МИФЫ. МИФОподставы

– Что ты видишь, Келса? – спросила Калипса, бросившись на колени перед столом, словно плывущий по озеру лебедь. Я тряхнул головой, отгоняя от себя этот образ. Танец Очарования, должно быть, имел некий остаточный эффект. Если я начинаю думать, что мне нравятся худышки в перьях, то мне точно требуется мозгоправ.

– Ты еще не видела Кошелек? – спросил я. Чем раньше я получу денежки и слиняю отсюда, тем лучше.

– Я вообще не вижу Дзынь-Хуа – полагаю, что нам еще не настала пора найти ее. Фолиант где-то скрывается. Что удивительно, он всегда ненавидел суету Золотого Клада. Кольцо находится в каком-то темном месте. Я слышу бульканье, похожее на звуки канализационных труб, и музыку. Я понятия не имею, что это значит. Пока не имею. Дай мне время, дорогой. Что до нашего друга Флейты…

– Где он? – спросил я.

– Я вижу яркие огни, – мечтательно произнесла Келса. – Громкий шум – аплодисменты. Тысячи, нет, миллионы зрителей внимают мелодии. Вокруг царит такое умиротворение, что даже карманные воры стыдятся своих делишек. Да, я вижу ориентиры. Я знаю размах…

– И?

Лицо Келсы снова появилось в шаре – извергиня в тюрбане и дорогих стильных очках. Она мило улыбнулась мне.

– …это я тебе сообщу, как только ты купишь мне симпатичный футляр-саквояж. Я согласна с Калипсой: ты просто обязан сдержать данные нам обещания. Иначе испортишь себе карму!

– Осторожно! Я не хочу, чтобы мой футляр касался ее, – капризничала Асти, пока я шагал по улицам Хейза, города в измерении Эльб.

Мы были замаскированы под представителей местной расы, узколицых и тощих, чей мех имел разные оттенки розового, от бледно-жумчужного до бьющего в глаза ядовито-неонового. Ни Танде, ни мне не доводилось бывать здесь раньше. Мы не знали, служили ли конкретные цвета обозначением статуса, поэтому я попросил ее облачить нас в три разных оттенка. Я был темно-розовым, но другие были настолько ярки, чтобы раздражать мою сетчатку. Я перебросил пурпурный контейнер на другое плечо, подальше от Тананды, чувствуя себя так, словно парю в психоделическом кошмаре.

– Ты же не думаешь, что мне хочется общаться с тобой больше, чем то необходимо, – сказала Келса в прозрачное окошко своей переноски цвета тыквы. – Твоя аура в данный момент весьма смущена. Я никогда не замечала этого на расстоянии нескольких измерений, и, если честно, лучше бы ты на таком расстоянии и оставалась. Ты мешаешь моему приему.

– Как будто ты способна видеть что-то, кроме галлюцинаций и рекламных роликов, – парировала Асти со скептическим смешком.

– Молчите, вы обе, – огрызнулся Эрзац.

Его темно-синие глаза отражались в стальном клинке – тот был виден через удобный откидной клапан на его новых ножнах цвета вороненой стали и усыпанных бриллиантами-кабошонами, прекрасно дополнявшими драгоценные камни в его золотой рукояти. Ножны были шикарны, но отнюдь не безвкусны, а камни располагались таким образом, чтобы не оцарапать его лезвие, если он вдруг случайно соприкоснется с ними.

– Кто умер и оставил тебя Ка-Ханом?

– Я – глава этой группы!

Я не стал обращать внимание на их свары. Мой кошелек заметно полегчал, став гораздо тоще, чем три часа назад. Из-за того что меня вынудили раскошелиться на две покупки, я пребывал в довольно скверном настроении.

