Кира Ленн

– Заблудилась? – спросила Кира. – Голодна и напугана… прямо как я.

Позади них, к самому входу в паб, прискакал всадник. Его конь непослушно топтался на месте, выводя наездника из себя.

– Брр! Тихо! Тупорылая кляча, – ругался он, натягивая поводья.

Он спешно привязал жеребца к коновязи и устало вошёл в двери паба. Чувства Киры бурлили, но мысли были чисты. Она шустро поднялась и взяла худощавую кошку на руки. Пустая дорога была темна. Заросли вдоль неё сгущались, и казались тупиком. Ленн опустила кошку на землю, указывая в сторону Везны.

– Твой дом впереди. Беги вперёд и не заблудишься, – наставляла Кира, будто разговаривая сама с собой.

Кошка не поняла ни слова, продолжая бездумно сидеть по среди дороги.

– Брысь! – вдруг вскрикнула Кира.

Испуганное животное тут же вскочило с места, и на всех лапах бросилось бежать, вскоре скрывшись на тёмной тропе. Привязанный жеребец ржал на всю округу, но уставший хозяин безразлично игнорировал своего скакуна, выпивая в стенах паба. Пекарша уверенно приблизилась к коню, положив ладонь на его морду, и одновременно крепко держа за холку.

– Тебе хочется мчаться вперёд и никогда не останавливаться, – шептала она жеребцу. – Ты жаждешь свободы. Сильный. Упрямый. Ну, так, докажи мне.

Кира схватила поводья и лихо седлала коня. Он бешено рвался вперёд. Его глубокое дыхание казалось мощнее ночного ветра. Тугие подпруги едва сдерживали широкую грудь. Колени Киры дрожали. Жеребец казался непомерно высоким, но уверенность и стойкость переполняли её.

– Не останавливайся, вольный конь. Будь быстрее ветра. Скачи!

Она ударила пятками по бокам жеребца, и он неудержимо бросился вперёд. Ленн едва держалась в седле, сжимая густую холку. Прохладный ветер бил прямо в лицо. Молочные волосы развевались, вздымаясь высоко над плечами. По спине бежал пугающий холодок. Кира улыбалась во все зубы. Смеялась. Она чувствовала свободу. Чувствовала неудержимую уверенность и решительность, что гнали её вперёд. Вдоль зелёных полей и лесов, она начала замечать знакомые очертания. На земле промелькнули застывшие угли от костра. Кира, что есть сил, потянула поводья на себя. Жеребец неохотно остановился, продолжая неугомонно топтаться на месте. Всадница осмотрелась. Вокруг была беспросветная тьма, и лишь маленький, едва видимый, огонёк полыхал вдали. Он казался незначительным, совсем скромным, будто одинокий придорожный факел, но густой дым валил от него, заполоняя всё ночное небо. Огонёк мерцал чрезвычайно порывисто, словно дикий, необузданный конь.

– Туда! – выкрикнула Кира.

Жеребец вновь с нетерпением бросился вперёд, утоляя свою жажду бега. Огонёк становился всё ярче. Дым всё удушливее. Чёрный пепел прилипал к светлым волосам. Несколько высоких сараев горели, освещая непроглядную ночь. Послышались протяжные крики. Суровые. Воинственные. В них скрывался страх. Отчаянный хрип. Пронзительный вой. Ленн спешно спрыгнула с коня, едва тот успел остановиться. Космея стояла к ней спиной. Её тёмный облик напоминал саму смерть, какую любят изображать художники. Руки излучали яркое свечение. Горели блестящим пламенем. Сверкали золотыми искрами. Земля под ней горела, будто что-то капало с её худощавых пальцев. Перед ней стояли три охотника за головами в железных, пузатых доспехах. Они крепко сжимали мечи, топчась на месте, и не решаясь ступить и шага. Космея терпеливо наблюдала. Кира бережно сняла с лошади седло и бросила в сторону.

