Новый Вавилон

6. Филарет. Под Землей

У генерала Назария Вениаминовича Филарета в одном из подмосковных подземных автономных бункеров по защищенной линии проходил важный разговор с Борисом Левицким, бывшим российским миллионером. Вскоре после Разделения тот успешно выдал себя за британца во втором поколении и получил необходимые документы для эмиграции в Великобританию. Обычно он проживал в одном из своих домов в фешенебельном районе Лондона, но сейчас беседовал с Филаретом из Кадингира, где был в числе приглашенных на торжество к молодому князю Романову.

Генерал Филарет прошел суровую школу от простого «топтуна», следившего сначала за иностранцами в собственной стране, а потом и за своими соотечественниками за границей, до человека, возглавлявшего службу проведения тайных операций, подчиняющуюся лично президенту.

– Мы могли бы где-то встретиться, обсудить детали?

– Вы, господин генерал, наверное, забыли, что я давно живу в Британии, и почему-то не доверяете собственной секретной связи? Ведь она надежна, как броня танков. Правда, танки сегодня никому не нужны.

– Можно встретиться на Балтике, на борту вашей яхты, например. Впрочем, хорошо, если вы настаиваете на срочности, то я в ближайшее время получу разрешение от «Головы» на ваше участие в деле Априна по искусственной нефти.

«Головой» Филарет называл действующего президента.

– На решение этого вопроса уже выделены немалые средства – все напуганы последствиями появления искусственного заменителя нефти на мировом рынке. Мы сможем перевести часть суммы на счет, который вы укажете.

– Вам пришлют номер. Только не перепутайте, как в прошлый раз, – перечислите на счет в Английском банке, а не в Шотландии – она закрыта для англичан, уже пять лет и новой границей отделена от Англии! Сколько я должен, оттуда…

– Не надо, не здесь…

– Тогда, укажите по обычному каналу. Теперь – у меня вопрос. Вы обдумали?.. Я говорил с вами в прошлый раз… о том, что если вы становитесь новым «Головой» и…

– Я же просил вас аккуратнее выражать свои мысли!..

– Простите, генерал, но мы нашу позицию должны обсудить. Она важна для меня. Я уже говорил, что хочу вернуться в Россию только победителем. Собранные на сегодняшний день средства помогут быстрее решить вопросы вашего продвижения вверх, если возникнет противодействие. Вы меня понимаете?

– Вполне.

– Вы должны прислать мне расклад, сколько нужно, чтобы убедить депутатов поддержать вас в нужный момент? Не будем скупиться, и если у вас получится стать…

– Господин Левицкий…

– Да, да, простите. Если у вас получится стать «капитаном» вашей сборной, то все вложения вернутся уже через год. Не верите, посмотрите на вашего бессменного капитана – как, он эти годы купался в миллиардах! Если нам удастся достать документы по разработке искусственной нефти, то у меня… простите, у вас, будут непобиваемые козыри для Думы и для губернаторов. «Голова» – собирается и дальше быть капитаном?

– Никаких сомнений… иначе его на костре сожгут или кожу снимут с живого за то, что он творил.

– Так, может, перед самыми выборами… помешать? А вас в преемники? Что думаете, уважаемый Назарий?

– То же, что и вы. Теперь, к делу – в Англию скоро выезжает наш человек, профессионал. Вы поможете ему найти Априна и вместе отправиться дальше, в Кадингир. Доктор обязательно должен поехать, постарайтесь убедить его, если вдруг заупрямится.

– Не беспокойтесь. Его смогут уговорить.

– Только, прошу, без ваших… Априн нужен нам здоровый и разумный – это выход на лабораторию, где он работал, и ошибиться с ним нельзя. Вы обещали, что найдете его?

– Мои люди отыскали доктора – не волнуйтесь. Он тихо и мирно существует в Лондоне и работает в каком-то мелком бюро. Жду вашего человека, чтобы встретиться, совместно с ним и Априным. Всего хорошего, уважаемый Назарий, берегите себя, вы скоро будете нужны.

