Камни глупости
Во-вторых, Бескровный мешал мне загорать. Приняв оптимальную для загара позу, я чувствовала его тайный взгляд на своем теле, его, якобы случайное, прикосновение. Он намеренно заставлял меня краснеть, невинно предлагая при остальных членах нашей маленькой компании:
– Давай намажу тебе плечи кремом! Ты уже обгорела!
Я не могла позволить ему коснуться себя. Это могло бы сразить меня наповал.
– Я не обгорела, – бурчала я, отстраняясь от его назойливой заботы. – Просто чуть-чуть поджарилась.
– Не сомневаюсь, что это очень вкусно! – отвечал Артем, широко ухмыляясь, но так, чтобы его могла слышать только я.
И еще из-за растяпы Бескровного у меня украли бумажник. Раньше мы с Алешей старались не оставлять свои вещи. Чаще всего с вещами оставалась я. Долгие заплывы располагали и к долгому отдыху. Теперь же, избегая оставаться наедине с Артемом, я манкировала своими обязанностями хранительницы полотенца и вещей. В тот раз получилось именно так. Выходя из воды, я заметила Бескровного в единственном числе, возлежащего на своем матрасе. Кристина уходила в сторону домиков – отдохнуть от солнца, а Алеша и Илья баламутили прибрежные воды. Мне следовало бы идти к своему месту…
Вместо этого я уселась на песок у самой кромки прибоя, протянула к воде ноги и закрыла глаза. Чья-то жесткая рука легла мне на плечо. Не открывая глаз, я поняла – это рука Артема. Он только шепнул мне на ухо:
– Ты не передумала?.. – и пошел в воду.
А я задохнулась, потерялась, почувствовала себя такой одинокой среди пляжной толчеи, среди брызг, визгов, полуголых тел. Смысл вопроса варьировался со значительной амплитудой: в один момент мне представлялось, что речь идет только о предложении намазать кремом плечи, а в другой – я уже была уверена, что речь идет о таком деле, где пригодились бы камасутринские навыки. Не знаю, сколько времени я унимала дрожь в коленях, но, вернувшись к своим вещам сразу поняла, что их перерыли чужие руки. Прежде всего, я бросилась искать кошелек, но не нашла его.
Алеше я рассказала о пропаже только вечером. Он немного расстроился, потому что в бумажнике лежал мой паспорт и несколько очень хороших Илюшкиных фотографий. Но вскоре утешился, ведь денег пропало немного. Основную свою заначку мы держали в домике, в маленьком углублении за плинтусом, обнаруженном досужим остроглазым Ильей.
Кристине и Артему о пропаже мы не сказали. Артем, конечно, бросился бы восполнять материальный ущерб, поскольку именно он оставил вещи без присмотра, а это снова создало бы неудобную ситуацию.
Но и без того неудобных ситуаций теперь хватало, а ту, что имела наиболее далеко идущие последствия, я спровоцировала самолично. Мы болтали с Кристей, лениво греясь на песке, и я ляпнула, что ищу работу, за которую платили бы побольше, чем на старом месте.
– Эй, Артем! – окликнула подруга своего мужа. – Ты, кажется, своего главного рекламщика уволил?
– Хорошо – не убил! – откликнулся Бескровный. – Он откатные хапал.
– Возьми Верку к себе, она работу ищет!
– Веерку-то взять? – переспросил он с особой интонацией, которая мне совершенно не понравилась. – Можно и Верку.
– Я серьезно! – настаивала Кристина, заговорщицки подмигивая мне.
– Не надо, – сказала я. – У меня нет опыта работы в фирме.
– Глупости не говори, – отрезала Кристина. – Прости, но ежу понятно, что вам нужны деньги, а Артем будет хорошо платить. Ты же в рекламе давно?
– Десять лет, – нехотя призналась я.
– Ну, вот! – Кристина перевернулась на спину, подставляя солнцу свой упругий живот. – Не дрейфь! Прокатит!
Оснований для решительного отказа не было. Вскоре о моих перспективах в области карьерного продвижения узнал Алеша, а вечером у нас с ним состоялся серьезный разговор.
– Я не пойду работать к Артему, – сказала я решительно.
– Почему? – вопрос был задан преувеличено небрежным тоном, неужели поэт что-то почувствовал в атмосфере нашей дружной четверки?
Слегка паникуя, я все-таки сумела слепить правдоподобную отмазку:
– Потому что работать у знакомых всегда проблематично. В этом случае работодатель всегда считает, что облагодетельствовал тебя и ты ему должен по гроб жизни.
