Психиатрическая лечебница
Оказавшись по другую сторону ограждения Юля опустила взгляд на часы, а потом осмотрелась вокруг. С этой позиции она могла хорошо видеть как главный вход в лечебницу, так и поросшую травой дорожку к заднему двору. Фитнес-трекер на запястье показывал половину восьмого вечера, а на парковочной площадке, если небольшой участок с потрескавшимся от проросшего бурьяна асфальтом перед входом в здание можно назвать парковочной площадкой, уже нет ни одной машины. Она попыталась вспомнить, видела ли какой-нибудь транспорт на этом месте, когда приезжала в прошлый раз, и сегодня утром, но не смогла. Не удивительно, что она не обратила на это внимание. Было совсем не до этого.
Сквозь арочного типа окно холла пробивался слабый желтый свет ламп. Она осторожно в него заглянула, все еще украдкой посматривая в сторону главного входа, чтобы не быть врасплох застигнутой кем-нибудь из персонала, совершающего вечерний обход территории. Внутри она увидела тот же пустующий столик с мягким диваном под раскидистыми листьями высокого растения, установленного около окна с противоположной стороны помещения. Пустовала и скамейка под стеной. Совсем никого.
«Где же они? Неужели все уже разъехались по домам? – едва шевеля губами, беззвучно проговорила Юля, вернувшись глазами к подъездной дорожке. Она старалась отыскать на траве хоть какие-то следы от колес в разрастающихся тенях приближающейся ночи. − Не может быть, ведь еще рано. Даже приемные отделения больниц работают минимум до восьми, а то и девяти вечера, а здесь постоянные пациенты. Ни у кого из врачей и персонала нет личного транспорта? Не верю я в это. Разве что они работают вахтовым методом, а потому вынуждены по несколько дней, а может и недель жить на территории лечебницы. Такой вариант, конечно, возможен».
Хотя это и создает массу вопросов, все же такому положению вещей при желании можно дать рациональное объяснение. Но забитым досками окнам всего третьего этажа – нет. Посмотрев наверх, она теперь не только по фото, но и лично смогла оценить, насколько странным выглядит это строительное решение. Пройдясь взглядом вдоль торца здания, она заметила, что забиты были не все окна. Некоторые замурованы кирпичом, причем другого цвета, отличного от цвета кирпича, из которого возведены стены.
Из-за угла кирпичной стены, за которым начинался задний дворик, лился яркий свет. Он исходил из окон, по всей видимости, главного помещения, в котором большую часть времени проводили пациенты − к такому выводу пришла Юля, увидев в отблесках света, что падал на траву, множество блуждающих теней, сменяющих друг друга. Она прошла по тропе и свернула за угол здания.
Она оказалась права.
Украдкой заглянув в окно, взявшись руками за прутья решеток и стараясь не выдать своего присутствия случайными звуками или движениями, она увидела еще более странную картину, чем все предыдущие: пациенты – сумасшедшими они не выглядели, но на них всех была одинаковая одежда, состоявшая из штанов и рубашки из белого простого материала − один за другим сходились к центру комнаты и замирали, устремив взгляды куда-то в пол. Следом за ними в круг становились также санитары, медицинские сестры и один уборщик. Последний сперва аккуратно поставил у стены швабру, подпер ее ведром с водой, развернулся, постоял несколько секунд, уставившись пустым, невидящим взглядом в том же направлении, что и все остальные, и медленно пошел к центру комнаты. Ее отца среди них не было.
− Что за чертовщина? – выругалась Юля вслух.
Она достала из кармана телефон, включила камеру, навела фокусировку на всех этих людей и нажала кнопку затвора. В этот момент неожиданно для нее самой сработала вспышка, на секунду осветив ярко-белым светом стекло, ее, стоящую под окном и все, что в радиусе нескольких метров вокруг. Она испугала этим саму себя и уронила телефон на землю, понимая, что полностью выдала свое присутствие. Собираясь бежать, она подобрала телефон и даже повернулась в направлении дыры в ограждении, сквозь которое пробралась на территорию, но, бросив последний взгляд в окно поняла – никто из находящихся в комнате даже не шелохнулся. Она застыла в еще большем недоумении, чем минутой ранее.
