Королева миротворцев. Книга вторая
Только теперь, когда к ней вернулась способность к объёмному цветному видению, а ноздри вновь принялись различать запаховые тона и полутона, она поняла, что днем все выглядит и пахнет совсем не так, как ночью. Словно и не было их вовсе, исчезли неприметные, но очень ароматные растения, уступив место разноцветью крикливо-ярких цветов. Огромные расписные бабочки взлетали перед носом когуара, трепеща на ветру и отбрасывая в стороны радужные блики… медленно, словно опадающие листья, опускались на цветы за спиной зверя. Разноцветные пичужки с испуганным щебетанием взмывали ввысь, животные, названия которым Элис не знала, шарахались в стороны и уже издали, с любопытством, разглядывали неведомого им до селе когуара. Оказалось, что дневная жизнь на этой планете была куда более разнообразна, чем ночная, с которой обычно имела дело хищница.
Подняв морду, кошка изучающее окинула взглядом холм. Только теперь она осознала, что на вершине его находятся величественные каменные развалины. Огромные арки из розового мрамора, выстроились чередой, опоясывая весь холм словно ажурная царская корона. Кое-где арки были совсем нетронуты временем, кое-где частично разрушены, но даже теперь, по прошествии многих сотен лет, они производили ошеломляющее своей мощью и красотой впечатление.
Хищница сильно удивилась увиденному, ей казалось, что все окрестности Арахонии были ею уже давно исследованы, но она никогда раньше не видела этого холма и ни от кого даже не слышала о его существовании! Не забывая держать одно ухо повёрнутым на буксующих преследователей, она настороженно принюхалась к шедшему от развалин запаху. Ветер не принёс определённо враждебных запахов, но навеял до такой степени сильное ощущение чуждости всего строения, что захотелось покинуть это место как можно скорее. Беспричинное чувство тревоги холодком пробежало между лопаток… или это холодила отяжелевшая мокрая шкура? Кошка поёжилась, заворчала, сердясь на себя за непреодолимый, необъяснимый страх возникший в ней, прижав уши, вновь настороженно оглянулась: сильно раскачивающаяся повозка не давала охотникам возможности прицелиться, но каменные россыпи заканчивались сразу перед холмом. Здесь, у подножия странных руин, среди сочной густой травы, камней не было вовсе, кто-то намеренно и аккуратно выбрал их, невольно открывая беспрепятственный проезд для повозки.
Сверху буквально свалился Харэй, прокричал на лету:
– Пригнись! Держись среди травы, огибай холм. Скорее!
Эта поддержка, весьма кстати, вырвала когуара из сетей его нерешительности, дала толчок к действию. Почти стелясь брюхом по земле, когуар устремился вперед, и, хотя колыхание травы и выдавало его путь, оно же и не давало возможности вести прицельный огонь.
Вездеход, уже выбравшийся из каменных россыпей на подошву холма, от чего-то, беспричинно несколько раз глох, под яростные проклятья чужаков, на него, как и на когуара, тоже что-то подействовало, и сдерживая, не давало возможности разогнаться, как будто густая изумрудная трава смогла стать помехой для мощных металлических гусениц! Заметив неладное, и предположив в составе местных грунтов магнитные руды, водитель взял круто влево, уходя с холма в сторону и огибая его по широкой дуге.
Когуар заметил, что чужаки отчего-то замешкались, и смог немного восстановить силы в измученных лапах. На стороне хищника сейчас было то, что во время обращения, разум зверя брал верх над разумом человека: Когуар прекрасно ориентировался в лесу даже в кромешной тьме, легко выслеживал добычу по звуку и по запаху, мог часами карабкаться по деревьям, не боясь ни высоты, ни других хищников. Он мог многое, что не по силам обычному человеку, но вот разумно и логично думать было мучительно сложно. Уголком человеческого сознания когуар пытался понять: что же именно повстречалось на его пути, и каким вообще образом, на необитаемой планете, могли оказаться постройки, подобные этой?
Когуар ещё прибавил шагу, насторожено поглядывая на замшелые стены. От них веяло древностью и давней заброшенностью, но в то же время когуара не оставляло ощущение, что из глубины темных проемов за ним наблюдают, неотступно и безучастно, как мог бы большой зверь наблюдать за ползущей по его лапе букашкой в пору послеобеденного отдыха.
