Хозяйка «Белой усадьбы»

Пролог

Я сидела рядом с могилой моего мальчика и думала о том, как буду жить дальше.

Ребенка я рожала для себя от женатого мужчины.

О том, что я забеременела, он даже не знал и не узнает уже никогда.

Я специально его выбрала, чтобы не было потом никаких претензий, в случае чего.

Короткий роман с приезжим специалистом, который прибыл обслуживать нашу технику в наш маленький городок, где своих мастеров не было.

Мы расстались спокойно, он просто уехал обратно в свой город, и больше я его никогда не видела.

Как же я была счастлива, когда узнала, что беременная.

Летала на крыльях, с радостью посещала кабинет своей подруги – гинеколога.

Родила безо всяких проблем, и это с учетом моего возраста, мне уже было на тот момент тридцать пять.

Может, и странно звучит, но в молодости я была убежденной «чайлдфри», как это сейчас модно говорить. Не хотела вступать в брак (да и, откровенно говоря, в нашем захолустье не за кого было замуж выходить) и вообще считала, что женщина и сама может прожить. А семья – это пережиток прошлого.

Сама ведь тоже жила без родителей. Меня вырастила бабушка, возможно поэтому я и не особо горела желанием выскочить замуж поскорее. Тем более что в нашей провинции мужчин нормальных было кот наплакал и их быстро расхватывали. А внешность у меня была средняя, поэтому как невеста я никогда не котировалась.

Да и одиноких женщин в городе было очень много, и никого это особо не удивляло.

Когда стукнуло тридцать четыре, поняла, что ужасно хочу ребенка. Нерастраченную любовь надо ведь куда-то девать…

У меня все есть: хорошая работа (бухгалтер в банке), личная квартира, доставшаяся в наследство от бабушки. Хоть и маленькая двушка в двухэтажном доме, построенном сразу после войны, зато своя. Безо всяких кредитов и ипотеки. Абсолютно все условия для нормальной жизни.

Когда родился Алексей, я думала, что с ума сойду от счастья.

Ребенок рос спокойным. И совершенно не болезненным.

Я начиталась на форумах, что первый год – это ад для родителей, и готовилась к худшему. Но мой ребенок жил по часам, как в учебниках.

Он был идеален.

Скандалы закатывал всего раза три, и то только лишь потому, что резались первые зубы, а всё остальное время я не переставала на него радоваться.

Прочитала кучу психологической литературы, чтобы не сделать из мальчика маменькиного сынка. Я хотела вырастить самостоятельного серьезного мужчину.

У меня не было безумной материнской любви к нему.

Если он дрался за игрушки в детском саду или во дворе, я не бежала на разборки с пеной у рта, а ждала, когда сын сам решит вопрос со своим сверстником, а уже дома досконально разбирала проблему, стараясь разговаривать с ним, как со взрослым. А не сюсюкаться, как с малышом.

Мой мальчик был моей отрадой.

Он был очень умным и даже мудрым не по годам. Обожал всё исследовать. Читать и писать научился уже в четыре года, но сам отказался идти учиться в школу, хотя мне уже советовали в детском саду его отдать в первый класс.

Но мой Алексей сказал мне тогда: «Мама, мне будет тяжело среди старших детей, я подожду три года и пойду со сверстниками».

Он был идеальным ребенком.

А затем случилось то, чего я меньше всего ожидала.

Лейкемия.

Мой косный мозг не прижился, а найти отца ребенка я не смогла. В тот момент я проклинала себя за то, что не спросила его личных контактов, а на фирме их куда-то потеряли.

Но было уже слишком поздно.

Мой бедный мальчик целый год промучился в больнице, а затем тихо ушел во сне, так и не придя в себя после операции.

Похороны для меня прошли как во сне.

Я что-то делала, за что-то платила, подписывала какие-то документы. Увезла тело обратно в наш маленький городок, ведь мы последний год жили в «столице» нашей области.

И вот теперь осталась одна и сижу здесь, на могиле.

Сразу после похорон подруги меня увезли домой и какое-то время боялись оставлять одну. Я натянула улыбку на лицо, чтобы они не переживали за меня, а когда они уехали, отправилась обратно на кладбище.

Алешенька смотрел на меня с портрета и улыбался.

Он всегда на всех фотографиях улыбался, но глаза его были очень серьезными. Мой мальчик даже не капризничал и стойко переносил все болезненные процедуры в больнице.