− Да какого хрена? – она уже не опасаясь, что ее заметят, говорила в полный голос и, поражаясь абсурдности ситуации, махала рукой, пытаясь обратить на себя хоть какое-то внимание. – Вообще ноль эмоций? Что с вами, эй?!
Вдруг дверь в комнату открылась. В нее вошел доктор Высоков и доктор Лиманов. Они последовали за остальными, будто бы бездушные марионетки: подошли к центру комнаты, заняли место в кругу психов и остального персонала, и уставились в пол.
− И вы туда же?! – Юля больше не могла сдерживать эмоций. Она просто не верила своим глазам, начиная думать, что сама понемногу сходит с ума.
− Ладно. Ладно, да. Я просто буду делать то, что планировала. Плевать. Чертовы психи!..
Высоко вскинув брови, она встала во весь рост и просто пошла дальше, пытаясь забыть увиденное и убеждая себя, что ничего необычного не произошло.
− Подумаешь, все встали в круг. И эти умалишенные, и персонал, и врачи. Может у них просто наступило время помолиться? – она продолжала говорить сама с собой, как вспомнила про время, напомнив самой себе об этом. На часах было пять минут девятого. Солнце уже зашло и все вокруг погрузилось в полумрак.
В других окнах первого и второго этажа было совершенно темно. Попытавшись заглянуть внутрь, она не смогла различить ни единого предмета. В следующем окне то же самое. И в следующем тоже…
Не зная, что дальше делать, она уперла руки в бока и думала, всматриваясь в даль и облизывая пересохшие от испуга губы. Так как вся вторая половина корпуса была погружена во тьму, практически ничего впереди разглядеть было нельзя, кроме одной маленькой поблескивающей точки под стеной в нескольких метрах от нее. Вновь достав телефон, она включила экран, направила его перед собой и пошла на этот единственный ориентир. Подойдя ближе, она увидела сбитую из досок будку – вход в подвал. А светящейся точкой оказалась металлическая ручка на диагонально расположенной двери.
На удивление, дверь оказалась не заперта.
− Черт, я и правда это сделаю?.. − шепотом проговорила она. – Смелее, ну же…
Глава 8
Осмотревшись по сторонам, Юля посветила экраном телефона в черноту подвала и нащупала ногой первую ступеньку. Спустившись вниз, она, сделав лишь пару шагов, услышала под собой хруст досок, после чего одна нога на полметра провалилась в рыхлый песок. В темноте вытаскивать ногу она не торопилась. Присев на пол, она решила сначала посмотреть, куда попала и что творится вокруг. Уже не переживая, что яркий свет кто-то увидит, включила фонарик на телефоне и увидела, что оказалась в довольно узком коридорчике, что выходит в заброшенное складское помещение.
Она аккуратно встала, вытащила ногу из расселины в досках и отряхнула с кроссовки песок. Следующие шаги пришлось делать с особой осторожностью, чтобы снова не угодить в ловушку из гнилых досок – в этот раз под полом может не оказаться мягкого песка.
Сделав еще одно медленное круговое движение рукой с телефоном, Юля увидела, что кроме пыльных ящиков и старой ветхой мебели в подвале есть лестница, ведущая наверх.
− Приятная новость – отсюда есть выход, или вход, смотря с какой стороны посмотреть, − хотела она сказать вслух, но решила, что сам факт ее местонахождения в темном подвале психиатрической лечебницы среди ночи – достаточно веская причина вести себя как можно тише. Мало ли что? Или кто…
Поднявшись по ступеням и подойдя к двери, она приложила ухо к сырым доскам и прислушалась, пытаясь понять, есть ли кто-нибудь по ту сторону. Это простая, но необходимая предостерегающая мера, хотя она уже понимала, исходя из «мертвых окон» и заброшенного подвала, что попала в давно пустующее и никем не используемое крыло лечебницы.
