Ахани

Очнулся юноша от тихого шороха и резко открыл глаза. Не сразу пришел он в себя после тяжелого сна и долго думал где он. Вокруг все также властвовала ночь. Но близкий шелест травы разбудил чутко спавшего юношу.

Ахани вздрогнул. Рука его обхватила рукоять кинжала и тихо достала его из ножен. Даэв, ровно и глубоко дыша, спал рядом с другом. Затем шорох повторился и чуткий конь встрепенулся.

Ахани приподнялся на локте и всмотрелся в полумрак теней, падающих от больших глыб, возле которых они устроились на ночлег. Поляну заливал тусклый свет луны. Но в вязкий сумрак лучи её не проникали. Оттуда и доносились короткие тихие шорохи.

Ахани услышал мягкие хлопки сильных крыльев высоко над головой. Большая тень пронеслась по черному небосводу, заслоняя собой россыпи ярких звезд, и пропала из виду на фоне громады высокого холма.

– Уху! Ух! – негромко донеслось оттуда, зажглись и погасли большие круглые глаза и Ахани узнал в птице филина, что вышел на ночную охоту.

Подозрительные шорохи, разбудившие юношу, прекратились и Ахани через некоторое время начал клевать носом, пальцы, сжимающие кинжал, ослабели.

Казалось неведомая опасность в тени исчезла. Да и какую она могла представлять угрозу? Если бы это был хищник, то он бы уже давно напал, а так пошуршал по кустам, побегал. Да мало ли кто там мог быть! Может и просто крот или суслик.

Так рассуждал юноша и мысли его становились все медленней. Веки открывались все реже и очень скоро он снова спал, сладко посапывая.

Снилось Ахани что он летит. Высоко-высоко над землей в ночи. Ветер свистит в ушах и слезит глаза. Внизу проносятся бесконечные холмы, заваленные камнями от бурого до черного окраса, разных размеров и форм, больших и маленьких, гладких и крутобоких, и рубленых, и разбитых, и рассыпанных, как будто боги как малые дети резвились с ними, расшвыривая на сколько хватало взора, от горизонта до горизонта.

Проносились маленькие рощи с низкими деревцами, извилистые речки с белодымными порогами, большие и маленькие озера, трепетно отражающие россыпи звезд над собою, бурлящие водопады с белесыми туманами, стада скачущих оленей и стремительных диких лошадей, стаи суровых серых кабанов и рыщущих волков, луга желто-зеленой травы.

Все это ярко освещено светом Сомы. Ахани почувствовал свои раскинутые руки. Но они не были руками. То было два крыла покрытых песочно-черным оперением. И он летел держа их на воздушных потоках, так как будто умел это с рождения.

Крылья его не вздымались и не хлопали – они ровно поддерживали тело юноши, плавно скользя по ветру. И ноги его были вовсе не ноги, а короткие оперенные лапы с черными изогнутыми когтями. И был он больше не Ахани, а сильным и грозным филином.

Свой полет летучий хищник завершил большой петлей над родной деревней Ахани. И была она еще жива тогда. В нее только-только врывались, спускаясь полукругом с окрестных холмов, хладнокровные суровые всадники с оружием, яростно свистя и крича для устрашения.

Ахани птичьим взором видел как выбегают им навстречу из его родных и таких знакомых юрт полуголые взъерошенные мужчины с саблями. Как отмахиваются, подныривают под вражеские копья и ятаганы, как режут ноги коням с брызгами горячей дымящейся крови. Всадники кубарем скатываются с раненых коней, но не успевают даже подняться с земли, как их встречают женщины селения и последнее что они видят – это длинные вороненые кинжалы, летящие в их лица.

Но всадников больше. Гораздо больше. И один за другим падают израненные защитники деревни, а на женщин издалека и ловко накидывают петли и валят с ног древками копий, и обезоруживают, и тащат, яростно стонущих и сопротивляющихся, к центру деревни.

Затем Ахани-филин увидел отца, грозно и размеренно машущего длинным обагренным копьем. Перед ним билась на земле гнедая лошадь с перерезаными ногами, а ее всадник, проткнутый и выбитый из седла, уже не шевелился. Подлый ночной разбойник поплатился за дерзость и лег в пыльную землю рядом еще с четырьмя его же товарищами.

