– Да, наверное, – согласилась она. – Но порой слова, которые я по сложившейся традиции принимаю за шутку, внезапно оказываются сказанными всерьёз. Хотя произносятся с той же интонацией и, по первому впечатлению, противоречат фактам и здравому смыслу. Иногда вас бывает очень трудно понять! Поэтому приходится хотя бы теоретически допускать все возможные варианты толкования, какие только приходят в голову.
– Очень разумный подход, – похвалил её Кофа.
– …а во-вторых, – как ни в чём не бывало продолжил Джуффин, – если бы ярмарочный пророк доводил людей до слёз, скандалов и самоубийств, это было бы довольно неприятно, зато очень знакомо. И сразу ясно, как в связи с этим действовать. А так – поди ещё пойми, зачем ему всё это надо. Ощутил себя обладателем сокровенного знания и решил облагодетельствовать человечество, заодно заработав на новенький амобилер? Или вынужден пророчествовать ради собственного блага, потому что иначе у бедняги раскалывается голова? Обычное дело, между прочим, большинство пророков только потому и вошли в историю, что физически не могли молчать… Или, как сразу предположил сэр Макс, этот человек просто спит у себя дома и видит приятные сны о том, какой он великий мудрец, наставляющий на путь истинный всех, кто под руку подвернётся? Или он – учёный, сдуру затеявший психологический эксперимент на живых людях? Или умеренно остроумный шутник? Или амбициозный маньяк, вообразивший себя тайным властелином Мира и теперь изменяющий его по своему вкусу, тщательно продуманными пророчествами перенаправляя векторы отдельных человеческих судеб в желанную ему сторону?.. Кстати, совершенно напрасно вы все так недоверчиво кривитесь. Ясно, что за несколько сеансов на ярмарке ничего существенного не добьёшься, но вообразите, что пророк наш чрезвычайно терпелив и последователен. И в запасе у него, к примеру, лет пятьсот. Уверяю вас, за это время можно сделать очень много, особенно если не ограничиваться одной только Нумбаной. Людных ярмарок в Мире полно; их только в Арварохе пока не устраивают, но кто знает, до чего они успеют додуматься за пятьсот лет…
– Ярмарка в Арварохе! – восхищённо выдохнул Мелифаро. – Даже вообразить не могу. Вот до какого события я хотел бы дожить! Хоть разок увидеть своими глазами, а там и помирать можно.
– Если это для тебя так важно, значит доживешь и увидишь, – совершенно серьёзно сказал Джуффин. – Но, кстати, если после этого ты действительно ляжешь и помрёшь, выйдет довольно глупо. Впрочем, у тебя ещё есть время, чтобы изменить позицию по этому вопросу.
На этом месте я совершенно некстати зевнул. Всё-таки очень неудачный мне достался организм. Упрямый, как осёл. Если уж возомнил себя невыспавшимся бедняжечкой, будет гнуть свою линию, сколько бальзама Кахара в него ни заливай. А ведь убойной силы средство – теоретически. До тех пор, пока не попадёт в мой неблагодарный желудок.
Я открыл было рот, чтобы извиниться и заверить своих гостей, что зеваю вовсе не от скуки, но вместо этого зевнул снова. На этот раз совершенно душераздирающе.
– Слушай, а зачем ты вообще сюда притащился? – вдруг спросил Джуффин.
Я даже как-то растерялся.
– Ничего себе постановка вопроса. Вообще-то я здесь живу.
– Тоже мне причина, – отмахнулся он. – Мало ли, кто где живёт. Это совершенно не повод так себя изводить, что даже бальзам Кахара уже практически не действует.
– Ну так ты же сам сказал…
– Это был не приказ, выполнять который следует во что бы то ни стало, – вздохнул он. – И на дворе у нас не какое-нибудь чрезвычайное положение, а до смешного мирное время, которое никакими ярмарочными пророчествами не омрачишь. Просто я прикинул, что было бы неплохо встретиться и поболтать после того, как ты что-нибудь разузнаешь в Нумбане. На подобные предложения нормальные люди, если что, отвечают: «А знаешь, давай завтра, я уже с ног валюсь». И спокойно ложатся спать.
– Так то нормальные. Впрочем, если бы ты позвал меня на срочное рабочее совещание, я бы непременно сообщил, что умираю от усталости. Фиг бы это меня спасло, конечно, но почему не попытаться? Однако когда встреча – не обязанность, она сразу становится практически непреодолимым соблазном.
Присутствующие озадаченно переглянулись.
– Интересные у тебя представления о непреодолимых соблазнах, – наконец сказал сэр Кофа.