Как я буду без него жить?

Дома я зашла в его комнату, легла на его кровать, обняла любимого мишку сына, закрыла глаза и сказала, вкладывая в собственные слова всю душу:

«Где бы ты ни был, мальчик мой, я готова отдать всё что угодно, лишь бы быть рядом».

Я так и уснула, лежа на его кровати, поджав под себя ноги и обнимая его игрушку.

А во сне ко мне пришел голос:

«Хочешь к сыну?»

«Да!» – не задумываясь выкрикнула я.

«Я могу тебя к нему перенести, но ты должна поклясться, что вылечишь больной мир».

На пару мгновений я растерялась, не совсем понимая, чего от меня хотят. А голос меня поторопил:

«Клянешься?»

«Да!» – опять выкрикнула я.

«Если не выполнишь обещание, твой сын умрет!» – сказал голос.

Я еще подумала о том, что он ведь уже мертв, но в голове будто что-то лопнуло, и я погрузилась во тьму.

А когда очнулась, то почувствовала сильный удар по лицу.

– Эй ты, шлюшка! Давай ноги раздвигай! Чего выделываешься! – услышала я грубый голос и, повернув голову, увидела стоящего перед собой грязного бородатого бугая, явно не особо трезвого, судя по его взгляду.

Глава 1

Мозг заработал с удвоенной силой. Быстро оглянувшись по сторонам, я поняла, что нахожусь в каком-то темном подвальном грязном помещении с решеткой вместо двери. Лежу на полу у ног этого бугая, который возится с завязками на своих штанах.

На полу в углу стоит керосиновая лампа, а рядом ведро, и, судя по запаху, это ведро предназначено для туалета.

Одежда у бугая очень странная. Мешковатые штаны, рубашка, которая когда-то, видимо, была белой, и кожаная жилетка.

А я сама одета в странное платье, явно не моё. Но очень потрепанное и грязное.

Мысленное обследование своего организма показало, что чувствую я себя вполне нормально. Ни голода, ни жажды, ни боли. И это с учетом того, что мужик меня по лицу ударил. Даже скула не саднит.

Бугай, расправившись наконец-то с завязками, опять потянулся ко мне, обдавая парами алкоголя. Я на автомате выставила руку вперед, пытаясь отмахнуться, а из неё вдруг полился настоящий белый свет, который вошел в лицо бугая, словно нож.

Мужик в шоке уставился на меня, открыл рот, пытаясь что-то сказать, но, закатив глаза, просто упал замертво.

Я убрала руку, посмотрела на неё и подумала, что если это сон, то он очень странный…

Медленно подползла к бугаю и прижала палец к его шее, пытаясь нащупать пульс. Но пульс отсутствовал.

А затем я увидела темную лужу, что растекалась от головы бугая.

Я не сразу поняла, что это кровь, а когда до меня дошло, то в шоке шарахнулась подальше и заорала от ужаса.

– Эй! Тихо! Ты сейчас других приведешь! – услышала я сквозь шум в ушах чей-то голос.

– Что? Кто это говорит? Ты где? – спросила я и начала оглядываться по сторонам.

Но в помещении, кроме меня и бугая, никого не было. А оно было очень маленьким, буквально два на три метра.

– Я за стеной, забыла, что ли? – удивился голос. – Ты вырубила его? Обыскивай быстрее, у него ключ есть от решетки! И выходи.

Я решила послушаться человека за стеной, логика в его словах была, а я сейчас была в таком раздрае, что не знала, что делать.

А мужчина командовал вроде бы уверенно.

Боязливо подползла к бугаю и начала хлопать его по карманам. Благо лежал он на спине, и всё было в доступе.

Ключ и правда нашелся в одном из карманов.

Я встала и, подойдя к решетке, вставила ключ в замок, и он легко провернулся.

Взяла с собой керосиновую лампу, потому что за дверью было очень темно, почти ничего не видно.

– Вышла? – спросил голос, пока я осматривала подвал, состоящий из коридора длиной где-то метров шесть, с четырьмя дверями с такими же решетками, по две с каждой стороны.

Окон и даже тусклого света не было. Я кое-как заметила выход из подвала – лестницу в три ступеньки, заканчивающуюся массивной железной дверью.

– Да, – прошептала я.

– Помоги мне освободиться! – скомандовал голос.

Его решетка была рядом с моей.

Я подошла ближе, поднесла керосиновую лампу, чтобы рассмотреть говорившего мужчину, и тут же ахнула.