– Беги отсюда. Пускай никто не сможет остановить тебя, – дала она наставление и шлёпнула жеребца по крупу.

Конь прытко ускакал прочь, в сторону необъятного поля, и довольно быстро скрылся в ночной пустоте. Молодой, совсем отчаянный, юноша в доспехах, храбро ускорился, наступая на недрогнувшую Космею. Она бросила на него суровый взор и молниеносно дёрнула ладонью. Одно резкое движение и пламя с её рук, словно стрела, вылетело в сторону молодого охотника. Огненные брызги ударились в наголенник, и они в тот же миг почернели, продолжая искриться на металле. Воин наступал, уже замахнувшись для удара. Космея ухмыльнулась. Её рука потянулась вперёд, словно для ответного удара, но оглушающий, громкий стук тут же прервал их столкновение. Кира выпрыгнула так резко и неожиданно, словно из ниоткуда, и что есть сил оттолкнула охотника плечом. Парень отлетел в сторону, брякнув доспехами. Космея выпучила глаза от удивления, но тут же очухалась и запрыгнула на ошарашенного солдата. Она прижала раскалённые ладони к его лицу. Пронзительный, истошный крик пронёсся по голому полю, эхом разносясь далеко за его пределы. Вопль полный боли пронзал уши, словно иглы. Его тело тряслось в судорожной агонии. Он махал руками, в попытке оттолкнуть поджигательницу, но этим лишь усугублял невыносимую, нестерпимую боль. Ленн лежала неподалёку, схватившись за ноющее плечо. Вид, умирающего в мучениях, парня, парализовывал. Зелёные глаза застыли, уставившись на ужасающую картину. В стеклянном, испуганном взгляде искрился огонь, навевая воспоминания. Запах горелой кожи окутывал всё вокруг. Удушал. Слепил. Нестерпимая тошнота лишала рассудка. Парень продолжал истерично вопить. Второй воин поспешил атаковать, но Плятер резво схватила с пояса мелкий мешочек и швырнула в него. Содержимое мешка заискрилось, едва долетев до цели. Множество мелких искр полетели прямо в глаза охотника. Тот схватился за лицо и закричал от боли, тут же упав на колени.

– Горит! Горит! – кричал он.

Воин истерично махал руками у своего лица, словно пытаясь содрать с себя кожу. Космея шустро подбежала ближе и ударила его ногой в стальной нагрудник, оставив чёткий след от сапога. Охотник попытался оклематься. Безудержная злоба заставила его подняться, вновь схватив меч. Поджигательница ловко отступила на пару широких шагов. Она вытащила из-под плаща маленький клинок, казалось, не длиннее среднего пальца, и метнула прямо в бедро. Лезвие пролетело мимо, оставив на коже заметный глубокий порез. Кровь хлынула из ноги воина, так стремительно, словно пролитое вино. Он стиснул зубы, медленно сбавляя шаг, и с трудом контролируя тело. Ноги задрожали. Мышцы бросило в дрожь. Охотник упал на колени, не чувствуя ни боли, ни собственных конечностей до самого паха. Он медленно, устало поднял взгляд. Поджигательница стояла над ним. Она смотрела холодно, задумчиво, словно исчезнув где-то в своём мире. Плятер прикурила от зажжённой спички и бросила в сторону воина. Пламя вокруг него вспыхнуло, устремившись на стальной доспех. В самом центре нагрудника след от сапога ярко заискрился. Неудержимый огонь быстро распространился по всему телу. Охотник завопил во всё горло. Он кричал, делал глубокий тяжёлый вдох, и кричал вновь. С лица на почернелый горжет1падали горелые куски плоти. Всё тело кипело, варилось, жарилось под толстой сталью.

– Разве ж, это не чудо? – проговорила заворожённая Космея.