– В общем и целом, ты права… – согласился Алеша. – Только, знаешь, нищие не выбирают!
Он был прав. Катастрофически, обвально прав! У нас совсем плохо с финансами. Каждый месяц очередная радость в жизни оказывалась нам недоступна. Сначала я отказалась от дорогой косметики, потом бросила курить, потом стала покупать стиральные порошки подешевле… Этот отпуск нам тоже не по карману, но Алеша продал свой гараж, в который уже нечего было ставить, а Илья за свои двенадцать лет жизни ни разу не видел моря. Поэтому мы потратили значительную часть денег за гараж на поездку. У нас из непроданного добра еще остался домик в деревне. Год назад мы попытались избавиться от него, но желающих на эту рухлядь не нашлось.
Я подошла к Алеше и обняла его.
– Ладно, – мне пришлось спрятать от мужа свое лицо, – буду батрачить на Артема. Если он кость кинет пожирнее, конечно!
– Не переживай, – ответил поэт ласково, – мы тоже имеем право на счастье.
На третий день после возвращения из Анапы, я вышла на новую работу. Перед началом карьеры, я хорошо подумала и решила: надо разобраться с нашими отношениями. Как я буду работать, если Бескровный продолжит свои издевательства? Вот поговорю с ним откровенно, и он поймет!
В свой первый рабочий день я пришла в кабинет своего новоявленного шефа и ступила на тонкий лед странного разговора:
– Артем Сергеевич, я сразу хочу вам сказать, что если вы думаете…
– Что? – перебил он, глядя свысока.
– Что наши с вами отношения…
– Какие отношения?
Артем бесцеремонно сбивал меня со взятого курса. Я снова сосредоточилась и выдала:
– Вы донимали меня весь отпуск, рассчитывая, что я сдамся.
Он сделал вид, что понял:
– Вера Модестовна…
– Михайловна.
– …Возможно, вам показалось, что в моем дружеском расположении есть намек на интимное продолжение. Однако, несмотря на всю вашу женскую привлекательность, я и в мыслях не имел ничего непристойного.
Бескровный сидел в своем красивом дорогом кожаном кресле, такой уверенный в себе, такой официальный, такой надменный! И эти речевые обороты, будто из фильма о воротилах бизнеса! Но я не отступала:
– Тем не менее, вы поцеловали меня. Тогда, ночью у моря!
– Извините, Вера Модестовна…
– Михайловна!
– Михайловна, – снисходительно признал он. – Кажется, это произошло под влиянием алкоголя и природных факторов. К тому же вы очень похожи на мою жену. Прошу прощения за тот инцидент!
Его глаза откровенно смеялись. Вообще-то, он не просто сделал из меня дурочку, которой везде мерещатся ухажеры, но и довольно больно укусил этим вот «похожа на мою жену»!
– Чудесно, Артемон Пантелеймонович! В таком случае, предупреждаю вас: если алкоголь, природные факторы и сходство с вашей супругой снова разбудят вашу сексуальную активность – я немедленно уволюсь!
Бескровный кривовато усмехнулся, на мгновение опустив взгляд, и ответил:
– Что же, Вера Мо… Михайловна, по рукам!
«По морде!» – мысленно пообещала я, поднимаясь со своего места. Вот и поговорила!
Следовало признать, что работать с Бескровным оказалось намного проще, чем я ожидала. К тому же, коллектив его фирмы состоял как на подбор из приятных людей и хороших специалистов. Несмотря на то, что я вдруг оказалась начальником над людьми, более продвинутыми в данной области, никто не выразил недовольства. Наоборот – мне помогали войти в специфику работы, советовали, учили, наставляли и направляли вполне благодушно.
Причина такого мягкого климата открылась немного позже. Оказывается, никто особенно не рвался на должность начальника рекламного отдела. Разница в зарплате начальника и неначальника не слишком заметна, а вот в обязанности старшего менеджера входили командировки. Примерно раз в две недели следовало объезжать филиалы фирмы, расположенные в маленьких городках области. Часто на командировки уходила добрая неделя в месяц, а у всех семьи, дети, личная жизнь, наконец!
Второй тягостной повинностью становилось тесное общение с генеральным директором фирмы, то есть, с Артемом Сергеевичем Бескровным. И так уж получалось, что общение это всегда выпадало на послерабочее время. То есть, приходилось ежедневно задерживаться после шести часов, потому что в течение рабочего дня у генерала, как называли генерального директора подчиненные, времени на рекламные дела не находилось.
