Вяземская катастрофа 41-го года
Четыре дивизии 19-й армии (166, 89, 50 и 64-я сд) пытались прорвать оборону противника на участке Новоселище, совхоз Зайцево шириной 13 км. Дивизиям, наступавшим каждая в своей полосе, назначались участки прорыва шириной 1,5 – 2 км. Поэтому единого участка прорыва армии, как такового, не было. 30 танков 202-го танкового полка 101-й танковой дивизии поддерживали наступление частей левофланговой 50-й стрелковой дивизии. Сил для наращивания удара в глубину обороны противника не было. Для развития успеха 19-я армия по-прежнему имела лишь 45-ю кавалерийскую дивизию, предназначенную для рейдовых действий в тылу противника[16].
Продвижение вперед давалось с большим трудом. Не помогло и усиление частей политбойцами[17], большинство которых не имело никакой военной подготовки. Как показала проверка, они не умели стрелять из винтовки, бросать гранату, вести борьбу с танками, слабо представляли себе вопросы взаимодействия, ведения разведки и маскировки. Пришлось отдать приказ о запрещении вредной практики посылки в бой политбойцов, не имеющих военной подготовки. Вся надежда была на артиллерию, которая огнем прокладывала путь пехоте, уничтожая живую силу и огневые средства врага. Конев потребовал на участках прорыва массировать огонь всех видов оружия на узком участке фронта, подготавливая атаку пулеметным, минометным и артиллерийским огнем. Особо использовать огонь прямой наводкой 45-мм орудий и полковых пушек. От командиров дивизий он требовал беспощадно расправляться с командирами и начальниками, которые не используют малокалиберную и полковую артиллерию.
3 сентября командир одной из дивизий доложил, что части прорвали передний край обороны противника. Командарм опять решил ввести в бой кавдивизию. Вот как рассказывает об этом в своих мемуарах командир 58-го кавалерийского полка, подполковник А.Т. Стученко:
«Я ввел полк в лощину. Слева от нас на большом бугре стояли несколько командиров. Пришпорив коня, галопом взлетаю по склону холма. Ищу глазами командарма.
– Я Конев, – сказал один из командиров.
Представляюсь, докладываю полученную задачу:
– Дырку вам пробили. Можете встретить только разрозненные группы противника. Вот командир стрелковой дивизии подтвердит.
– Так точно! Пехота прорвала передний край немцев, товарищ командарм, – отчеканил стоявший рядом с И.С. Коневым командир дивизии.
– Вот видите, – сказал командарм. – Не теряйте времени, смелее прорывайтесь. Назад пути нет, только вперед!
До переднего края оставалось метров пятьсот, когда на нас обрушились мины. Послышались стоны раненых.
Эскадроны уже шли галопом, когда с «прорванного» переднего края обороны противника застрочили пулеметы. Все смешалось. Передние лошади падали. На них налетали те, кто скакал сзади, и тоже падали. Вдали показался головной эскадрон следовавшего за нами 55-го кавалерийского полка. Он тоже уже начал нести потери.
Под огнем собираем людей. Подняв шашки над головой, скачем в новую атаку. В лицо снова полыхнуло жаром от автоматных и пулеметных очередей» [9]. После этой неудачной попытки прорыва в тыл противника пришлось переформировывать эскадроны, в которых осталось всего по 50 – 60 сабель.
И.С. Конев после войны вспоминал:
«Я доложил командующему фронтом Тимошенко об итогах боя под Духовщиной. Тимошенко поблагодарил меня и заявил, что к нам в армию приедет специальная комиссия. Из Москвы прибыли представители из артиллерийской академии, из Генштаба, из штаба Западного фронта, осмотрели поле боя, пересчитали подбитые немецкие танки и орудия<…> Подбито было 113 танков врага.
Продвижение войск 19-й армии было довольно значительным, мы продвинулись на 15 – 16 километров и уже были на подступах к Духовщине (части 19-й армии были остановлены в 22 км от Духовщины. – Л.Л.). К моменту, когда на фронте, занимаемом 19-й армией, сложилась такая благоприятная обстановка, через штаб фронта мне позвонил Сталин. Он поинтересовался итогами наступления и спросил: «Не сумеете ли вы взять Духовщину? В Духовщине находится штаб 9-й немецкой армии». Я ответил: «Немец оказывает бешеное сопротивление, все время подбрасывает свежие силы. Группировка немцев очень сильная». Тогда Сталин спросил: «А вы можете обстрелять Духовщину из артиллерии?» Я ответил: «Могу. Духовщина находится как раз в пределах досягаемости нашей дальнобойной армейской артиллерии». «Очень будет хорошо, если вы обстреляете Духовщину, и будете непрерывно держать ее под огнем». Я принял к исполнению этот приказ.
