Творения. Том 3: Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова
Эта ситуация повторялась и далее: «Отношения между студитами и патриаршеством со времен великого реформатора иночества нередко бывали довольно напряженными. Сказывалось это и в поместном характере почитания св. Феодора»[84]. Так, например, студиты испытали на себе некоторое гонение со стороны патриарха Михаила Кирулария в XI веке. «Патриарх выступал против студитов не в одиночку, рассчитывая на поддержку влиятельных кругов в самой византийской церкви, в первую очередь многочисленного столичного клира во главе с клиром Агии-Софии. Им были не по нраву строгие, “консервативные” назидания и нравоучения студийских монахов, в случае их нарушения громогласно ими осуждаемые и порицаемые»[85]. Широкое народное почитание памяти преп. Феодора переросло в его официальное церковное признание не столь быстро. «Константинопольский синаксарь под 11 ноября отметил поминание его памяти, но отсутствовала формула ее празднования, требующая изложения подвижничества св. Феодора. Метафрастовский свод житий святых, составленный на исходе X в., не включает Жития Феодора Студита. На стремление ограничения культа св. Феодора указывает отсутствие изображений святого вне монастырских стен, хотя упомянуто существование его портретной иконы в первой половине IX в.»[86]. «Михаил Кируларий, потерпев неудачу в занятии императорского трона (1040 г.), решил сесть на патриарший стол (1043 г.). Став патриархом, властолюбивый до крайности, он не раз нарушал церковные каноны. Вопиющим было отмеченное Скилицей распоряжение вычеркнуть из церковных синодиков св. Феодора Студита (759–826), столпа и светоча византийского монашества. Только под решительным натиском императора патриарх отменил свое повеление. Он стремился прекратить празднование памяти святого (канонизирован в 842 г.), ликвидировать автономию Студийского монастыря и его филиалов»[87]. «Император Константин Мономах заставил властолюбивого донельзя патриарха отозвать свое распоряжение. Поняв, что студийское движение и монашество ему не осилить, Кируларий начал искать поддержки студитов в своем конфликте с папством в Южной Италии»[88].
Путь в Царствие Небесное преп. Феодора и святых сподвижников и последователей – «его гнезда птенцов» не был устлан цветами. Но плоды его – в том великом сонме святых, который дало византийское, а затем и русское монашество впоследствии, идя по стопам преп. Феодосия Печерского и других «русских студитов», окормляющих всю Русскую Церковь. В представляемом читателю третьм томе Творений преп. Феодора, как и в предыдущих томах, этот святой отец предстает перед нами как «замечательнейший боец воинствующей Церкви»[89]. Заслуги преп. Феодора и других студитов в борьбе за церковную истину и независимость Церкви от властолюбивых притязаний государства дали право Студийскому монастырю и даже целому движению студитов стать впоследствии своего рода влиятельной силой не только в Византии, но и за ее пределами: «В годы патриаршества Алексея Студита четко выступил вызревавший и ранее вклад студитов во все отрасли церковной жизни. Существенно расширилось число монастырей, подражающих в своих уставах студийскому типикону. Влияние студитов сказалось также в религиозном искусстве, гимнографии и книжности (скриптории). Из студийской среды вышли новые веяния в области [монашеского] любомудрия – их выразителем стал выдающийся мистик Симеон Новый Богослов (949-1022), обогативший интеллектуальный характер духовного мира христианина[90]. Новизна его полемических выступлений вызывала толки в самом Студии… Его учеником и биографом стал известный своей полемикой с латинянами в 1054 г. студит Никита Стифат, сумевший в 1043–1044 гг. публично назидать самого императора»[91].