Тананда постоянно пыталась сказать мне, что все не так уж плохо, как могло бы быть. Станкелю не пришлось делать переноску для Келсы с нуля. Он лишь установил окошко, чтобы она могла выглядывать наружу. Поймав на себе умоляющий взгляд Калипсы, я избавил его от необходимости выслушивать ее болтовню, а, записав список бзиков хрустального шара, просто положил его перед кожевником-деволом. Станкель хитро подмигнул мне, как будто понял, что является частью крупной аферы, которую я пытался провернуть.

Умение убедительно блефовать порой дает свои преимущества. Кстати, Станкелю не пришлось делать ничего особенного, кроме как немного подогнать стандартные ножны под длину и ширину Эрзаца и добавить несколько блескучих побрякушек. Мы торговались о цене до тех пор, пока он не позеленел лицом, а я не побагровел, но мы все же покинули лавку с тремя необходимыми контейнерами. Каждый из нас взял по одному, поскольку сокровища Золотого Клада решили, что им всем положен собственный носильщик. Трое их, трое нас. Не скажу, что меня это слишком смущало, просто еще одно неудобство, которое мне пришлось терпеть. Расфуфыренные, в новых нарядах, сокровища прекратили свое нытье, по крайней мере на двадцать ярдов.

Затем все началось заново.

– Друг Ааз, я только что подсчитал количество драгоценных камней, которыми Асти украсила свое новое жилище. Не хотелось бы жаловаться…

– Тогда не надо, – оборвал я его. Увы, чертова штука для чистки картофеля намека не поняла.

– Мне кажется, ты должен позаботиться о том, чтобы мы все были равны – во всех отношениях.

– Тогда почему ты мне сразу ничего не сказал? – огрызнулся я.

– Ты пригрозил мне, что, если я открою рот еще раз, ты скрутишь меня в узел. А Келсу используешь как шарикоподшипник в телеге для перевозки навоза. Что касается Асти, так ее ты вообще пообещал использовать как ночную вазу.

– Да, да, – рассеянно произнес я. – И зря я этого не сделал, кстати.

– Так ли разговаривают с героями истории? – возмутилась Асти, сочтя своим долгом вставить в нашу перепалку два своих медных гроша.

– Именно так. Куда мы идем? – спросил я Келсу в сорок пятый раз.

– Что? – спросила та, как будто только очнувшись. Я забрал у Тананды оранжевый футляр и прижался носом к маленькому окошку. – Куда… мы… идем… сейчас?

– О, как же это мило! – пискнула Келса, и в шаре волчком закружилось зеленое лицо. – Такого симпатичного ридикюля, как этот, у меня не было две тысячи лет… да что там! Две тысячи триста лет! С тех пор были только заплатки, заплатки, заплатки! Или же я сидела на столе под тряпкой. В принципе, я не против, потому что тогда тебя никто не толкает, но, как вы понимаете, когда находишься в движении, важно чувствовать себя комфортно!..

Я простонал.

Потребовалось не менее десяти минут настойчивых напоминаний, чтобы отвлечь Келсу от ее яркого нового окружения, прежде чем она наконец вспомнила название измерения, где мы могли бы найти волшебную флейту по имени Буирни. Это было измерение Эльб. Затем я должен был убедиться, что она направляет нас в ту часть Эльба, где мы могли его найти. Лично я, со своей колокольни, считал это сокровище пустой тратой времени. Флейта не могла ни помочь мне восстановить мою магию, ни возместить то, что постепенно превращалось в существенный долг. Чем скорее мы доберемся до следующего сокровища, тем лучше.

Я не опасался, что взбалмошный хрустальный шар завел нас не туда. Судя по всему, четвертый член Золотого Клада даже не пытался скрыть свое присутствие, скорее как раз наоборот. Ближе к центру города нам стали попадаться наклеенные на стены зданий плакаты с рекламой его концерта.

«Буирни! Играет всю неделю! Билеты от трех серебряных монет! Арена Эльба». Внизу плаката, поверх изображения внушительного здания, была вручную нарисована золотая флейта, усыпанная драгоценными камнями и окруженная ореолом света.