В периодической печати, в газетах того времени было опубликовано немало очерков о действиях 19-й армии, в том числе хороший очерк в «Огоньке» Евгения Петрова. Неудобно мне самому об этом говорить, но факт есть факт. В печати писали так: «Коневцы наступают». Это было опубликовано и в «Красной Звезде», было и в других газетах <…>» [10].
Действительно, в газетах тогда много писали об успехах войск «командира Конева». Публикация подобных статей в военное время – вполне естественное и нужное дело. Надо было учить воинов других соединений на положительных примерах, воодушевлять армию и народ на новые подвиги. При этом все статьи в центральных газетах в обязательном порядке согласовывались с оценками высшего руководства страны. Как правило, они писались на основе положительных примеров из политдонесений и итоговых отчетов командования, где супостатов не жалели. К сожалению, они не всегда соответствовали оперативным сводкам и боевым донесениям. Нет в ежедневных сводках тех трофеев, о которых говорит Конев, хотя все скрупулезно подсчитывалось. Например, среди захваченного интендантского имущества упоминаются 610 шинелей, 462 плащ-палатки, 126 суконных одеял, одно знамя, 20 пар сапог, две кухни и штабная палатка. Конечно, лишить вермахт в предвидении скорой зимы нескольких сотен шинелей на рыбьем меху – это большой успех.
«В приказе за номером 02/ОП от 17 августа 1941 года маршал Тимошенко отметил успешные действия 19-й армии. Заканчивался приказ обращением Военного совета фронта: «Товарищи, следуйте примеру 19-й армии. Смелее и решительнее развивайте наступление». В приказе за номером 03/ОП войскам Западного фронта сообщалось о потерях врага. В этих боях войска 19-й армии уничтожили более сотни танков, много орудий и минометов. Враг потерял тысячи человек убитыми и ранеными. Дни легких побед врага миновали».
Неудивительно, что на участок 19-й армии съехались многие известные писатели, в том числе и М. Шолохов. А Конев умел подать в выгодном свете успехи армии. Его умение сочинять приказы и донесения много значило: в них часто звучали выражения: «продолжая энергичное и стремительное наступление», «дивизиям в результате ночных действий продолжать стремительное наступление», «выполнить ранее поставленные задачи». Если же найти на карте упоминаемые в документах населенные пункты и другие ориентиры, то окажется, что «стремительное наступление» за сутки боя означало продвижение всего лишь на 500 – 700 метров. Поэтому, несмотря на оптимистические выражения в приказах, продвинуться дальше в западном направлении до 31 августа не удалось. Противник удержал за собой западный берег р. Лойня на участке Лосева, (иск.) Казакова и р. Царевич, где наступление 19-й армии было окончательно остановлено.
Рассказывает главный редактор газеты «Красная Звезда» Ортенберг:
«28 августа. Этот день мне запомнился<…> Недели за две до того мне стало известно, что войска Западного и Резервного фронтов пытаются перехватить у противника инициативу на главном стратегическом направлении – московском. С этой целью шесть наших армий перешли в наступление против духовщинской и ельнинской группировок немецко-фашистских войск.
<…> Михаил Шолохов вместе с секретарем редакции Александром Карповым уехал в 19-ю армию, по-моему, сутки спустя после моего возвращения оттуда. К нему присоединились Александр Фадеев и Евгений Петров.
<…> А редакционная машина крутилась тем временем своим чередом. Начиная с 20 августа в газете каждый день появлялись обширные корреспонденции под такими, например, заголовками: «Успешные бои частей командира Конева»; «Новые успехи частей командира Конева»; «Части командира Конева продолжают развивать успех» <…>.