К рекламе Артем относился серьезно. Мы с ребятами-рекламщиками по несколько часов обсуждали тексты роликов, расписывали до мелочей программу презентации, выдумывали конкурсы на радио, лотереи на телевидении, перебирали варианты наружной рекламы, а вечером Артем в три минуты раскритиковывал предложенные варианты и выжимал из меня, измотанной за день новые, свежайшие идеи.
Свои издевательства он приправлял разнообразными двусмысленными комментариями, сделанными обычным для него высокомерным тоном. К примеру, один мой подчиненный, которому было дадено задание соорудить несколько слоганов, среди прочего предложил такое изречение: «Уступи напору страсти… купи монитор SONY!». Я оставила этот сомнительный шедевр в общем списке более удачных слоганов просто для разнообразия – звучит достаточно модно. Бескровный прочитал фразу и ехидно заметил:
– А вот это, видимо, вы сами сочинили, Верочка! Вам по-прежнему везде мерещатся страстные ухажеры?
– Да, – попав в глупое положение, я решила довести его до абсурда: – жизнью навеяло!
Глава 4. Дружить домами
Наверное, зря мне так хотелось перемен: все они явно вели к худшему. Теперь мы «дружили семьями» с Бескровными, а ведь именно этого я старалась избежать в последние годы. Незамужние Борька и Настена дружить семьями не могли, поэтому они взревновали и отстранились от меня, но по мне, так лучше бы я осталась в компании с девками! Как же мне не хватало наших встреч, болтовни, развязных шуток и того особого ощущения свободы, которое я могла почувствовать только в компании близких свои девчонок.
С тех пор как мы с Кристиной стали видеться чаще, в моей памяти невольно появлялись подзабытые с годами нюансы, касавшиеся наших отношений. Как и в далеком детстве, я снова начинала испытывать к подруге смешанное чувство восхищения и смутного раздражения.
Кристина обладала особым качеством нравиться всем – мужчинам, женщинам и детям. Отовсюду только и неслись комплименты в ее адрес: красавица, умница, изумительная женщина, прекрасный вкус, стиль! Меня это втайне раздражало: почему никто не замечает, что Кристя не такая уж красавица – худые коротковатые ноги, отсутствие талии, излишне покатые плечи, толстенький носик, маленькие глазки!
В давней нашей юности Кристина активно пользовалась своим умением производить нужное впечатление. Моя мама часто говорила не без легкой иронии: учись у Кристины, вот девочка знает, чего надо в жизни хотеть! Слова совершенно справедливые.
Что же касается личностных качеств подруги, то тут мне тоже есть что вспомнить. Вот один показательный момент. Нам лет семнадцать, мы идем из школы домой. Кристина, сделав большие глаза, полные искренней и чистой женской радости, спрашивает свою серенькую подругу:
– А можно я похвастаюсь? – и тут же, не ожидая настойчивого приглашения, сообщала: – Армен Мортиросович подарил мне норковую шубку!
Армен Мортиросович был директором ателье по пошиву изделий из меха и кожи. Интересно, на чем основывалась его щедрость к этой чистой девушке? Были у Кристины и другие дарители, о которых она редко рассказывала, только если ей хотелось «похвастаться» новым подарком. Я никогда не спрашивала Кристину – чем же она отдаривается. Подразумевалось, что подарки ей делают просто так, из большой и чистой любви. А Кристина бережет свои чувства и девственность для прекрасного принца. Не смешно ли?
Кристина считала, что жить надо легко и обеспечено, вкусно есть, носить дорогую одежду и мало работать. Именно поэтому жениха Кристина выбирала очень тщательно. А выбор у моей подруги был просто шикарный: от сынка директора нашей школы до сынка главы гродинской администрации! Вот только Кристина не хотела выходить замуж за «сынка».
– Все эти золотые мальчики никуда не годятся! – откровенничала она, после посиделок в самом шикарном ресторане города с очередным поклонником. – Они умеют только папины деньги тратить, а в случае чего – останутся за бортом. Замуж надо выходить за того, кто сделал себя сам!
Так она и поступила, выбрав в мужья Артема Бескровного.
Он закончил московский вуз, отслужил в армии и приехал в Гродин к тяжело больной матери, которая умерла спустя три года, а Артем так и остался в Гродине навсегда. Его мать оказалась знакомой моей мамы, которая разглядела в Бескровном перспективного жениха для дочери. Нас познакомили и, наверное, я ему понравилась, потому что мы стали встречаться – сначала просто дружески.
Как он мне нравился! При довольно невзрачной внешности, невысоком росте, и прочих «не», Артем привлекал дружелюбным остроумием, разнообразием увлечений, едким юмором и чем-то еще, что в те времена не имело для меня названия. Сейчас я бы назвала это качество сексуальностью.
Мы встречались с Артемом в роли друзей-приятелей, присматривались друг к другу, продвигая наши отношения в известном направлении уже пару месяцев, когда я сообразила привести приятеля на день рождения своей лучшей подруги. Он увидел Кристину во всем ее великолепии и влюбился без памяти. Глупый Артем решил, что я – только имитация истинного бриллианта, бесцветный циркон, или шпинель, или свинцовое стекло, а она и есть настоящее чудо… Кристина приняла его искренне восхищение, но объяснила, что выйдет замуж только за человека, способного обеспечить ее на должном уровне. Буквально через год Артем стал таким человеком. Кристина вышла за него замуж.
На сегодняшний день, через пятнадцать лет после их свадьбы, стало совершенно очевидно, что Кристина не прогадала.
Через несколько недель с начала моей новой карьеры под крылом Бескровного, грянули именины моего поэта. Кроме Кристины и Артема на праздник пришли мой родной брат Андрей, моя свекровь Софья Николаевна и мой отчим Леонид Ильич. Личные качества отчима и его политически нарицательное имя-отчество невольно провоцировали плюсовать к «Леониду Ильичу» сакраментальное «Дорогой».
В свой праздник я совершенно заморочилась на кухне, поэтому от того дня осталось всего несколько отчетливых воспоминаний. Первое и самое яркое касалось Артема. Замотавшись между плитой и накрытым столом, я забыла порезать лимон. Вспомнила только после третьего тоста, когда Андрей непрозрачно намекнул на мою забывчивость:
– Вер, а лимончик зажала? Я уже три рюмки коньяка хлопнул и все без закуси!
Я бросилась на кухню, достала чертов лимон, вымыла его и, склонившись над столом, стала аккуратно нарезать кружочками. Внезапно почувствовала чей-то взгляд и подняла голову. Передо мной стоял Артем. Машинально продолжая резать, я опустила лезвие ножа себе на палец. Вскрикнув от боли, бросила нож, и тут Артем сделал шаг ко мне. Я застыла, темная кровь из пореза капала на бледно желтые лимонные круги. Артем взял мою руку и слизнул каплю крови с пораненного пальца. Я вздрогнула, а он обхватил мой палец губами и с вампирским наслаждением высосал еще на глоток крови.
– Это из-за фамилии, – сказал он. – Мне все время не хватает эритроцитов!
Облизнувшись, рассеяно улыбнулся и ушел, прихватив с собой кусочек окровавленного лимона.
– Кровосос! – сказала я ему вслед, выпустив из внимания служебную субординацию.
Вернувшись за стол, я невольно глянула на вампира, но он был безмятежен.
Вернувшись на кухню за горячим, я нашла там Дорогого Леонида Ильича. Он курил у окна, попивая коньячок, то есть, занимался любимым делом.
– Верочка, – сказал он, увидев меня, – ты бы заехала ко мне в центр! И что происходит в твоей жизни? Я ничего не знаю, ты ничего мне не рассказываешь! У тебя новая работа? Что-то после отдыха нехорошо выглядишь.
– Спасибо, папа! – ехидно ответила я. – Ты всегда знаешь, как меня порадовать.
– Ну, извини, – смутился он. Тут на кухне появился Алеша. – Это у меня профессиональное. Как твое сердце?
Папа руководит кардиоцентром, а согласно нашей семейной легенде у меня слабое сердце.
– Немного побаливает иногда… – признание вырвалось машинально.
– Алексей, – обратился к мужу отчим, – заставь Веру зайти ко мне в кардиоцентр. Я гляну. Левая рука не немеет?
Глянув на встревожившегося Алешу, я решила разрядить обстановку:
– И правая тоже. И обе ноги, особенно, после перепоя. Кстати, пойдемте, выпьем за именинника!
Алеша и Дорогой Леонид Ильич переглянулись с выражением «Что с ней делать?». Ну, их, разводят панику на пустом месте!