– Кажется, мы нашли его, – сказал я.

– Ты думаешь, он сейчас на Арене? – спросила Тананда.

– О да, – заверила нас Келса. – Он любит разогреться перед игрой. Открыть все клапаны, как некогда говаривал этот молодчик. Иногда я просто настраиваюсь на него, чтобы послушать. Он действительно очень даже хорош…

– К чему этот сюрприз? – спросила Асти. – Конечно, он хорош! Он один из нас!

– Почему ты защищаешь эту дребезжалку? – спросил Эрзац. – Раньше он был тебе безразличен.

– Ты сам никогда не пытался его защищать, – заметила Асти. – Ты всегда говорил ему заткнуться, потому что от его игры тебя корежило.

Я отключил их треп.

Найти Эльбанскую Арену было парой пустяков. Над магазинами и домами маячил изображенный на плакате купол. Я повел нашу компанию узкими переулками и улицами, забитыми повозками с ослами и пешеходами.

Арена высилась в центре площади, в окружении музеев, галерей и общественных скульптур. Это было огромное здание из зеленоватого камня, декорированное в местном стиле, почти в духе рококо, но только шикарнее. Вход представлял собой резную каменную арку из причудливо переплетенных цветов, волосатых нимф, а также всевозможных рыб и птиц, – все позолоченные и раскрашенные так, как будто в местном хозяйственном магазине действовала постоянная скидка на краску из разряда «вырвиглаз».

Еще проще было найти заднюю дверь. В центре задней стены располагалась уменьшенная версия парадного входа с нимфами и прочими финтифлюшками, только в миниатюре.

А вот пройти через нее – это был совершенно иной вопрос.

– Послушайте, – обратился я к двум вооруженным до зубов троллям, что стояли, прислонившись к стене, как будто подпирая ее, – мы друзья оркестра. Буирни рассердится, если вы не доложите ему о нас. Мы специально прибыли из другого измерения, чтобы проведать его.

– Так говорят все, – буркнул первый тролль.

– Марф отфюда! – шикнул на нас второй, не удосужившись даже вынуть изо рта зубочистку размером с хороший гвоздь, торчавшую между резцом и клыком.

– Послушайте, – сказал я, доверительно наклоняясь к ним. – Мы проделали долгий путь, чтобы увидеть Буирни. Мы не из этого измерения.

Я кивнул Тананде, и она сняла чары маскировки. Тролли выпрямились.

– Видите? Мы привели с собой несколько особых гостей. Если вы мне не верите, передайте их имена Флейте. Посмотрим, что он скажет. Если он скажет вам вышвырнуть нас, что ж, вышвыривайте. Что вам терять?

– Не люблю прерывать мистера Буирни, – буркнул первый тролль и отвесил нижнюю губу.

Но я-то видел, как он буквально пожирал глазами Тананду. Но такую прожженную троллину, как она, не проведешь. Она моментально раскусила маску глупости, которую мужчины-тролли напяливают на себя, когда находятся в других измерениях. Ее собственный брат Корреш, здоровяк тролль с пурпурной шерстью, скрывал свои интеллектуальные способности, чтобы под псевдонимом Большой Грызь получить работу телохранителя. Я подумал, что эти двое так же гребут лопатой денежки, скрывая свой уровень интеллектуального развития.

– Да ладно вам, – сказала Тананда, юркнув между ними. Обняв каждого, она принялась поглаживать их мохнатые спины. Я знаю, какой эффект она оказывает на другие биологические виды; для представителей ее собственного это прикосновение было сродни короткому замыканию. Оба громилы практически замурлыкали. – Один из вас может просто забежать внутрь и спросить Буирни, не желает ли он увидеть своих старых друзей? Ради меня?

Два тролля посмотрели друг на друга.

– Иди ты, – сказал первый тролль.

– Нет. Мне здесь нравится. Иди ты.

– Я старший. Иди ты.