Лицо у мужчины было обожженным и заросшим неопрятной бородой, а руки вроде бы связаны за спиной. Волосы грязными паклями спускались с плеч. Да и запах… был не особо приятным. Кажется, он не мылся очень давно. А может, это от ведра так пахло? У меня ведь тоже ведро стояло в камере.

– Быстрее! – поторопил меня мужчина, подслеповато щурясь. – Если сюда придут, тебя по головке не погладят за то, что ты сделала с одним из этих работорговцев!

– Работорговцы? – в шоке спросила я, пытаясь понять, как вообще могла оказаться в подвале и откуда взялись самые настоящие работорговцы.

– Тут ключ всего один, – пробормотала я.

– Он один и есть, – ответил мужчина.

– От всех дверей, что ли? – удивилась я.

– Ну да, это же старая Белая усадьба, – ответил мужчина, выделяя последнюю фразу, будто она означала что-то особенное.

Я вставила ключ в замок, и он спокойно провернулся.

– Невероятно, – крякнул мужчина, смотря на меня как на мессию. – Значит, ты и правда Хозяйка «Белой усадьбы».

Мне почудились благоговейные нотки в его голосе…

– Что? – не поняла я и добавила: – Руки помочь развязать?

– У меня кандалы, вставь в них ключ, только так я смогу выбраться.

У мужчины и правда были кандалы, самые настоящие, железные, как на руках, так и на ногах. Я такие только в кино видела – про рабов, которые на галерах работали. Большая цепь от кандалов была приделана прямо к стене. На вид они были очень массивными и тяжелыми. Господи, такими слонов можно спокойно удерживать.

Он даже толком разогнуться из-за них не мог.

Неужели он постоянно в них сидел? Как он в туалет вообще ходил?

Эти хаотичные мысли быстро пробегали в моей голове, пока я вставляла ключ и так же спокойно его проворачивала.

Мужчина начал быстро растирать ноги и запястья. Вышел в коридор, попрыгал немного, похрустел шеей, сделал махи руками.

А затем рухнул передо мной на колени.

– Я готов служить тебе, Хозяйка «Белой усадьбы», верой и правдой до конца жизни, прими мою клятву верности, прошу, – сказал он, смотря на меня снизу вверх с надеждой во взгляде.

– Я не понимаю, о чем ты? – спросила я.

– Поторопись, – ответил мужчина. – Они скоро придут, а я должен тебе помочь.

Я пожала плечами.

Может, он чокнулся, сидя за решеткой? Но, с другой стороны, одна я всё равно не смогу выбраться, особенно если там таких психов, как бугай, что пытался на меня напасть, много. А «верный рыцарь» в моей ситуации совсем не помешает, даже если он не в себе.

– Хорошо, – заикаясь, ответила я. – Клятва принята.

Из моей руки вдруг вырвался белый луч, который попал в мужчину, и тот шумно выдохнул.

Я с ужасом отдернула руку, ожидая, что мой спаситель сейчас упадет замертво, как и предыдущий бугай, но на лице незнакомца, наоборот, расплылась счастливая умиротворенная улыбка, и он с лёгкостью подскочил на ноги, как будто получил убойную дозу энергетика.

– Моё имя Тодор, Хозяйка, – поклонился он, выделяя слово «хозяйка» по-особенному, с легким придыханием и благоговением. – Я должен обыскать вашего обидчика, вдруг при нем оружие какое-то есть, оно нам поможет.

– Л-ладно, – кивнула я и тут услышала какое-то копошение со стороны третьей решетки и неуверенный детский голосок:

– Мама? – прошептал ребенок. – Это ты?

– Алеша? – резко крикнула я, сердцем чувствуя своего сына, и подбежала к третьей решётке, что была напротив.

Но на меня смотрел совершенно другой ребенок.

У моего сына были белые волосы и голубые глаза, а у этого мальчика были черные волосы и карие глаза. И возрастом он был старше.

Моему Алеше было всего шесть, а этому мальчику лет десять примерно.

– Мамочка, да! Это я, твой Алекс! – крикнул ребенок, отчего моё сердце кинулось вскачь.

Я и правда иногда звала моего Алешу на иностранный манер Алексом.

Боже… неужели это и правда он? Это мой Алеша?

Трясущимися руками я вставила ключ, повернула его, а мальчишка бросился ко мне обниматься и захлебываться слезами.