Хищница поежился, руины как будто говорили ей: «Это место не для тебя. Уходи!», и это ощущение грозного предупреждения было столь сильным, что кошка перешла на бег, стараясь поскорее покинуть не гостеприимное место.
А сразу за холмом вновь открылся лес, такой родной и уютный! Когда спасительные ветви деревьев прикрыли спину, когуар еще раз оглянулся. Нет, он не высматривал охотников, звук их ужасной повозки был слышен издалека, ему хотелось еще раз, уже с безопасного расстояния, посмотреть на каменное «не́что», повстречавшееся на его пути. «Словно большой, сильный, уснувший зверь. Властитель холма и окрестностей», – подумал когуар, – «Не беспокой его сон, и он не причинит тебе вреда».
Кошка некоторое время бежала трусцой, с наслаждением ощущая, как в прохладной тени деревьев остывают перегретая шкура и сбитые лапы. Через некоторое время она с удивлением начала узнавать лес: и здесь, и вон там, она бывала сотни раз! Что за колдовство мешали ей раньше открыть странный холм, и почему это охранное наваждение не помешало ей разглядеть его сегодня?
Сверху послышался свистящий шум крыльев. Харэй сделал круг над когуаром и на лету прокричал:
– Ты устала? Уходи в чащу. Я поведу их за собой!
Хищник отрицательно качнул головой, быстро лизнул наколотую подушечку передней лапы и затрусил дальше, высматривая проезжую для повозки дорогу. «Как глупы эти люди, если столько времени без страха и подозрений следуют за мной», – подумала та часть, что была Элис. – «Ведь я с лёгкостью, в миг, могла бы уйти в густую часть леса, не проходимую для их повозки!»
– Почему она такая тупая? – в это же время удивлялся молоденький Дэн, глядя на манёвры чёрной хищницы. – Почему не спрячется от нас в лесу?
– Мозгов мало! – со смехом отозвался Баркли, ловко уворачиваясь от низких веток, хлеставших по кузову. – Где ей проще там и бежит.
– Людей не видела. Не пуганная, – пояснил старший Мак. – Играется с нами! Но это и к лучшему, скоро она выдохнется, и мы легко возьмём её сетью.
– А меня вот что удивляет, – хмурясь проговорил Ник, – Если верить отчетам, то ни чёрных кошек, ни этих странных птиц здесь вовсе не должно водиться. А раз отчёты не верны, то кто знает, на каких ещё, может быть не столь милых зверушек, мы можем здесь натолкнуться? Лес-то становиться всё гуще и серьёзней…
Баркли громко фыркнул, подначивая, ткнул Ника кулаком в бок.
– Похоже, ты не слишком смелый охотник. Боишься, что кошка с вороной приведут нас в ловушку и там съедят??? А может они приведут нас к страшно голодным людоедам, которые нас сожрут живьём? Нет-нет! Сначала они сдерут с нас кожу, чтобы сделать свои праздничные там-тамы, а уж потом устроят пир горой! Ха-ха! Теперь я буду знать, чем пугать тебя ночью!
– Заткнись, Барк! – не на шутку рассердился старший. – Надоел со своей брехнёй! – и бросил через плечо Нику. – Повадки птицы и впрямь необычны. Какая причина может заставить её лететь за этой кошкой столько времени?
– Эта птица не просто странная…– пробормотал Ник, – Вон, смотри, опять!
– Опять что? – заинтересовался младший из охотников.
– Обернулась на нас, расхохоталась, и летит себе дальше, как ни в чём не бывало!
– Расхохоталась? – загоготал Баркли. – Ты разглядел улыбку в сорок два зуба? Ну, ты проныра…успел уже где-то набрать галлюциногенных грибочков!
– И зверь этот не ранен, – продолжил с подозрением цедить сквозь зубы Ник, – Бежит ровно. Следов крови не видно… Пристрели ты её, чиф, да вернёмся обратно! Хорошо сделанное чучело тоже неплохо ценится!
– Чучело? Да сам ты… чучело! – рассердился Марк. – Смотри, кошка споткнулась! Вот еще раз… совсем немного терпения – и я буду чесать у неё за ухом, а она – мурлыкать!
Когуар остановился перевести дух, оглянулся. Бока его вздымались, из пасти вывалился парящий розовый язык. Сощурился недобро на преследователей, коротко рыкнул, обнажая огромные белоснежные клыки.