Филарет долго обдумывал итоги разговора – хитроумный Левицкий тянет его на президента, это поможет ему вернуться из Англии. Хочет ли сам Борис стать президентом? Интересно, сколько денег этот нувориш собрал и с кого? К поискам Априна, тем не менее, он вовремя подключился – интуиция у Левицкого феноменальная.

Одновременно с тем искусственная нефть – элемент шантажа. Не позволите мне стать президентом – секреты уйдут, и где вы будете с природной нефтью? Искусственный заменитель с удовольствием купит Америка или Германия, например. Как воспримут возвращение Левицкого? Да как всегда. Пошумят и забудут, а еще в Сети напишут: «Истинный патриот специально скрывался в Англии, чтобы достать секрет нефти». Что-нибудь придумаем – борзые «писаки» все что угодно накропают, слава Богу.

Он вытер со лба пот. Если кто-то подслушивал – это смертный приговор, впрочем, обратного пути не было – первые деньги от Левицкого на прошлой неделе он уже получил.

7. Бал. Нга

Антикварный телефон на столе в каминном зале требовательно просил ответить. Взял трубку Афанасий.

– Это администратор звонил и вежливо просил нас – не опаздывать. Веда, к тебе тоже относится!

– Я почти готова, а ты – подарок не забудь взять.

В Москве Афанасий купил старинную дорогую икону.

Они слышали шум голосов снаружи и звонкий цокот каблучков по выложенным камнями садовым дорожкам. С улицы доносились звуки музыки духового оркестра.

Внизу, возле бассейна, был поставлен гигантский белый шатер, вокруг которого расположилось несколько шатров поменьше, оформленных в национальном, африканском стиле. Солнце начало заходить.

День рождения отмечался с размахом – Афанасий насчитал около двух сотен гостей. Он радостно потащил Веду в центр нарядной и благоухающей публики, по ходу здороваясь с завсегдатаями сетевых разделов светской хроники. Эти люди чувствовали себя свободно и раскованно, а Веда первый раз оказалась рядом с такими известными персонами.

Среди гостей Афанасий заметил господина Левицкого, который после Разделения неожиданно обнаружил в своей родословной английские корни. Его, лысоватого лондонского господина, сопровождал хмурый, мордатый телохранитель. Возле шатра в обнимку стояли и сын президента с той самой подругой – китаянкой. Прилетели известные писатели, музыканты, несколько представителей иностранных королевских династий, крупные кремлевские чиновники и депутаты Думы. Получить приглашение и попасть сюда могли только избранные, в чьих руках богатства и власть. Афанасий понимал, как ему удивительно повезло оказаться знакомым князя Романова, благодаря занятиям спортом.

Афанасий уже разглядел князя в строгом фраке и прелестную девушку в голубом воздушном платье – его невесту, княжну Елизавету.

Блестяще образованный, богатый молодой аристократ, князь Андрей Николаевич Романов, потомок императоров, считался в России женихом номер один, и многие девушки мечтали познакомиться с благородным носителем царской фамилии.

Его невеста, юная княжна Павлова-Ногинская, тоже происходила из знатной семьи и была единственной дочерью и наследницей богатого владельца химического технопарка, погибшего недавно. В Сети упорно проталкивали слухи о несчастном случае, но Афанасий, под строгим секретом узнал трагическую историю семьи Елизаветы от своего отца. На самом деле, его расстреляли неизвестные недалеко от родового замка.

– Сейчас познакомишься с князем Андреем и его невестой.

Телохранитель преградил им дорогу, но князь, увидев Афанасия, радостно велел пропустить их.

– Афанасий, приветствую тебя, очень рад видеть вас здесь! – добавил он, обратив внимание на Веду.

– Добрый день, князь Андрей. Добрый день, уважаемая Елизавета. Очень рады присутствовать на торжестве и… в таком удивительном месте!

