Встречный удар. Прорыв на Донбасс
Александр Борисович Михайловский
Александр Петрович Харников
Ангелы в погонахКрымский излом #2
Российская эскадра, вышедшая в конце 2012 года к берегам Сирии, неожиданно оказалась в начале января 1942 года в Черном море на траверзе Евпатории. Деблокада Севастополя и освобождение Крыма были только началом героического боевого пути выходцев из двадцать первого века на Великой Отечественной Войне.
Пока враг не опомнился, надо наносить следующие удары. Отдельной тяжелой механизированной бригаде генерала Бережного, костяком которой стала морская пехота и танкисты из двадцать первого века, предстоит глубокий рейд по степям Таврии и Донбасса, а особая корабельная группировка получила приказ передислоцироваться в Арктику, на трассу Северных конвоев, чтобы и там гитлеровцам жизнь не казалась медом.
Последствия этих решений не заставили себя ждать. О том, как наши современники «огнем и мечом» меняли ход Великой Отечественной войны, вы узнаете, прочитав эту и последующие книги.
В издательстве АСТ книга выходила под названием «Прорыв на Донбасс».
Александр Харников, Александр Михайловский
Встречный удар. Прорыв на Донбасс
Часть 5
Операция «Полынь»
16 января 1942 года. 05:25. Перекоп. ст. Армянск. Расположение ОТМБ-1 ОСНАЗ РГК
Командир бригады генерал-майор Бережной
Все, вышло время нашего недолгого отдыха. Вчера ночью звонил товарищ Сталин и подтвердил – начало операции «Полынь» ровно в 6:00 по Московскому времени и не секундой позже. В районе Каховки, как гнойный нарыв, собирается кампфгруппа генерала Гудериана. Ее ядром являются две свежесформированных танковых дивизии – 22-я и 23-я – дополненные сборной солянкой из пехоты и артиллерии. Если верить донесениям разведки, все это напоминает группировку российских войск в Чечне году так в двухтысячном. Нашей истории, естественно. Довелось участвовать в той кампании, так что я сейчас быстроходному Гейнцу не завидую. Даже немцы в таких условиях способны организовать немалый бардак. А уж если и мы поможем?
Мы оставляем машинный двор МТС, неделю служивший нам временной воинской частью. Все вещи уложены, распиханы по машинам. С нами и наши женщины – в медсанбате, который мы разместили в немецких полугусеничных вездеходах, – и специалисты НПО «Рубин» и МКБ «Кристалл», присутствовавшие на борту «Северодвинска» в его крайнем походе. Конечно, это не «первый состав» этих организаций – скорее, второй-третий. То есть совсем юные гении и пожилые середнячки – эрудированные и упертые, как кони – они тянут свои темы благодаря усидчивости. Но и это будет изрядным пинком советскому НИОКРу. Товарищ Сталин сказал, что в смысле их безопасности и одновременно сохранения секретности он больше полагается на путешествие ценных специалистов вместе с нашей бригадой, чем на какие-то окольные маршруты через Новороссийск или на их перевозку самолетами. Кроме того, пусть товарищи ученые и инженеры посмотрят своими глазами на оккупированную территорию – после будут работать не за страх, а за совесть. Так что вся эта научная братия, вместе со всеми своими записями компьютерами и прочим багажом, едет в нашем обозе. Константин Константинович, чуть посмеиваясь, называет наше хозяйство ордой, только не уточняет, какой. Даже вертолетная группа с нами – все ее бензовозы, БАО и прочее хозяйство.
Первым за ворота выходит танковый батальон. Рота Т-72 из двадцать первого века, потом по две роты КВ и Т-34. В интервалах между ротами идут ЗСУ «Панцирь-С». Пусть люфтваффе на юге и разгромлено, но береженого и Бог бережет. Каждый день они пытаются подтянуть сюда новые силы. Как рассказал мне контр-адмирал Ларионов, сейчас Геринг внедряет такое новшество, как полевые мини-аэродромы, где сидят по три бомбардировщика или четыре мессера. Замучаешься бомбить эту мелочь. Правда, пока немцы очухивались, наши соколы их капитально проредили – и теперь немецкие асы способны только на мелкие пакости, массированные налеты остались в прошлом. Они не лезут туда, где могут огрести по зубам (то есть в Крым), а стараются тиранить наши тылы на других направлениях. Их тактикой стали ночные удары малыми группами по железнодорожным станциям, госпиталям и прочим тылам. А ночных истребителей в советских ВВС еще нет – у них и обычных-то не хватает. Эвакуированные заводы только-только дали свою первую продукцию.