Тихо отворив дверь и осветив фонариком путь, она вышла в длинный коридор и, если не брать в расчет мрачной обстановки, напоминавшей ужастики из девяностых, увидела множество открытых дверей, битых стекол на полу и разбросанной бумаги. «Ординаторская» − гласила надпись на табличке первой распахнутой настежь двери. Внутри по всей комнате в хаотичном порядке была расставлена мебель: старые деревянные столы с выдвинутыми ящиками, опрокинутые стулья, несколько вращающихся табуретов с кожаной обивкой шестигранной формы, и вешалки для одежды, похожие на лапы какого-то чудовища – такие тени они отбрасывали на стены позади них.
− Вряд ли здесь может быть что-то полезное для меня, − сказала Юля выходя из комнаты и направляясь к следующей – напротив.
Во вторую комнату она даже не стала заходить, потому как еще из коридора было видно, что в комнате нет ничего, кроме старых раковин, газовых плит и кухонной утвари, изъеденной ржавчиной и покрытой толстым слоем полувековой пыли. А вот третья – именно та комната, которую ей больше всего хотелось посетить. Металлическая табличка на двери почти в самом конце коридора пыльными буквами отсвечивала слово «Архив». Юля знала, что в абсолютно любом больничном заведении старого света обязательно должен быть архив, в котором хранятся журналы с записями об изменениях, которые вносились как в архитектуру здания, так и политику управления лечебным учреждением в целом. Также в архивах нередко хранятся более ненужные ни медперсоналу, ни родственникам истории болезней давно умерших пациентов, и прочая важная информация.
Она осторожно вошла внутрь.
На стене, слева от входа, висел подробный схематический план здания, на котором первый этаж занимали главный холл, кабинеты врачей и медперсонала, технические комнаты, центральное помещение, в котором пациенты проводили все свободное от процедур время, и комнаты для отдыха. Второй этаж был отведен для кабинетов интенсивной терапии и процедурных помещений. На третьем этаже, слева, если смотреть на план, каков он есть, располагалась одна большая комната, именуемая залой для конференций, а справа − множество палат для особо буйных пациентов: изоляционные комнаты с мягкими стенами, по всей видимости. Так гласили сноски под схемой, где каждый кабинет, комната, и любое другое помещение обозначалось сокращением, или же своим индивидуальным номером.
Также в комнате было много рядов металлических шкафчиков с длинными высокими ящиками, какие всегда можно было встретить в любом архивном помещении. На передней панели каждого из ящиков в специальный отсек вставлены квадратные листки бумаги с написанными при помощи шариковой ручки датами. Юля, аккуратно взявшись за ручку первого из них, на котором дата указывала на январь девяностого года, потянула на себя. Ящик со скрипом выехал, и перед ней оказались выложенные стройными рядами картонные папки с тряпичной завязкой.
«Нестеров Владимир Федорович, − имя, указанное на первой вытянутой из ящика папке. − Родился двадцать первого июня тысяча девятьсот двадцать седьмого года в поселке городского типа Рудной (ныне Вирнаково). Поступил в Вирнаковское отделение психиатрической лечебницы одиннадцатого января тысяча девятьсот девяностого года с симптомами псевдоневротической шизофрении. Проведен ряд обследований для установления конечного диагноза. Особо буйный. Помещен в карантинную зону». Также к бумагам было приложено множество фотографий, начиная с момента приема и в течение всей продолжительности лечения, заключения врачей об ухудшении состояния пациента и предписания по уходу за ним. Графа с датой смерти, что на последней странице, была пуста.
− Он еще жив? – вслух произнесла свои мысли Юля, − или они просто не посчитали нужным указать дату смерти?
Следующим делом, которое она вынула из ящика, оказалось дело Нарвалова Степана Викторовича. Дата рождения, место рождения, поступление, симптомы, фотографии с заключениями – все аналогично содержимому предыдущей папки. И пустующая графа с датой смерти.