Они поздравили юную княжну с днем рождения, обменялись милыми любезностями, и Афанасий торжественно вручил подарок. Князь Андрей успел только пригласить его на утренний теннис, как к нему уже прорвались новые гости. Молодые люди с удовольствием уступили им место и направились к маленьким столикам с аппетитными блюдами.

После поздравлений, затянувшихся почти на час, с небольшой импровизированной сцены ведущие громко пригласили публику в белый шатер на торжественный ужин и затем принялись развлекать. Подавали мясо крокодила, акулы и неизвестных Афанасию, даже по названиям африканских экзотических животных – это был гастрономический пир, а известный оперный певец волнительно выводил на сцене классические романсы под незнакомыми созвездиями Южного полушария, ярко проступившими на небе.

Внезапно, Афанасий увидел, что стоит один – Веды рядом не было. Молодой человек высматривал свою спутницу среди веселящихся гостей, но разглядеть девушку не удавалось – мешали сумерки, освещаемые только неяркими цветными прожекторами.

Тогда Афанасий, сохраняя внешнее спокойствие, но с возрастающей тревогой в душе, стал бродить среди дорого одетых мужчин и увешанных драгоценностями женщин. Наконец, в дальнем углу площадки под пальмой, подсвеченной синим, он заметил ее, беззаботно беседующую с низкорослым лысоватым мужчиной. Афанасий, увидев эту неприятную картину, стремительно направился к ним с неясными для себя, но решительными намерениями.

Приблизившись, он узнал собеседника Веды – это был Борис Левицкий. К счастью, девушка вовремя его заметила и сама устремилась на встречу.

– Уважаемый господин Левицкий любезно показал мне дорогу среди пальм, а заодно рассказал про историю создания Кадингира. Хочешь послушать? – Веда снова обернулась к собеседнику. – Разрешите вам представить моего кавалера.

Лысый важно, но, как показалось Афанасию, с ехидцей, кивнул юноше, приветствуя.

– Не хочу. Куда ты пропала после концерта? Уже полчаса тебя ищу… – Он старался говорить тихо.

– Мне надо было… в дамскую комнату. Я думала быстро вернуться, но заблудилась на обратном пути в темноте. – Девушка невинно вздохнула.

– Извините, нас ждут друзья. – Афанасий постарался загладить возникшую неловкость перед Левицким и потащил Веду в сторону. – Сейчас будет салют!

Действительно, завершил прекрасный праздник получасовой салют и зажигательные танцы под звездным небом.

Веселье закончилось далеко за полночь, когда усталые и довольные молодые люди завалились спать под треск камина, растопленного в домике невидимыми слугами.

Следующий день прошел неожиданно быстро. С утра, пока Веда спала, Афанасий сыграл в теннис с князем Андреем, на удивление бодрым и свежим. Они обменялись впечатлениями – счастливый князь остался доволен вчерашним торжеством.

– Вы можете оставаться, сколько хотите – мои люди оплатили всю следующую неделю, – сказал он Афанасию после матча.

– Спасибо, Андрей Николаевич, с удовольствием, но Веде надо быть завтра в Москве, а сегодня мы хотели осмотреть знаменитый Кадингир.

– Жаль, завтра мы идем в океан на яхте и хотели с Елизаветой пригласить вас, а Кадингир – да, интересный и необычный город, только будьте осторожнее. Я могу дать охрану.

– Что вы, зачем? Мы только посмотрим город и погуляем. Спасибо, Андрей Николаевич, за праздник и дай вам Бог, завтра – попутного ветра!

– Счастливо, Афанасий. До встречи в Москве.

Молодые люди пожали на прощание друг другу руки, и, проголодавшийся Афанасий, побежал к Веде. После позднего завтрака они, полные впечатлений от праздника, выехали в Кадингир, экономический центр мира, который стремительно разрастался все дальше в глубину материка. Еще издалека, молодые люди увидели величественный город на берегу океана, окруженный безбрежной саванной.

«Наверняка, он скоро поглотит дикую природу, и то место, – Нга, где мы вчера праздновали, и бесстыжих воровок – мартышек», – с грустью представил Афанасий.