– Эй, мальчики, – сказала Тананда, не отключая свою личную магию, пока ее пальцы скользили по их спинам. – Войдем мы все.

Прежде чем мы вошли внутрь, она восстановила чары маскировки. Кстати, вовремя, потому что в театре жизнь била ключом. За кулисами распорядители в фиолетовых комбинезонах покрикивали на рабочих сцены, тащивших мимо нас части декораций и кативших кронштейны с костюмами. Изумленно разинув клюв, Калипса шагнула следом. Я шел замыкающим, чтобы никто не увязался за нами по коридору.

– Не понимаю, как ты сегодня заработаешь хотя бы малую часть своей награды, Ааз, – сказала Асти. – Ты провалил переговоры. Твоя троллина закрыла сделку, и, я бы добавила, весьма ловко! Не то, что ты!

– Замолчи! – рявкнул я. Я только что восхищался техникой Танды, а замечания кубка высосали из нее всю радость, словно дыра в бочонке с вином. – Мы вошли, не так ли? Мне наплевать, что именно работает, пока что-то работает. Не убеди она их, я бы нашел другой способ. Но мне не пришлось. Конец истории.

– У тебя найдется оправдание для всего, – пренебрежительно фыркнула Асти, пока мы проходили в обитую войлоком дверь. – Впрочем, что еще тебе остается, учитывая твои провалы.

– На что ты намекаешь? Какие такие провалы? – проревел я.

– Тсс! – прошипел один из троллей, отвлекаясь от ласковых поглаживаний Тананды. – Буирни терпеть не может громких звуков, кроме своего собственного.

– Что там за шум? – спросил пронзительный голос, заполнив собой короткий коридор. – Я не слышу собственного свиста!

Тролли открыли двойные двери, украшенные огромными золотыми звездами, и проводили нас через них. Несомненно, мы вошли в зал для аудиенций. Комната была забита мебелью и людьми, но я без труда разглядел самого Буирни. Во-первых, он был единственной золотой флейтой в комнате, возлежа на изумрудно-зеленой бархатной подушке, а во-вторых, на него падал луч прожектора. Сияние его золотого корпуса слепило глаза, отбрасывая все остальное в тень. Я прищурился, чтобы получше его рассмотреть. Буирни был не совсем флейтой. То есть он принадлежал к семейству флейт, но к числу самых маленьких его членов. Он был файфом.

– Кто там? – спросил он. – Ладно, входите, кто бы там ни пришел к Буирни Золотому Голосу.

– Ты хотел сказать, к Буирни Колоссальному Эго, – съязвила Асти страдальческим голосом.

– Асти? Асти, это ты? Мне показалось, что я ощутил возмущения в Силе. Как, во имя писка, твои дела?

– Я тоже здесь, дорогой, – подала голос Келса. – И Эрзац.

Маленькие круглые изумруды наверху флейты выпучились в огромные изумруды.

– Вот это сюрприз! Я думал, что, когда мы все встретимся в следующий раз, это будет одним из признаков Финального Апокалипсиса!

– Надеюсь, ничего настолько впечатляющего не случится, – сказала Асти.

– Расскажи мне об этом все! Обожаю сюрпризы, особенно когда они не фатальные! – Буирни издал пронзительный смешок.

Это был своего рода сигнал, потому что остальные эльбанцы, находившиеся в комнате, истерически захихикали. Но Буирни издал резкий свист. Все тотчас умолкли и нервно переглянулись. Прихлебатели. Сикофанты.

– Не фатальные, глупая свистулька, но важные.

– Мы можем поговорить наедине? – спросил я, пытаясь вырвать у Чаши инициативу в разговоре.

– Уступите дорогу, народ, уступите дорогу! – воскликнул Буирни. – Дайте пройти моим старым и самым дорогим друзьям! И еще нескольким новым, – добавил он, с опаской поглядывая на Тананду, Калипсу и меня. – Садитесь, садитесь. Остальные могут вернуться, когда я свистну!

