В белом седане мчался делать предложение руки и сердца сын прокурора города. Был подшофе.23 С огромным букетом роз.24
В Интернете до сих пор можно прочитать телеграмму благочинного. Далее цитата.
МАРИУПОЛЬ ОДЕССА Выражаем в адрес Одесской духовной семинарии, преподавателей, учащихся, родных и близких глубокое соболезнование, по поводу трагической гибели преподавателя, священника Анатолия Мурыгина. Его светлый образ, духовное, интеллектуальное развитие и всецелая преданность служению Богу и Его Святой Церкви, являются характерными особенностями его личности в памяти священнослужителей кафедрального собора города Мариуполя, певцов и прихожан. Он оставил глубокий и неизгладимый след. Вечная ему память и вечный покой. Да вселит Господь душу его в селениях праведных. БЛАГОЧИННЫЙ МАРИУПОЛЬСКОГО ОКРУГА ДОНЕЦКОЙ ЕПАРХИИ, ПРОТОИЕРЕЙ НИКОЛАЙ МАРКОВСКИЙ. 5.01.2009.25 Через сорок дней после той телеграммы дойдет черед и до меня. Но я выживу и напишу об увиденном книгу.
Коля и Илья
Братья-близнецы. Болгары по матери. Очень добрые, отзывчивые и верующие ребята. Вместе пришли к батюшке Николаю проситься служить в алтаре. Вместе уехали поступать в Сергиев Посад. Вместе остались на продолжение обучения на академическом курсе. Вместе, не долго думая, женились, чтобы никогда не возвращаться в Мариуполь, на москвичках. Коля стал батюшкой, лет пять назад служил в Долгопрудном.
Илья лег в могилу после скоротечного и остро протекавшего лейкоза. Не думаю, что ему было больше 25 лет. Батюшкой стать не успел. Супруга осталась вдовой. Отсутствие сана у супруга дает ей право повторно выйти замуж. Если у иерея Анатолия на сносях осталась жена, то Илья оставил супругу бездетной. Коля в юности первым на Земле написал икону митрополита Игнатия Мариупольского. Святитель вымолил Николая от преждевременной смерти, в гроб за долги перед благочинием лег Илья.
– Внимание! Тесные врата! – после городского крестного хода 1997 года объявил Илье, проносившего хоругвь между двумя близко росшими деревьями. Тот заулыбался – удачная шутка. А во мне как фотовспышка сработала – запомнил на всю жизнь. Спустя одиннадцать лет его не стало.
«Никогда не бери в долг!» – принимая первый раз, трижды повторил мне батюшка Зосима Никольский. Сказав в третий раз, горько-прегорько заплакал. Теперь эта скорбь коснулась родителей двух прекрасных ребят. Но утрата не повод для слепоты. Взял – отдай. Ни покаяния, ни прозрения не в одной из этих семей так и не наступило. И не наступит. Люди думают, что если на пять копеек потрудились в алтаре, то пять тысяч долга можно и не отдавать. Бесчеловечен человек. Человек эпохи потребления.
Ванечка разумный
Они были духовно близки друг к другу, два пономаря, Николай Моисеевич и Ваня. Их взяли в алтарь сразу после поступления в семинарию Сергиевого Посада Коли и Ильи. Молчуны. Марковский таких любил. Шли годы. Моисеевич и Ваня служили в алтаре. Внешне Иван ничем не выражал своих чувств и эмоций, спокойный, покладистый. А они были, эти самые чувства.
– Мне уже тридцать, а я все в пономарях. Учиться благословения благочинный не дает, не женат, диплома нет, с работы ушел, а здесь четыреста гривен на все про все. Живи как хочешь, – жаловался Ванечка женщинам на полах.
А те и рады, есть что донести.
– А мне уже сорок и не то что пономарить за четыреста гривен, а элементарного здоровья семидесятипятилетнего старика у меня нет, – ответил бабушкам. Доносите.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.