Очерки православной психотерапии. На пути в землю Обетованную

Проще говоря, невроз развивается тогда, когда человек в силу различных причин не может найти подходящий выход из сложного положения, разрешить психологически значимую ситуацию или перенести тяжелые жизненные обстоятельства. Это приводит к состоянию хронически не разрешимого внутреннего конфликта. В чем же суть этого конфликта?

Далеко не всегда можно определить причину невроза, если мы будем искать его корень в межличностных конфликтах. Очень часто приходится работать довольно долго, прежде чем удается найти причину, которая вытеснялась на протяжении длительного времени из сферы сознания. В то же время, занимаясь практической работой, автор приходит к выводу, что и детские психологические травмы – это далеко не всегда очевидная причина невротического состояния человека. К сожалению, этот стереотип настолько укоренился в сознании, что, приходя на консультацию, зачастую клиент сразу начинает жаловаться на непомерно тяжелые условия своего детства, тем самым как бы снимая с себя всякую ответственность за свое состояние.

Однако сейчас уже имеются данные о том, что примерно каждый пятый невротический случай имеет ноогенную основу. Это означает, что корень его кроется в расстройстве на смысловом и ценностном уровнях личности. Проще говоря, человек не сформировал для себя понятие смысла своей жизни или сформированные им смыслы вступают в противоречие с его духовной сущностью. В действительности мы убеждаемся, что едва ли не каждый невроз имеет духовные корни. Опираясь на опыт работы с невротиками, мы постараемся показать это наглядно, а также обосновать, почему формы работы, принятые в секулярной (светской) психологии и медицине, не дают значимого результата в работе с неврозом.

Зачастую причина возникновения невротического состояния выпадает из поля зрения человека.

И даже если ему и удается связать свои болезненные ощущения с психологической травмой или внутренним конфликтом, невротическое состояние его не проходит. Оно отражается на телесном здоровье. Естественно и решение этой проблемы предлагается ему при помощи лекарственных препаратов. Дальше этого, как правило, врач не идет.

Обыкновенно терапевт не рассматривает человека в его целостности. И хотя эта целостность была нарушена в грехопадении, связь и взаимное влияние духа, души и тела в человеке сохранились.

Вдобавок, узкая специализация приводит к тому, что один врач лечит желудок, другой – боли в суставах, третий выписывает препараты от давления… Фрагментарный подход к проблеме желаемого результата не дает. Тело перестает справляться со своими функциями. Создается такое впечатление, что все органы начинают «взывать о помощи». О чем этот призыв? Нам предстоит ответить на этот вопрос.

Посмотрим, как решается проблема невроза в психиатрии. Основное место приложения сил психиатрии – это психотические расстройства (психозы). Но есть такая зона, которая называется пограничной: это те расстройства, которыми могут заниматься как психиатры, так и психотерапевты. Некоторые невротические состояния относятся к этой зоне.

Психиатрический подход отличается от психотерапевтического тем, что при лечении расстройства применяются лекарственные препараты. При этом невротическое расстройство рассматривается как результат нарушения биохимического баланса головного мозга или других органов человеческого организма.

Практическое знакомство автора с различными проявлениями невротических и пограничных расстройств началось в 1994 году и совпало с началом работы клиническим психологом в психиатрической больнице. У психологов имелась возможность присутствовать на клинических разборах сложных случаев, наблюдать ход суждений врачей-психиатров. Психиатр прежде всего заботится о правильной постановке диагноза. Но диагноз – это всего лишь условная маркировка. Здесь очень многое зависит от опыта врача, от того, на какой позиции он стоит. Если врач, который ведет больного, отвергает наличие души и духа у человека, то пробуждение духовности он примет за патологию и всячески будет стараться купировать это состояние лекарственными препаратами.

Часто приходилось наблюдать, как религиозные переживания пациентов, соприкосновение с миром духовным воспринимались врачами именно как патология, от которой человека следует обязательно освободить.

