Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

– Возьми сие, чадо, и снеждь. Сие даётся тебе в знамение благодати Божией и разумения Святого Писания. Не смотри на то, что частица святого хлеба так мала, зато велика сладость вкушения от неё.

Варфоломей принял дар, с благоговением вкусил святого хлеба и спросил:

– Не об этом ли сказано в псалмах: «Как сладки гортани моей слова Твои! Лучше мёда устам моим. Повелениями Твоими я вразумлён; потому ненавижу всякий путь лжи. Слово Твоё – светильник ноге моей и свет стезе моей».

– Зрю я, дитя, ты псалмы знаешь, – старец внимательно посмотрел на Варфоломея.

– Я много псалмов наизусть заучил со слов своих родителей и часто повторяю их, когда один гуляю по полям и лугам, – бесхитростно ответил ребёнок.

– Если веруешь, чадо, больше сих узришь. А о грамоте не скорби: ведай, что отныне Господь даст тебе разумение книжное. Теперь пора мне.

Варфоломей стал просить старца:

– Не уходи, отче святый. Посети дом родителей моих, они очень любят таких, как ты! Не лиши же и их своего святого благословения.

– Спасибо, дитя, – ласково сказал старец и погладил Варфоломея по головке. – Должны быть счастливы родители, которых Бог благословил таким сыном! Идём с Богом.

– Пойдём, отче, – обрадовался Варфоломей и пошёл в сторону села.

Старец с улыбкой последовал за ним. По дороге мальчик увидел трёх стреноженных жеребят, пасущихся на лугу.

– Вон жеребята наши, – радостно крикнул он и побежал вперёд, чтобы погнать их к дому. Старец продолжал идти размеренно, ласково наблюдая за отроком.

Увидев брата с незнакомым старцем, Стефан и Пётр прекратили игру и направились вместе с Варфоломеем к своему дому. Через открытые ворота братья загнали жеребят во двор. Работник распутал их и завёл в конюшню.

Услышав шум во дворе, на галерею вышел Кирилл, спустился по лестнице, подошёл к черноризцу и поклонился ему:

– Милости просим в наш дом, отче.

– Благодарствую, боярин, мир дому вашему, – ответил с поклоном гость.

Кирилл и старец поднялись наверх. Следом, не скрывая любопытства, спешили Стефан, Варфоломей и Пётр.

В горнице их встретила Мария.

– День добрый, боярыня, – тихо произнёс старец, поклонившись. – Отрок ваш пригласил меня. Святое он дитя. Поистине такие дети есть Божий дар; они не только в себе самих носят благословение небесное, но и собирают его отовсюду, чтобы привлечь на дом родителей.

Мария поклонилась в ответ:

– Старец-инок всегда желанный гость в нашем доме.

– Благослови, Господи, дом сей, дай долгих лет жизни его хозяевам, спаси их и сохрани, – старец перекрестился.

– Благодарим тебя, отче. Радушно просим отведать нашего угощения, чем Бог послал.

– Благодарствую, – гость помедлил, – но прежде следует вкусить пищи духовной.

– Проследуем, отче, в моленную нашу.

Кирилл жестом пригласил старца и сам вошёл за ним, а следом и Мария с детьми.

В моленной гость перекрестился на иконы, прочитал краткую молитву, снял с полки книгу, открыл её и положил на аналой. Подозвал Варфоломея:

– Прочти, дитя, псалмы.

– Нет, отче, не могу я читать, не получится у меня, – ответил Варфоломей дрожащим голосом.

– Читай, отрок, слово Божие без сомнения, – ласково, но твёрдо произнёс старец.

Варфоломей посмотрел на него умоляющим взглядом:

– Благослови меня, отче.

– Благословляю тебя, сын мой, – произнёс тот и осенил Варфоломея крестным знамением.

