Спустя пятнадцать минут джип въехал на подъездную аллею и замер возле внушительного крыльца.
Выйдя из машины, Ева восхищенно выдохнула, глядя на особняк, который скорее был резиденцией, выполненной в стиле барокко. Бледно-голубая облицовка, высокие стрельчатые окна, декоративные башенки – все это завораживало и привлекало внимание.
– Госпожа Воронцова? – бархатный мужской голос заставил девушку опустить взгляд на крыльцо. – Рад приветствовать вас в своем доме.
По широким мраморным ступеням ей навстречу спускался мужчина в дорогом костюме и начищенных до блеска туфлях. Иссиня-черные волосы, уложенные в идеальную прическу, аккуратные усики Кларка Гейбла над верхней губой… Глубоко посаженные глаза, крючковатый нос и узкие губы не оставили сомнений – да, это он, Антуан Андрулеску, тот самый, что и на фотографии в досье.
– Мастер Андрулеску, – улыбнулась Ева, желая сделать ему приятно. И протянула руку.
– О, нет-нет, – мужчина сжал в пальцах ее ладонь и втянул носом воздух, – это обращение только для подчиненных. А вы – моя гостья. Для вас – Антуан, – и он, слегка склонившись, коснулся губами ее ладони.
– Антуан, – пролепетала девушка, чувствуя, как взыграло польщенное самолюбие.
– Вам понравились мои розы? – он взглянул на букет, который она все еще прижимала к груди.
Ева вспыхнула:
– Это очень мило с вашей стороны, Антуан. Никогда не видела розы такого оттенка.
– И не увидите. Это эксклюзивный сорт, выращенный в моем розарии.
Зал, в котором был накрыт стол, потряс Еву своим величием. Никогда прежде девушка не встречала такой помпезной роскоши. Чего только стоили цветные витражи на окнах, куполообразный потолок, с центра которого спускалась огромная хрустальная люстра, и стол из мореного дуба на добрую сотню персон. К столу прилагались такие же стулья. Ева не удержалась, прошлась пальцами по их спинкам, пока шла к дальнему краю стола, сервированному на двоих. Андрулеску, как и полагается хозяину дома, предложил ей бокал вина.
– Ева, можно я буду называть вас так?
– Да, конечно.
Ева немного смешалась. Она думала, что будет держать руку на пульсе событий. Она же журналист, у нее есть задание. Но в присутствии этого мужчины она вдруг почувствовала себя робкой девчонкой.
– Выпьем за встречу. Знаете, я долго колебался, пускать ли сюда журналистов, – Андрулеску подался ближе к девушке, демонстрируя доверие, его голос понизился на полтона, – но теперь рад, что принял верное решение. Когда мне предоставили список возможных гостей, я, не задумываясь, выбрал именно вас. Вы очаровательны. Жаль, что ваша виза рассчитана только на сутки, – закончил он с сожалением.
Это заставила Еву очнуться и вспомнить, зачем она здесь.
– Вы согласились на интервью.
– Да, конечно, спрашивайте, что вам интересно. За вкусным обедом гораздо приятнее отвечать на вопросы.
Девушка достала из сумочки портативный диктофон и, включив на запись, положила рядом с тарелкой. В обеденном зале они были не одни, за стулом Андрулеску стоял мужчина в черной ливрее, украшенной серебряными пуговицами. На его руках красовались белые перчатки, на шее – галстук-бабочка. Перекинув через локоть свежее полотенце, он прислуживал с бесстрастным лицом. Ева заметила, что Андрулеску ни разу не взглянул на него, а лакей, в свою очередь, ни разу не посмотрел в сторону гостьи. Но Ева видела, как нервно подрагивали крылья его носа, когда он пытался незаметно втянуть ее аромат.
Сам же хозяин дома вызывал у Евы двоякие чувства. Он был так галантен, этот глава резервации, гораздо галантнее многих мужчин, с которыми Еве приходилось общаться. Внимательный, предупредительный, харизматичный. Она обнаружила, что невольно поддается его обаянию. И в то же время внутри нее появилось тревожное ощущение. Некий тоненький голосок, который тихо шептал: «Все слишком прекрасно! Так не бывает!»
Если сначала она растерялась, охваченная чисто женским волнением, то теперь в ней проснулась профессиональная осторожность. Холодный, колючий взгляд на фотографии никак не вязался с этим милым мужчиной, который превратил интервью в легкую светскую беседу. А слухи о скрытных и нелюдимых верах никак не вязались с тем, что Ева увидела, прибыв в резервацию.
Здесь явно было что-то не так. Словно к ее приезду тщательно подготовились.
Когда подали десерт, в зале заиграла ненавязчивая тихая музыка. И Ева дала бы руку на отсечение, что это была живая скрипка и саксофон.
