Гладиатор

– Вот скотина, убил четверых человек и спит, разве что бульбы из носа не выскакивают, – раздалось из зала суда.

– Да никого он не убивал, – донеслось из-за решётки.

Сергей, не открывая глаз, шевелил губами.

– Дайте хоть парню поспать, а то вы его совсем уже вымучили.

Голос у пятнадцатилетнего паренька был совсем не его. Он говорил с хрипотцой взрослого мужчины, с каким-то очень древним старославянским акцентом.

Мальчик снова заёрзал по скамейке. Он скрестил руки на груди и упёрся головой в прутья решётки ограждения, ища более удобную позу для отдыха.

Судья, народные заседатели, адвокат, обвинитель и психиатр недоумённо переглянулись между собой. В зале суда наступила гробовая тишина. Лишь большая, жирная зелёная муха, пытаясь пробиться сквозь стекло на улицу, нарушала её.

– Сергей, – обратилась судья к подсудимому. – Ты слышишь нас?

– Я же вам сказал, пускай Сергей поспит. Вы уже вымучили его. У него уже мозги кипят. Он с ума сойдет, если ему не дать отдохнуть. Да и что вы, собственно, хотите от него узнать, если он абсолютно ничего не знает? Не трогайте его, сейчас он всё равно вас не слышит.

Ирина Юрьевна, молодая девушка – психиатр, активно жестикулировала судьям руками. Судья кивнула ей головой.

– Кто же с нами тогда разговаривает? – спросила Ирина Юрьевна.

– Кто разговаривает? Родители в те далёкие времена прозвали меня Боривоем. Вроде наш народ и не воевал ни с кем. Жили спокойной, размеренной жизнью, а имя вот дали воина. Вот теперь несколько тысячелетий я и воюю.

– Так вы – не Сергей? У вас другое имя? – спрашивала Ирина Юрьевна.

– Конечно, не Сергей. Мы просто живём в одном теле. Но он обо мне ничего не знает и не ведает. Я же о нём знаю всё. Я могу его контролировать и в критических ситуациях подавляю его сознание. Это, конечно, очень плохо. Он сильно после этого болеет. Но я этим пользуюсь только в самых крайних случаях. Было-то всего три раза за всю его жизнь. А когда он спит, я спокойно завладеваю его телом, без вреда для него, – ответил Боривой.

– Я что-то не пойму. Вы другой человек? – снова спросила Ирина Юрьевна.

– Ирина Юрьевна, я понимаю ваше желание попытать меня. Вы же психолог. За этот период, пока вы общались с Сергеем, я вас достаточно хорошо изучил. Скажу вам сразу то, что вы хотите услышать. Это не раздвоение личности. Это не лунатизм. Это не является какой бы-то ни было болезнью. Хотя вы упорно желаете Сергею поставить диагноз невменяемого и доказать что всё, что он сделал, это последствия его какой то психической болезни. Вы ошибаетесь. То, что вы наблюдаете, это два сознания в одном теле. Сознание Сергея является основным, так как тело принадлежит ему. Моё же сознание является доминирующим, так как оно намного старше по возрасту. Поведение Сергея и его отрицание всех обвинений вполне логично и закономерно. Всё то, что вы ставите ему в вину, он не совершал и знает обо всём происшедшим только с ваших слов. Конечно, понять это очень сложно, я бы даже сказал невозможно, но это так. Человек, пройдя свой жизненный путь до конца, не умирает. Он попадает в чистилище, а потом перерождается заново. Душа снова вселяется в новое тело, а старая память с сознанием личности теряется, генетически изменяясь и встраиваясь в новое сознание. Новый человек имеет весь предыдущий опыт на генетическом уровне. Старая память стирается, чтобы не травмировать воспоминаниями сознание нового человека. В нашем же случае, прожив свой жизненный путь, память и сознание хоть и генетически преобразовались, но не уничтожились. Старое тело умерло, а сознание и память перешли в новое тело, куда уже вселилась душа и трансформировали новое сознание и чистую память. Так и получилось, одна душа, два сознания и две памяти. По мере развития индивидуума новая память постоянно заполняется новыми событиями, а старое сознание сосуществует с новым сознанием. Я же, Боривой – это сознание старого человека, имевшего своё тело более двух тысяч лет назад. Я перерождаюсь уже шестой раз. Как могу, помогаю новому сознанию и, естественно, так как делю с новым сознанием одно тело, защищаю это тело.