– Самому смешно, – согласился я. – Причём посиделки с вами – это ещё ладно бы. Я как решил сдуру в первый же день, что в коллеги мне достались лучшие люди во Вселенной, так и остался при этом заблуждении до сих пор; медицина бессильна, я справлялся. Но подозреваю, что если завтра мне пришлёт зов, к примеру, начальник таможни и предложит заменить кого-нибудь из его внезапно захворавших подчинённых, ночь напролёт потроша чужие баулы, я тоже сперва с восторгом соглашусь, а уже потом вспомню, что у меня были иные планы. Но всё равно радостно побегу в порт – это же так интересно! Соблазнить меня сейчас можно практически чем угодно. Похоже, я заново влюбился в жизнь – по уши, практически до потери рассудка. И на радостях столько её себе нахапал, что она в меня уже не помещается. А я всё равно тянусь за новой порцией. И вот этот кусочек. И ещё тот. Мне сейчас всё интересно. И нужно позарез.
– Даже не стану говорить тебе, что это глупо, – сказал Джуффин. – Потому что…
– …это и так очевидно, – снисходительно вставил Кофа.
– Совершенно нормально! – перебил его Мелифаро.
– …потому что на самом деле у тебя просто нет выбора, – закончил Джуффин. – Любовь такая штука, если уж влип, значит влип.
– Правильно ли я понимаю, что сочинения моих студентов вам больше неинтересны, и я могу убирать тетради? – внезапно спросил Дримарондо.
Морда у него при этом была такая несчастная, что мы все, включая Кофу, не самого большого любителя церемониться с обиженными, тут же принялись заверять пса, что дождаться не можем продолжения. Буквально извелись.
У меня в этом деле был свой интерес: пока все громогласно ржут над студенческими ошибками, вполне можно немного подремать в кресле. Благо спать сидя я научился давным-давно, без этого навыка я бы в Тайном Сыске просто не выжил. Очевидцы уверяют, что у меня получается не только вовремя кивать в нужных местах, но даже подавать реплики, не просыпаясь.
Впрочем, Джуффин всё равно меня раскусил.
«Почему бы тебе не отправиться обратно в гостиницу и не завалиться спать по-человечески?» – спросил он, воспользовавшись Безмолвной речью, чтобы не перебивать Дримарондо, чьи смешные лохматые уши и хвост бубликом, похоже, имеют над шефом Тайного Сыска такую же страшную власть, как и надо мной.
«Потому что я обещал сэру Шурфу поужинать с ним в полночь или около того… Кстати, а сейчас-то сколько?»
«До полуночи чуть меньше получаса. Но будет лучше, если ты нарушишь обещание. Ужинать с твоим трупом – удовольствие сомнительное. Сэр Шурф, при всей его эксцентричности, боюсь, не оценит».
«Да, – пригорюнился я, – ты прав, он терпеть не может мои трупы. Я уже отчаялся воспитать в нём хороший вкус».
С этими словами я наконец-то уснул. В кресле, как и намеревался с самого начала. И правильно сделал, потому что даже подумать страшно, куда бы меня сейчас мог завести Тёмный путь. Там всё-таки очень важно чётко знать, где именно намереваешься оказаться. А с чёткостью у меня были большие проблемы. В таком состоянии проще на скорую руку создать новую Вселенную, где всё погружено в вечный сон, и радостно туда устремиться, чем вспомнить название нумбанской гостиницы, в которой мы остановились.
– «Приют молчаливой репы»! – сказал я вслух, проснувшись.
Похоже, во сне я мучительно пытался вспомнить название этой грешной гостиницы. А вспомнив, тут же подскочил – просто от облегчения. Ну и чтобы записать это нелепое словосочетание, пока оно снова не вылетело из головы.
Впрочем, название гостиницы мне теперь было без надобности: я уже и так там находился. Видимо, сердобольный Джуффин меня туда отволок, чтобы я не отравлял им приятный вечер своим жалобным сиротским храпом. Хорошо всё-таки дружить со злыми колдунами. По крайней мере, можешь быть уверен, что поизмывавшись над тобой вволю, они аккуратно положат тебя на место. Потому что порядок в нашем деле – превыше всего. Я хочу сказать, если не приучить себя вовремя убирать использованные жертвы, очень скоро станет некуда девать новые.
Гостиница «Приют молчаливой репы», несмотря на чудовищное название, считается одной из лучших в Нумбане. И, наверное, заслуженно, по крайней мере, комнаты здесь достаточно велики, чтобы столичные жители, привыкшие к просторным апартаментам, не выскакивали в окна, мучимые приступами клаустрофобии. И ванна вполне сносная – не бассейн, конечно, а всё-таки можно вытянуться во весь рост. А что камра, кувшин с которой по утрам появляется на специальной подставке в изголовье кровати, по вкусу больше похожа на воду, в которой постирали кухонные тряпки – так это зло, увы, неизбежное. Чем дальше от Сердца Мира, тем хуже горячие напитки, тут уж ничего не поделаешь.
