Отморозки, часть 2
– Знаю где это,– кивнул Пашка.– И что он тебе на прощанье сказанул?
– Сказанул, что дескать жди звонок. Что нужно бабки из гаража перебросить в более подходящее для них место. Стремно ему их в гараже держать. Наверное правильно трясется. Чует мое сердце, что вся эта макулатура сейчас у многих на уме. Там ведь сумма астрономическая. Я краем глаза полюбопытствовал, заглянул в один узел. Еврики, блин, сотенные. Прикинул хрен к носу, что если там все такие, то лимонов пятьдесят не меньше должно быть.
– Ни хера себе,– хором вырвалось у всех оставшихся троих парней одновременно, но ни кого из них эта синхронность не рассмешила и даже не удивила.
– Это во что же мы вляпались, мужики?– задал Иван вопрос риторический, но все оставшиеся трое опять не сговариваясь и хором сочли нужным ответить:– В дерьмо.
Минут пять после этого четверка молча сосала пиво, потроша скумбрию и обдумывая создавшуюся ситуацию дерьмовую, как на нее не смотри.
– Может действительно пойти и сдаться в органы, пока не поздно?– первым нарушил молчание Мишка.– Объясним что да как. Что они не люди что ли?
– Хрен их знает,– буркнул в ответ Петруха.– Оборотни, блин, одни сплошные, если фильмам верить. Попадешь на такого, как на зло и хрен его знает что из этой явки с повинной может выйти. Подберет таких же оборотней команду, замочат нас, а еврики себе. За пятьдесят лямов-то…
– По уму надо все делать,– Пашка, на правах бугра, слегка добавил в голос командирских ноток.– Капусту из гаража Мишкиного изъять и перепрятать. А потом только в органы соваться. И сделать это нужно в темпе вальса, не откладывая. Пока Толян с Конем сами, без нас не подсуетились. Они наверняка обалдеют от такой суммы и попробуют смыться с ней. По фигу им мы и крыша, а тем более коты жирные. Мать же родную продадут за бабло.
– Точно. И я это же подумал. Прямо сейчас нужно туда мотануться и перегнать тачку, пока они нас не опередили. Если уже не опередили,– забеспокоился Петруха.– Кто со мной?
– Я наверное,– Пашка взглянул на часы.– Двадцать десять время. За час туда доберемся. Куда вот только перевезем. Мне ничего толкового на ум не приходит.
– У меня есть место подходящее. В Карелии. Ну, я тебе рассказывал про лесника бывшего – Семеныча. Он мне там у себя на участке в баньке разрешает жить. Шикарная, по белому и предбанник шикарный, лавки широкие. Забросим на чердачок, пусть полежат день другой, пока с ментами… т.е с пентярами не добазаримся.
– А недалеко?– засомневался Пашка.
– Ну, давай, предлагай другие варианты. Я что, против?– не стал спорить Петруха.
– Для бешенной собаки семь верст не крюк, подальше положишь – поближе возьмешь,– хмыкнул в ответ Мишка.– А Семеныч этот не наткнется на них? Полезет на чердак за чем-нибудь, а они там кучей. Сдаст ведь с потрохами по старой советской привычке. А, Петручио?
– Нет его сейчас дома,– успокоил парней Петруха.– У него в Питере дочь с зятем, уговорили его с печенкой на обследование лечь в клинику. Насильно погрузили в телегу и увезли сюда. Уж как он сопротивлялся, орал что самогонкой настоенной на мухоморах и рябине болячку свою придушит, слушать не стали. Зять у Семеныча мужик зажиточный и вроде как сам в этой клинике за главного, так что запугал его сперва всякими словами страшными медицинскими, а потом хвать под микитки и не успел Семеныч вякнуть, как уже в фольксвагене его ремнем в кресле зафиксировали. Так что нет Семеныча дома. Вокурат в эти выходные и госпитализировали. И правильно сделали, что-то он мне в последнее время тоже не нравился. Ходит, морщится. Видать доставала хворь.
– А за хозяйством кто присматривает? Соседи что ли?– заинтересовался сельским бытом лесника Пашка.
– Там хозяйство-то,.. хозяйство…– пренебрежительно махнул рукой Петруха.– Десяток курей Семеныч держит и псина дворняга такая же как он старая. Котяра еще есть, Васькой зовут. Ну, этот молодой еще, а Рекс уже нюх потерял. Соседи конечно приглядят. Там деревенька в десяток изб и старушки в основном живут. Половина изб вообще заколочены. Глухомань. Автолавка раз в неделю хлеб со всякой хренью закидывает, или раз в две недели… В общем был в деревушке один мужик – Семеныч и того в клинику увезли.