Студийский монастырь стал и своего рода «кузницей кадров» для Константинопольской и других поместных церквей: «Из студитов был патриарх Алексей (1025–1043 гг.). В Студийском монастыре, игуменом которого он был раньше, проживали русские иноки, самый видный из которых – печерский монах Ефрем, будущий титулярный митрополит Переяславский. Из этого же монастыря поступил по заказу игумена Феодосия в Печерский монастырь студийский монастырский устав. Киевский митрополит Феопемпт был поставлен Алексеем Студитом, на что указывают три его печати с изображением святого Иоанна Предтечи, во имя которого был посвящен монастырский собор Студийского монастыря»[92]. Влияние студитов на Киевскую Русь и Русскую Церковь выразилось и в принятии на Руси преп. Феодосием Печерским студийского варианта организации монашеского общежития: «Идеалом возглавляемого игуменом Феодосием печерского иночества, образцом последования был великий реформатор византийского монашества Феодор Студит. Монахи, тем или иным образом связанные со Студийским монастырем в Константинополе, появились на Руси уже в X в., сыграли немаловажную роль в становлении русского христианства, и уже в XI в. студиты из греков, болгар и русинов придали просвещению славяно-Руси ту духовную самоуглубленность, которая доселе казалась непонятной. Студийское братство не являлось сообществом наподобие чуждых Восточной Церкви католических монашеских орденов, но было движением и самого Студия, и захватило другие иноческие общины, положившие в основу своего служения в храме, в быту и в общественной деятельности студийский устав и заветы великого Студита. Именно поэтому КиевоПечерская киновия являлась дочерней обителью Студия, а в смысле последования завещанию Феодора Студита печеряне стали русскими студитами»[93]. И для самого «печерского игумена совершенным образцом подвижничества был игумен и исповедник Феодор Студит»[94]. «Слова и практика игумена Феодосия свидетельствуют, что он строго следовал предписаниям устава Студийского монастыря, да к тому же по вопросу избрания и поставления своего преемника подражал завещанной Феодором Студитом рекомендации»[95]. «Приверженность Феодосия деяниям и назиданиям Феодора отразилась в достоверно ему приписываемых нескольких Словах к братии, напоминающих подобные поучения Студита, где печерянин прямо ссылается на последнего. В одном из Слов, призывая братию к подвигам аскетизма и страдальчества, он при этом называет исповедника Феодора страстотерпцем, желая подчеркнуть его неустрашимость и готовность терпеть за правую веру»[96].
Почитание преп. Феодора на Руси выразилось и в его храмовых изображениях: в церкви Святой Софии в Киеве, на колонне у входа в алтарь, сохранилось изображение в полный рост преп. Феодора Студита и преп. Николая Студита. Кроме того, «спустя сорок лет после росписи митрополичьего собора Премудрости Божьей Феодор Студит и один из его соратников, должно быть, вновь появились на фресках Печерского собора Успения Богородицы, освященного 14 августа 1089 г., готового принять мощи своего покойного (f 1074 г.) игумена и исповедника Феодосия»[97].
Современное монашество в своей духовной жизни и организации также живет опытом и наследием преп. Феодора: «В крупных афонских монастырях в наше время множество молодых монашеских общин ревностно воскрешают идеал общежития и непрестанной молитвы, восходящей к свт. Василию Великому и преп. Феодору Студиту»[98].
За основу издания ПСТСО взят текст издания ТФС. Номера колонок Миня приводятся в квадратных скобках: […]. Перевод писем преп. Феодора снабжен указаниями в круглых скобках (…) на страницы немецкого издания Георга Фатуроса. Theodori Studitae Epistulae / Recens. Georgios Fatouros. Corpus Fontium Historiae Byzantinae. Vol. 31. Pars I–II. Berolini: Novi Eboraci, 1992. Нумерация писем перед заглавием письма приводится по изданию Фатуроса; в круглых скобках, следующих после заглавия письма, даны номера писем по изданию Ж. П. Миня (первая латинская цифра I или II указывает на номер книги по Миню, а вторая цифра – номер письма), а в угловых скобках <…> – по изданию А. Мая: Sancti Theodori Studitae epistulae // Nova patrum bibliotheca. T. VIII / 1. Roma, 1871. Страницы издания Ж. Б. Питры (Analecta sacra spicilegio solesmensi parata / Edidit Joannes Baptista Pitra. T. I. Paris, 1876. Р. 336–380), по которому были переведены гимны преп. Феодора, даны в тексте в квадратных скобках: […].