Марк хлопнул ладонью по кабине, призывая водителя остановиться. Поднял карабин, отыскивая через прицел, среди тёмной зелени, чёрный вздымающийся бок…
Заметив это движение, когуар быстро отступил за ствол толстенного дерева, и юрко метнулся за ветви густого кустарника.
Из окна кабины высунулся бритоголовый водитель, сердито прокричал.
– Батареи садятся! Пора возвращаться! Или попрётесь обратно пешком?
– Ещё пять минут! – яростно отозвался старший. – И я уложу её, к чёртовой матери!
Вездеход рванулся с места, пробуксовал на огромных оголённых корнях векового дерева, стукнув бортом о ствол вписался в поворот, и, круша кустарник, понёсся за кошкой.
«Потерпите, – сощурилась кошка, высматривая по только ей знакомым приметам старую заросшую зеленью тропу. – Осталось немного», – собрав остатки сил, хищница затрусила через чащу.
– Держись! – донеслось с неба, – Я полечу вперёд, предупрежу наших! – шелест крыльев исчез вдали.
Глава 11
Уже солнце перевалило зенит, а чужаков все не было слышно. Арахонки напряжённо вглядывались в зелень леса, ожидая от дозорных долгожданного знака. Нет, это не был страх предстоящей схватки с неизвестными, а нетерпение, которое заставляло то опускать ладони на рукояти мечей, то нервно поглаживать полированное ложе арбалетов.
Между деревьями промелькнул силуэт Вещего, над головами раздалось: «Готовьтесь! Они уже близко!»
Приложив к губам ладони, Хайлет издала протяжный птичий крик, и арахонки затаились на деревьях в подготовленных укрытиях, сливаясь с листвой. Издали послышалось тарахтение и металлический лязг, вибрацией разошедшейся по земле, стайка испуганных лесных птиц, с щебетом вылетев из чащи, взмыла в небо.
Прошло совсем немного времени, и по широкой тропе, над которой было подвешено замаскированное ветками огромное таранное бревно, стремительно пронеслась большая чёрная кошка. Выскочив на небольшую светлую поляну, она внезапно остановилась. Оглянулась, окинула взглядом огромных жёлтых глаз деревья, на которых затаились арахонки, словно спрашивая их: «Все готовы?» и протяжно зарычала.
Священный трепет охватил суеверных воительниц, они с благоговением затеребили свои охранные амулеты, искренне веря, что раз сами духи леса на их стороне, то чужакам уж точно несдобровать!
Короткий свист – и два остро отточенных лезвия легли на волосяные веревки, удерживающие бревно на высоте. Все замерли в ожидании.
Шум и лязг усилился, на тропе показалась самоходная повозка. Четверо здоровенных мужчин, сидящих в ней, что-то сердито орали, размахивая оружием. Еще мгновение и… но, не доезжая до ловушки с десяток шагов, повозка неожиданно встала как вкопанная.
Чужаки разом замолчали, с внезапным подозрением оглядывая через свои «чёрные глаза» окрестности.
– Не нравится мне это место… ох не нравится… – проворчал рыжий, осматривая кустарник в инфракрасный прицел. – Я не засёк никакого движения, но откуда же здесь тогда столько тепловых следов?
– Кабаны какие-нибудь разбежались, – сердито возразил тот, что помоложе, – От лязга нашего вездехода уже и у меня мозги закипают. Мы распугали весь лес!
– И на деревьях тоже были кабаны?
– Да, конечно же! Обычные древесные кабаны… ты их боишься?
Арахонки перестали дышать, укрывшись за толстыми стволами деревьев, надеясь, что одетые ими металлические шлемы, как это повелел Учитель, помогут остаться незамеченными для «колдовского глаза» чужаков.
Напряжение нарастало. Звериным инстинктом чувствуя опасность, чужаки не решались ехать дальше, а не слыша сигнала Хайлет, арахонки не могли начать атаку.
– Зараза! – наконец выдохнул старший, тщетно вглядываясь в густую зелень окружавшего их леса. – Дрянь чёрная! Да чтоб тебе… Ведь совсем почти взял! – Ему было мучительно жаль и потраченного зря времени, и упущенной выгоды, да ещё так осрамиться перед группой! Он уже поднял руку, чтобы дать добро на возвращение, когда на тропе, шагах в двадцати от вездехода, словно из пустоты, проявилась черная кошка. Будто дразня охотников, она лениво потянула сначала задние лапы, потом передние… не торопясь, намыла языком правую лапу и провела ею за ухом.