– Да уж,– сочувственно закивали парни.
– Хорошо. Чего тогда сопли тут жевать?– поднялся Пашка и допив пиво из фужера, направился к выходу из кухни.
– А нам чего делать?– остановил его вопросом Иван.
– Отдыхайте. Чего там всем четверым толочься? Все равно в тачку только двое могут сесть. Вернемся завтра и звякнем сразу,– ответил ему Пашка, тоном не терпящим возражений.
– А где эта деревня, как называется?– спросил Мишка Петруху.
– Нововыселки называется,– Петруха принялся подробно объяснять географическое положение деревни.
– Ни фига себе глухомань,– присвистнул Мишка.– Это вам туда всю ночь до утра пилить придется. А на ментов нарваться не боитесь? Наверняка ведь дэпээшники будут бдить. Ориентировку-то им спустят, а эти умники еще и тачки одинаковые использовали для акции. Наверняка все каблуки будут трясти и не только дорожная полиция, но и опера там всякие с их "Перехватами" будут суетиться на дорогах. Если прихватят, то хрен потом чего докажешь, что сдаваться собирались,– высказал он сомнения.
– Вот ту ты прав,– остановился в дверном проеме кухонном Пашка.– Какие идеи есть, мужики?
– Перегрузить-бы все же во что-то другое-бы,– предложил Иван.
– Во что?– Пашка оглядел примолкших бойцов.
– У моего брательника Газель с фургоном, могу взять на денек,– предложил Иван.– Скажу что другу барахло на дачу перевезти, ну и за аренду кину пятихатку, чтобы особенно не жмотничал. Прижимистый у меня братан. В кого такой уродился паразит? Двоюродный, кузен если по-французски. Жмот жуткий. Дядя Федор мужик во какой и тетя Галя баба хлебосольная, душа на распашку, а у этого снега зимой не выпросишь,– посетовал он на генетические выверты.
– Звони,– принял решение Пашка.– Далеко живет брательник?
– Рядом. В соседнем доме,– схватился Иван за телефон и в течение пяти минут вопрос с транспортом решил.
– Придется всем теперь ехать. Чтобы побыстрому все провернуть. Вдвоем вы там до полуночи провозитесь.
– Ладно, поехали все,– согласился Пашка и первым вышел из квартиры. А через час они уже всей бригадой дружно перегружали банковские мешки из каблука в Газель, предварительно упаковав их в коробки из-под сигарет, разжившись ими по пути в гараж. Всего коробок получилось одиннадцать штук и Мишка даже каждую из них заклеил скотчем, заявив, увидев усмешку Пашкину:
– А вот это ты напрасно ухмыляешься. Выпишим накладные как положено, будто курево везем закупленное старушкам. Предлагаю закупить пару коробок настоящих с сигаретами. Скинемся по паре штук и закупим на базе оптовой всякой хрени. Макароны, гречку там какую-нибудь. Для понта. Мало ли остановят все таки. С крайних начнут потрошить груз, а там все как в накладных прописано,– развил он тему.
– Какие базы, Миха?– взглянул на него удивленно Пашка.– Время уже почти десять вечера, закрыто все уже давно.
– Сразу понятно, Паш, что коммерцией тебе заниматься не приходилось,– рассмеялся в ответ Мишка.– Базы разные бывают,– подмигнул он заговорщицки.– Я такие знаю, которые круглые сутки фунциклируют. Места знать надо. У меня есть пару номеров контактных. Могу обкашлять хоть прямо сейчас.
– Хрен с тобой, кашляй,– согласился Пашка.– Только в темпе вальса давай. Телимся тут. Как бы Конь с Толяном не заявились, что-то у меня на душе не спокойно.
– Я мигом,– обрадовался Мишка и через пять минут, действительно с кем-то обо всем договорился.– Деньги гони, братва. Все на мази, но стоить будет это двадцать штук. Из-за меньшей суммы задницы свои поднять с дивана домашнего не пожелали коммерсы. По пять косарей гоните и погнали. Кто захочет, может потом товаром их забрать.
– Ну, ты прямо барыга,– отвесил ему комплимент Иван.– Не зря по электричкам коробейничал. Зримая польза коллективу.
– И не говори,– засмущался Мишка, собирая деньги.