Качество перевода ТФС в целом признается весьма высоким, однако и здесь встречаются некоторые неточности. Редакторы исправили ряд выражений – как неправильных, так и устаревших: вместо «создал изображения Ангелов» в ТФС стояло: «выставил на окнах изображения Ангелов»; вместо «ловушка для душ, западня для женщин» – «ловитва душ, притон женщин»; вместо «второго Ирода повенчал и приветствовал до смерти» стояло: «второго Ирода повенчал и целовал до смерти»; вместо «относись к нам по-братски» – «братское думай вместе с нами»; вместо «поражен своими перьями» – «возносится на собственных крыльях»; вместо «сокровища дома» – «прекрасного глаза дома»; вместо «зломысленными» – «лжеучителями»; вместо «враждебнее прежнего» – «превосходнее прежнего»; вместо «из мирского состояния» – «из мирского вещества»; вместо «епископы, посягающие на чужое» – «чуждые епископы»; вместо «одна природа у вещества иконы и другие – у Христа» – «одна природа у вещества иконы и другая – у Христа» (что могло бы навести на мысль о монофизитстве); вместо «допускает безразличие [по отношению] к подвластным» – «позволяет подвластным действовать безразлично»; вместо «приветствуй соблюдающих слово» – «приветствуй соблюдающих в словах осторожность»; вместо «К чаду Пасариону» – «К чаду Виссариону»; о диаволе было сказано: «Где он не может погубить посредством веры» вместо «Где он не может погубить из-за веры»; вместо «какой-то выкидыш» стояло «какой-то изверг»; вместо «Арсению» – «Антонию»; вместо «природа человека неустойчива» – «природа человека уклончива»; вместо «равнодушного» или «теплохладного» – «тепловатого»; вместо «подвиги во искупление грехов» – «подвиги в наказание за грехи»; вместо «даже до крови» – «даже до смерти»; вместо «сохраняют божественный блеск» – «сохраняют божественную гордость»; вместо «искусственных образов» – «художественные иконы»; вместо «не только ради вашего спасения» – «ради вашего тела (телесной безопасности)»; вместо «по причастию» – «по подобию»; вместо «ипостась» – «лицо»; вместо «скажу богословски» – «скажу словами [Григория] Богослова»; вместо «различаемому согласно определению сущности» – «по существу Слову»; вместо «И поклоняющийся иконе поклоняется ипостаси изображенного на ней» – «И поклоняющийся иконе поклоняется существу изображенного на ней» (здесь происходит отождествление двух важных понятий «сущность» и «ипостась»); «просвещение» (в смысле Таинства Святого Крещения) названо было абстрактно «священнодействием» и т. п. Ряд выражений и слов попросту отсутствовал в переводе ТФС. Кроме того, заменены некоторые устаревшие выражения и написание приведено в соответствие с нынешними нормами русского языка. В определенных случаях заменяемые слова и фразы редакция, как и в предыдущих томах серии ПСТСО, сочла необходимым помещать в постраничные сноски.
В результате научного редактирования в тексте ПСТСО появилось немало новых библейских ссылок. Тексты трудов преп. Феодора Студита сверены научными редакторами (А. И. Сидоровым, П. К. Доброцветовым, П. В. Кузенковым, М. Э. С. Ивановой-Панковой, Д. С. Чепелем) с греческим оригиналом и сопровождаются богословскими, церковноисторическими и текстологическими комментариями. Комментарии церковно-канонического содержания выполнены священником Александром Задорновым. В конце тома помещены: указатель цитат из Священного Писания по творениям преподобного Феодора Студита, а также предметный, географический и именной указатели (выполненные М. Дистановым и сотрудником ЦНЦ «Православная энциклопедия» священником Димитрием Артемкиным) и список сокращений.
Редакция надеется, что это издание привлечет к себе внимание преподавателей и студентов духовных учебных заведений и просто вдумчивого православного читателя, неравнодушного к святоотеческому наследию и его неотъемлемой составляющей – творениям преп. Феодора Студита.