Мальчик перекрестился и начал читать. Неожиданно для себя он произносил слова чётко и внятно:

– Псалом пятый. «Услышь, Господи, слова мои, уразумей помышления мои. Внемли гласу вопля моего, Царь мой и Бог мой! ибо я к Тебе молюсь. Господи! рано услышь голос мой, – рано предстану пред Тобою и буду ожидать, ибо Ты Бог, нелюбящий беззакония; у Тебя не водворится злой; нечестивые не пребудут пред очами Твоими. Ты ненавидишь всех, делающих беззаконие. Ты погубишь говорящих ложь; кровожадного и коварного гнушается Господь. А я, по множеству милости Твоей, войду в дом Твой, поклонюсь святому храму Твоему в страхе Твоём. Господи! путеводи меня в правде Твоей, ради врагов моих; уровняй предо мною путь Твой».

На лицах всех присутствующих выразилось крайнее изумление. Счастливые Кирилл и Мария посмотрели друг на друга. Дети молча открыли рты от удивления.

Старец положил руку на плечо Варфоломея:

– Довольно, дитя. Вспомним слова пророка: «Тако глаголет Господь: се словеса Моя во уста твоя». О грамоте более не скорби. Отныне Господь даст тебе разумение книжное паче братьев твоих и товарищей, так что и других учить будешь.

Мария всплеснула руками:

– Чудо-то какое! Слава тебе, Господи! Благодарим сердечно тебя, отче святый, – она перекрестилась и вытерла мокрые глаза.

Обращаясь к детям, старец произнёс:

– Дети мои, по своему интересу, способностям и желаниям своим выберите себе цель в жизни и просите Господа нашего о помощи. Своим упорным трудом и молитвой, с Божией помощью обязательно добьётесь успеха. Святой апостол Иаков учит нас: «Если же у кого из вас недостаёт мудрости, да просит у Бога, дающего всем просто и без упрёков, – и даётся ему. Но да просит с верою, нимало не сомневаясь, потому что сомневающийся подобен морской волне, ветром поднимаемой и развеваемой. Да не думает такой человек получить что-нибудь от Господа. Человек с двоящимися мыслями не твёрд во всех путях своих». Однако, дети, когда будете о чём просить Господа, помните и другую заповедь апостола: «Просите, и не получаете, потому что просите не на добро, а чтобы употребить для ваших вожделений». Посему, дети, не просите всякого богатства только для себя, не становитесь рабами богатства. В Евангелии от Матфея сказано: «Не можете служить Богу и маммоне». Ибо кто раб богатства, оберегает богатства, как раб; а кто сверг с себя рабское иго, тот распоряжается богатством как господин. Всегда следуйте сим заповедям апостолов Христовых, будьте щедрыми и справедливыми.

– А что есть маммона? – робко спросил Варфоломей.

– Маммона есть неправедное богатство, – ответил старец, – в учении нашем сказано, что мамона есть, иже есть мытарь и хищник и обидчик, яко поядающа домы вдовича и сирых не по правде, но насилием.

Кирилл незаметно смахнул слезу. Заметив это, старец тихо произнёс:

– Пора мне, – и направился к выходу.

Когда все вошли в горницу, Кирилл сказал детям:

– Идите, погуляйте, – затем обратился к гостю: – Отче, сердечно просим тебя вкусить трапезу нашу.

Дети с нетерпением выбежали из горницы. Ещё с крыльца Стефан с восторгом крикнул:

– Козьма, вот чудо, Варфоломей складно читал Псалтирь. Он почти совсем не умел, а теперь читает так быстро, что заслушаешься!

– Вот радость какая всем нам. А ты, Варфоломей, небось, больше всех рад? – весело спросил Козьма.

– Я рад, дядя Козьма, рад, а ещё более родители рады.

– Слава Тебе, Господи, – тихо промолвил Козьма и перекрестился.

– Пойдём на улицу и всем расскажем, – крикнул Стефан и первый выскочил за ворота. Варфоломей и Пётр побежали за ним.