Глава 3
Если успешно проведенную акцию по ограблению броневика считать удачей, то день этот для бригады экстремалов так и закончился вполне благополучно.
Загрузились на двадцать тысяч товаром маскировочным и еще до полуночи уже покинули территорию города. Остановили их всего дважды и первый раз дэпээшники ограничились проверкой документов, а на втором посту, присутствующий на нем сотрудник органов сыска, все же не поленился и полез в фургон, взглянуть на поклажу.
Вскарабкался, фонарем подсветил и все равно сослепу влез ногами в лужу краски масляной, образовавшейся из опрокинувшегося бидона. Кузен Иванов занимался строительным бизнесом и парни не стали выгружать из фургона этот бидон и пару мешков с чем-то сыпучим. Бидон опрокинулся совершенно случайно.
Стоял он изначально у самой кабины и в колесо запасное был вставлен для устойчивости, вот Иван его и переставил назад, вынув из колеса. Откуда было ему знать что кузен-жмот не просто так эту посудину зафиксировал в колесе. Защелка у крышки самопроизвольно раскрылась на первом же ухабе, а когда бидон на бок упал на следующей, то и крышка, с удовольствием чмокнув, отвалилась.
Лужа получилась просто загляденье, как раз на пол бидона. Вот в нее опер и влез по самые уши в буквальном смысле слова, так как еще и подскользнуться при этом умудрился.
Проводить досмотр груза у него желание сразу почему-то улетучилось напрочь и соскочив на асфальт, он минут пять соревновался в матершине с Петрухой, который увидев слугу Закона с мордой синюшной, не удержался от реплики типа: – Ох не х.. жеж себе,– посочувствовал можно сказать, но опер не понял и пять минут крыл обоих /Петра и Павла/, так люто, поминая всех их родственников до седьмого колена и в основном в сексуальном контексте, что даже Пашка не выдержал и матюжником не являясь по жизни, ответил ему в этом же духе, посоветовав потренироваться вначале на собственных.
– Смотреть надо, куда лезешь,– поддержал его Петруха.– Разлилась краска там или что. Мы что специально что ли? Нам теперь платить придется за нее, блин. Вам-то по херу, ототретесь и все, а с нас высчитает прораб. Жмот тот еще. Попали тыщ на пять, зараза.
– Так вам козлам винторогим и надо,– обрадовался опер.– Не ваш я прораб, на ваше счастье. Я бы вам руки кривые оторвал вообще за такое. Что, закрыть не могли тару как следует? Ну-ка, вот ты дыхни,– привязался он тут же к Петрухе.
– А я что делаю?– уставился на него возмущенно тот.– Я вообще все время дышу.
– Поговори еще, умник. На меня дыхни. Сдается мне, что от тебя несет спиртным,– опер возмущенно принялся вытирать испачканные руки о дверь фургона, оставляя на ней синие полосы от пальцев и тут уже не выдержал Пашка:
– Это не от него несет – это краска воняет, господин полицейский. И нахрена машину пачкать? Лучше может помыться все же, пока не засохла? Потом хрен ототрешь ее. Качественный, финский материал. Пока свежая еще смывается, а потом придется с кожей срезать.
– Вот гадство,– с отвращением взглянул на перепачканную руку опер в звании старшего лейтенанта.– Может у вас в кузове растворитель от нее есть?
– Коробка водки есть,– сообразил Петруха.– Сойдет заместо растворителя, на спирту же. А он масло вроде бы растворяет. Я щас,– не дожидаясь согласия Петруха запрыгнул в кузов и вернулся с двумя бутылками поллитровыми в руках.– Во!– продемонстрировал он посудины и спрыгнув вниз, вручил бутылки старшему лейтенанту.– Спецназовская. В самый раз название. Оттирайтесь.
– Ладно. Сойдет,– принял бутылки опер.– Валите на хрен отсюда, пока я вас разгружаться не заставил.
– Во, блин, мы еще и виноваты,– возмутился Петруха.– Сам лезь, разгружай. Что мы больные что ли по краске разлитой топтаться? Там только боком у правого борта можно проползти и то я вон наступил два раза,– продемонстрировал он подошву запачканную полицейскому.– Так что, старлей, тебе любопытно, ты и выгружай. А потом еще и обратно загрузить придется, потому что пока ты с коробками будешь корячиться, я жалобу сяду на тебя писать. Начальнику твоему.