В трудах святых отцов много внимания уделяется состоянию прелести. Она присутствует в нас иногда в скрытой (латентной) форме, иногда в явной и открытой. Святитель Игнатий (Брянчанинов) в своих «Аскетических опытах» приводит беседу старца с учеником. Старец разъясняет ученику взгляд на природу человека, принятый в аскетике: «Мы родимся такими; мы не можем не быть такими: и потому все мы, без всякого исключения, находимся в состоянии самообольщения и бесовской прелести. Из этого воззрения на состояние человеков в отношении к добру и злу, на состояние, которое по необходимости принадлежит каждому человеку, вытекает следующее определение прелести, объясняющее ее со всею удовлетворительностью: прелесть есть усвоение человеком лжи, принятой им за истину. Прелесть действует первоначально на образ мыслей; будучи принята и извратив образ мыслей, она немедленно сообщается сердцу, извращает сердечные ощущения; овладев сущностью человека, она разливается на всю деятельность его, отравляет самое тело, как неразрывно связанное Творцом с душою. Состояние прелести есть состояние погибели или вечной смерти»[4].

Состояние прелести сопровождается высшей и очень тонкой формой лести самому себе, мечтательностью, самообманом, гордыней и мнением о своем совершенстве. В крайних случаях прелесть выражается субъективными ощущениями уподобления себя Богу. Это очень опасное состояние – крайняя степень гордыни. В прелесть человек может впасть не только из-за гордыни, но и по своей духовной неопытности. Человек, душа которого не очищена от страстей покаянием, соприкоснувшись с духовным миром, принимает от него образы, помыслы, состояния. В его сознании происходит искажение реальности. Выглядеть это может как серьезное нарушение психики. К сожалению, при таких состояниях сразу назначаются лекарственные препараты, что приводит к подавлению этих духовных проявлений в человеке.

Проводя психодиагностику, клинический психолог находится в непосредственном контакте с врачом. Однако диагноз как таковой – это не самое главное, что интересует психолога. Важно понять, какое нарушение личности стоит за этим, как оно возникло, возможно ли проведение психокоррекции и каким именно образом ее проводить.

В то уже далекое время «закрытая» советская психиатрия стала понемногу приоткрывать свой тяжелый занавес. Однако сознание руководителей этой больницы все еще оставалось на позиции психиатрии советского периода. Несмотря на то что к нам стали приезжать специалисты из-за рубежа, а наши врачи начали ездить в командировки для знакомства с зарубежным опытом (в основном это были скандинавские страны), тяжелое колесо отечественной психиатрии продолжало вращаться по инерции. Роль психолога в психиатрии по-прежнему оставалась больше декоративной. Но вот наступило время, когда, кроме проведения психодиагностики, нам, психологам, начинают доверять вести психотерапевтические группы, заниматься индивидуальной психотерапией.

Для одной из конференций мне было поручено сделать сообщение по результатам арт-терапии, проведенной с больными в отделении. Своим сообщением я пыталась донести мысль, что человеку, оставленному наедине с собой, с собственными мыслями и тревогами, сложно выбраться из своего состояния при помощи одних только препаратов. Добавление групповой арт-терапии в тех условиях могло привести к более эффективным результатам. Выражать свои чувства и мысли через проекцию творчества легче и безопаснее, если нарушены функции мышления. В то же время, опираясь на рисунок, легче выразить свое эмоциональное состояние в словесной форме. Для человека очень важно общение с другими участниками группы и группой в целом. (Групповые психотерапевты знают выражение: группа как целостное образование всегда здоровее самого здорового члена группы.) Рисунки больных от занятия к занятию менялись. В них появлялись другие цвета и сюжеты. Они наполнялись определенным содержанием. Все это было представлено на конференции психиатров. Сейчас такой взгляд на проблему вряд ли кем-то будет оспариваться, но тогда мое выступление воспринималось врачами, мягко говоря, с недоверием.

И, хотя я наблюдала жизнь и работу психиатрической клиники изнутри, у меня возникало больше вопросов, чем ответов. Присутствуя на одной из конференций, я обратила внимание на то, что за рубежом от больного не скрывают его диагноза. Сообщение делала молодая женщина-врач, недавно вернувшаяся из Швеции. Видимо, ее очень сильно поразил этот момент: больного призывают сознательно участвовать в борьбе со своим заболеванием, объясняя суть происходящего внутри него психического процесса. Предполагалось, что человек должен понимать, что с ним происходит, и внутренне, сознательно содействовать своему исцелению.