Между тем Кирилл, старец и Мария по внутренней лестнице спустились в трапезную. Здесь возле стены, как монумент, стояла русская печь, неизменная принадлежность каждого дома. Она всегда обогревала, кормила и лечила русского человека. А в особо морозные зимы, при недостатке дров для бани, в такой печке мылись. Постелив в топку на горячие камни солому, заползали в печь, взяв с собой таз с водой. Вход в топку снаружи иногда закрывали, и любитель мыться парился в печке в полной темноте, почти лежа; в больших печах можно было даже сидеть. Кто не наловчился, мог обжечься о горячие камни, если случайно раздвигал солому, или о горячий верх топки, рискуя при этом вымазаться сажей, которая толстым слоем покрывала свод.

Напротив печки у стены располагались полки для посуды, полностью завешанные и заставленные различным кухонным скарбом. В центре трапезной, как главный хозяин помещения, стоял массивный дубовый стол, вокруг которого были расставлены такие же массивные скамейки.

Помолившись, хозяева и гость сели за стол, накрытый белоснежной скатертью. Кушанья подавали две молодые служанки. Окончив трапезу, все встали. Старец, глядя на икону, прочитал благодарственную молитву. Все перекрестились и вышли из-за стола.

Старец поклонился хозяевам:

– Благодарю вас, люди добрые, дай вам Бог здоровья и радости. Пора мне.

– Не уходи так скоро, отче, – ответил ему Кирилл, в голосе которого слышалось огорчение: ему хотелось ещё побеседовать с прозорливым, какой уже понял, старцем. – Дозволь спросить, отче.

– Внимаю тебе, – старец внимательно посмотрел на Кирилла.

– Как имеющий опыт в духовной жизни, просвети нас, что думаешь о случае, который самою необычайностью своей заставил нас невольно задумываться над ним.

– Поведайте мне о том.

– Было то, отче, когда я носила Варфоломея во чреве своём, – со смущением сказала Мария. – Пришла я в церковь к Божественной литургии, и во время службы младенец, будучи во чреве, троекратно вскрикнул, да так, что многие его услыхали. К чему бы это, отче? Беспокоимся мы.

– О, добрые супруги, – улыбнулся старец, – то Господь удостоил вас Своей великой милости, дав вам такого сына. Зачем же вы страшитесь там, где нет никакого страха?

– Так что нам делать, отче? – спросил Кирилл.

– Вам должно радоваться, что Бог благословил вас таким дитём. Он избрал вашего сына ещё прежде его рождения. А что я говорю вам истину – вот вам знамение: с этой поры отрок будет хорошо понимать всю книжную мудрость и свободно читать Божественное Писание. Знайте, что велик будет сын ваш перед Богом и людьми за его добродетельную жизнь.

– Отче, но мы переживаем, как-то всё будет, – тихо молвила Мария.

– Зачем вам переживать, счастливы должны быть родители, коих имена прославляются вечно в их детях и потомстве. Счастливы и дети, которые не только не посрамили, но и приумножили, и возвеличили честь и благородство своих родителей и славных предков, ибо истинное благородство состоит в добродетели.

Мария, посмотрев на мужа, робко спросила:

– Отче, благодарим тебя, что вселяешь в нас покой и уверенность, но есть ещё кое-что непонятное в поведении сына нашего. В церкви во время службы он старается отойти в сторону от других, чтоб быть одному, и дома старается молиться в одиночестве.

– Пусть вас это не беспокоит, – ответил гость. – Молитвенный подвиг требует тишины и уединения, совершается в тайне, в удалении от мирской суеты. Сын ваш постиг истину сию.

– Слава тебе, Господи! – Кирилл и Мария перекрестились. – Спасибо тебе, отче, за столь добрую весть, – оба поклонились старцу.

– Спаси и сохрани вас Господь, – сказал тот в ответ, перекрестившись, поклонился и направился к выходу.

На пороге он задержался и, обращаясь к родителям Варфоломея, произнёс загадочные пророческие слова:

– Отрок будет некогда обителью Пресвятой Троицы, он многих приведёт за собою к уразумению Божественных заповедей.

Гостеприимные хозяева проводили старца до ворот. На улицу он вышел первым. Кирилл и Мария вышли следом, глянули по сторонам – старца нигде нет. Они с недоумением переглянулись, затем опять посмотрели по сторонам-никого!

– Уж не ангел ли Божий был послан к нам, чтобы даровать премудрость сыну нашему? – с удивлением в голосе спросила Мария.

– Сохраним в сердцах своих его таинственные слова, – тихо ответил Кирилл. – Пойдём в дом, дорогая, помолимся и возблагодарим Бога за доброту Его.

Они вернулись в дом. Войдя в горницу, увидели, что дверь в моленную приоткрыта. Заглянув в неё, Кирилл жестом подозвал Марию. Подойдя к двери, она замерла от восторга: на освещённом солнечным лучом аналое лежала раскрытая книга, за аналоем стоял Варфоломей и чётко, безошибочно читал:

– «Укажи мне, Господи, пути Твои и научи меня стезям Твоим. Направь меня на истину Твою и научи меня, ибо Ты Бог спасения моего; на Тебя надеюсь всякий день».

– Что читаешь, сынок? – тихо спросил Кирилл.

– Псалом двадцать четвёртый, – с затаённой радостью ответил Варфоломей.

– Вижу, получается чтение, – Кирилл робко ступил в моленную.

Следом тихо, как будто боясь вспугнуть удачу, вошла Мария.

Кирилл взял с полки «Книгу Иова», открыл её, подал Варфоломею и неуверенно попросил:

– Попробуй почитать отсюда.

Варфоломей положил книгу на аналой и, ещё не веря в свои силы, начал читать:

– Глава двадцатая, стих семнадцатый. «Не видать ему ручьёв, рек, текущих мёдом и молоком! Нажитое трудом возвратит, не проглотит; по мере имения его будет и расплата его, а он не порадуется. – Варфоломей читал всё увереннее. – Ибо он угнетал, отсылал бедных, захватывал домы, которых не строил; не знал сытости во чреве своём и в жадности своей не щадил ничего. Ничего не спасалось от обжорства его, зато не устоит счастье его. В полноте изобилия будет тесно ему; всякая рука обиженного поднимется на него».

Боясь спугнуть свершившееся чудо, Кирилл осторожно прервал Варфоломея:

– Довольно, сынок. А понимаешь ли ты то, что прочитал?

– Не всё, батюшка, ведь я только учусь.

– Ничего, со временем всё станешь понимать. А написано тут, что нечестивый не может наслаждаться накопленными богатствами. Он не воспользуется нажитым, так как оно возвратится к своим первоначальным собственникам, – уйдёт на удовлетворение обиженных им лиц. Богатство не послужит источником радости. Причина этого в незаконном характере приобретения нечестивца. Богатство, созданное путём угнетения бедных, захвата чужой собственности, не знавшей предела жадности, не может быть прочным. Ненасытная жадность, обжорство не только не упрочит благосостояние нечестивца, но и увеличит количество бедствий, предстоящих с его утратою. Умножение благ сопровождается увеличением числа обиженных. И все они поднимут руки на своего прежнего притеснителя, отомстят ему неправды путём, может быть, насильственного отнятия имущества. Угнетавший других теперь сам испытает тяжесть притеснений. Так пища нечестивого сделается для него источником мучений. Это тебе понятно?

– Я понял, батюшка. Тот лихоимец, который угнетает бедных, наживает богатство, отнимая имущество у других, будет наказан теми, кого притеснял.

– То же сказано и в Притчах Соломоновых: «Таковы пути всякого, кто алчет чужого добра: оно отнимает жизнь у завладевшего им».