Её очи пылали вместе с чарующим огнём. Освещали в ночи смуглую кожу. Истошный крик вояки затерялся где-то в пустоте вечного огня. Поджигательница взглянула на третьего охотника, который всё это время стоял на месте, сжавшись, как испуганный ёж. Едва завидев глаза поджигательницы, он медленно попятился назад, а затем резко развернулся и бросился бежать, громыхая своими латами. Он не оборачивался, бежал со всех ног, что пятки сверкали, хотя никто и не думал за ним гнаться. Трус быстро скрылся на ночной дороге.

– Здесь всё пропахло огнём, – осмотрелась Космея. – Но я всё равно чую запах хлеба.

Она взглянула на Киру, которая лежала на земле, продолжая наблюдать за догорающим охотником.

– Вернулась? Вовремя.

Поджигательница протянула подруге руку. Та уверенно схватилась, крепко, словно не хотела никогда больше отпускать, и поднялась на ноги. Рука была мокрой, холодной, хотя минуту назад пылала диким пламенем. Кира выглядела уставшей, измученной. Бледные губы дрожали. Она слегла дёрнулась и её вырвало прямо у ног Космеи.

– Ничего, такое бывает. Привыкнешь. Я смотрю, ты так ничего и не ела с нашей последней трапезы, – улыбчиво отметила поджигательница, заметив прозрачную рвоту.

Она схватила Киру за руку и увела в сторону от удушающего огня и тошнотворного запаха плоти. Они присели у ближайшего дуба, облегчённо вдохнув свежего воздуха. Кира всё время шипела, хватаясь за плечо. Плятер порвала её рубашку и взглянула. Синяя гематома разрослась на пол руки от локтя до самой шеи. Поджигательница с гордостью взглянула на подругу, которая изо всех сил старалась не подавать жалостливого вида и терпела сильную боль. Она достала баночку с бежевой мазью и аккуратно намазала руку Киры. Каждое прикосновение давалось тяжело для изнеженной кожи бывшей пекарши, однако, несмотря на чёрствую кожу, Космея была крайне ласкова.

– Это мазь от ожогов, но она заживляет и снимает боль. Надеюсь, что тебе тоже поможет.

Кира молчала.

– Почему ты вернулась? – продолжила Космея.

Ленн достала из кармана скрученный пергамент и медленно раскрыла.

– Поэтому ты не можешь пойти на восток? – спросила она.

– Да.

– Почему ты не сказала мне?

– К чему тебе проблемы сумасшедшей поджигательницы.

– Оказывается, ты ещё тупее меня.

Космея засмеялась. Кира не смогла сдержать улыбки.

– Мне интересно, Космея. Как ты это делаешь? – спросила пекарша.

– Как управляю огнём? Как создаю горящие руки?

Кира кивнула.

– Это фосфор. Он возгорается в воздухе, – прошептала поджигательница. – Этому фокусу меня научили бродячие циркачи, когда я выступала с ними.

– Ты была бродячей циркачкой?

– Да, нужно же было как-то выживать, а представления с огнём – самые захватывающие.

– Хм… Я видела, насколько они захватывающие. Что ты чувствуешь, когда твои руки горят?

– Боль, –грустно ответила поджигательница. – Жадную, всепоглощающую… боль.

Космея потёрла мелкий порошок и бросила в сторону. Фосфор разлетелся на множество огненных искр и погас, едва коснувшись земли.

– Никогда не повторяй этого, Кира, – настойчиво попросила она. – Иначе, станешь как я.

Она задумчиво взглянула на свои чёрные ладони. Тяжело было понять, что у неё в голове: какие мысли, какие сожаления, какие желания. Кира взяла её за руки, крепко прижав к себе. Тепло. Запах хлеба – уже не такой стойкий, но всё же приятный и одурманивающий. Они сближались. Ветви шумели над головами. Приятная прохлада расслабляла намазанное плечо, что ноющая боль тут же отступила. Губы едва соприкоснулись. Они чувствовали манящие дыхание друг друга.

– Я чую запах хлеба, – шептала Космея. – Я так хочу есть.