Тела врагов вперемешку с лошадьми громоздились бесформенной кучей, а земля под ногами Дакши была вся блестящей от крови. Два его сына, Брани и Стори, стояли по бокам у отца, защищая его спину. Мать, сжимая длинный кинжал, охраняла вход в юрту. Сави видно не было, похоже девочке строго-настрого приказали носа не казать на улицу.

Опешившие от такого яростного сопротивления, ночные разбойники уже не так резво лезли на рожон, огибая опасную троицу и устремляясь дальше к центру деревни. Но вот снова еще двое всадников одновременно решили попытать удачу и устремились на защитников, махая ятаганами и подбадривая себя улюлюканьем и свистом.

Одного из них свалил Стори. В этот раз он пожалел взмыленную лошадь и просто увернулся от свистнувшего изогнутого ятагана разбойника и, выбросив правую руку с узким мечом вверх над собой, воткнул лезвие нападавшему в подмышку, в щель между стальными пластинами, да так что оно погрузилось туда наполовину, а острие вышло из его правого плеча, поддев вверх лисью шапку нападавшего. Тот взвыл от боли и опрокинулся навзничь на спину лошади, поливая ее кровью, и меч Стори выскользнул обратно.

Второго разбойника снова насадил на свое копье Дакша, привычным уже движением выбив того из седла. Очередной незадачливый грабитель, скуля и вцепившись в древко копья, торчащее из его живота, как куль шмякнулся рядом со своими приятелями и сразу же отправился к Яме – богу смерти и повелителю царства мертвых.

Тут свистнули стрелы. Ахани, кружа над родной деревней, в которой звенел бой, птичьими глазами видел как к его родным не торопясь подъехал Мартан в окружении трех мощных воинов и те достали из-за спин короткие мощные луки. Они натянули тетивы и одновременно спустили их.

Братья успели махнуть мечами. Брани резким движением лезвия разрубил направленную в него стрелу пополам, а Стори просто клинком отклонил полет стрелы и та вонзилась в землю. Отец же был без меча и потому стрела, направленная ему в грудь, оцарапала подставленное им копье и вонзилась в его левое плечо.

Дакша зло усмехнулся. У Ахани закружилась голова от ярости, гнев затопил его разум, а рот, теперь ставший черным изогнутым клювом, издал злобный совиный крик.

– Аахр! – звонко раздалось высоко в небе.

Все еще высоко кружа по ветру над местом нападения, юноша увидел как к его юрте, стремительным шагом идет Анхра, спускаясь по холму меж серых валунов и сжимая в левой руке тонкий длинный меч. Лезвие светилось бледным сиянием.

Острие клинка она держала небрежно и тот часто царапал подножные мелкие камни, со скрипом высекая из них искры. Некоторые из этих искр падали на сухую траву и оттуда начинал подниматься легкий дымок.

И чем дальше шла Анхра, тем выше становились струйки дыма за ее спиной и некоторые из искр уже превращались в языки пламени. Сверху для взора Ахани казалось, что огненная змея извивается за стремительной девушкой.

Шаг ее был похож на бег, но с прямыми ногами, так быстро она шла, переставляя часто и мягко ступни, обутые в мягкие кожаные сапожки. С каждым быстрым движением ее стройных ног вздымался подол длинного до лодыжек темно-красного платья и плащ ее трепетал за спиной движимый ветром. Развевались длинные черные волосы, а прекрасное лицо было сосредоточено, изогнутые брови сведены к переносице в задумчивости, уголки чувственных губ подрагивали в легкой полуулыбке, казалось в предвкушении вкуса крови.

Подойдя к юрте с задней стороны, девушка умело и молниеносно взмахнула мечом снизу вверх и легко вспорола ткань жилой хижины.

– Сави! Беги! – хотел крикнуть взволнованный Ахани, но снова птичий клюв издал высокое, режущее слух. – Аахр! Аар!

С этим криком взмокший и часто дышащий юноша сел на траве, ошарашенно озираясь по сторонам и лихорадочно сжимая рукоять кинжала. Сон был настолько реальный, что казался явью. Даэв рядом зашевелился.

– Уху! Ух! – снова донеслось из темноты.