– Можно вопрос не по теме? – она неожиданно вспомнила о голосе, который услышала в трубке.
– Конечно, – промокнув губы салфеткой, Андрулеску откинулся на спинку стула.
– Ваш водитель передал мне визитку, чтобы я позвонила. Скажите, кто мог взять трубку? Ведь это были не вы?
– Нет, не я. Меня в это время не было. Скорее всего, кто-то из слуг. Он вас напугал?
Ева с напускным безразличием пожала плечами:
– Да нет, просто голос показался знакомым…
Мужчина смерил ее внимательным взглядом.
– Вы ошиблись. Уже двадцать лет, как верам запрещено покидать территорию резервации. Даже если кто-то из них случайно встретился вам на материке, то он, скорее всего, уже мертв. Закон на этот счет неоднозначен. У полиции есть право стрелять на поражение, – он усмехнулся, и от этой усмешки у Евы что-то сжалось внутри. – Люди смертельно боятся нас, хотя сами и создали.
Ева почувствовала неловкость за собратьев-людей, но тут же задала встречный вопрос:
– Возможно, всему виной прецеденты? Я знаю, что закон о резервации вышел в восьмидесятых годах, когда по всему миру прокатились серии похищений девочек и женщин детородного возраста. Веры хватали их прямо на улицах, затаскивали в машины и подворотни, насиловали среди бела дня, а потом несчастные исчезали, – она содрогнулась, припоминая события своего прошлого. – Знаете, со мной самой чуть не случилось нечто подобное. Не удивлюсь, если мужчина, напавший на меня, тоже был вером.
– Когда это было? – взгляд Андрулеску моментально стал цепким, пронзительным.
– Лет десять назад.
– Что ж, все может быть. А что касается остального, то это не более чем сказка, выдуманная правительством для обывателей. Что вы конкретно знаете о верах?
– Что они результат генной инженерии, разработанный по заказу военных.
– Правильно. Ученые пытались создать суперсолдат. Умных, как люди, сильных и живучих, как хищники. Человеческое ДНК скрещивали с ДНК животных. И мы результат того, что у них получилось, – в глазах Андрулеску мелькнула какая-то тень, но Ева не придала ей значения. Завороженная, она слушала его низкий, вкрадчивый голос. – Когда правительство прикрыло этот проект, всех веров планировалось уничтожить. Но всемирная конвенция по правам человека признала нас новым видом Homo sapiens. Единственная проблема состояла в том, что у нас не было женщин. Ученые обошли этот вопрос, создавая только мужчин. Но в вопросах размножения мы ничем не отличаемся от обычных людей, наоборот, наши человеческие желания подкреплены звериным инстинктом. Как и животные, мы выбираем самку по запаху. Хотя, конечно, внешность тоже имеет значение.
– Я заметила, как мужчины в резервации принюхивались ко мне, – заметила девушка.
– Надеюсь, такое внимание с их стороны вас не смутило? – Глава широко улыбнулся. – Каждый из них надеялся унюхать в вас пару. Но не переживайте, здесь никто вас и пальцем не тронет.
– А женщины? Вы живете совсем без женщин?
– Ну почему же. Разве вы не слышали о звериных невестах? – На этот раз в голосе Андрулеску мелькнула издевка. – Каждый год с проверочной комиссией к нам приезжают несколько милых дам. Бывает, кто-то из них остается.
Ева кивнула. Да, звериные невесты были у всех на слуху. Любая женщина, достигшая совершеннолетия и не обремененная мужем или детьми, могла подать прошение и приехать в одну из десяти резерваций на неделю, чтобы попытать счастья стать чьей-то парой. Но этой возможностью пользовались только вконец отчаявшиеся, кому терять было нечего. Обычно, выпускницы сиротских приютов, разведенки и старые девы. Никто в здравом уме не рискнул бы связать свою жизнь с мутантом.
– В прессе нас представляют жуткими монстрами, оборотнями, – продолжал глава, внимательно наблюдая за девушкой, – но мы не превращаемся в животных и не воем на луну по ночам. В нашей резервации живут те, в ком присутствуют гены кошек: рысей, барсов, ягуаров и так далее. Есть резервации, где живут потомки экспериментов с волками или медведями. Да, мы немного сильнее вас, немного живучее. Но мы такие же люди.
– Значит, женщинам у вас ничего не грозит?
– Нет. Если гостью никто не выбрал, она вольна вернуться на материк или попытать счастья в другой резервации. Но многие остаются просто так, мы никого не гоним.
– А как же нападения, о которых столько писали?
– Искусственно созданная паника. Правительство было готово на все, лишь бы загнать нас в резервации. Вы же сама журналист. Разве не знаете, как это делается?
Да, она знала. Продолжать эту тему не было смысла, и Ева переключилась на список вопросов, который составила сегодня в отеле.