– Мама, мамочка, я знал, что ты придешь за мной, я знал, что не оставишь! – заикаясь, говорил он, уткнувшись мне в грудь и обильно поливая платье слезами. – Ко мне во сне голос приходил, поддерживал, говорил, что скоро тебя ко мне приведет!

Мальчик тоже был очень грязным, заросшим, и от него пахло давно не мытым телом.

– Алеша, а как меня зовут? – тихо спросила я ребенка, чтобы полностью удостовериться в том, что меня не обманывают и это правда он.

– Екатерина. Рина тебя подруги называют еще, – удивился мальчик и, подняв голову, внимательно посмотрел на меня, а затем ахнул и резко отпрянул.

– Что? Я сделала больно? – Я в ужасе посмотрела на свои руки, решив, что случайно задела своего сына.

– Нет, – медленно покачал он головой и тихо сказал: – Ты не похожа на маму, ты не она. Моложе намного. Девчонка совсем. И лицо другое. Волосы, глаза… Но я… я не знаю, но я почему-то уверен, что ты она и есть. Я просто чувствую это здесь.

Алекс положил грязную ладошку на свою грудь.

– Это я! Клянусь, что я! – расплакалась я от счастья и, шагнув вперед, притянула сына обратно к себе.

– Хозяйка, – резко появился рядом Тодор, чем сильно меня напугал. – Прости, Хозяйка, но я нашел в его каморке оружие и должен зачистить весь дом. Дай мне разрешение разобраться с работорговцами.

Я перевела взгляд почему-то на сына, а его лицо вмиг исказило чистой злобой, и мой миролюбивый мальчик вдруг заявил:

– Этих тварей надо всех убить!

– Что ты говоришь такое? – ахнула я.

Мой ребенок не был таким…

Я ведь учила его всегда быть спокойным, рассудительным и не рубить сгоряча. И самое главное – не причинять вред другим людям! Только если защищаешься.

– Ты не понимаешь! – запальчиво выкрикнул мой сын. – Я месяц уже тут сижу, эти гады людей воруют и продают в другие страны. Детей, взрослых! Они изверги. Нас почти не кормили. Постоянно издевались и били. Мама, дай Тодору разрешение, чтобы он с ними разделался!

Моё сердце сжалось от ужаса. Алеша просидел целый месяц! Месяц! Как же так?

Я медленно повернула голову к стоящему рядом мужчине и тихо сказала:

– Если другого выхода не будет, то я разрешаю защищаться и защищать нас.

– Хорошо, – поморщился Тодор и пробормотал себе под нос: – Задача усложняется в разы. Закройте за мной дверь и никому не открывайте, пока я не вернусь.

Я прошла к выходу, открыла ключом дверь, а затем заперла её, когда мужчина выскользнул в коридор.

Почему-то в голове не было ни капли сомнений в том, что он нас просто бросит.

Вернулась к сыну, а он зашел обратно внутрь своей камеры.

– Не бойтесь, – услышала я голос Алеши, – это моя мама. Она нас спасет.

– Всех? – еще один детский голос, но более грубый, ответил моему сыну.

– Конечно, всех, – удивился мой сын. – Это же моя мама.

– А она правда Хозяйка «Белой усадьбы»? – спросил еще чей-то более тонкий и слабый голосок.

Я шагнула внутрь и подсветила пространство.

На меня смотрело несколько перепуганных глазенок.

Это были дети. Они собрались в кучку и жались друг к другу в углу.

Эта камера была раза в два больше моей.

Однако все равно для них она была тесной.

Душу затопила черная ярость.

Кто мог так издеваться над детьми? Какой тварью надо быть, чтобы держать их в таких ужасных условиях? Теперь я и сама не прочь пойти и еще раз попинать того подонка, который валяется там в луже собственной крови, и всех тех сволочей за то, что они сотворили!

Надеюсь, Тодор их всех проучит!

Я насчитала трех мальчишек-подростков, двух девочек возрастом лет восьми и десяти, с совсем маленькими детьми на руках, которым на вид было года два или даже полтора.

Всего семеро, и мой сын – восьмой.

Все дети были очень грязными и одеты в какие-то лохмотья.

– Как вы тут все оказались? – только и смогла спросить я охрипшим голосом.

Алеша подошел и обнял меня.