Приблизившись вплотную к городу, он заметил по периметру несколько высоких заборов с колючей проволокой наверху.

«Наверное, чтобы дикие животные из саванны случайно не забредали на улицы», – подумал Афанасий, с интересом глядя на приближающиеся небоскребы.

Сверху город был накрыт словно живым зеленым ковром, а с земли виднелись сплетения из растений и деревьев, стоящих на крышах. В воздухе слегка пахло рыбой, океаном и какими-то сладкими пряностями.

Они подъехали к закрытому въезду в город, который охранял вооруженный африканец в военной форме – тот открыл автоматические ворота и приветливо показал рукой, что они могут проезжать.

Узкие улицы между высотными зданиями были запружены людьми и машинами, но, несмотря на жаркий полдень, в городе царила удивительная свежесть и прохлада из-за океанского климата и раскинувшейся на крышах зелени. Из автомобиля они с удивлением разглядывали калейдоскоп национальностей: негры, белые, мулаты, китайцы, индусы в чалмах и совершенно непонятные люди в одеждах – балахонах. В витринах бесконечных магазинов манекены представляли модную одежду, в которой Афанасий со спутницей не рискнули бы показаться на улицах Москвы. Небоскребы мощно навалились уже через несколько кварталов, а весь город сиял от многочисленной переливающейся рекламы.

Афанасий еще на рекламном буклете в Нга присмотрел экскурсию на самую высокую башню Кадингира и предложил Веде подняться и увидеть удивительный город сверху.

Просторный скоростной лифт поднял их, вместе еще с десятком таких же любопытных, на крышу небоскреба перед великолепной панорамой – весь верхний ярус состоял из цветущих садов, перекинутых между домами с квадратами бирюзовой воды – бассейнами – на крышах, но внизу на улицах не было темно.

– Они попытались возродить одно из чудес света – висячие сады! Удивительная красота!

С одной стороны виднелся порт и безбрежный океан с белеющими силуэтами кораблей, а с другой простиралась такая же бескрайняя саванна. Многочисленные стаи птиц бороздили безоблачное, африканское небо.

– Смотри… там … Нга – дорога вьется, откуда мы приехали, а дальше мыс, Доброй Надежды, где океаны – Индийский и Атлантический – встречаются друг с другом. Почти, как мы с тобой?

– Откуда, ты все знаешь?

Веда ласково улыбнулась, и он обнял ее за плечи, защищая от внезапного порыва ветра, разгулявшегося на смотровой площадке.

– Жаль, что уже надо уезжать. Давай, пообещаем, друг другу, что обязательно сюда вернемся и будем пировать, как … князь Андрей с Елизаветой!

За два дня в знакомом уютном аэропорту ничего не изменилось: тот же чернокожий дежурный невозмутимо встретил их на стоянке, забитой самолетами. Впрочем, для Афанасия все африканцы были на одно лицо.

Обратный перелет прошел спокойно. Они с удовольствием отсыпались и вспоминали, прекрасно проведенные дни. Ранним утром они благополучно приземлились на подмосковном аэродроме. Афанасий думал о том, как постарается приукрасить поездку, рассказывая отцу про Африку. Усталые, но довольные, молодые люди с сожалением распрощались.

8. Аввакум. Москва

Вольный, в напряжении сидя у двери кабинета Аввакума, еще раз мысленно готовился к разговору.

Попасть на прием к авторитетному старцу стоило Вольному пять тысяч рублей – на такие деньги можно было купить небольшую квартиру на окраине Москвы. Он прекрасно понимал: – это только первые, небольшие траты, но нужно было срочно выручать сына, попавшего после поездки в Африку в неприятную историю. В душе Вольный не осуждал Афанасия – своего единственного сына от первого брака. Чувствуя вину перед его матерью за второй счастливый брак и рождение дочери, он старался перенести на сына то, что должно было достаться ей.