Она потянулась ближе. Солёный, обжигающий вкус на губах и языке. Ловкие пальцы, игриво зарывающиеся под одежду, касающиеся нежной, нецелованной кожи. Они упали на землю, не отрываясь от страстных поцелуев. Космея быстро стянула рубашку подруги на, слабо зашитых, пуговицах. Столь привлекательная обнажённая грудь, что невозможно было оторвать глаз. Элегантная, маленькая, почти юношеская. Обгорелые пальцы скользили вдоль её тела, и Кира чувствовала каждое прикосновение, словно кожа поджигательницы заживала в эту самую секунду. Зелёные глаза горели в отблеске лунного света. По оголённым пяткам бегали муравьи. Плятер спускалась ниже, дальше, теплее. Ленн глубоко вздохнула, прижимая подругу всё ближе к себе. Сладостный стон проносился по окрестностям. Вокруг было слышно только их.

– У тебя даже там всё гладко, – улыбнулась Космея.

Грудь вздымалась от каждого поцелуя в губы, шею, живот, талию, ноги и руки. От каждого, шаловливо играющего, пальца. От мокрого языка, скользящего по телу. И этот запах– странный, возбуждающий, не лишённый горечи, но сладкий, как рождественский шоколад. Новые ощущения оказались куда приятнее, чем Кира себе представляла. Неприятная горечь ушла, и даже голод забылся, оставив девушек наедине с удовольствием. Космея сняла свою рубашку. Трудно было разглядеть её грязное, смуглое тело в ночной тьме, но это лишь усиливало тактильные ощущения. Кира прижалась к её груди. Обхватила всю её длинную утончённую спину, прощупывая выпирающие лопатки. Целуя, покусывая, облизывая каждый сантиметр её кожи. Космея закинула голову, похотливо улыбнувшись. Она извивалась, словно змея, не переставая стонать. Послышался звонкий шлепок. Кира удивлённо ахнула, но продолжала прижиматься всё ближе, страстно желая продолжения. Ей было мало. Поджигательница била её с каждым разом всё сильнее. Ягодицы горели. Её не пугало увлечение подруги, наоборот, заводило всё больше, всё дальше. Космея неожиданно дёрнулась, стиснув зубы. Её тело дрожало, и Кира дрожала вместе с ней. Их стоны схлестнулись воедино. Поджигательница опустила взгляд. Множество цветов перемешивались в её больших ярких глазах. Она улыбалась, чувствуя на своей груди крепко вцепившуюся ладонь пекарши. Космея выдохнула, прижавшись к стволу дерева и прикурив самокрутку. Она и не думала прикрыться, сложив босые холодные ноги у тёплой шеи подруги. Кире явно это нравилось. Ноги поджигательницы были куда более гладкие и нежные, чем руки, несмотря на синяки и мозоли. Она поцеловала её ступню.

– Я думаю… всё же отправимся на восток, – предложила Космея. – На севере нечего делать таким как мы.

Дым сигарет опьянял. Кира сняла самокрутку с губ подруги и затянулась. Терпкий, знакомый аромат.

– Хорошо, пойдём. Я ни за что не дам тебя в обиду, Космея, – уверенно ответила Кира.

– Я знаю, детка, – улыбнулась поджигательница. – На войну. За кровью и местью.

– За кровью и местью.

Разыскивается Космея Плятер фаль Эверлен, также известная как – «Эверленская поджигательница». За преднамеренные поджоги, убийства, воровство, похищения людей и богохульство. За преступления против короны, общества и мира. Вооружена и обучена. Крайне опасна. Особые приметы: рост около 172 см, худощавого телосложения, волосы чёрные, имеет шрамы от ожогов на кистях рук. Берегитесь узких, легковоспламеняющихся мест. Награда за поимку – 1000 крон. Доставить живой для Божьего суда!

– Текст одного из розыскных листов Гретани

Примечания