Вслед за танкистами временное расположение покидают механизированные батальоны морской пехоты: по десять БМП-3Ф и по тридцать трофейных полугусеничных тягачей. Для усиления огневой мощи – стрелковые роты, до предела насыщены немецкими пулеметами МГ-34. Что поделать, если «дегтярь», мягко выражаясь, не дотягивает до необходимого уровня, а «максим» – это целая артсистема, которой, если по уму, нужен расчет из четырех человек, как для сорокопятки.
Есть еще одна проблема – всех вновь зачисленных в штат бригады надо обмундировать по-нашему, то есть в камуфляжку. Товарищ Сталин, как бы между прочим, сообщил мне, что образец ткани передан на одну известную ткацкую фабрику, которая и сделает ткань по этому образцу. Советские ткачихи обещали выполнить задание партии в срок. Какой этот срок, я спрашивать не стал, все равно он от этого не изменится. Зачем это нужно? Просто бывают моменты, когда ОСНАЗ РГК должен быть заметен, как манекенщица на подиуме. В противном случае мы все должны надевать красноармейское х/б и бесследно растворяться в толпе – плавали, знаем. Кроме того, униформа имеет крайне высокий психологический статус – это как перевод из кандидатов в действительные члены. А они этого достойны – настоящие бойцы. Кто-то из них начал воевать полгода назад, с обороны Одессы и боев в дельте Дуная, а для кого-то война началась с обороны Севастополя, продолжавшейся три месяца. Мы учим их только тактике и рукопашному бою, а боевой дух, отвага и упорство у них свои. Я горжусь, что товарищ Сталин доверил мне этих людей, и я сделаю из них таких рейнджеров, что американы в своем Техасе будут дрожать от ужаса. Да, морская пехота тоже аккуратно прослоена ЗСУшками, так что асам люфтваффе не светит и здесь. Точнее, светит – березовый крест, вместо железного.
Вслед за морской пехотой двигаются штабные службы, авторота, груженая боеприпасами и топливом, медсанбат, БАО, и замыкают все это комендачи на БТР-80, которые тоже оказались в трюме «Колхиды». Товарищ Берия добавил в коменданскую роту своих волкодавов и преобразовал ее в батальон. Теперь это наш резерв и одновременно инструмент для зачистки освобожденных территорий от шпионов, изменников, вражеских пособников и прочих либерастов.
Последним за ворота выезжает мой «Тигр». Вместе с нами двигается дивизион «Смерчей», и батарея «Солнцепеков». Но их я могу использовать только в самом крайнем случае: их боекомплект нужен товарищу Сталину для другой очень важной операции. Хотели двинуть и «Искандеры», но передумали. Они и из-под Евпатории много до чего могут дотянуться в Румынии, или даже Венгрии. Один-два пуска в ночь, по свежевыявленным объектам приводят немецкое и румынское командование в мистический ужас и недоумение. Как так: все было спокойно – и вдруг внезапно все взлетело на воздух…
Обгоняю колонну по обочине: «Тигр» – это такая зверюга, что везде пройдет. Когда мы делали регонсценировку полосы прорыва, я прокатил на «Тигре» на передовую Константина Константиновича Рокоссовского, и тот был впечатлен этой машиной. Причем понравился ему не столько комфорт (на который генерал вовсе не обратил внимания), сколько ее проходимость и надежность.
Бригада выходит на исходную. Смотрю на часы – ровно в шесть ноль-ноль, за полтора часа до рассвета, артиллерия Крымского фронта начинает артподготовку, расчищая нам дорогу огневым валом. Бьют не только орудия РГК, ранее входившие в состав СОРа и Крымского фронта, но и захваченные трофеи. Каждый ствол будет стрелять, пока для него есть хотя бы один снаряд, и лишь потом отправится на переплавку. Или нет – ведь должны же у нас быть еще трофейные боеприпасы. Я читал, что в июне-июле сорок первого года немцы захватили столько наших корпусных гаубиц 152-мм и дивизионных 122-мм, что даже развернули выпуск боеприпасов для них. И специально для патриофобов должен сказать, что эти гады и нашими танками не брезговали. Причем не только Т-34 и КВ, но и Т-26 и БТ-шками. Сам видел в Крыму. И не только нашими – в панцеваффе есть батальоны, укомплектованные трофейным английским и французским дерьмом. Я уже не говорю про серийно выпускающиеся чешские 35(t) и 38(t). Сегодня или завтра наши танкисты попробуют на зуб этих зверей, ведь, по данным разведки, таких танков у Гудериана больше половины.