митрополит Омский и Таврический
Преподобный Феодор Студит
Письма. Творения гимнографические. Эпиграммы. Слова
ПРЕПОДОБНОГО ОТЦА НАШЕГО И ИСПОВЕДНИКА ФЕОДОРА, ИГУМЕНА СТУДИЙСКОГО, ПИСЬМА К РАЗНЫМ ЛИЦАМ[99]
Книга первая
1. К Платону, духовному отцу (I, 1)[100]
(5) [Col. 904] О чем будем говорить с тобою, любезнейший отец наш, мы, отторгнутые ради Бога от твоей святой утробы? Что скажем приятного или радостного? Ничего жалобного или печального, досадуя на кажущееся изгнание, мы не скажем. Таковым мы научились от тебя признавать не это [изгнание], – так как мы пришельцы всей земли (см. Быт. 15:13; Пс. 118:19), – но одно только отпадение и далекое отлучение от Бога через преступление какой-либо заповеди Его. Поэтому радуемся и веселимся по поводу того, что и мы, хотя недостойные неба и земли[101], удостоились вместе с тобою, святым отцом нашим, потерпеть это за Его заповедь и лишиться общения с тобою по плоти[102]. Впрочем, ты, отец, всегда с нами, перед нашими глазами и собеседуешь с нами. И как же иначе могли бы мы [благополучно] жить, когда каждый из нас пребывает отдельно сам по себе, если бы покровом святых молитв твоих не были сохраняемы невредимыми от лукавого? Однако мы все остались целыми, невредимыми и твердыми, хотя дорогой немного пострадали, так что некоторые и заболели, однако Сказавший взгляните на птиц небесных и полевые лилии (Мф. 6:26, 28) и неложный в обетованиях Своих сохранил нас, как мы не надеялись, приведши нас сюда и [Col. 905] склонив к состраданию нашим бедствиям сердца здешних мужей[103], (6) и особенно архиепископа. Одна остается у нас забота и непрестанная дума, соединенная с усердным и недостойным молением, – чтобы ты укреплялся, вожделеннейший отец наш, и пребывал твердым и непреклонным в предпринятом исповедании за истину Божию, ничего не страшась и не колеблясь духом от наветов людей, старающихся низвратить дарованные тебе благодатью Божией подвиги за благочестие. Ибо молва об этом распространилась повсюду и устрашила души почти всех, и воздвиг рог спасения (Лк. 1:69) [Господь] между христианами и снял поношение с монашествующих (ср. Лк. 1:25); и знаю, каждый здравомыслящий скажет, что в нас живет и царствует Христос, и Ему мы повинуемся более, чем людям, которых Он создал не для того, чтобы Ему быть презираему, но – прославляему ими.
Ты знаешь всё, знаешь, что нужно делать, не нуждаешься в нашем напоминании; но сам ты прежде приказал нам писать об этом. Итак, отец, не бойся человека или огорчений от людей: ты знаешь, что святые, считая это за сновидение и тень, сделались предметом удивления на небе и на земле. Немного потрудимся, умоляю; еще немного потерпим, и доброе течение наше будет кончено (2 Тим. 4:7). Венец сплетен, вечная награда уготована, и назовешься ты другом небесного Царя, общником святых и исповедником между людьми. Так, так умоляю и заклинаю утробу отца моего, будь для нас опорою, терпением, мужеством, ибо если ты, отец, устоишь, то и мы, слабые дети твои, сделаемся твердыми, будем мужественными[104], всё случающееся перенесем мужественно силою Божией и твоими молитвами. Это – попущение от Бога, Который таким образом, конечно, испытывает нас и Сам подает силу. Не бойся же, отец, козней старающихся отклонить тебя от истины. Проста речь об этом. Святой Епифаний в беседе своей о Пасхе[105] говорит, каким бывает человек, советующий вопреки тому, что содержится в Божественном Писании, – он говорит от своего сердца и излагает уставы человеческие; о таких людях приведу слова апостола, который говорит: если это и Ангел с неба, (7) анафема ему (Гал. 1:8). Говорить ли о словах жерцы Мои отвергошася закона Моего и оскверниша святая Моя (Иез. 22:26)? Приводя это пророческое изречение, [Григорий] Богослов в великом защитительном Слове прибавляет следующее: «[Они] между святым и сквернавым неразлучаху (Иез. 22:26), но всё для них было одинаково»[106]. И сколько еще другого, если бы кто захотел слушать!
Да умолкнут, наконец, искажающие истину Божию ложными речами, и да внимают самим себе. Мы же, при столь ясной заповеди, притом угрожающей вечным огнем за преступление, не падем пред человеческими угрозами или мучениями, нет, клянусь подвигами за добродетель, – но если даже нужно пролить кровь, с радостью сделаем это, укрепляемые Богом через твои святые молитвы.
[Col. 908] Мужайся же и ты, господин брат мой Евфимий[107]: подвигом добрым подвизался ты (2 Тим. 4:7); не будем отставать друг от друга, свет мой и утроба моя; ради малого и временного благополучия не будем терять блаженной жизни: не услаждайся, брат, настоящими удовольствиями и не сокрушайся скорбями, не показывай тыла. Христос радовался, видя, что тебя бичевали за Него; не опечаль же Его, возлюбленный мой, равно как и сорадовавшихся Ангелов, и господина отца[108], и почтенную мать[109], болезнующую о нас духом [своим] святым, и всех братий твоих, особенно меня, которого ты называешь дорогим даром. Нас три брата по плоти[110]; будем же [братьями] и по духу: не обесчестим почтенного и богоначального числа; предадим себя на страдания за Божию заповедь, чтобы нам жить вовеки.