Афанасий учился в университете и неплохо успевал, но настоящей его страстью был теннисный спорт – он мог днями зависать на корте. Вольный одобрял занятия сына теннисом, но имел собственные планы на будущее Афанасия, никак не связанные с его сегодняшними, спортивными увлечениями.

– Заходите, пожалуйста! – Секретарь Аввакума в длинных монашеских одеждах почтительно пригласил Вольного пройти, открыл ему высокую дубовую дверь и вежливо поклонился.

Вольный зашел в слабо освещенную приемную, оформленную в новом псевдорусском стиле: с иконами, простой деревянной мебелью и фресками из жизни святых на высоком, сводчатом потолке. Живописную картину довершали зажженные свечи, наполнявшие помещение знакомым, церковным ароматом.

Аввакум в черной простой рясе стоял в углу комнаты лицом к иконам и крестился. Его длинные седые волосы густо рассыпались по широким плечам. Вольный тоже перекрестился и терпеливо ждал, незаметно рассматривая Аввакума.

Наконец тот медленно и степенно повернулся к Вольному и пошел на встречу по мраморному полу. В больших глазах, пристально изучающих посетителя, читались не только воля и упорство, подкрепленные хитростью и коварством, но и готовность действовать силой там, где не помогает слово Божье.

Повидавший немало опасных людей за свою долгую службу, Вольный, тем не менее, тут же согласился с мнением, ходившим по Москве, что этот человек и черта не убоится.

– Мы с вами встречались раньше?

Голос старца Вольный для себя определил, как «благозвучный».

– На приемах у губернатора Московского, Михаила Илларионовича, нового князя Троерукова.

– Конечно, я вспомнил. – Аввакум не отпускал колючим взглядом Вольного. – Вы выступали с интересным, умным докладом по тревожному положению на южной границе и, кажется, что-то просили… не напомните, когда это было? – Аввакум внимательно следил за выражением лица собеседника, но, казалось, не проявлял интереса к разговору, думая о своем.

– В мае, после Пасхи. Весной.

– Сейчас уже ле-е-то, – протяжно произнес Аввакум, – скоро осень московская, а время летит быстрокрыло.

«Ждет, чтобы я первый начал откровенный разговор», – подумал Вольный, наслышанный про необычную манеру беседы Аввакума.

Тот словно прислушивался к мыслям Вольного или к своим интонациям.

– Я тогда просил усиление на трудном, южном участке границы, где…

– Не продолжайте, пожалуйста, – Аввакум устало, взмахнул рукой. – Знаю, Северный Кавказ весь в долгах, согласился принять богатых сектантов – отщепенцев, приговоренных к смерти за фанатизм. Впрочем, извините, времени не так много, господин Вольный. Сегодня у меня после вас еще встреча с убогими в приюте Святой Анастасии Казанской. Присаживайтесь, пожалуйста, располагайтесь. Я вас выслушаю, со всем вниманием.

Аввакум так резко переменил тему, что Вольный удивленно замолчал, но, тем не менее, следуя приглашению хозяина, уселся на простой деревянный стул с высокой резной спинкой. Он знал, что Аввакум негласно исполняет при Патриархе роль главного иезуита – воинственного старца, призванного бороться с ересью и всем, что мешает Церкви оставаться первой, по своему влиянию, силой в стране после президента.

– Мой сын, Афанасий, попал в неприятную историю. Его девушка… она была вместе с ним на праздновании дня рождения у одного очень известного молодого человека, и она… очевидно, сделала там снимки, которые только чудом не оказались затем в Сети. Эту угрозу успели вовремя предотвратить, так что теперь можно говорить только о подделках, если они, конечно, всплывут. На снимках запечатлено много известных людей, но самое неприятное – сын президента с девушкой, репутация которой не совсем. … В общем, если снимки попадут в Сеть и их опубликуют, то сейчас, перед выборами … – Вольный немного нервничал, а еще от свечного запаха начало кружить голову.