23 августа пришла корреспонденция Хирена и Милецкого – «Части командира Конева продолжают громить врага». Ее заверстали на самом видном месте. В два часа ночи готовые газетные полосы пошли в стереотипный цех – под пресс. И как раз в этот момент прибегают ко мне из секретариата, докладывают, что спецкоры передают новое важное сообщение и просят поставить его в номер. Оно было озаглавлено «Славные коневцы разгромили вражескую дивизию». Что ж, действительно важное и радостное сообщение. Я сказал, чтобы задержали матрицирование полос. Новый репортаж из 19-й армии набрали жирным шрифтом и поставили рядом с первой корреспонденцией этих же авторов. Начальный абзац репортажа выглядел так:
«ЗАПАДНОЕ НАПРАВЛЕНИЕ, 24 августа, 2 часа. (По телеграфу от наш. спец. корр.) Части командира Конева продолжают наносить немецким войскам серьезное поражение. Уже сейчас разгромлена фашистская пехотная дивизия. Нашими частями захвачена артиллерия дивизии, уничтожено 130 танков, разгромлен штаб<…>».
Итак, мы продолжали день за днем освещать ход сражения 19-й армии. В числе прочих сообщений промелькнуло и такое: «Весть об успехах частей командира Конева разнеслась по всему фронту. Главнокомандующий войсками западного направления маршал Советского Союза С. Тимошенко и член Военного совета Н. Булганин издали специальный приказ, в котором поздравляют бойцов и командиров, нанесших крупное поражение врагу». В приказе была такая концовка: «Товарищи! Следуйте примеру 19-й армии! Смело и решительно развивайте наступление!» Кстати, номер армии мы вновь заменили «частями командира Конева».
Все как будто правильно. Но 28 августа на моем редакторском столе зазвонил кремлевский телефон. Меня предупредили:
– Сейчас с вами будет говорить Сталин.
И тут же я услышал его голос, со знакомым акцентом. Поздоровавшись, Сталин произнес всего одну фразу:
– Довольно печатать о Коневе.
И повесил трубку.
…Можно представить себе мое изумление. Почему довольно? Что случилось? Я помчался в Генштаб. Там сказали, что у Конева «все в порядке». Кинулся в ГлавПУР. Там сразу не смогли сказать ничего. Только ночью начглавпура позвонил и все объяснил: оказывается, иностранные корреспонденты, ссылаясь на «Красную Звезду», чрезмерно раздули эту операцию, стали выдавать ее за генеральное контрнаступление Красной Армии, а, как показали события, условий для перехвата нами стратегической инициативы тогда еще не было. В то время, когда мы восторгались успехами Конева, на других фронтах наши войска оставили Днепропетровск, Новгород, Таллин, Гомель<…>» [11].
Однако оторвемся от восторженных писаний журналистов и вернемся к жестокой прозе войны. Рокоссовский, подводя общие итоги Духовщинской операции, записал:
«…Задача не выполнена, даже не прорвали оборону противника на тактическую глубину. 16-я армия продвинулась примерно на 4 – 5 км, но развить успех не смогла. Остальные армии остались на прежнем рубеже. При этом армии понесли большие потери. В частности, 16-я армия за шесть дней потеряла около 12 тысяч убитыми и ранеными, были выведены из строя почти все танки 107-й танковой дивизии и 127-й танковой бригады».
Говоря о причинах невыполнения задачи, он, в частности, подчеркнул, что на направлениях ударов фронта не было создано превосходство в силах, а также указал на слабое взаимодействие между 16-й и 19-й армиями. Так, 19-я и 16-я армии прорыв обороны противника осуществляли каждая на своем участке. И когда 16-я армия добилась некоторого успеха в центре, то Рокоссовскому в связи с отставанием левофланговых частей 19-й армии пришлось часть сил использовать для прикрытия своего правого фланга. Развить успех оказалось нечем. Как видим, оценка Рокоссовского в корне отличается от победных реляций Конева. Дивизии 19-й армии к 10 сентября были обескровлены наполовину: в 91-й сд из 14 008 осталось 5159 человек (с учетом тыловых подразделений – 5954), в 166-й сд – 7680 (из 14 187), 89-й сд – 5787, 244-й сд – 6984 человека. В боевых частях армии к 9 сентября насчитывалось 52 356 человек, а всего – 68 997 (по штату – 109 049)[18].
Попробуем взглянуть на развитие обстановки в полосе 19-й армии со стороны врага. 8-му армейскому корпусу (в дальнейшем – основному противнику 19-й армии) удалось на реках Лойня и Царевич своевременно сосредоточить силы для поддержки отходящих частей 161-й пехотной дивизии. К вечеру 18.08 была организована новая оборона, и все атаки русских были отбиты. Части 5-й пехотной дивизии с высот у Потелицы, с которых хорошо просматривался фланг наступающих частей русских, оказали существенную поддержку 161-й пд.