Эльбанские слуги поспешно вышли, но два тролля остались. Шагнув вперед, они встали по обе стороны бархатной подушки. Когда все ушли, изумруды повернулись ко мне.

– Итак, банда снова вместе! – игриво воскликнул Буирни. Но я ни на миг не поверил ему. – У тебя начальственный вид, великан. Просвети меня, что происходит. Чем обязан чести этого визита? Я задолжал кому-нибудь из вас деньги? – Буирни нервно рассмеялся. Барабан на полу рядом с ним издал короткую дробь. – Спасибо, Зильди!

– Я всего лишь мозг этой операции, но хочу, чтобы ты выслушал вон ту стройную девушку. – Я указал большим пальцем на замаскированную Калипсу за моей спиной. – Она хочет тебе кое-что рассказать.

– Сядь, милое дитя, – гостеприимно предложил Буирни. Калипса посмотрела на меня, надеясь получить совет. Я сделал ей знак сесть на маленькую подушечку рядом с подушкой на возвышении. – Клик, расширь луч, чтобы он осветил нас обоих, ладно?

– Понял, босс! – раздался сверху голос. Я поднял глаза. Слепящий свет, который был сфокусирован на флейте, перескакивал с одной части потолка на другую, с каждым мгновением становясь все ярче. – Так устроит?

– Великолепно! – воскликнул Буирни. – Калипса, я не ошибся? Ты милая девочка, да? Не хочешь выпить вина? – Он издал три резких коротких свиста. Вбежала высокая эльбанка с подносом. Остановившись, она застенчиво улыбнулась нам. – Итак, что Великий Буирни может для тебя сделать?

– Расскажи ему свою историю, – велел я.

Калипса глубоко вздохнула.

– Все началось десять лет назад…

– Как насчет сладостей? – Буирни не слушал ее. Он выдал трель. Следом за первой, толкая поднос на колесиках, в комнату вошла вторая эльбанка. – Это лучшие в городе вафли с кокосовым орехом. По крайней мере, мне так сказали. Сам я, конечно, их не ем.

– Нет, спасибо, – сказал я. Я развернул обеих служанок, вытолкнул их наружу и запер за ними дверь, чтобы никто меня не отвлекал. Затем дал знак Тананде. Наши маскировки рассеялись. Изумрудные глаза Файфа стали еще шире, чем раньше.

– Вы ведь не местные? Троллина, девица с Уолта и извра… изверг. Не трогайте меня, очень вас прошу. Я доставляю удовольствие миллионам!

Тролли шагнули ближе и скрестили мясистые руки на груди.

– Мы здесь не для того, чтобы причинить тебе вред, – произнес я. – Нам нужна твоя помощь. Давай же, малышка, – сказал я Калипсе. – Теперь говори сама.

Она попыталась. Буирни слишком нервничал и толком ее не слушал. Он то и дело прерывал нас предложениями гостеприимства, комментариями о погоде, комплиментами в наш адрес и музыкальными интермедиями. В конце концов она выложила все.

– Поэтому я взываю к вам, – закончила она, – досточтимый Буирни. Присоединяйтесь ко мне и, пока еще не поздно, помогите моему дедушке освободиться из цепей злого волшебника!

– Какая ужасная ситуация! Я понимаю, почему тут замешаны мои брат и сестры по Золотому Кладу. И эти прекрасные люди вам тоже помогают? Это весьма благородно с их стороны, – сказала Флейта.

– Не очень-то и благородно, – выпалила Асти. – Предполагаются вознаграждения.

– Это не редкость, – упрекнул ее Буирни. – В конце концов, они всего лишь смертные. Без обид! – добавил он, когда я поднялся со своего места.

– Давайте перейдем к делу, – сказал я. – Ей нужен весь Золотой Клад, а значит, и ты. Как тебе это? У нас есть еще три сокровища, они позаботятся о тебе.