Великая, отец, у нас печаль и о прочих любезных братьях наших[111], как Господь устроил их. Ибо мы, грешные, молимся о том, чтобы Он Сам был их попечителем, управителем, руководителем, устрояя дела их, как Он знает и повелевает и желает. Ибо поистине мы проливаем о них горькие слезы и лица их постоянно имеем пред нашими глазами, прося молитв их (8) на помощь нашей лености. Впрочем, ты, отец, молись о всех, чтобы нам стяжать терпение, благополучие, помощь Божию и защиту от искушений диавола и, если угодно Богу, о том, чтобы нам увидеть во плоти тебя или братий наших; буди, буди! (Пс. 71:19). Осмеливаемся просить тебя приветствовать от нас любезного брата нашего, если он с тобою; если же случится кто-нибудь другой из братий наших, то [и ему] также поспеши сообщить это. Вместе со мною приветствует святую душу твою господин диакон и отец наш, добрый брат мой[112] и сын твой эконом[113] и прочие почтенные и многолюбезные братия. Молись о нас, отец, пламенно и непрестанно, как ты заповедуешь. Другого же чего-нибудь сказать не имеем.
2. К нему же (I, 2)
Второй раз уже я пишу к господину и отцу моему. Не знаю, получил ли ты мое письмо. И в нем мы, хотя недостойно, сказали нечто, чего требовало время и что было нам по силам; и теперь скажем, что следует и что даст Бог на пользу смиренной душе моей, а также, осмелюсь сказать, и к утешению твоего, отец, великодушия. Как прежде часто, так и теперь я говорю и исповедую, что если есть во мне какой-нибудь дар слова и способность, хотя бы малая, писать что-нибудь, то это дано не ради меня, уничиженного раба твоего, [Col. 909] но ради тебя, имеющего обильную, в сердце источающуюся благодать. Поэтому ты охотно и радостно продолжаешь учить и вразумлять не только нас, которых иные ошибочно считают твоими племянниками, но и всех сыновей и детей твоих, рожденных духом твоим; а что я говорю правду, это дела доказали о тебе, истинном пастыре, положившем жизнь свою за овец (Ин. 10:11), чтобы мы не уклонялись от истины, готовые сейчас охотно (9) пролить и собственную кровь. Такова бдительность истинного пастыря, обличающая лжецов и поистине являющаяся достойной перед Богом и Отцом и Архипастырем!
Итак, дарованное мне ради тебя весьма скудно приношу тебе, и ты пожинаешь эти – не знаю, как сказать, – тощие плоды семян, которые ты многозаботливо и обильно сеял, как добрый земледелец. Что же скажу приличного и благопотребного святой душе твоей, любезнейший отец мой? Кто отлучил меня от твоего всегда вожделенного лица, от сладкоречивого собеседования, от спасительного руководства? Ты – мой свет, всегда сияющий светильник среди мрачных душевных помыслов, жезл, укрепляющий немощь сердца моего, превращение уныния в бодрость, благовестие, радость, умащение, празднество, слава. Без тебя и солнце нерадостно для меня; я желал бы [лучше] не видеть света, чем не лицезреть твоего образа; нет для меня ничего приятного на земле без твоего присутствия, ибо что вожделеннее истинного отца, даже и пред очами Божиими? Это знает сын, любящий отца и поистине родной. Но к чему много слов? Скажу, что случалось со мною. Часто, когда я и не намеревался идти в святую келлию твою, незаметно как-то, как бы влекомый кем-нибудь, я приходил пред лице твое, так что часто, когда ты спрашивал: «Зачем пришел?» – я не мог ответить ничего; так от тебя зависело мое спасение! И кто не стремится к свету? Но благодарю Бога, ради Которого я отторгнут от тебя руками поправших закон Его и происшедших от подобных. Да не вменит им Господь Бог мой этого во грех (ср. Деян. 7:60), но да приведет их к сознанию безрассудства, и пусть они окажутся безответными в этом. Тебя заключили, как мы слышали, в тесное жилище[114], но [через это] показали тебя жителем неба. Ведь они заключили под стражу сокровище исповедания Божия, а не уразумели. Они, если бы видели, могли бы познать из этого, что сделали тебя досточтимым между людьми, спасительным для мира и вожделенным для многих.