Выдержки из документов 8-го армейского корпуса:
«<…> положение иногда становится критическим. Сильные атаки на Чистое, поддерживаемые исключительно мощным огнем русской артиллерии.
20.08. Благодаря контратакам удалось удержать передний край.
21.08. Опять атаки русских, 7-я танковая дивизия контратаковала, но потеряла много танков. Пришлось ввести в бой 14-ю моторизованную дивизию, части которой 27.8 заняли высоту с церковью у Скачково. Лишь 15.9 она была отведена на отдых»[19].
События севернее Ярцево нашли отражение и в дневнике командующего группой армий «Центр» фельдмаршала Ф. фон Бока:
«19.08. 1941 г. <…> Враг сумел прорваться на участке 9-й армии. Действующая там 161-я дивизия на исходе сил.
20.08. 1941 г. <…> 7-й танковой дивизии сегодня предстоит предпринять попытку контратаки для отвлечения сил противника на участке 161-й дивизии.
21.08. 1941 г. <…> попытка контратаки 7-й танковой дивизии на участке 161-й дивизии, ведущей тяжелые бои с врагом, оказалась безуспешной. При этом дивизия понесла ощутимые потери в танках. Мне следовало бросить на упомянутый участок более крупные силы <…>» [12].
О напряженности боев в полосе Западного фронта в июле, августе и сентябре 1941 года можно судить по приведенным в таблице 1 цифрам. При этом следует подчеркнуть, что учет потерь в личном составе в 1941 г. был поставлен особенно плохо (что подтверждается соответствующими документами и приказами). Поэтому данные о потерях и их видам носят отрывочный характер и далеко неполны.
Таблица 1
Потери Западного фронта и 19-й армии в личном составе в июле – сентябре 1941 года
Например, в период с 17 по 30 августа фронт потерял 50 тыс. человек, 40 танков, 20 орудий, 15 минометов и около 50 станковых пулеметов, а за весь август 1941 г. более 138 тыс. бойцов и командиров, из них безвозвратно – 48,7 тыс. (35% от общих потерь). За сентябрь потери составили более 70,6 тыс. человек, из них безвозвратно – 39,6 тыс. (43% от общих потерь). Всего, за август – сентябрь 1941 г. войска фронта потеряли более 208 тыс. бойцов и командиров, из них безвозвратно – почти 80 тыс. (38% от общих потерь). Поражает большое количество пропавших без вести – 49 163 человека (24% от общих потерь), в том числе в сентябре – 19 835 чел. (28% от общих потерь).
Большая их часть, судя по немецким документам, попала в плен. И это в основном в ходе наступательных боев. Не хочется травмировать сознание читателя ужасными цифрами потерь наших войск, приводимых в немецких документах. Удивляет другое – наши войска наступают, даже продвигаются, а пленных берут немцы. Дело в том, что немецкие войска учили, что, отбив атаку, надо немедленно контратаковать, чтобы не только восстановить утраченное положение, но и захватить пленных, оружие и боевую технику противника. Иногда немцы специально имитировали отход, чтобы завлечь наступающих в подготовленный огневой мешок. Безуспешные атаки на неподавленную оборону противника и, как следствие, большие потери – вызывали у личного состава наших частей упадок боевого духа, неверие в возможность одолеть врага. Отсюда большое количество перебежчиков, указываемое в немецких документах.
А обороняться немцы умели. Они со времен короля Фридриха считали, что устоять легче, чем победить. В вермахт были перенесены традиции Первой мировой войны и опыт организации и ведения обороны. Немцы быстро и умело создавали систему огня с учетом особенностей местности. И упорно, всеми силами удерживали опорные пункты на флангах участков прорыва. Рокоссовский в своем отчете подчеркнул, что одной из причин неудачного исхода операции являются «умело построенная оборона противника, насыщенная огневыми средствами, наличием противотанковых и противопехотных препятствий, умелый маневр резервами и эффективные контратаки».
8 сентября маршал В.М. Шапошников, видя бесперспективность дальнейших атак, приказал прекратить Духовщинскую операцию и перейти к обороне. Хотя цели, поставленные Ставкой, не были достигнуты, противнику в ходе операции удалось нанести значительные потери. Командующий 19-й армией И.С. Конев 11 сентября 1941 г. был назначен на должность командующего войсками Западного фронта с одновременным присвоением ему звания генерал-полковника.