Юля вновь взяла первую папку в руки и обратила внимание на дату рождения некоего Нестерова. Прикинув его возраст, она выпалила:
− Девяносто три… девяносто пять… Должно быть, ему уже девяносто пять лет! Да наши люди столько не живут.
Она сосчитала примерный возраст второго пациента, чью папку держала в руке – немного за сотню лет. Продолжая рыться в ящике, вынимая папки с личными делами одну за другой и открывая их на последней странице, она видела везде одно и то же: незаполненная графа о дате смерти.
Пройдя вдоль металлических рядов, она открыла последний ящик, что датировался серединой четырнадцатого года. Первая папка принадлежит Измайлову Сергею. Описывается опасность психически больного для самого себя и окружающих. Психомоторное возбуждение при склонности к агрессивным действиям и систематизированные бредовые симптомы. На фотографиях видно последовательное истощение. Семья – прочерк. Родственники − прочерк. Дата смерти – прочерк.
Внезапно послышался утробный металлический скрип и лязг цепей откуда-то из глубины здания. Юля упала на колени и затаилась. В горле резко пересохло, а сердце бешено колотилось, заглушая звук собственного дыхания.
− Они знают, что я здесь! Черт подери, что делать? – срывающимся шепотом проговорила она, даже не понимая, что произносит это вслух. Она ползком перебралась за один из столов и спряталась под ним.
Ожидая, и пытаясь представить, что будет происходить дальше, со стороны по-прежнему темного коридора послышались чьи-то голоса. Слова было сложно разобрать.
− … еще двоих. Ты правда … сможет справиться?
− Понятия не имею. Просто оставь… Он же сказал … пускай здесь будет.
Как только к ней начало возвращаться самообладание, как в руке зазвонил телефон. На экране высветилась фотография Тани. Сенсор дисплея, как на зло, не хотел реагировать на прикосновение испачканных пылью пальцев, потому Юле потребовалось несколько секунд, чтобы выбить звонок. Фонарик погас, и она осталась сидеть во необъятной кромешной тьме, понимая, что на этот раз точно себя выдала. Ошибки быть не может, и за ней придут.
− Ты это слышал? – сказал один из голосов.
− О чем ты? – ответил второй.
− Музыка. Какая-то музыка играла. Не прикидывайся, ты должен был слышать. Мне же не могло показаться.
− Живя с психами, недолго и самому свихнуться. – Голоса теперь было слышно отчетливо, будто бы они были ближе, или же слух настолько обострился от испуга, что весь диалог прозвучал будто бы за тонкой стенкой в общежитии. – Может тебе стоит показаться Высокову? Могу устроить.
− Пошел ты, умник!
Послышался смех, потом голоса вдруг стихли и снова проревел металлический скрежет – видимо, запиралась дверь, через которую они входили.
Какое-то время Юля продолжала прятаться под столом, а потом включила фонарик, вылезла, стараясь не шуметь, и, прислушиваясь в направлении недавнего звука, вышла из комнаты.
За, казалось бы, последней комнатой коридор не заканчивался, а уходил влево – этого поворота из-за темноты изначально не было видно. Подойдя ближе, Юля аккуратно выглянула из-за стены. В конце виднелся тонкий силуэт из света и пыли прямоугольной формы, походившем на дверь. Тонкие струйки пыли в форме луча падали на деревянные эполеты с несколькими упаковками бутилированной воды, какую она видела сегодня днем в кабинете главврача. Один целлофановый пакет был разорван. Нескольких бутылок не доставало. В желудке урчало, а во рту еще больше пересохло от внезапного испуга. Юля, решив, что исчезновения еще одной бутылки никто не заметит, наклонилась и вытащила пол-литровую бутылку воды. Осмотрела ее со всех сторон: этикетки нет, пробка со стандартной пломбой, которую еще не вскрывали, никаких надписей. Смерив ее на свету, она пожала плечами, открыла бутылку, понюхала и, не обнаружив ничего необычного, немного отпила. Придя к мысли, что на вкус это самая обыкновенная вода, сделала еще несколько больших глотков, завинтила крышку и бросила бутылку в рюкзак.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги