Ночное проклятие

У меня была одна идея, как продвинуться в поиске причин проклятия, и сегодня вечером я хотела её проверить.

Соседи сегодня гуляли: вытащили караоке на улицу и горлопанили песни на всю округу. Под шансон я перерывала коробку с фотографиями, под патриотическую песню раскладывала их в хронологическом порядке на полу гостиной и под старый добрый рок материла недобросовестных производителей пластиковых окон.

Черно-белые снимки переходили в цветные, рассказывая историю рода и я, как бывало в детстве, опять засмотрелась на бабкину забавную шляпку с вуалью. Она была неизменным аксессуаром на её волосах, и не важно, куда она отправлялась, в булочную или в театр. Крохотное перо на снимке было безлико-серое, но я прекрасно помню его серебристый перелив и роскошный кристалл, который украшал основание пера.

Шляпка была неприкосновенна. Хранилась она в коробке, доставалась исключительно бабушкой и прикреплялась на волосы у винтажного зеркала. Да-да, винтажного даже для тех времен. С легкой паутиной трещин по дереву, от пола и ввысь, как мне казалось, малышке, недавно слезшей с горшка и с трепетом трогающей холодную поверхность зеркала.

Мама говорила, что бабушка свято верила в то, что шляпка отгоняет от неё особенно приставучие кошмары. Стоило выйти без неё, как самые жуткие монстры лезли в её сны…

А вот прабабка, настоящая деревенская женщина. В платке и с серьезным выражением лица, которое обязательно возникало на лицах у большинства жителей нашей страны, когда их фотографируют. Сидит на лавке с подругой, сама сдержанность. Но если внимательно посмотреть, видно, что в левой руке она прячет папироску, легкий дымок от которой еле заметен на фотокарточке. Чуть поодаль стоит мужчина, мой прадед, смотрит на свою жену с довольной ухмылкой. Говорят, она та еще проказница была…

Снимок тетки был разорван. Я соединила половинки и увидела, как прекрасная молодая женщина устало смотрит в сторону. Она не хотела смотреть на фотографа, тем самым обрекая его на падение и неминуемую травму, но, тем не менее, её сумели сфотографировать в очень выгодном ракурсе. Длинные ресницы оттеняли глаза, из которых так и хотелось прогнать выражение затравленности. Бабушка фыркала на неё и говорила, что из нашего рода сдалась только та, имя чье в переводе означает «победа». Сама Виктория оборвала все контакты с родней и миром, а на все попытки мамы пробиться к ней неизменно отвечала угрозой смены места затворничества.

Я помню, как мы с мамой приехали в какую-то хижину среди высоченных сосен, а тетка не выходя из дома обозвала маму «дурой, притащившей на гибель ребенка». К нам она так и не вышла. Мы прождали несколько часов и сдались. Искусанные комарами мы ехали домой, почесываясь и сохраняя гробовое молчание.

Вообще, детские воспоминания спутаны, местами ярки, местами в легкой дымке розовых очков. Они воспринимаются нами совершенно по-другому, нежели в любом другом возрасте.

Тогда тетка виделась мне этакой смесью Бабы- Яги и Рапунцель. Я представляла ей принца, который освободит её и оденет волшебные очки, чтобы она могла спокойно смотреть на людей и не бояться им навредить.

Я перевернула половинки и посмотрела на мелкие строчки.  Да! Отлично! Очень надеюсь, что она до сих пор живет в той глуши, и мне удастся её найти!

Поеду завтра же, как только приду в себя. Мама была категорически против этой затеи, поэтому буду пользоваться тем, что она отдыхает и ничего не узнает.  А то обязательно придумала бы повод не пускать меня в дальнюю дорогу. Судя по маршруту, ехать туда предстояло сутки. А, значит, ночевать мне нужно придется в машине. Точнее умирать.

Эх, лишь бы судьба мне машину не угробила в очередной отправке меня за грань. Идти пешком по глуши мне совсем не хотелось…

«Перестрахуюсь и остановлюсь в отеле пораньше!» – решила я для себя и сгребла фото обратно в коробку. Возьму с собой, надо же как-то налаживать контакт с теткой. Мама как-то обронила, что именно после того, как Виктория долго расспрашивала тогда еще живую прабабку о проклятии, она ушла в одиночное плаванье и оборвала все контакты.

Сегодня я твердо решила умирать дома. Очнуться в морге в очередной раз мне совсем не хотелось, поэтому обложившись конфетами и журналами, я завалилась на свою кровать и приготовилась получать удовольствие.

Шоколадное блаженство разлилось во рту, переливаясь на языке сливочным послевкусием, а воздушный орешек звонко хрустнул на зубах и рассыпался на мелкие частички.

Журнал, в отличие от конфет не мог похвастаться ни оберткой, ни содержанием, поэтому был быстренько отложен в сторону, и глаза стали потихоньку закрываться.

И я даже не заметила, как тихое дыхание оборвалось для того, чтобы возобновиться снова. Но уже утром.

Я опять пропустила рассвет. В который раз…

***

Утро не оставило от сожаления и следа. Внутри меня зрела уверенность, что я на правильном пути.

Быстро покидав в дорожную сумку немного одежды и еды, я была готова отправиться в путь. Туда, где, как я надеялась, найду ответы на свои вопросы.

«Ну не выгонит же она меня?» – разговаривала я сама с собой, двигаясь по магистрали в область. В ответ из динамиков раздалась слезливая композиция о несчастной любви, и я переключила радиостанцию. Уже в дороге вспомнила, что забыла коробку с фотографиями дома, но поворачивать не стала.

Сейчас мне хотелось драйва, поэтому пробежавшись по радиостанциям в бесполезных попытках найти что-то под настроение, я включила флешку и сделала погромче.

Улыбка сама собой появилась на лице, я откинулась на спинку водительского кресла, постукивая пальчиками по рулю и подпевала.

Навстречу неслись машины, особо смелые водители играли в шашечки на дороге, а некоторые индивиды еле плелись в своих коробчонках. Все как всегда.

Чем дальше я удалялась, тем свободней становилось движение, а агрессия водителей заметно убавлялась. Один паренек даже помогал девушке на обочине со сменой колеса. Заправки в соседней области уже не могли похвастаться персоналом, а еда – свежестью.

Как хорошо, что я взяла с собой небольшой перекус. Как раз хватит протянуть до нормального кафе.

Я открыла окно и подставила лицо теплому воздуху, насыщенно-сосновому, с горьковатыми нотками смол. День клонился к концу, и вечер готовился вступить в свои права.

Дорожная лента стала двухполосной, и чем дальше я ехала, тем гуще становился лес вокруг, а встречные машины попадались все реже.  Музыка уже давно надоела, а настроение неумолимо падало.

А все почему? Да потому что я была голодна!

А рядом ни одной придорожной забегаловки, ни одного магазина! Глушь!

– Вот простофиля! – ругала я себя вслух. Надо было по карте посмотреть, отзывы почитать о маршруте, а я конфетки ела!

Эх, мне бы сейчас эти конфетки…

Сглотнув слюну, я надавила на педаль газа, и буквально в сантиметрах от моей машины пронесся мотоцикл.

Пш-ш-ши-ииух…

И спина с ярко-красной надписью «Vampire» на кожанке стремительно удалялась.

– Черт! – испугавшись, я дернула руль в сторону, и машина завиляла. – Куда ты прешь?!

Дрожь не хотела уходить из рук,  поэтому я сбавила скорость до минимума, а потом и вовсе остановилась на обочине.

– Твою мать! – ругалась я на всю округу. – Кто тебе права давал?!

Как вы поняли, моему возмущению не было предела. Гарантии, что случись со мной несчастный случай днем, а не ночью, и я опять восстану, как феникс из пепла, не было. И проверять я этого не хотела.

В конце концов, я же не супер-герл! Я всего лишь умираю каждую ночь…

Из-за горизонта появилась старая сгнившая иномарка, которая не спеша подъехала ко мне, метающей молнии, и остановилась. Мужчина в возрасте, с густыми усами, залихватски подмигнул, и спросил:

– Сломалась, красотка?

Не знаю, то ли он скрип моих зубов услышал, то ли охватившее меня бешенство в глазах отразилось, но он быстренько прикрыл окошко и поехал дальше.

А вот и правильно, туда тебе и дорога!

Да и мне тоже…

Надо было у него хоть о магазинах спросить. Может тут стоит свернуть в деревеньку какую, или еще что?

Мда, неподготовленность на лицо. А еще излишняя эмоциональность.

Кто-то мог бы сказать – «Бабе за рулем не место». Тогда попрошу посмотреть на тех индивидов, как этот мотоциклист, который при свободной дороге устраивает притирание боками! Да я чуть не поседела!

Глубокий вдох… Птички поют… Жизнь прекрасна…

И все равно, что нет ни магазинов, ни отелей, а солнце уже клонится к горизонту…

Дзинь. Тьфу, то есть дзэн!

Просто принять тот факт, что это не трасса, заполненная дальнобойщиками и забегаловками, а мало популярное направление, где даже заправки выглядят как две колонки и окошко с кассиром.

О, цивилизация, ты меня испортила! Свалю всю вину на тебя и с чистой совестью и голодным желудком поеду дальше.

Да-да, именно так я и думала.

Мимо зеленой стеной мелькали деревья, а небо все больше темнело. Мои надежды о ночевке в придорожном отеле рассыпались мелкой пылью и осели неприятным осадком внутри.

По моим подсчетам, ехать оставалось совсем немного, каких-нибудь два часа максимум. Но рисковать я не могла, прекрасно зная, как любит со мной пошутить судьба, поэтому я свернула в еле заметный съезд и спрятала машину от любопытных глаз за густой порослью кустарников и редких деревьев.

Повернула ключ в замке зажигания и фары погасли. В звенящей тишине мне показалась, что тьма обступила меня со всех сторон. Чтобы прогнать страх, выбралась из машины и размяла ноги. Целое полчище комаров только и ждало своей жертвы, заставляя меня двигаться быстрее.

Естественные потребности никто не отменял, и уж если голод утолить я не могла, то другую потребность осуществить в вечернем лесу можно было легко.

Отойти пришлось на приличное расстояние, обходя целую поляну крапивы, и когда я уже направлялась назад, шальная пуля просвистела мимо меня, а вторая ужалила меня в плечо.

Ну никакого покоя!

Последней мыслью на сегодня было: «Закопают. Как пить дать, закопают…»

***

Потрескивание дров вносило приятное разнообразие в мое пробуждение, заполняя душу теплом семейного очага. Сразу вспомнились наши посиделки с мамой у камина и карамельный попкорн.

Как там мама? А ведь вчера даже не позвонила. На нее не похоже…

– Леха, лопух! Сколько раз тебе говорил, не стреляй по мишеням вблизи дороги! – звук подзатыльника невольно заставил мои глаза открыться.

Деревянный потолок, деревянные стены, койка, на которой я лежу. Закрыла глаза и решила слушать дальше.

– Бать, да кто ж знал-то? Я же всегда в яблочко стреляю, ты же знаешь! А тут руку как повело! – голос паренька обрывался, свидетельствуя то ли о подростковом возрасте, то ли о излишнем волнении хозяина.

– Я тебе покажу, повело! Девка-то окочурилась! У тебя теперь крест на всю жизнь, балда! А мне что с ней делать, балбес? Тебя посадят!

– Так никто не видел! Да я ей плечо прострелил, а она взяла и откинулась! – громким шепотом известил сынок. Памятная минута отборного мата и тишина.

– Какой грех на семью взял! – хлопок, как по лбу и скрежет ножек стула по деревянному полу. – Про стрельбу забудь, будешь матери огород все лето копать! Машину мы её утопили, теперь давай, бери лопаты в сарае и пошли…

Так! Пора Белоснежке просыпаться!

Машину они мою утопили, это же надо! Следы заметали!

Досада и злость кипели во мне, грозясь вылиться кипятком обвинительной речи, но я лишь прожгла их недовольным взглядом. А они как заорут.

Наверное, я слишком резко села на кровати…

То же мне, впечатлительные какие!

– Л-л-леха, беги! – заорал мужик в костюме милитари и метнулся к двери следом за сыночком. – Зомби!

Неужели, я так плохо выгляжу с утра?

Так, что тут вокруг? Двустволка на гвоздике, череп то ли кабана, то ли еще какой зверушки на полке, веники сушенных трав и печь. Теплые куртки у двери висят на импровизированной вешалке, а высокие сапоги со шнуровкой и массивной подошвой были обмазаны таким слоем грязи, что казалось, если добавить чуть больше глины, можно было бы смело снять слепок.

Дрова трещали в печке, а в стоящем на ней горшочке что-то выкипало, шипя о нагретую поверхность. Поспела к кашке, что ли?

Животик жалобно уркнул в надежде.

Я вышла в открытую дверь, а вокруг лес. Ага, ясно, домик егеря или местного охотника…

В кустах мне почудилось шевеление, и я вошла обратно. Надо было подумать.

Они что, правда утопили мою машину?!

Там же моя сумочка, все деньги, документы… Ключи-и-и…

Схватилась за голову и позволила себе тихонечко завыть от досады.