А артиллерийская канонада все грохочет и грохочет. Как мы и договаривались, дирижирует этим «концертом» недавний майор, а теперь подполковник Гальперин, командир всей артиллерии нашей бригады. Раз за разом он огненным утюгом проходится по немецким окопам, выжигая солдат вермахта. Его самоходный дивизион последним последует за бригадой, готовый в любой момент развернуться и поддержать нас огнем. Гудериану наверняка уже доложили, что мы пошли на прорыв, так что он должен двинуться нам навстречу. Не тот у него характер, чтобы отсиживаться в обороне, да и гонору все еще хоть отбавляй.
16 января 1942 года. 13:05. Северная Таврия. окрестности пос. Чаплинка
Командир танкового батальона майор Деревянко
Сегодняшнее утро началось просто отлично. Ровно в 7:00 смолкла артподготовка, и над нашими позициями разнесся заунывный вой тысяч сирен ПВО. Генерал-майор Бережной рассказал генералу Рокоссовскому о задумке Жукова, примененной при штурме Берлина – о той самой, с сиренами и прожекторами. Рокоссовскому идея понравилось.
Немецкие пехотинцы – те, что уцелели после часовой артподготовки – едва лишь подняли головы, как из предутренней темноты на них обрушился новый ужас. Слепящий свет и сводящий с ума вой. Да, даже немецкая психика имеет пределы выдержки: солдаты вермахта выскочили из окопов и помчались в степь.
Именно так охотятся в степи на зайцев – ослепляя их автомобильными фарами. Тут было то же самое – немецкий солдат, запыхаясь, убегает от танка, в свете прожекторов мотаются туда-сюда полы тоненькой мышастой шинели… Короткая пулеметная очередь – и еще один холмик появляется в морозной предутренней степи. Были и такие, что поднимали руки – этим тоже доставалась пулеметная очередь. Здесь и сейчас в плен не брали. Недосуг было нам с ними возиться, да и надо помнить, как они поступали с нашими в таком случае.
Всего через полчаса бригада насквозь прошла тоненькую ниточку немецкой обороны, раздавив по пути какой-то штаб, и, свернувшись в походную колонну, вышла на оперативный простор. Теперь наш маршрут зависел только от предварительных планов и приказов из Москвы, а не от пожеланий германского командования. Это самое командование, в тот же момент, когда мы начали артподготовку, двинуло нам навстречу панцеркампфгруппу генерала Гудериана. Встреча лоб в лоб должна была произойти примерно в полдень где-то в окрестностях поселка Чаплинка.
Мы успели – вошли в Чаплинку раньше Гудериана и, получив предупреждение от вертолетчиков, сразу за ее окраиной стали разворачиваться в боевой порядок. А вообще нам только встречного танкового сражения в условиях населенного пункта не хватало. Причем нашего населенного пункта, с нашими мирными людьми. Но Бог миловал – мы успели.
Завидев наши танки, Гудериан тоже начал развертывать свои танки стандартной «свиньей». Впереди, углом – полсотни PzKpfw IV с короткоствольными пушками, а на каждом фланге, чуть приотстав – примерно по сотне легких «чехов» PzKpfw 38(t). В середине, как пехотинцы внутри рыцарского клина – легкие PzKpfw II и бронетранспортеры с пехотой.
Я приник к окулярам своего командирского перископа, осматривая окрестности. Мы выбрали совсем другой ордер. В центре, по оси дороги – рота на Т-72 выстроенная в одну линию. Справа и слева от нее – сначала по роте КВ-1, потом по роте Т-34; на флангах – по двадцать БМП-3Ф со своим родным десантом из первых рот батальонов, остальные роты на трофейных транспортерах развертываются в километре позади нас. Начинаем…
16 января 1942 года. 13:05. Северная Таврия. окрестности пос. Чаплинка
Генерал Гейнц Гудериан
Командующий сводной панцеркампгруппой поставил свой командирский Ганомаг Sd. Kfz.251/6 на вершине скифского кургана. Дул ледяной северный ветер, по земле мела снежная поземка. Вид отсюда открывался на многие десятки километров во все стороны. Поставив до блеска начищенный сапог на поваленного каменного истукана, генерал поднял к глазам бинокль и пришел в изумление от увиденного.