– Я месяц назад очнулся. Помню, что после операции был, – заговорил он, – думал, брежу. А когда стало получше, то понял, что это уже не бред. Решил, что меня украли, а тебя шантажируют. Помнишь, как в том кино, мы еще смотрели его по телевизору?

Я смогла лишь кивнуть, потому что ответить не получалось, в горле встал комок, а сын продолжил:

– Но мы ведь не богатые, ты же не могла бы много денег за меня дать, наша квартира стоит копейки, сбережений вообще никаких нет, к деньгам в банке у тебя доступа нет, ты же бухгалтер простой. А потом они мне рассказали, что мы попали к работорговцам и они нас продадут в Алилах – это страна такая, в бордель или на работы. Кому как повезет. А еще этот мир не наш, мама.

Я кое-как сглотнула колючий ком в горле.

– Ты очнулся месяц назад? – переспросила я.

– Ага, – кивнул мой сын. – Кажется, я попал в тело другого ребенка и очутился в другом мире. Дети мне сказали, что этот мальчик вроде бы укусил охранника и он его сильно по голове ударил. Все подумали, что мальчик уже умер, а я очнулся. Ты тоже в другое тело перенеслась. Эта девушка появилась здесь вчера, я видел, как её притащили эти нелюди и бросили. Она долго ревела. Потом притихла. А сегодня этот к ней пришел, начал бить. Мы все слышала. Её голос резко оборвался, когда он очередной раз её сильно ударил. А дальше ты знаешь, – спокойным голосом поведал мой сын совершенно фантастическую и одновременно очень страшную историю.

А у меня в голове резко появилось воспоминание, где я поклялась голосу спасти «больной мир» в обмен на сына.

Я встала на колени и посмотрела сыну в карие глаза.

– Мама, я даже не знаю, что хуже, – сказал Алеша, – то ли лежать и постоянно терпеть боль, то ли здесь, в этом грязном подвале, сидеть и мучиться от голода.

Я крепко обняла его и прошептала:

– Я рядом, теперь всё будет хорошо.

– Я знаю, знаю, мамочка, – пробормотал мой ребенок.

Такой отважный, такой сильный, но всё равно ребенок. Не представляю, что он испытал, сидя тут целый месяц. И почему так долго? Почему меня сразу к нему не перенесли?

Когда я услышала шорох, то сразу же подняла голову и увидела мальчишку. Он выглядел чуть старше моего сына, да и ростом был выше. Взгляд мальчика был серьезным, брови сдвинуты на переносице, он настороженно оглядывался, щурясь и пытаясь рассмотреть меня.

А я вспомнила про труп в моей камере.

– Так, вы пока в коридор не выходите, – погромче сказала я детям, – сейчас дождемся Тодора, потом думать будем, что дальше делать, ладно?

– Ты правда Хозяйка «Белой усадьбы»? – спросил мальчик, смотря на меня с сомнением и игнорируя мою просьбу.

– Я не знаю, – пожала я плечами в растерянности. – Меня так Тодор назвал.

– Если ты и вправду Хозяйка, то я хотел бы поклясться тебе в верности, – вдруг заявил ребенок, и я заметила, как сверкнули решимостью его глаза.

Он смело шагнул из камеры и подошел ко мне близко, но с другой стороны, обойдя моего сына. А затем бухнулся передо мной на колени и громко и четко сказал:

– Я готов служить тебе, Хозяйка «Белой усадьбы», верой и правдой до конца жизни, прими мою клятву верности, прошу!

Алеша посмотрел на мальчика с удивлением, но почему-то никак не стал комментировать его поступок и с ожиданием взглянул на меня.

Я услышала, как зашуршали дети, и, повернув голову, увидела, что все они подошли впритык к выходу из своей камеры и смотрят сейчас на меня с затаенной надеждой в глазах и ожиданием чуда.

После всех этих взглядов, полных надежды, само собой, отказать ребенку я не смогла.

Поэтому, немного отодвинув сына в сторону – на всякий случай, а то сама еще не понимаю, как работает этот белый свет, что льется у меня из руки, – я положила ладонь мальчику на голову и так же громко и четко ответила:

– Клятва принята.

И сама еле удержалась, чтобы не откинуть руку в сторону, потому что из ладони опять вырвался свет, озаряя мальчика.

На его лице появилась блаженная улыбка.

А на лицах остальных детей – настоящее благоговение вперемешку с шоком. Кажется, никто из них не верил в то, что я эта самая «Хозяйка». Знать бы еще, что это такое…

Мальчик поднялся с колен и смотрел на меня, как на ожившего Деда Мороза. Даже немного не по себе стало.