– Ш-ш-ш, говорю же тебе – нечисть она! Воет слышь как? – тихий шепот от двери оторвал меня от такого скучного занятия, как купание в жалости к самой себе.

Метнула взгляд на две физиономии, пытающиеся маскироваться за сорванными ветками, и в удивлении покачала головой. До чего же народ странный…

Веточки задрожали.

– Она сюда смотрит, ба-а-атька…

Вот чудики! Они меня что, за мертвечину приняли? Посмотрела на себя и нахмурилась. Ну а кому бы понравилась ободранная одежда и спутанные волосы, комом стоящие на голове? Еще вся спина, руки и ноги сзади были в грязи, как будто меня тащили волоком.

Хотя, почему как будто? Похоже, что так и было…

Я с упреком посмотрела в сторону кустиков, и один из них шлепнулся на пол, открывая обморочную мордашку парня.

Супер!

– Надеюсь, Вы-то не собираетесь в обморок падать? – спросила я у второго кустового.

– Изыди! – так как я так и не испарилась, он попробовал другое: – Чур меня! Чур меня! Чур меня!

Мне даже его жалко стало.

Перекрестил меня. Это тоже моему исчезновению не поспособствовало.

Мужичок совсем струхнул и, откинув ветки в сторону, прихватил своего сыночка и дал деру.

– Эй! – окликнула я его и вышла на крыльцо.

Тот обернулся на звук и, округлив глаза, побежал еще быстрее в лес.

– Мда, а еще говорят, что вдали от города мужики крепче,  – сказала я сама себе, а потом крикнула в спину мужчине: – Да живая я!

– Ага, все та-а-ак говорят! – заикаясь, ответил мужик и, споткнувшись о ногу пришедшего в себя паренька, упал навзничь.

Кто эти все, я так и не поняла. Но оставаться одной не понятно где не имела никакого желания. Тем более, практически на птичьих правах: ни документов, ни денег, ни ключей…

Хотя…

Быстренько нагнала сладкую парочку и схватила паренька за ухо:

– Сумочку верни!

В голубых глазах паренька плескался страх, но когда я спросила про сумочку, они в панике начали бегать по сторонам.

– Т-т-там, – он показал дрожащим пальцем на покосившуюся пристройку к домику, в открытой дверце которой виднелись дрова.

Уже лучше! Так и знала, что деревенский не упустит возможность обшарить машину. Но сейчас мне это сыграло на руку.

Судорожно сжав одежду отца, парень замер, а мужчина боялся пошевелиться.

Я пошла за своей сумочкой и чуть было не поплатилась за неосмотрительность головой. Хруст ветки сзади спас меня от удара лопатой.

– С ума сошел?! Добить решил что ли? – мне было уже  не до церемоний.

Взмах лопаты замер в воздухе, а мужичок внимательно стал рассматривать меня, как будто заново.

– Лопату-то опусти… – попросила я.

– Ты, правда, чтоль,  живая? – медленно опустив орудие труда дачника, он смотрел в мои глаза. Настороженно.

Ну и как ему доказать? Дать потрогать что ли?

Что я и сделала, после секундной заминки.

– Трогай! Самая что ни на есть живая! – протянула я руку и почувствовала легкий щипок.

– Ай! – зачем же второй раз было щипать? Да еще так больно!

– Ой, и, правда, живая…

Паренек мелкой поступью подошел ближе, но держался за отцовской спиной.

Мужик строго взглянув на сына, выволок его за шиворот из-за спины и прорычал:

– А ну, извиняйся!

Поняв, что вину придется взять полностью на свои худощавые плечи, юнец набрал воздуха и, потупившись, промычал: «Извините».

– Дама не слышала! – немного потряс того за шиворот мужичок.

Хмурым лицом мужчина старался компенсировать  приступ страха, который совсем недавно объял обоих. Быстро он оправился…

Хоть дама и все слышала, но паренек извинился еще раз, а потом закрыл рот рукой, жалобно протянув:

– Ма-а-аши-и-ина…

Закрыла глаза, стараясь сохранить терпение. Психовать и вызывать органы совершенно ни к чему, они тут же потребуют показать след от пули, а его то тю-тю…

Пулька так и осталась лежать на кровати. Хорошо хоть на койку меня положили, а не на пол. Наверное, надеялись, что еще жива, а потом тронуть боялись, когда поняли что к чему.

– Где? – лишь спросила я.

– В… – сглотнул… – в озере…

– Фух… – шумно выдохнула я. Маленькая надежда на чудо испарилась…

Мужик поджал губы, строго глядя на сына, как будто это не он планировал меня закопать, заметая следы и покрывая сыночка. Ну, прямо, сама нравственность.

Почесав седую голову, он нехотя предложил:

– Мы отдадим, не сразу, но… – выдохнул. – Когда-нибудь отдадим…

И понурил голову.

Я промолчала, понимая: это «когда-нибудь» не случится никогда.

– До Печатников далеко? – название деревни, близ которой жила тетка я запомнила наизусть.

– Да нет, километров пять по дороге всего, – пожал плечами мужчина, боясь поверить своему счастью – барышня не кидает претензий и денег не требует. – А если через лес, напрямик, то за полчаса доберетесь.

Поняв, что ловить удачу здесь бесполезно, я закинула сумочку на плечо и пошла в указанном направлении.  К дороге. Идти через бурелом мне показалось плохой идеей.

Отойдя немного, остановилась, чтобы проверить содержимое сумочки. Точно, кошелька нету.

Хорошо, хоть от домика недалеко отошла. Обернулась, а моя сладкая парочка стояла все на том же месте и не сводила с меня глаз.

– Деньги, – только сказала я, как парень убежал куда-то в дом и выбежал через секунду с моим кошельком. Вот стервец, уже припрятал!

– Спасибо! – красный прямоугольник перекочевал в мою руку, и я ушла, не прощаясь.

Назовите меня невоспитанной, но я не буду прощаться с теми, кто, утопив мою машину, хотели меня закопать. Ну и что, что проклятье странное, и они о нем ни сном, ни духом. Я тут тоже пострадавшая сторона.

Вот такими мыслями подбадривая себя, я старалась преодолеть страх перед предстоящим пешим путешествием.

Дорога оказалась не так уж далеко, в каких-то десяти минутах ходьбы. Верхушки деревьев покачиваются, сосновый запах щекочет ноздри, а вокруг – никого. Только я и серое полотно асфальта. Ну совершенно неромантично!

Привыкшая к быстрому ритму города, хаотичному движению транспорта и бурлящей жизни, сейчас я чувствовала себя потерянной.

В сумочке карта, ключи, телефон, деньги. Все вроде бы на месте, но как же досадно!

А еще жалко машину. Гады!

Шмыгнув носом, я попыталась сориентироваться на местности.

Так, мне направо! – решила не тратить моральные силы зря и задала себе цель.

Где же тот усатый дяденька на гнилой иномарке? Как бы он сейчас мне пригодился!

Сзади раздался звук двигателя. Я обернулась, нацепив самую милую улыбочку, и подняла руку, голосуя. Уж очень мне не хотелось идти пешком.

Может это едет добрая душа и подбросит меня?

Солнечная улыбка угасла на моем лице в тот же миг, когда немного впереди меня затормозил мотоцикл.

«Vampire» – красным готическим росчерком значилось на спине.

Черный шлем с красными языками пламени оказался в руках у мужчины, а у меня перехватило дыхание…

А ведь хотела уже сказать, что я по его вине чуть в аварию вчера не попала. Но все эти слова, как мелкие мошки, разлетелись в разные стороны и показались незначительными. Отмахнуться от них рукой и смотреть…

Вечно смотреть в эти синие глаза.

Где он успел так загореть? Ведь жара стоит всего лишь несколько дней?

Настоящий пепельный блондин уверенно упирался одной ногой на землю и смотрел на меня в полоборота.

Мистер Серьезность – сразу констатировала я.

Несмотря на выбритые виски и экстремальную стрижку с резкими переходами, глаза оставались предельно сосредоточенными. Тигр в кожанке. Такие не останавливаются на дороге, чтобы подбросить симпатичную девушку. Девушки сами кружат вокруг таких экземпляров и бросаются им под ноги.

Или это неслыханный акт доброты раз в год? И мне повезло?

Не удивлюсь. В жизни Судьба часто подкидывает мне то ведра счастья, то корыта ненастья.  Все верно, пропорции соблюдены. Ведра обычно бывают небольшими, иногда для песочницы. А вот корыта у меня душевные…

Поэтому, быстро причислив этого блондина к личному ведерку счастья, я подумала, что только дурочка откажется от такого индивида, и смело шагнула к нему.

За те несколько секунд, пока я шла, сапфировые глаза успели просканировать меня так, что даже мои косточки занервничали – а на местах ли они?

В конце концов, сам же остановился.