Подражание Христовым страданиям
(10) Ты принял бесчестие и оскорбления вместе со Христом, подвергся гонению, как блаженный; рассеяли овец твоих, ибо поразили тебя, пастыря, как Христа (ср. Мф. 26:31). Хотя и дерзновенно сказать, но это Его слова: если [Col. 912] Меня гнали, будут гнать и вас (Ин. 15:20); и другие, которые последователям Его усвояют одинаковые [с Ним] страдания: если только с Ним страдаем, как говорит великий Павел, чтобы с Ним и прославиться (Рим. 8:17).
Животворные страдания святых
И это так. Мне же, непотребному и недостойному, по святым молитвам твоим, праведный отец, милосердый Господь даровал утешение, именно – быть вместе с тобою духом, ибо я постоянно как бы вижу тебя, как бы беседую с тобою, как бы принимаю благословение, как бы пользуюсь покровительством, как бы даю и получаю слова[115] к утверждению исповедания, которое ты исповедал. Мне кажется, что я слышу слова, произносимые твоим внятным голосом: «Смиренный Феодор, мы поистине претерпеваем малое, тогда как Бог подает прекрасную надежду». Это – для меня утешение; это – отрада. Не бойся, отец, за меня, раба твоего, совершенно отверженного. Подлинно, я – отребье неба и земли и охладел более всякого человека. Однако дерзаю говорить, как имеющий добрую надежду, [хотя и] недостойно, взирая горе, укрепляемый твоим предстательством, не превозносясь тем, что я потерпел, но укоряя себя, что терпел не мужественно и не как следует, но мало и незначительно в сравнении с животворными страданиями святых. Ибо я читал о многих мученических подвигах, описанных в двенадцати книгах[116], так что сердце содрогалось, и не смею сказать, что я потерпел что-нибудь ради Христа. И что вожделеннее, отец, – напоминаю как раб, – страданий ради Него? Воззри, отец, горе; взирай на Господа, представляй лики Ангелов, воображай сонмы святых, созерцай седящего на высоком превознесенном престоле Судию мира, Который провозгласит тебя верным рабом, хранителем Его заповедей и, что еще больше, исповедником. Потом куда Он пошлет тебя? Не в огнь вечный, который принимает не покоряющихся закону Его, но в живоносную обитель, в бессмертный покой, в беспредельную Божественную радость[117]: войди, скажет, в радость господина твоего (Мф. 25:23). Взоры всех нас обращены на тебя; все мы сильны духом, когда ты стоишь твердо. Да будет с тобою еще более помощь Божия, ограждающая тебя, укрепляющая (11) тебя, утверждающая тебя, ободряющая тебя! Боясь Бога, не бойся того, что сделал тебе человек или, может быть, сделает (Пс. 117:6). Ты надеешься на Господа, ты – гора Сион, не подвижишься в век (Пс. 124:1), ибо в тебе обитает Основатель и Создатель Вышнего Иерусалима. Убегай от ядовитых и обольстительных речей, искушающих тебя, подобно змиям, и желающих удалить тебя от животворного древа истины; и однажды утвердившись в истине и укрепившись до совершенной непоколебимости на многих свидетельствах Священного Писания, отчасти и благочестивых людей, внимай, чтобы тебе получить похвалу и этого изречения: творяй сия не подвижится во век (Пс. 14:5).
Братия здравствуют все: господин диакон, отец мой, брат мой любезный[118], а ныне еще более достойный любви, и прочие возлюбленные и почтенные мои братья и твои дети. О них всех вместе со мною молись, отец. Все они совершают доброе течение (ср. 2 Тим. 4:7); [Col. 913] одного только желают – твоего здравия в Господе, и всё то, что они терпят, переносится легко. Конечно, мы и скорбим, и сетуем, и скучаем, и унываем, и множество имеем порочных помыслов (и невозможно без печалей пройти настоящую жизнь), но укрепляемся надеждой и твоими молитвами. Обо мне же молись, отец, ибо я изучаю святого Исаию; и сообщи мне, желаешь ли ты, чтобы я, кроме того, что пишу, и читал [письма].