Для православной психотерапии момент осознанности происходящего внутреннего процесса совершенно необходим, как и понимание того, каким образом этот процесс выстраивать, с какими трудностями встретится человек на этом пути. Процесс исцеления происходит одновременно с осознанием и выстраиванием христианского мировоззрения. В процессе православной терапии человек рассматривается с позиции дихотомии – единства души и тела. Однако при этом всегда учитывается наличие духа как высшей части души. (Иногда для простоты изложения материала мы будем говорить о трехсоставности: дух, душа, тело.) И в каждой из этих составляющих рассматриваются нарушения, обнаруживается взаимосвязь и предлагаются пути выхода из болезненного состояния. При этом сам человек должен принимать активное участие в своем исцелении.

Важным фактором, от которого зависит исцеление, является для человека вера в то, что он справится со своим состоянием, что это возможно. А также что при определенных условиях это возможно сделать без лекарственного вмешательства. Знание об этом укрепляет мотивацию человека и придает ему силы не оставаться в стороне от процесса своего исцеления, а быть его активным участником.

В середине 90-х годов прошлого века в той больнице, где начиналась моя практическая работа в качестве клинического психолога, психотерапия проводилась исключительно психологами. Молодые врачи тоже с интересом и энтузиазмом брались за это дело. Однако практикующие психотерапевты с медицинским психиатрическим образованием склонны ускорять этот процесс назначением препаратов. Это действительно очень большой соблазн – скорее убрать симптом, не разобравшись с причиной его возникновения. Ведь зачастую, чтобы получить результат, приходится работать довольно долго. Процесс психотерапии временами напоминает детективный роман, временами – археологические раскопки. Чтобы довести этот процесс до логического завершения, необходимо обладать достаточным терпением. Терапевту требуется даже некоторое дерзновение, позволяющее ему не останавливаться, продолжать искать причину симптома, предлагать разные формы и варианты того, как с этим справиться.

В рамках темы, которая нас интересует, уместно добавить, что терапевт должен обладать не только терпением и дерзновением, но и верой в то, что если такое состояние человеку попущено Богом, то в этом есть определенный смысл (послание). И без ответа на вопрос, в чем же заключается смысл этого послания, мы рискуем не получить желаемого результата. Или же результат будет недостаточно устойчив, как дом, выстроенный на песке, который в любой момент может рухнуть (см.: Мф. 7:26–27). При стрессовых ситуациях или длительных психических нагрузках симптом, как правило, возвращается.

Вполне понятно желание врача, которому хочется быстрее убрать симптом. Многие психотерапевты, имея медицинское образование, искушаются этим желанием. И в результате проблема, оставаясь не решенной, как бы глушится лекарственными средствами. Назначение препаратов приводит к снижению тревожности, в некоторых случаях убирает депрессию. Однако в целом эмоциональная сфера человека становится беднее, «уплощается». Он перестает чувствовать радость, развивается «окамененное нечувствие». Возможен вариант, когда пациент из состояния депрессии переходит в состояние мании. И этот циклический процесс закрепляется. Сгладить такую цикличность без лекарственного вмешательства становится очень трудно и требует огромного мужества и внутренней работы со стороны пациента. Это напоминает ломку у наркомана. К приему лекарств необходимо относиться осторожно. Если мы начинаем принимать препараты, то тем самым мы даем возможность своему организму не участвовать в «производстве» необходимых ему гормонов и ферментов. Органы, отвечающие за их выработку, как бы атрофируются. Таким образом, возникает зависимость от препаратов. В особо тяжелых случаях человек просто становится регулярным пациентом психиатрических клиник, получает инвалидность.

О малой эффективности лечения препаратами можно судить по тому факту, что количество невротических расстройств с годами не уменьшается. Не меньше и расстройств психотических. А количество препаратов продолжает расти. И разнообразие их увеличивается год от года.

Этот факт уже должен настораживать психологов и врачей. Что-то мы не до конца поняли о человеке. И, похоже, поиск идет не в том направлении.

Пока не будет в целом пересмотрено отношение к человеку как к телесно-душевно-духовному существу, этот процесс будет продолжаться. И будут продолжаться жестокие попытки купировать пробуждающийся дух в человеке лекарственными препаратами.

Примечания