– Вон она! Держи бестию!
Машина рванулась за кошкой, пересекла невидимую черту, намеченную арахонками. Короткий свист Хайлет, и два лезвия одновременно впились в веревки… Огромное бревно, освобождённое от стопорящих пут, словно маятник, пошло вниз, с размаху обрушиваясь на борт вездехода. Железная махина подскочила в воздух, беспомощно прокручивая гусеницы перевернулась на бок и полетела в кусты. Вопя от ужаса и боли, чужаки кубарем покатились кто куда.
Лес мгновенно ожил. Возникшие словно из-под земли воительницы, стянули кольцо вокруг взятых врасплох чужаков. Но растерянность тех не была долгой, не имея возможности перезарядить карабины боевыми патронами, они пронзали нападавших очередями коротких металлических дротиков, с пропитанными сонным зельем остриями. Десятки упавших тел быстро усеяли тропу, мешая нападению второй линии арахонок. Несколько сетей брошенных ими не достигли цели и трое чужаков, ловко вывернувшись из-под них, отступили в чащу, уходя от града летящих сверху стрел.
– Держитесь от них на расстоянии! – прокричала Хайлет яростно. – Шумите, кричите, пугайте! Гоните на ловушки!
Устрашающий боевой вопль арахонок, волной прокатившийся по лесу, привёл чужаков в шок. Не замечая ничего вокруг и страшась даже оглянуться, бежали они теперь прочь, надеясь чудом остаться в живых.
Узкая, но ровная тропа, попалась им как нельзя кстати. В тщетной надежде уйти от преследования, чужаки рванули по ней. Бежавший первым Марк не сразу заметил на повороте тонкую жилу, натянутую поперёк тропы, в последнее мгновение понял, что это растяжка, но по инерции запнувшись об нее, постарался в падении откатиться в сторону. Его команда «Ложись!» опоздала, пущенная самострелом стрела вонзилась в грудь замешкавшегося Ника. Остановившись, словно налетев на стену, Ник с ужасом уставился на торчащее из груди красное оперение. Хотел что-то сказать, бессильно хватая воздух ртом, и рухнул на тропу.
Мельком взглянув на него, Марк крикнул, бежавшему последним, Баркли:
– Прочь с тропы! Расходимся!
Не разбирая дороги, ринулись напролом в чащу, тотчас теряя друг друга из вида. Круглые чёрные уши с «третьим глазом», в суматохе утерянные командиром, остались лежать на земле.
Прошло совсем немного времени, Барк мчался по лесу как раненый лось, загоняемый волками. Слыша, только треск ломаемых под своими ботинками веток, да гулкое биение сердца, он, наконец, осознал безнадёжность своего положения. С трудом удерживая в горле крик, Баркли остановился на мгновение, пытаясь оценить обстановку: сеть невидимых, пронзительно верещащих дикарей, стягивала своё полукольцо, не оставляя ему шанса на спасение.
«Затаиться! Переждать!», – охотник нырнул в ближайший густой кустарник, проворно отполз в сторону и, сжавшись в комок, замер. Топот ног преследователей приближался, в ожидании скорой развязки он в ужасе закусил рукав и зажмурился. Ощущение, что с него уже теперь, с живого сдирают кожу туземцы-людоеды, било тело крупной дрожью.
Десятки ног протопали совсем рядом, буквально в каком-то шаге от схоронившегося охотника, короткие подвывающие выкрики распространились, казалось, по всему лесу… но вот они стали слышны всё глуше и глуше, и совсем скоро исчезли вдали.
Боясь поверить в столь невероятную удачу, Барк с облегчёнием выдохнул, открыл глаза, осторожно приподнял голову, чтобы получше оценить обстановку, и тотчас волна звериного запаха накрыла его, мощная лапа, ударив в спину, вжала в землю, а острые когти, выдвинувшись, заставили замереть. Коротко, по-женски, взвизгнув, чужак потерял сознание.
Глава 12
Стоя у дверей королевского дома, Хайлет терпеливо дождалась, пока королева Элис приведёт себя в порядок и выйдет принять доклад. От взгляда главной военоначальницы не укрылось, что королева была измотана и бледна, а кисти рук её перебинтованы.