– Я помню, когда матушка читала мне Евангелие, там было сказано, что удобнее верблюду пройти сквозь игольное ушко, нежели богатому войти в Царствие Божие.

– Так, сынок.

– Получается, что богатый никогда не попадёт в Царствие Божие?

– Богатства, сынок, бывают разные и добываются разными путями. Есть богатство, которое создаётся трудом праведным и честным, служит оно для удовлетворения потребных нужд человека, для исправного служения князю и народу своему, для защиты Родины своей. А есть богатство, превосходящее всякие разумные пределы, употребляемое только для ненасытного обжорства владеющего им. Такое непомерное богатство создаётся путём безумного стяжательства и воровства. Прочитай ещё раз, как лихоимец добывал своё богатство.

Варфоломей поводил пальцем по странице, нашёл нужную фразу:

– Ибо он угнетал, отсылал бедных, захватывал домы, которых не строил; не знал сытости во чреве своём и в жадности своей не щадил ничего.

– Теперь понятно?

– Не совсем, батюшка. Получается, что все люди должны жить одинаково и не должно быть богатых, но ведь все люди разные.

– Сейчас я постараюсь объяснить тебе немного по-другому. Да, все люди разные и живут по-разному: у одного есть собственный дом каменный, разный инструмент, скотина, а у другого нет ничего. Всю свою собственность человек должен создавать своим разумом и своим трудом. Кто много трудится, тот много имеет. А другой целый день лежит на печи и мух считает, а потом жалуется, что у него ничего нет. Ты же знаешь, как в народе говорят: «Без труда не вынешь рыбку из пруда».

– Знаю. А если человек больной и не может трудиться, кто его кормит?

– Больным и немощным община и добрые люди помогают.

– А что князь, воеводы и бояре трудятся больше, чем землепашцы? Ведь землепашцы трудятся с рассвета до заката.

– У каждого человека своя работа, которая ценится по-разному, и у каждого есть свои разные обязанности. Крестьянин выращивает хлеб и делает другую работу, а князь смотрит за всей державой, ему помогают его люди – бояре и воеводы. Бояре смотрят за порядком и помогают князю в делах разных, воеводы держат войско и защищают народ наш от врагов иноземных. Держать власть тоже есть очень тяжёлая работа, это особое служение всему народу. За эту работу землепашец даёт князю от себя часть своего труда, а князь платит боярам и воеводам, чтобы им хватало для исполнения своего долга и на жизнь. Все должны трудиться и иметь обязанности перед другими. В Писании сказано: «И от всякого, кому дано много, много и потребуется, и кому много вверено, с того больше взыщут». Учись, сынок, постигай мудрость, данную нам Господом. Да хранит тебя Господь.

– Батюшка, я буду учиться с большой радостью и усердием.

– Счастье-то какое, слава Тебе, Господи, – вздохнула Мария и перекрестилась.

Кирилл бережно взял книгу с аналоя, закрыл её и поставил на прежнее место. Показывая рукой на полку, он медленно и назидательно произнёс:

– Здесь, сын, есть много такого, что тебе читать надо. В основном здесь разные богослужебные книги на церковнославянском языке, который вы учите в школе. Есть сочинения на старом славянском языке, на нём написаны древние памятники нашего народа и летописные сказания о минувших судьбах родной земли. Этот старый язык, близкий к церковнославянскому, ты сможешь осилить самостоятельно. Есть много книг на греческом языке, это божественные книги из Византии. Я научу вас со Стефаном читать и говорить по-гречески. Вот жития святых, вот святоотеческие писания, разные Палеи. Только нет здесь книг светского содержания, таких мы не держим. В наших книгах, сынок, ты найдёшь уроки благочестия, раскроется тебе чувство любви к Родине и готовность к служению земле Русской, к подвигам для угождения Богу.

Внимательно слушая отца, Варфоломей подошёл к полкам, бережно провёл рукой по корешкам книг.

– Читай, сын, – ласково сказал в завершение беседы Кирилл и вышел из моленной.