Ахани посмотрел в сторону раздавшегося крика, пытаясь разглядеть филина, но ночь была темна и птицу совсем не было видно на фоне высокого склона холма.

Возможно пернатый хищник сидел совсем недалеко и наблюдал за Ахани и конем или же высматривал землероек или сусликов, но зачем тогда так явно выдавать себя криком, ведь они всегда тихи на охоте?

– Манью, – произнес глухой мелодичный голос с другой стороны поляны за спиной Ахани и юноша резко обернулся.

Это была она. Та же девушка, что только что видел он во сне. Та, которая поджигала его родную деревню и пыталась найти его сестренку, которая опоила его и бросила на гибель.

Сначала невысокий женский силуэт обозначился в полумраке теней на фоне больших валунов, а затем и сама она, бесшумно ступая и казалось не приминая травы, вышла на залитую лунным светом поляну.

Теперь Анхра также твердо и уверенно смотрела на него, ошалело сидящего на земле, как и в то мгновение, когда стоя рядом со своим братом Мартаном над одурманенным юношей, решала жить ему или умереть. Девушка сжимала меч с серебряной рукоятью и слегка изогнутым лезвием изящной левой ладонью.

– Ахани, тебя легко найти как глупого теленка, – с грустной улыбкой проговорила девушка, склонив голову и пристально глядя на юношу. Ее огромные черные глаза казалось совсем не мигали. – Как ты заслужил помощь Рудры?

– Манью? – вопросом на вопрос ответил опешивший юноша и легко вскочил на ноги, чувствуя как злоба сжимает кулак с кинжалом. – Что это? И где моя семья?

Верный Даэв также резво поднялся на ноги и зло заржал. Юноша, тяжело и коротко дыша от ненависти и обиды, встал насупившись и зло склонив голову, всего в паре шагов от Анхры.

– Ауху! – снова раздался из темноты голос филина.

– Это мое второе имя, – ответила Анхра-Манью и резко ткнула острием лезвия в грудь юноши, выставив перед собой левую руку. – Но ты должен ответить мне о Рудре!

– Ничего я тебе не отвечу, подлая чужестранка! – с жаром выпалил Ахани. – Это ты мне ответишь за все зло! Своей кровью!

– Прошу тебя, не гневись так быстро! – с легкой грустью быстро прошептала Анхра. – Ведь ты ничего не знаешь!

– С твоей матерью и сестрой все хорошо! – продолжила она. – И если твой брат придет и преклонится перед Мартаном, то они получат свободу, как и обещано.

– А что стало с моим отцом и братьями? И Хини? – с тревогой вопросил Ахани. Он почти не обращал внимания на легкую боль в груди.

Даэв, изредка вхрапывая и мотая длинной густой гривой, чутко прислушивался к чарующему, новому для себя, голосу.

– Вот это мне неведомо, – Анхра разочарованно мотнула головой и сквозь волну её угольных взметнувшихся волос вспыхнула в лунном свете большая серебряная серьга с вдетым в неё жемчугом. – А вот что за Хини? Уж не та ли это гордячка, что все защищала твою сестру? Она сполна ответила за свою дерзость!

– Что вы с ней сделали? – казалось Ахани потерял остатки разума от негодования и вскричал, подавшись вперед.

Даэв, услышав громкий гневный крик друга, заржал и взвился на дыбы, как грозная черная туча. Он легко оттолкнул Анхру и чуть не опрокинул ее наземь.

– Аах! – разбойница, раскинув руки, еле удержалась на ногах и проехалась сапогами по скользкой от росы траве. Она закрыла лицо свободной от меча правой ладонью и, шипя от боли, пригнулась.

Ахани ошарашено взглянул на взбешенного Даэва и принялся успокаивать его, гладя по холке, шее и длинной черной гриве.

– Спокойно, Даэв, тише, – мягко приговаривал он и размеренно проводил ладонью по подрагивающим густым волосам коня. Даэв тихонько всхрапывал в ответ и мотал головой.

Бледный Сома, уже чуть похудевший, с безразличием взирал на все происходящее внизу с черного небосвода, начинающего краснеть с краешка в ожидании Сурьи. Все жены Сомы так же оживленно перемигивались, а его любимая супруга Рохини даже пустила короткую свою слезу – падающую звезду в сторону обиженной Анхры.