– Пойманы четверо. Один серьёзно ранен, им сейчас занимается Сежи. Один сбежал. – хмурясь сообщила она. – И ещё вот это…
Не выдавая ничем своего трепета, Хайлет протянула подобранный на тропе «волшебный глаз» чужака.
Элис с любопытством повертела в руках странную конструкцию из плотных мягких «ушей», металлических усов, трубочки и темного, будто закопчённого, круглого стекла. Поднесла с осторожным любопытством к глазам, но разочаровалась. Стекло затянуло мир серым, плохо проницаемым даже для света солнца, туманом… Как может оно помогать в охоте? Впрочем, раз чужаки использовали его, значит, теперь будут расстроены потерей, а это хорошо!
– Ты ранена, властительница? – Хайлет взглядом показала на забинтованные кисти рук.
– Сегодня у когуара был трудный день: острые камни, колючие ветки… Зато, теперь надеюсь, пророчество Вещего о моих детях не исполнится…
– Благодарю Создателя за его бесконечную доброту и снисхождение к дикой кошке… – на невозмутимом обычно лице Хайлет явно проступили следы огромного облегчения. Она, даже, смущённо заулыбалась, теребя шитый серебром край своего шёлкового плаща. – Мы думали, что нам придётся сегодня спеть немало погребальных песен, но… Сежи говорит, что убитых нет, все находятся во власти сна.
– Да. Это удивительный подарок, которого мы никак не ожидали. Думая, что у нас столько потерь я едва не растерзала того чужака! – Элис сжала кулаки, и тотчас поморщилась от боли, возникшей в ладонях. – Рада, что и ты не пострадала, моя верная Хайлет.
– Моя жизнь не дорого стоит, – смутилась собеседница королевы. – А тебе впредь надо быть осторожней! Воинов у нас много, но королева-воительница одна.
Подбежала стремянная, ведя на поводу коня Учителя. Старец спешился, огладил всклокоченную бороду.
– День заканчивается не так уж плохо, – ободряюще улыбнулся он Элис. – Рад, что ты в порядке и не ранена. Но сделана пока только половина дела: у нас до сих пор не пойман один из чужаков, и где-то за лесом таится его корабль. Сколько там осталось людей и что они предпримут, узнав, о том, что здесь случилось? Мне надо поскорее допросить ваших пленников…
Хайлет протяжно свистнула, махнула рукой, делая знак стражницам, крикнула зычно:
– Пленников сюда!
К дому королевы, подталкиваемые древками копий, хромая и постанывая подошли три чужака. Руки их были связаны, ноги «стреножены» толстыми верёвками. Ни курток, раскрашенных под зелень леса, ни маленьких шапок со странными ушами и «чёрными глазами», на них уже не было, а сквозь грязные рваные серые рубашки виднелись многочисленные ссадины и кровоточащие порезы. По-видимому, арахонки не слишком-то церемонились, собирая чужаков по лесу.
Седовласый старец, быстро окинув взглядом мужчин: двое из них определённо бывалые, потрёпанные жизнью охотники. Высокий рыжебородый и кряжистый бритоголовый хоть и были напуганы, и затравлено и хмуро озирались по сторонам, но уже вполне освоились с неожиданным пленом и пытались перешёптываться. Худощавый юноша пребывал в подавленном состоянии. Испуганно сжимаясь от каждого тычка арахонок, он старательно опускал лицо вниз, скрывая покрасневшие глаза. Он не был психологически готов к обороне, и Учитель решил начать с него.
Пальцем быстро указал стражницам, чтобы они разъединили старших и развели их в стороны подальше друг от друга, и строго посмотрел на молодого человека.
– Ты! – требовательно сказал он на общегалактическом языке. – Встань передо мной!
Вы кто? – придя в сильное замешательство отозвался молодой человек, никак не ожидая среди туземцев встретить собрата по речи.
– Я велел, встать передо мной! – сдвинул брови старец.
Понимая суть его приказания, стражницы бодро подтолкнули пленника остриями копий в спину. Чужак торопливо сделал несколько мелких шагов вперёд, испуганно прижав связанные руки к груди, затравленно пробормотал.
– Я ничего не знаю. Я не сделал ничего плохого. Что вы от меня хотите?
– Хэг! – хмуро оскалившаяся стражница ткнула охотника копьём в плечо. – Хэг! – и красноречивый жест на траву перед Учителем.