Враг тоже подвел итоги боев в районе Духовщины:
«16.09. Оборонительные бои на Днепре и Вопи были закончены. Путем напряжения всех сил и максимального применения дивизий удалось, после потери территории, не имеющей решающего значения, отразить наступление Тимошенко в целях взятия обратно Смоленска, предпринятого при превосходстве в живой силе и вооружении, и благодаря этому обеспечить возможность большого успеха под Ленинградом и Киевом. При этом сами дивизии понесли тяжелые потери.
Гораздо большими, однако, были потери у наступающих, которые примитивным образом посылали свои батальоны в бой цепь за цепью. Неповоротливость управления, неумение русских использовать местные успехи путем нанесения дальнейших ударов позволяли контратаками даже меньшими силами восстановить положение и захватить пленных <…>.
Несмотря на тяжелый кризис и огромнейшие потери, войскам и впредь удавалось локализовать прорывы противника. В этих боях Тимошенко израсходовал свои дивизии<…>.
Прибывшее пополнение [русских] было плохо обучено. Таким образом, были созданы предпосылки для исключительных в своем роде успехов в последующей затем вяземской битве». И далее:
«В ходе боев было взято в плен приблизительно 7 тыс. человек. Трофеи: 316 танков и разведывательных бронемашин, орудий – 128, автомашин всех видов – 2159, тракторов – 26.
Собственные потери: общие потери убитыми, пропавшими без вести, ранеными (8, 28, 161, 87, 285, 162, 86-й пд, 14-й моторизованной и 7-й танковой дивизий) – 13 687 человек (офицеров – 476).
8-й армейский корпус в составе 8, 28, 161-й пд потерял только убитыми и пропавшими без вести – 3936 (офицеров убито – 95, без вести пропало – 11). Наибольшие потери понесла 161-я пд, которая не смогла удержать передний край на р. Вопь, но предотвратила прорыв фронта, – 3822 (убито – 804, в том числе 27 офицеров, без вести – 468). 28-я пд потеряла 2606 (25 офицеров) человек, 14-я мд – 2250 (13 офицеров)[20]».
Если попытаться сопоставить потери 19-й армии с 1.08 по 10.09 – порядка 45 тыс. человек против потерь ее основного противника 8-го ак – около 7 тыс., то соотношение составит 6,5:1 не в нашу пользу. С учетом ориентировочных потерь 7-й танковой (порядка одной тысячи человек) и 14-й моторизованной дивизий, привлекавшихся к проведению контратак, соотношение составит 4,4:1 в пользу противника.
В третьей декаде августа в огромной полосе советско-германского фронта, от Торопца до Новгород-Северского, шириной около 600 км развернулись ожесточенные бои. Особенно драматически развивались события на правом крыле Западного фронта. Овладению районом Великие Луки немцы придавали большое значение. Здесь находился стык между группами армий «Север» и «Центр». 20 июля противник занял город. В ходе боев шесть стрелковых дивизий 22-й армии под командованием генерала Ф.А. Ершакова вели бои с наступавшими 16 дивизиями противника, в том числе с тремя танковыми. 25 августа части 3-й немецкой танковой группы нанесли сильный удар в стык 22-й и 29-й армий. Обе армии фронта начали отход на север и северо-восток. Тимошенко приказал командующему генералу В.А. Юшкевичу во что бы то ни стало удержать район Торопца, «запретить отход без приказа, самому КП без разрешения не менять. <…> Нарушителей выполнения приказа немедленно отстранять от должности, арестовывать и судить». Завязались тяжелые бои, в результате которых немцам удалось окружить 22-ю армию, нанеся ей очень тяжелые потери. 29.08 пал Торопец.
Для выяснения обстановки и оказания помощи войскам в армию был послан начальник оперативного управления фронта генерал Маландин, который вскоре доложил начальнику штаба фронта генералу Соколовскому:
«<…> Вышедшие [из окружения] хозяйства не представляются полноценными вследствие потерь в личном составе и матчасти, а также ввиду значительного расстройства органов управления»[21].
29 августа член Военного совета фронта Д.А. Лестев и Г.К. Маландин доложили Соколовскому, что они собирают все, что «болтается в тылах», и что одного командира они расстреляли на месте. К 1 сентября ослабленные части 22-й армии, вышедшие из окружения, сумели остановить противника западнее Андреаполя.