Девушка разогнулась и отняла ладонь от лица. Пухлые губы ее дрожали в гневливой и обиженной гримасе, нижняя была разбита и из неё сочилась темная в лунном свете кровь. Взгляд её был тверд и казалось чёрный туман клубился в больших зрачках.

Тонкая черная струйка, как маленькая змея, стекала из уголка её рта по изящному белому подбородку вниз, дальше по белой шее и ныряла в высокое декольте.

А затем неожиданно Анхра начала смеяться. Сначала смех её был робкий, как тихие переливы маленького ручья, прыгающего по камням, но постепенно он рос и набирался сил, подобно полноводной быстрой реке, и вот она уже весело смеялась, запрокинув голову.

Одновременно с ее смехом, длинная тень что отбрасывала ее стройная фигура, извивалась и росла, увеличивалась в размерах и постепенно начинала заполнять поверхность поляны.

Тень девушки расширялась и поглощала под собой траву, камни и мелкие кусты, сливалась с полумраком под большими валунами, что окружали поляну и Ахани становилось не по себе. Юноша изумленными глазами наблюдал за происходящим, не переставая успокаивать коня.

Когда смех прекратился и девушка вновь стала серьёзной, то меч её с шелестом вернулся в ножны.

Анхра подняла открытые ладони, обращенные к черному небосводу, и тень её, уже заполнившая собой почти всю поляну, внезапно потянулась обратно к хозяйке, устремилась к ней на руки, словно два черных дымных ручейка.

Тени, влекомые к бледным и тонким пальцам, скручивались и переплетались между собой в воздухе, образуя круглое тугое облако непрерывно движущихся темных туманных струй, наподобие клубка чёрных змей.

Когда на поляне не осталось больше ни одной тени и все они собрались в живой, непрерывно пульсирующий шар, парящий в воздухе, Анхра оторвала взгляд от сотворенной ворожбы и пристально посмотрела на изумленного юношу.

– Прости меня, Ахани! – мягко произнесла колдунья. – Но я должна это сделать!

С этими словами девушка развела ладони и клубок, не удерживаемый больше ничем, упал на землю, с черными брызгами и тут же зашипел, меняя форму.

Теперь Ахани смотрел на большую кобру, в которую превратился клубок теней и холодок пробежал по его спине. Костяшки пальцев, сжимающие рукоять кинжала, побелели. Анхра, заведя руки за спину, сделала два шага назад и вбок, предоставляя сотворенной змее свободу действий.

Та стала шипеть и раскачиваться, надув черные полукруглые пазухи. Взгляд маленьких глаз змея не сводила с замершего перед ней человека и часто из её рта высовывался острый красный язык.

Кобра извивалась и вила кольца по земле влажным хвостом и голова ее раскачивалась на одном уровне с юношей. Часто разевая пасть, она показывала парню два длинных изогнутых клыка, с которых капала слюна.

Ахани обхватил рукоять кинжала обеими ладонями и выставил острие перед собой. Кобра, увидев это движение, не стала долго выжидать и бросилась на человека, шипя и широко разинув пасть. Юноша как будто погрузился в затхлую болотистую влагу. Лезвие кинжала не встретило никакого сопротивления. Змея из теней оказалась мороком и пролетела сквозь парня, обдав его прохладным, плохо пахнущим ветерком.

Зато оказавшись за спиной Ахани, кобра неожиданно обрела плоть и вонзила клыки в шею Даэва.

Конь заржал от боли, а резко обернувшийся юноша полоснул кинжалом по призрачной змее. Кобра развалилась на десятки теней и они пролились черной водой, исчезнув между трав и камней.

Из-за холмов показался Сурья и стало светло. И снова он не заметил куда и когда пропала Анхра. Ахани встретил первые лучи солнца, сидя на холодной земле. Голову Даэва юноша положил себе на колени. Изредка он гладил коня по лбу, погружал пальцы в его густую гриву. И невидящим взглядом смотрел на восход солнца.

Недавно Даэв пофыркивал и часто дышал, иногда его ноги подергивались, но теперь дыхание его прервалось и карие влажные глаза смотрели на Ахани, не моргая.