Буирни повернулся к Калипсе:

– Девочка, я сочувствую тебе. Я знаю, сколь многое значит для тебя твой дед, но в данный момент у меня слишком много дел, чтобы ввязаться в очередное приключение.

– Буирни! – упрекнул его Эрзац.

– Эрзац, я серьезно. Ты ведь не вырвался бы из самого разгара войны, чтобы ринуться в другую, не так ли?

– Нет…

– Тогда ты поймешь, почему я не могу уйти отсюда. У меня здесь обязательства. Очень важные.

– Ты имеешь в виду те, что в твоих глазах придают тебе вес, – съязвила Келса.

– Естественно, моя сладенькая! – парировал Буирни.

– Но на карту поставлена жизнь моего деда! – воскликнула Калипса, заламывая руки. – И это важно.

Буирни со свистом вздохнул:

– Так, юная леди, говорят все. Извини.

– Я сделаю все, что угодно, если ты пойдешь со мной!

– Что угодно? – перепросил Буирни с нарастающим интересом.

– В пределах разумного, – твердо сказал я. – Надеюсь, ты не позволишь себе по отношению к этой девушке какую-нибудь неприличную выходку?

– Отнюдь. Я никогда не стал бы просить эту юную леди делать что-то такое, что доставило бы ей дискомфорт. Давайте устроим честное состязание, – предложил Буирни. Ему явно не понравилось выражение моего лица. – Что ж, у меня для вас предложение. Я спонсирую конкурс, в котором ищу самого лучшего певца на Эльбе.

– Как он называется? – нетерпеливо спросила Калипса.

– Он называется «Самый лучший певец на Эльбе». Я сам назвал его так, – гордо заявил Буирни. – Я устраиваю его каждый год в нескольких разных измерениях. Вероятно, вы видели меня в сети кристаллов?

– О да, – сказала Келса. – Последняя победительница на Каллиопе. Мне казалось, что даже второе место было бы для нее слишком шикарно, но публика почему-то проголосовала за нее…

– Не время для этих разговоров! – оборвал я ее. – Мы говорим о деле.

– Ну что ж, однако она была не так хороша! – Келса стихла, моргая на меня из-за стекол очков.

– Всем плевать, – коротко сказал я и повернулся к Флейте: – Что за предложение?

– Самое простое, – сказал Буирни. – Ты должна выиграть… и тогда я пойду с вами.

– Но ведь это несправедливо, – возразила Калипса. – Я танцовщица, а не певица.

Буирни вздрогнул.

– Как и большинство тех, кто участвует в конкурсе. Но в этом-то и вся фишка. Если тебе действительно нужна моя помощь, ты должна вложить всю себя в это выступление. Выходи со мной на сцену сегодня вечером. Если ты примешь участие в конкурсе и выиграешь его, я пойду с тобой и откажусь от других своих обязательств ради того, чтобы спасти твоего деда. Что скажешь?

Был ли у нас выбор?

Буирни велел троллям вывести нас из гримерки и проводить под сцену в огромную комнату, обладавшую всем очарованием каземата в Мернге. Его грубые каменные стены были увешаны зеркалами и крючками для одежды, где все остальные участники готовились к конкурсу. Я велел Тананде восстановить нашу маскировку, не желая пугать местных жителей. Кроме того, Калипса так нервничала, что ее ноги всю дорогу сюда исполняли фламенко.

– Я даже не говорю на их языке! – причитала она. – Как я могу угодить такой аудитории? Горе Дому Калипсо, что он спасения ради унизился до участия в песенном конкурсе!

– С каких это пор ты стала бояться сцены? – спросил я ее.

– Не волнуйся, дитя, – попытался успокоить ее Эрзац. – Наберись храбрости и сделай все возможное. Все будет хорошо.

– Ты не могла бы дать ей зелье, чтобы успокоить ее? – спросил я у Асти.

– Любые искусственные стимуляторы запрещены! – взвизгнула Келса. – Ее дисквалифицируют.

– Может, так будет даже лучше, – сказала Тананда. – Она слишком нервничает, чтобы принимать участие в конкурсе.

– Останься здесь, – велел я Тананде. – Пойду изучу конкурентов.

Буирни был прав: большинство из них были полный отстой. Что вселяло некоторые надежды на то, что любой писк, который Калипса сможет издать перед аудиторией, прозвучит лучше, чем все остальные.

– Аааа хохххх! А-а-а-а-а! Ах хи-хи-хи-хи!

Я прищурился. Это было подозрительно похоже на оперу, причем звучало вполне профессионально. Активно работая локтями, я протиснулся сквозь толпу участников конкурса в поисках источника этих звуков.

В самом конце большой гримерки распевалась огромная эльбанка. Ее голос был настолько мощным, что, звеня, отскакивал от стропил и каменных стен. Большинство других участников конкурса отошли от нее подальше, насколько это только было возможно. Схватив с ближайшего туалетного столика пуховку, я разорвал ее пополам и засунул себе в уши. Даже если соседние со мной эльбанцы и заметили несоответствие между кажущимся размером моих ушей и количеством пушистой шерсти, которую я смог в них набить, они испытывали слишком большие страдания, чтобы громко заявить об этом. Не то чтобы меня это волновало; это был лишь вопрос выживания.

Женщина, ярко-розовая, каким по идее был и я, подмигнула мне, положила нежную руку на свою пышную грудь и запела. Мое сердце затрепетало. Калипса была права. У нас не было ни единого шанса. Я вернулся к своим товарищам, чтобы переждать неизбежное и выработать план Б.

Волнение за кулисами огромного театра ощущалось едва ли не кожей, но я знал: наши шансы равны нулю. Мы с Танандой помогли Калипсе перебрать все песни, какие только она знала, чтобы выбрать ту, которая наверняка понравится публике и Буирни, избегавшего любого контакта с нами с того момента, как нас вывели из его гримерки. Не в нашу пользу было и то, что оперная певица была так же хороша, как и в те минуты, когда она распевалась, но даже самые плохие певцы были лучше нашего кандидата. Продюсер, толстый мужчина в светлой шубе, продолжал шикать на нас. Меня так и подмывало оторвать ему голову, но от этого Калипса не стала бы петь лучше. Потому что случай явно был безнадежный.

– Не знаю, почему мы просто не забрали его и не слиняли, когда у нас была такая возможность, – проворчал я не в первый раз.

– С его стороны вполне резонно устроить такой конкурс, – возразил Эрзац. – Помню, как меня когда-то вогнал в камень один волшебник, чтобы найти того, кто должен стать королем страны.

– Дальше можешь не рассказывать – тебя вытащил двенадцатилетний мальчонка.

– Нет, конечно, нет, – сказал Эрзац. – Это был огромный детина с мозгами слизистой плесени, но у него имелись мускулы, чтобы преодолеть любые возражения со стороны других претендентов. В конце концов он стал королем не хуже других.

– Тсс!

В тот момент на сцену вышел Буирни. Вездесущий софит, Клик, светил на него, выставляя его публике в самом выгодном свете. Маленькие эльбанки в фартуках выходили и полировали его в перерывах между номерами, стряхивая мелкие пылинки. Буирни оказался суетливее, чем любые десять оперных див, которых я когда-либо встречал. Он определенно хорошо выглядел по сравнению со своими незадачливыми соперниками… И звучал лучше. Я заранее набил полные уши ваты, чтобы защитить их, но даже вата не могла полностью заглушить шум.

В антракте я вышел глотнуть стаканчик винца – Кром свидетель, я это заслужил! – и начал бочком подкатываться к людям в баре и в фойе. Так как победителя выбирала публика, толика убеждения, угроз или подкупа наверняка поможет нашему кандидату дойти до финиша.