– Жалобщик значит?– насупился опер.– Грамотный что ли? Что за народ у нас пошел, чуть что жалобы строчат. Слышь, Васильич?– обратился он к напарнику в звании сержанта и в возрасте предпенсионном.– Опять грамотные попались,– Васильич кхекнул укоризненно в ответ, поддакивая старшему по званию, но будучи человеком поопытнее своего начальника и в людях разбиравшийся лучше /как он ошибочно считал/ чем он, проворчал примирительно:
– За такое неуважение к правоохранительным органам с них еще не меньше литра причитается. С жалобщиков. Вон как заляпалась форма. Хрен ее одним литром теперь почистишь.
– Вот, вот,– согласился с его мнением старший лейтенант.
– Еще литр?– поскреб лоб Петруха.– На беспредел похоже. За лохов нас держите, господа полицейские?
– Поговори еще у меня,– осадил его старший лейтенант.– Мы что для своих нужд что ли? Для государственных нужд требуется жидкость. Лезь давай, пока я добрый.
– Спасибо,– буркнул Петруха возмущенно, но в фургон все же полез вторично, а возвращаясь обратно тоже подскользнулся и выполз из кузова с коленом перепачканым в краске, на который удачно присел. Матерился он при этом так азартно, "мать-перемать", правда, поминая нейтральную, но не уступив, пожалуй, в изобретательности старшему лейтенанту, так что у того даже настроение почти в норму пришло.
– Вот сейчас на тебе и проверим, растворит водка краску или нет,– обрадовался он искренне.– Откупоривай. Ветошь есть?– Пашка молча принес из кабины обтирочные концы и в следующие десять минут Петруха, а следом за ним и старший лейтенант остервенело оттирали одежду от финского красителя. Водка отечественная с импортным продуктом вполне успешно справлялась и Петр первым расправившийся с пятном на колене, спросил старшего лейтенанта:
– Что ты там, старлей, насчет "дыхни" говорил? Дыхнуть?
– Да пошел ты…– огрызнулся тот, смачивая тряпки очередной порцией водки.– Валите уже, не доводите до греха, юмористы.
Всю оставшуюся дорогу до самых Новоселок Петруха вспоминал эту встречу с операми и ржал так заразительно, что Пашка постоянно высовывающий лицо из кабины чтобы не дышать вонью из паров водки и краски, тоже от него заразился этим нездоровым в общем-то весельем.
Так и въехали в Нововыселки похохатывая, чуть не проскочив мимо деревушки и не увязнув в болоте. Газель вовремя заглохла, увязнув только передней парой колес в топком береге.
– Вот, блин, не было-бы счастья, так несчастье спасло никак. Чуть не влетели с маху в топь,– Петруха сменивший час назад Пашку за рулем, потянулся с подвыванием и взглянув на Пашку, извинился:
– Редко все таки бываю здесь, вот и проморгал малеха.
– Ладно, проехали. Давай задний ход врубай. Где эта деревня? Я-то вообще здесь не ориентируюсь.
– Сейчас приедем. Знаю я это болото. Так себе… И не болото в общем-то, а озерцо заросшее. Или пруд бывший колхозный, вроде как. Здесь раньше колхоз был. Бригада рыболоводческая. Тут же край озерный вообще-то. Охота, рыбалка обалденные,– Петруха завел двигатель и вырулив на проселок, уверенно въехал на единственную улицу деревушки, заросшую травой, в лужах от прошедшего недавно дождя и с едва просматривающимися колеями.
Солнце только выплеснулось из-за верхушек деревьев и деревушка встретила ранних гостей лаем пары собак, выскочивших невесть откуда и кукареканьем нескольких петухов.
На лай собачий тут же отреагировало местное население, высыпав в полном составе, судя по всему, к своим калиткам.
Высыпав – это не совсем правильно вообще-то. Потому что местное население в годах преклонных пребывая, высыпать уже было способно разве что песок, а к калиткам выползло, опираясь на подручные средства.
– Петруша никак припожаловал. Здравствуй, внучек,– поприветствовала первая бабулька, проживающая напротив домика Семеновича калитка в калитку и по этой причине оказавшаяся рядом быстрее прочих местных жителей.– Чей-та среди недели нынче? А это ктось с тобой?– засыпала она Петруху вопросами.
– Здрасьте, баба Нюра,– отозвался Петруха, выскочив из кабины.– Это дружок мой, Пашкой зовут. А среди недели мы с ним просто мимо тут проезжали. По работе, вот и заскочили на пару часов чайку попить. Попьем и дальше поедем,– наплел он на голубом глазу.– А как вы тут поживаете? Как здоровье? Соседи все живы здоровы?