Приведу мрачную статистику потерь – во что обошлись войскам армии бои у Великих Лук. До начала боев – на 20.08 – в боевых частях армии числилось 71 613 человек. С 21 по 27.08 было эвакуировано 7271 раненый. На 7.09 вышло из окружения, по неполным данным, 20 025 человек. Таким образом, безвозвратные потери составили более 44 тыс. человек. Хотя в тылу противника осталось много групп и одиночек, которые продолжали пробираться к своим частям. Армия понесла большие потери и в вооружении, и в технике. Согласно донесению, из окружения удалось вынести (в скобках – количество не вынесенного): пулеметов станковых – 25 (354), ручных – 39 (486), минометов – 30 (261), артиллерийских орудий всех систем – 39 (264), автомашин – из 1273 к 3.09 вывели – 370 [6].
Соседняя 29-я армия в боях с 23 июля по 11 августа потеряла убитыми, ранеными и пропавшими без вести 2427 человек. За этот период ее войсками было уничтожено 7 рот, 18 минометов и 5 танков противника, захвачено 3 противотанковых орудия, 18 станковых пулеметов, 8 автоматов, 5 минометов, 4 автомашины.
30-я армия генерала В.А. Хоменко 29 августа пришла на помощь своему соседу, атаковав и прорвав немецкую оборону восточнее Велижа. Кавалерийская группа генерал-майора Л.М. Доватора (в составе 50-й и 53-й кавалерийских дивизий) вошла в проделанный пехотой прорыв и начала глубокий рейд по немецким тылам, который продолжался более недели. Своими действиями группа Доватора связала три немецкие дивизии, направленные для защиты тылов.
Ельнинская наступательная операция Резервного фронта проводилась, по официальным данным, в период с 30 августа по 8 сентября 1941 г., но бои в этом районе начались еще 19 июля и продолжались более 7 недель. Без рассмотрения боевых действий, предшествующих первой успешной наступательной операции Красной Армии, не обойтись – из песни слова не выкинешь.
По нашим данным, 19 июля в 15.00 20 танков и мотоциклисты врага отбросили боевое охранение и прорвались на передний край обороны 19-й стрелковой дивизии 24-й армии[22]. К 19 часам противник силами до 60 танков овладел городом. Донесение об этом поступило только на следующий день – к 13.50 20.07. Предпринятая в 9.30 20.07 контратака частей 19-й с 20 танками Т-26 успеха не имела. Не имела успеха и повторная атака в 15.00.
По немецким данным, Ельня была захвачена частями 10-й тд из 46-го тк 2-й танковой группы Гудериана 19 июля 1941 г. Танки дивизии ворвались в город на последних каплях горючего. На следующий день горючее подвезли, и 10-я танковая дивизия, отражая недостаточно организованные контратаки русских, сумела продвинуться еще немного на восток. На большее у дивизии не хватило сил. К 22 июля в строю танкового полка дивизии осталось всего 9 танков (5 легких T-II и 4 средних T-III) из 200, с которыми она пересекла советскую границу. Остальные частью вышли из строя из-за поломок, частью были подбиты или сожжены в боях. Немцы перешли к обороне, создав на восточном берегу р. Десна плацдарм шириной в основании до 30 км и глубиной – 20 км. На плацдарме вначале оборонялись только части 10-й танковой и моторизованной дивизии СС «Рейх», потому что немецкая пехота далеко отстала от подвижных частей Гудериана.
24-я армия под командованием генерал-майора К.И. Ракутина пыталась ударами под основание ельнинского выступа ликвидировать опасный плацдарм. Немцы с трудом отбивали атаки наших войск, так как их 37-мм противотанковые пушки были не в состоянии успешно бороться с танками Т-34 и КВ. Ценой больших потерь удалось добиться лишь небольшого продвижения, но немцы контратаками восстановили положение. Несмотря на все усилия наших войск, сломить сопротивление противника и ликвидировать плацдарм не удалось. Немцы умело маневрировали резервами, быстро выдвигая их на угрожаемые участки. Для борьбы с русскими танками они использовали имеющиеся в корпусе штурмовые орудия, а также 88-мм зенитные орудия частей ПВО. Ощутимую поддержку наземным частям оказывала авиация, в том числе пикировщики Ю-87.