Через несколько тостов после горячего блюда, выяснилась абсолютно невероятная вещь: Кристина хлебнула лишнего! Ее лицо раскраснелось, а глаза будто подернулись туманом. Кристя громко и некстати смеялась и все поправляла непослушную бретельку лифчика. Потом подруга встала со своего места и, покачиваясь, попыталась выйти. Я поняла, что пора бросаться на помощь.
Проводив Кристину до кухни, я усадила ее возле открытого окна.
– Сварить тебе кофе? – спросила я.
Само собой, я и раньше видела ее в подпитии, но очень и очень редко. Кроме того, выпив лишку, Кристя обычно сразу собиралась домой баиньки. И сегодня с ней творилось нечто невероятное. Повернувшись к ней в ожидании ответа, я увидела, что подруга плачет. Я спросила:
– Эй, ты чего?
– Вера, понимаешь… – ее голос звучал совершенно необычно. Неужели, так звучит ее настоящий голос? Без лицемерия и привычного желания всех очаровать. – Вера, мой Артем нашел себе какую-то бабу!
Вдруг стало нечем дышать. Сев напротив рыдающей подруги, я прижала ладонь к груди, опасаясь, что сердце расколотит ребра и вырвется наружу.
– Вера, Вера, такой ужас! – слышала я, не веря ушам. Не может быть, чтобы это говорила Кристина великолепная, благополучная процветающая и самодостаточная! Но невероятная ее жалоба продолжалась: – он стал чужой и молчит все время… Я чувствую, я знаю! Ты же с ним работаешь! Последи за ним, прошу тебя! Найди эту стерву! Кто она?! Только, – она приложила палец к губам и я заметила, что несмотря ни на что, помада у нее не размазана и не стерта. – Только никому! Никому и ничего! Тс-с-с!
Глава 5. Мой бедный брат
В тот день мне трижды позвонил Дорогой Леонид Ильич, требуя моего визита к его аппарату ЭКГ.
– Ты понимаешь, – говорил он взволнованно, – это очень, очень важно! Мне обязательно нужно поговорить с тобой с глазу на глаз. Я уже и Алексею твоему пять раз сказал, чтобы ты пришла ко мне. Он передавал?
– Ну, передавал… – Алеша и впрямь встревожился моим здоровьем, видя что я, будто не в себе последнее время. Только, несмотря на периодическую боль в сердце я чувствовала себя нормально. А сердце болит, потому что… Не важно, не о том сейчас речь. – Леонид Ильич, я сегодня после работы приеду.
– До восьми успеешь?
– Успею, – опрометчиво пообещала я.
Генерал все не появлялся и я уже собиралась сбежать домой без вечернего доклада, но была отловлена секретаршей Аленой.
– Вера Михайловна! – окликнула она меня на пороге офиса. – Артем Сергеевич звонил. Просил вас дождаться его.
– А ты меня не застала, – предположила я со слабой надеждой.
– Вера Михайловна, – непреклонно и строго осадила мои вольности Алена, – я уже по телефону ему сказала, что вы идете по коридору к выходу, и я вас сейчас догоню!
Пришлось подчиниться и перезвонить отчиму, предупредить, что не приеду. Дорогой Леонид Ильич так расстроился, будто его падчерица прямо завтра собиралась на тот свет. Он снова говорил о срочном разговоре и каких-то новостях в придачу. Я пообещала найти время для визита завтра. Дождавшись Артема, убедилась, что ничего особо важного от меня не требовалось. Он лишь просмотрел придуманные слоганы для нового рекламного сезона и подписал счета.
– Зачем же ждать заставили, Артем Сергеевич? – укорила я его. – У меня дела сорвались!
Генерал чуть улыбнулся и медленно, со вкусом, отсканировал глазами мою фигуру.
– А я хотел еще разок полюбоваться на вашу… – я уперлась тяжелым взглядом ему в переносицу, – …профессиональную работу, Вера Модестовна!
– Полюбовались?
– В достаточной мере, – его тон стал сухо официальным. – Завтра придумаете с ребятами новые слоганы, эти никуда не годятся!
Чертыхнувшись сквозь зубы, я вышла. И хоть бы подвезти предложил, индюк надутый! Ведь едет сначала мимо меня, столбом стоящей на остановке, а потом и мимо моего дома.
Перешагнув порог квартиры, я услышала, как Алеша говорит по телефону:
– Да, я передам. Ну, конечно… Что же теперь делать? Да, ей будет тяжело!
Тяжело? Кому – мне?..
– Алеша, – окликнула я мужа. Он уже закончил разговор и вышел в прихожую. – Это Леонид Ильич?
Вся огромная фигура супруга выражала растерянность.
– Не знаю, как сказать…
– Илья?
– Ой, нет! – воскликнул он со временным облегчением. – Нет, что ты! Это…
Перед моими глазами возникла страшная картина: разбитая машина и в ней лежит Артем. Его лицо залито кровью. Только не он!
– …Андрей.
– Андрей? – реальность оказалась ничем не лучше секундного кошмара.
– Да, – Алеша подошел ко мне и взял из рук сумку с продуктами. – Его убили сегодня днем. Таня только что пришла домой и нашла его.
Смерть брата стала для меня ударом, начисто выбившим из-под ног почву. Андрей старше меня на два года, я с детства привыкла, что он есть на белом свете. Если бы не брат, я умерла бы от горя после смерти мамы пять лет назад, и пусть во взрослой жизни мы редко виделись и мало откровенничали, но Андрюха много значил для меня. А теперь я полная сирота. Правда, где-то есть наш с Андреем отец, но где он и, вообще, жив ли, я не знала. Да и знать не хотела.
Об обстоятельствах убийства Андрея мы узнали мало. Он сам открыл преступнику дверь, следов схватки, кроме перевернутого стула, не нашлось. Жена брата Таня, сказала, что ничего из вещей не пропало, деньги тоже остались не тронутыми. Отпечатки пальцев преступник тщательно вытер перед уходом. Значит, он не взял ничего из вещей не потому, что его вспугнули и пришлось поторопиться, чтобы удрать. Преступник приходил с одной целью – убить Андрея. Как полагали сыщики, убийца внезапно набросился на брата, когда тот повернулся спиной и задушил его заранее приготовленной веревкой. Милиция искала убийцу, но пока безрезультатно.
Мы похоронила Андрея. Некоторое, весьма сомнительное утешение приносила только та мысль, что мама не видит всего этого. Зато видел Леонид Ильич. Впервые стало заметно, что он стар, что хоронит близких одного за другим. Впервые в жизни я задумалась над его чувствами по отношению к нам, ко мне и Андрею, к детям вечно любимой им женщины. На похоронах отчим почти не мог говорить – он боялся выпустить вместе со словами слезы. А по его неизменному мнению мужчина не имеет права распускать нюни. При встрече со мной Леонид Ильич только легонько похлопал меня по плечу и сдавлено произнес:
– Не могу… – он судорожно сглотнул. Я заметила, какой морщинистый у него кадык. – Но ты приходи в центр. Поговорим.
– Хорошо, папа, – улыбнулась я вымученно.
Вдруг захотелось обнять Дорогого Леонида Ильича и сказать, что Андрей очень любил его, но меня уже окружили другие люди, с которыми приходилось говорить, рассказывать подробности, принимать соболезнования. Когда я освободилась и поискала в числе пришедших отчима, его уже не было видно. Скорее всего, пристроился где-нибудь на балконе и попивает свой коньячок. Не успела я проверить свое предположение, как рядом возникла Таня. Официально она не приходилась Андрею женой, но они три года прожили вместе душа в душу, и я давно считала Таню полноправной второй половиной брата. На похоронах она держалась молодцом, но сейчас расклеивалась на глазах. Я отвела ее на кухню, по дороге попросив Алешу увезти Илью домой. Мне следовало переночевать в квартире брата, чтобы не оставлять Таню одну.
На столе стояла бутылка коньяку, я налила нам понемногу в широкие стаканы.
– Ты такая сильная, Верочка, – сказала Таня, сделав глоток коньяка. – Утешаешь меня, а самой-то хуже!
– Трудно сравнивать, что хуже: потерять мужа или брата!
– Но у тебя и отец недавно умер! – всхлипывая, сообщила Таня.
Я удивилась:
– Откуда ты знаешь?
– Ты не в курсе? – удивилась Таня. – Но Андрюша узнал это еще месяц назад!
– Наверное, ты что-то путаешь! – предположила я. – Мы же виделись на моем дне рождения. Почему он не сказал?
Таня пожала плечами:
– Да, может быть и путаю… Но я помню, как он сказал мне о смерти своего отца, – она задумалась: – Да, точно! Андрюша сказал, что ему позвонили откуда-то с Севера. Кажется из Якутии… И еще он сказал, что не застал тебя дома и рассказал все твоему мужу. А когда вы на море были, оттуда даже кто-то приезжал. Андрей на встречу ходил.