– Моё имя Цедрик, – ответил он, медленно приходя в себя и оглядываясь по сторонам, словно только-только понял, где находится и что вообще произошло.

– Меня зовут Рина, – сказала я, заодно представляясь всем детям.

Я думала, они сейчас все начнут падать передо мной на колени, но те продолжали ошарашенно на меня смотреть. Кроме самых маленьких. Малышки просто прижимались к своим сестрам и вроде бы даже спали.

Я заметила, что девочкам было тяжело держать их на руках, но они все равно мужественно продолжали это делать, еще и старались прятаться за спинами двух мальчишек – рыжеволосых близнецов.

– Ну что, – вздохнула я, – давайте знакомиться? Как я уже сказала раньше, моё имя Рина, а как ваши как имена?

– Ромик, – ответил один из рыжих близнецов.

– А я Дин, – ответил второй и, сдвинувшись в сторону, немного толкнул вперед маленькую девочку лет восьми с ребенком на руках, – это Сатия с Флиной.

– А это Мариша с сестрой Крилой, – представил вторую девочку Ромик, также сдвигаясь немного в сторону.

– Ну вот и познакомились, – преувеличенно бодро ответила я. – Планы у нас на данный момент простые…

– Кусить, – пробормотала малышка, что сидела на руках у Мариши, которую она, видимо, устала держать и опустила на ноги.

– Тш-ш, – прошипела на неё девочка.

– Мы все кушать хотим, мам, – вдруг отозвался Алеша. – У него там в каморке должна быть еда какая-то. Нас еще не кормили сегодня.

Сын потянул меня за руку в четвертую, как я думала, камеру, но это на самом деле и не камера была, а как раз каморка охранника, труп которого лежал сейчас в моей клетушке. Это её, значит, Тодор и обыскивал, а я слишком растерялась и даже не поняла, о чем он мне говорил.

Я автоматически двинулась за сыном, подхватив с пола керосиновую лампу.

В каморке еда действительно нашлась. Правда, едой это можно было назвать с большой натяжкой. Хлеб, разделенный на десять частей, который был, видимо, приготовлен для всех узников, и вода.

Похоже, что бугай не находился толком в этой камере, потому что здесь, кроме стола, на котором и стояла кастрюля с хлебом, а также кружки с водой, ничего больше не было.

Я раздала ребятишкам по куску хлеба и сама решила подкрепиться. А то неизвестно, сколько сил мне еще понадобится.

Дети вышли из камеры и, усевшись на пол, начали есть хлеб.

Я не стала им говорить, чтобы они вернулись обратно. А то там запах был не очень приятным, да и вообще… думаю, они там насиделись уже.

У самой маленькой, видимо, еще зубов не было, и поэтому сестра размочила ей корку в воде и сунула в руку, а сама быстро съедала свой кусок, пока малышка обсасывала свой.

У меня сердце сжалось от этого зрелища.

В жизни никогда не думала, что увижу что-то подобное.

Постаралась засунуть свою жалость куда подальше. Сейчас детям не это нужно, сейчас им нужно выйти отсюда живыми и невредимыми.

А остальное всё потом.

– Думаешь, Тодор нас бросил? – вдруг тихонько прошептала Мариша, толкнув одного из близнецов в бок.

– Не мог, – ответил ей тот уверенно, – если клятву Хозяйке дал, то уже не бросит. Надо просто ждать. Тодор – касит, он их быстро всех уделает. Думаешь, зря они его в кандалах держали? Боялись они его.

– А кто такой касит? – заинтересовалась я.

– Ты не знаешь? – удивился мальчик. К сожалению, разобраться, кто из близнецов кто, я не могла. Слишком уж сильно они были похожи.

– Ты не слышал, что ли? – недовольно ответил второй близнец. – Не из нашего мира они оба. Алекс же говорил. А ты всё: «Брехун, брехун».

– Я думал, ему по голове треснули и он того. – И рыжик покрутил пальцем у виска. – А теперь-то понятно, что пришлые они, из богов.

– Ребята, мы не боги, – недовольно высказался Алекс, – мы просто из другого мира. Вот и всё.

– Так вы расскажете, кто такой касит? – решила сменить я странную тему, к которой пока еще сама не была готова морально.

– А, так это воины такие, – ответил мальчик. – Императорские. Особенные. Личные телохранители.