– Почему вы так волнуетесь, ведь не попали же? Как зовут молодого человека, у которого был день рождения, и почему вы решили, что я смогу вам помочь, а, главное, в чем? И уверены ли вы, что именно эта девушка сделала злосчастные снимки сына президента?

На самом деле Аввакуму уже в подробностях доложили о случившейся, после праздника в Африке истории. Если избиратели узнают, что сын президента проводит время в запрещенном для посещений Кадингире, да еще с Гибридом – девицей – китаянкой непонятной репутации, – последствия будут непредсказуемы.

– День рождения был не у хозяина, князя Андрея Романова – младшего, а у его невесты, но это неважно. Празднование проходило в Южной Африке, в построенном в африканской саванне центре развлечений. – Вольный говорил, и слова «саванна», «Африка» звучали здесь, в Москве, как будто они из совершенно другого мира.

Аввакум почувствовал, что собеседнику нравится, произносить почти запретные слова в кабинете, хозяин которого, как он сам считал, был призван Господом и Церковью бороться с ересью и сатанинскими происками иноверцев.

Откинувшись на высокую спинку, иезуит внимательно разглядывал Вольного, понимая, что президентский сынок сам подставил себя и оказался в щекотливой ситуации, поскольку стремился к чужим странам и порочным по духу развлечениям. И, мало того, втягивает лучших представителей золотой молодежи, которые в будущем могли бы вместе с ним встать во главе страны. И это – наследник нынешней власти?!

Вольный тяжело смотрел на Аввакума, но не позволял себе такого же недоброго, выжигающего взгляда, как у хозяина кабинета.

Аввакум смог оценить покорность, – ведь гордыня – грех. Выражение его лица немного смягчилось.

– Кадингир, как вассал вавилонцев, является в наши дни рассадником греха – он должен понести кару и быть разрушен. Это – мерзкое место, где собираются все отбросы своих народов, чтобы плести заговоры против правительств, набивать карманы золотом, разрушать религии и подчинять всех власти Нового Вавилона, а те, кто слаб духом, стремятся попасть туда и вкусить запретные плоды! Но что вы от меня хотите, господин Вольный? Разве ваш сын, как-то был наказан? Хотя, даже попытка выезда из страны строго запрещена и карается, в лучшем случае, длительным тюремным заключением. Правда, девушка для него потеряна навсегда, но это, скорее, моральная сторона дела, и молодость все вылечит.

– Девушка – странно исчезла… В любом случае, его отношения с ней закончены, но проблема совершенно в другом: мой сын негласно отлучен от общества, в котором привык бывать. Друзья, узнав о происшествии, отвернулись от него. Это отразится на его будущей карьере, и я, как отец, не могу не волноваться.

– Что же, как отцу, скажу вам – похвально. Вопрос щепетильный, но я мог бы, возможно, подумать. А с этой девушкой, как быть? – Аввакум задумался на минуту. – Думаю, что вы знаете, где она, и надо, чтобы она действительно исчезла! – Иезуит предупреждающе поднял руку на попытку Вольного возразить. Ее не было – это была выдумка, видение! У вас ведь есть, такие возможности? – Он пристально смотрел на Вольного, ожидая реакции на свои слова. – А как от нее избавиться, решайте сами. Можете выслать ее обратно в Африку, если ей по нраву жить в пустоши.

– А что делать с теми, кому настоятельно рекомендовали отвернуться от моего сына?

– Откуда у вас такая уверенность?

– У меня тоже товарищи есть. – Вольный не собирался раскрывать собственные источники Аввакуму.

– Вы совершено зря мне не доверяете, но Бог с вами, дело ваше.

– Я прошу, чтобы кто-нибудь уговорил молодого князя Андрея принять сына обратно…

– Надо ли это вашему замечательному, заблудившемуся чаду? И как он сам объяснит случившееся князю Андрею?

– Мне не важно, что надо сыну, на его собственный взгляд, – Вольный было занервничал, но вовремя остановился и пожал плечам, подчеркивая, что желания Афанасия для него – пройденный этап их отношений. – Можно ведь сказать, что моего сына оговаривают, например?