Русские разворачивались в какую-то странную конструкцию, охватывая его войска полукругом. В центре, чуть приотстав, будто опасаясь вступать в схватку с полусотней его «четверок», в одну линию выстроился десяток широких приземистых танков с длинноствольными пушками, а по обе стороны наблюдалось по десятку КВ и Т-34. Совсем далеко на флангах, выдвинутые вперед – две группы легких остроносых танков с маленькими башенками. Что ж, сражение выиграет тот, кто прорвет центр вражеской позиции и уничтожит его штабы и тыловые подразделения… И, кроме того, у противника, как и докладывала разведка, не больше девяноста танков против трехсот германских. Выиграть сражение – и на плечах бегущих ворваться на Перекоп… Отсюда видно, что в Чаплинку только что втянулся большой обоз русских.
«Вот с этого и начнем, – решил Гудериан. – Пока танки сближаются на дистанцию действительного огня – обстреляем Чаплинку, обычно это приводит у русских к нарушению управления».
– Курт, – обратился он своему радисту, – передай этому Шмуцке – пусть немедленно открывает огонь по Чаплинке. Пусть стреляет до тех пор, пока я не прикажу ему заткнутся!
– Не могу, господин генерал, – отозвался тот, высунувшись из машины, – в эфире черт знает что творится!
– Дай сюда! – Гудериан почти силой вырвал гарнитуру из рук солдата.
И в самом деле, на всех волнах был слышен вой, мяуканье и дикий хохот. Собираясь отдать приказ, чтобы ему сюда, на холм, поскорее протянули телефонную линию, Гудериан обернулся назад – и похолодел. На позициях его артиллерии творился ад. Восемь странных аппаратов с винтами, расположенными сверху, а не спереди, как у обычных самолетов, утюжили эти позиции как заправские штурмовики. Были видны трассы русских эресов, цветы разрывов и разбегающиеся во все стороны фигурки солдат. Серые шинели на белом снегу хорошо заметны, и фигурки падали одна за другой, усеивая собой русскую степь. А прямо с тыла на генерала летели еще два таких же аппарата. Еще два нацелились на остановившиеся у подножья кургана штабные автобусы и грузовики. Бронетранспортер стоял к ним кормой, его пулемет был повернут совсем в другую сторону.
Водитель, выглянувший было из кабины на крик генерала, немедленно метнулся обратно. Но было уже поздно. Гудериан, будто повинуясь какому-то наитию, бросился на землю. Он слышал, как забарабанили по броне пули, как страшно закричал раненый Курт. Потом вокруг поднялся настоящий ураган.
Когда «Быстроходный Гейнц» поднял голову, то понял, что все кончено – вокруг него полукругом стояли русские осназовцы в своих белых зимних маскировочных балахонах. Руки генералу без особых церемоний стянули за спиной, из кобуры вытащили парабеллум. Когда Гудериану позволили встать, он огляделся. Чадно дымил подожженный Ханомаг. На испятнанном кровью снегу лежал верный Курт. Мертвый водитель скрючился за рулем. Русские пули с легкостью пробили немецкую броню. А под холмом, среди горящих машин, вооруженные до зубов русские сгоняли в кучу, как баранов, его штабных. Штаб кампфгруппы был уничтожен еще до начала сражения. Да, ошибкой было искать себе удобный НП в стороне от войск…
А там, внизу, в метельной степи, разыгрывалась трагедия. Гудериану позволили стоять и смотреть, как русские, прикинувшиеся невинными овечками, сбросили овечью шкуру и устроили его дивизиям кровавую бойню. И именно он завел своих солдат в эту западню. Такого позора он не мог пережить. Если бы у него не забрали пистолет, он бы непременно застрелился, здесь и сейчас. Но пистолет был отобран, так что чашу позора предстояло испить до конца.
– Смотри, – на ломанном немецком языке сказал ему один из русских (скорее всего, командир), силой повернув его голову в сторону поля битвы. – Смотри и запоминай: кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет!
16 января 1942 года. 13:15. Северная Таврия. окрестности пос. Чаплинка
Командир танкового батальона майор Деревянко
Прижимаю ларингофоны к горлу и произношу:
– Я «Первый», немецкие трубачи нейтрализованы, концерт начинается!
Меня слышат все – и танкисты в Т-34 и КВ, и морские пехотинцы в БМП-3Ф.