Пленник неловко опустился на колени, снизу-вверх, с ужасом взглянул на старца в длинном чёрном плаще. У него в голове никак не укладывалось, что необитаемая прежде планета оказалась вдруг обжитой, а сам он – пойманным в ловушку.
– Честно ответь на все мои вопросы, и только тогда ты сможешь надеяться на некоторое снисхождение. Как тебя зовут?
– Дэн. Даниэль Рэгедайн. Стажёр.
– Стажёр? Разве у охотников бывают стажёры?
– Вообще-то меня здесь держат за «подай-принеси», – нервно постукивая зубами пробормотал Дэн, – Это был «подарочек» от друга моего отца на мой день рождения. «Каждый настоящий мужчина, достигший восемнадцати лет, должен побывать в хорошей переделке», – сказал он мне, и как-то пробил, чтобы меня взяли в эту группу. Я вовсе не жаждал никаких приключений, и что уж мне совсем не интересно, так это убивать животных… Но спорить было бесполезно, отца поддержал и мой дядя, сказав, что перестанет меня уважать, если я струшу и откажусь…
– Кто вы вообще такие и зачем оказались на этой планете?
– Мы свободные охотники, на зафрахтованном на два месяца корабле летели с Хоруса на Гриффон, и потом дальше… Но Ник… – он торопливо оглянулся на товарищей, взглядом прося поддержки, но, те не подали ему никаких знаков. – Ник сказал, что хорошо бы немного пошарить в этом заповеднике… Он никогда не был здесь и рассчитывал надёргать немного редкостей…
– Заповедник? – озадачено закусил губу Учитель. – Галактический или частный?
– Частный. Я вообще-то не очень в этой теме… Ребята говорили о втором коде или классе охраны, и побаивались совать сюда нос, но чиф велел садиться…
Учитель, задумался. Он прекрасно знал, что второй класс охраны заповедника дело не шуточное, ведь даже за какую-нибудь сорванную редкую ромашку патрули могут уложить лицом в грязь! А тут арахонцы организовали целые незаконные поселения! – он почувствовал, как от волнения холодеют пальцы. Сорок лет прожил на этой планете не зная горя, шесть лет недавно исполнилось переходу арахонцев в этот мир, до сих пор жизнь была такой размеренной и мирной… Да, от корабля охотников, хорошо заметного локаторам патрулей, надо избавляться как можно скорее! – Учитель жестом показал Дэну, что тот может подняться с колен и спросил.
– Кто у вас главный?
– На корабле, капитан – Виктор Ленгрен, но он сам себя называет «таксистом», и за кредитки готов летать с кем угодно, куда угодно. Среди охотников, Марк Спейсер… Я не вижу его, наверно ему удалось сбежать. В принципе всё решает он.
– Что он такое?
– В смысле?
– Что он за человек? Каков по характеру? Что может предпринять теперь? Поднимет корабль и опустошит магазины, стреляя по нашим детям? Или отступит, решив не развязывать войну?
Молодой человек, опустив взгляд, тяжело вздохнул.
– Говорят, что его выгнали с военной службы за какие-то жуткие провинности. Характер ещё тот! От него никогда не знаешь, чего ждать, и своим-то легко заедет в челюсть кулаком… А тут так вляпаться… наверное он здорово разозлился.
– А на выручку к вам пойдет или не станет рисковать своей шкурой?
– Ну, уж ради меня он точно и пальцем не шевельнет, а насчёт этих, – кивок в сторону пленных, – вполне возможно…
– Сколько человек осталось на борту корабля?
– Простите, сэр, – смутился молодой человек, оглядываясь на старших товарищей. – Но я не имею права ответить на ваш вопрос. Ведь это предательство по отношению к своим.
– Мне жаль, что жизнь даёт тебе такой малый выбор: сообщить мне нужные сведения или умереть. Умереть мучительной смертью в столь юном возрасте, не познав всей полноты и прелести жизни… – Учитель заметил, как побледнел молодой человек, и сделал вид, что готов смилостивиться. – Ты женат?
– Нет.
– Вот видишь! Разве ты должен платить за ошибки других? Разве ты отдал тот… совсем не верный приказ о высадке на нашу планету? Ведь все решал капитан? Где он сейчас? Сбежал? Сбежал, бросив свою команду в беде? – Учитель со вздохом сожаления покачал головой, неторопливо огладил бороду. – И ты будешь хранить ему верность? Верность человеку, который не имеет ни малейшего понятия о чести? И останешься верным ему даже на костре?