Отдельный вопрос, зачем нам с Нумминорихом вообще понадобилась какая-то гостиница, когда спать можно дома и камру с утра пить там же, а на ярмарку в Нумбане, если уж так припекло, ходить Тёмным путём.
Официальная версия такова: мы должны выглядеть, как самые обычные приезжие из столицы, каких здесь в любое время года толпы. И вести себя нам следует соответственно: кутаться в блестящие короткие лоохи; ходить в полуметре над землёй; втридорога, не торгуясь, покупать любую малосъедобную дрянь, упакованную в красивые полотняные мешочки; время от времени рассеянно плеваться разноцветными огнями и, конечно же, ночевать в одной из самых шикарных гостиниц Нумбаны, открытых специально для изнеженных угуландских щёголей вроде нас.
Если же мы станем то и дело появляться невесть откуда, интересоваться сплетнями больше, чем покупками, сохранять трезвость даже после обеда, а по вечерам бесследно исчезать, нам, конечно, слова дурного не скажут, но по Нумбане тут же поползут слухи о появлении каких-то важных столичных чиновников.
Не то чтобы наше желание послушать, что болтают о нумбанском пророке, и, по возможности, увидеть его в деле действительно требовало высочайшей секретности, но зачем привлекать к себе лишнее внимание, когда избежать его совсем нетрудно? Всего-то хлопот – минимально изменить внешность, поселиться в дорогой гостинице и заранее продумать, какую именно чушь будешь нести в тот прекрасный момент, когда твои новые приятели сочтут, что ты уже достаточно пьян для откровенного обмена мнениями о смысле жизни и ценах на земельные участки в окрестностях Комуадского леса.
Но это, повторю, просто официальная версия. Я сам её сочинил, пока шёл к начальству договариваться о командировке. Убедительно получилось, до сих пор горжусь. Правда однако заключается в том, что я просто очень люблю путешествовать. Практически всё равно куда, лишь бы по-настоящему: в собственном амобилере, с небольшим запасом дорожных вещей на заднем сидении, с неизбежными гостиничными неудобствами, новыми знакомствами, нелепыми происшествиями и прочими удивительными событиями, которые не то чтобы гарантированы всякому страннику, но обычно всё-таки случаются, стоит только отъехать подальше от дома.
Нумминорих, в целом, одобряет такой подход к делу. Правда, при одном условии: что его пустят за рычаг амобилера. По дороге в Нумбану я так увлёкся, что нарушил наш договор, пришлось пообещать восстановить справедливость на обратном пути. Одна надежда, что он к тому времени наконец-то устанет и проспит свой шанс на заднем сидении. Но она, будем честны, невелика.
Вот да, кстати. Нумминорих. Интересно, чем он занят? В смысле не сбежал ли на ярмарку без меня? Было бы обидно.
«Привет, – сказал я. – Ты сейчас где?»
Всё-таки Безмолвная речь – очень удобная штука. Хоть и утомительная; впрочем, кроме меня, вроде, никто особо не жалуется. А я и по телефону в своё время разговаривать не любил.
«Я сейчас тут», – жизнерадостно откликнулся Нумминорих.
Чрезвычайно информативно.
«Так мы ни до чего путного не договоримся. Хотя бы потому, что, с моей точки зрения, ты вовсе не «тут», а «где-то там». Поэтому давай разбираться дальше. Ты ещё в гостинице? Или уже нет?»
«Не в гостинице, но совсем рядом. В «Лукавой тарелке». Завтракаю. Тебе что-нибудь заказать?»
«Ничего не надо, я ещё не проснулся!» – в панике завопил мой внутренний лентяй, до сих пор наивно веривший, что сейчас мы с ним перевернёмся на другой бок и продолжим увлекательнейший эксперимент под названием «сладкий утренний сон в Нумбане». «Заказывай на свой вкус, я сейчас буду», – с энтузиазмом откликнулось шило, живущее в моей заднице и периодически самовольно берущее на себя функции мыслительного аппарата. Проблема в том, что шило орёт громче всего остального организма, поэтому окружающие слышат только его. А мы с внутренним лентяем расхлёбываем последствия.
Например, неохотно откидываем одеяло, с жалобным стоном выкатываемся из постели и начинаем одеваться.
Я не зря поторопился. Потому что арестовали нас прямо во время завтрака. Обидно было бы пропустить это событие.