– А чего им сделается? Вона колдыбают все четверо. Щас сами тебе доложатся,– баба Нюра подтянула потуже узелок на головном платке и ткнула клюкой в сторону соседок, ковыляющих в их сторону.– А к нам сегодня лавка должна приехать, обещались,– поделилась баба Нюра самой главной новостью.
– Как вы тут живете?– посочувствовал Пашка старушкам, которые подошли и поздоровавшись, присели дружно на лавочку, с досками истертыми до блеска.
– И не спрашивай, Пашуня,– отозвалась баба Нюра.– Спасибо власти, что пенсию хорошую плотит. А то ить вовсе худо бы было. Силы-то уж не те. Ноги не носют. А так хочь закупимся на пенсию-то и живем себе потихоньку. Вона мне аж пять тыщь насчитали нынче. Так что деньгой не обижены, хватат.
– А че нам…– поддержала разговор одна из старушек, присевшая на скамью.– Вино не пьем, табачищем не дымим вона как Семеныч-то. Вот чей-то за хворь к нему прицепилась? Как он там, Петруша?
– Нормально он там,– успокоил соседок Петруха.– Полежит недельку, другую и вернется как огурчик. Мужик он крепкий.
– А какой озорник в молодости-то был,– подала голос еще одна старушка.– От ить. Ни одной ить юбки на деревне не пропустит. Спасу от охальника не было. Беда. Ох ти мне.
– И-их, Матреша, вспомнила че сто лет назад было. Ето когда же он за твоёй юбчонкой охотился? Чей-та не припоминаю,– тут же уличила подругу баба Нюра.
– А я не за себя, я за других знаю. Я женщиной замужней всю жисть прожила, чей-та он за моёй юбченкой-то охотился бы? А вот твою ить не пропустил озорник,– не осталась в долгу бабка Матреша.
И не успели Петруха с Пашкой опомниться и вникнуть в поток информации хлынувшей на них со скамейки, как бабульки, разбившись на два неравных, лагеря принялись обличать и уличать друг дружку с таким азартом в грехах молодости, что парни поняли – мешать им в этом не стоит. Раз уж собрались вместе, то почему бы и не поговорить по душам.
– Пошли разгружаться,– шепнул Петруха Пашке и запрыгнув в кабину, подогнал Газель к баньке.
– Что с товаром делать будем? Разгружать?– спросил Петруха, когда с денежными коробками они разобрались, завалив их березовыми вениками на чердачке бани.
– Обратно отвезем, особенно курево на хрена оно здесь сдалось. Крупу с макаронами можно бабулькам задарить, если ты не против, водку тоже можешь здесь оставить, а остальное назад отвезем,– предложил Пашка.
– Так ничего кроме курева и не остается,– хмыкнул Петруха, усаживаясь за руль Газели. Остановив ее рядом с бабульками он шустро выгрузил несколько коробок с крупами и макаронными изделиями прямо рядом с лавочкой и подружки, уставились, удивленно открыв рты, на них.
– Это ты чей-та тут выгружаш, Петруша?– полюбопытствовала баба Нюра.
– Гуманитарная помощь пенсионерам от государства это,– выдал версию Петруха, особенно не фантазируя.– Попросили начальники районные попутно сюда завезти.
– Ась?– хором переспросили пенсионерки, одновременно подумав что ослышались.
– Продукты вам начальство попросило доставить,– терпеливо повторил свою версию Петруха.– В честь там чего-то.
– И чей-та тама?– первой опомнилась и поверила в доброе начальство бабка Матреша.
– А вон на них все написано. В этой вермишель, в этой гречка,– Петруха не поленился и развернул коробки этикетками к скамейке.
– Эт чеж тако?– возмутилась вдруг еще одна старушка.– Эт чежа нам на ентих макаронах и гречке теперича год сидеть? А сахара ироды че ни сколь не прислали? От ить заставь дурака Богу молиться… Пади другу деревню каку выморочну одним им завалили.
– Дареному мерину в зубья не смотрют, Зинуля,– одернула подружку баба Нюра.– Поклон начальству от нас передай всенепременно, Петруша. А сахар мы сами прикупим. Спасибо от всего колефтива.
– Увижу, передам,– пообещал Петруха и поспешил обратно в кабину, чтобы не слушать слов благодарности и ворчание старушек.
Вечером бригада опять собралась у Ивана, обсудить последние новости и дальнейшие действия в связи с открывшимися обстоятельствами.
– Слышали что этот мент брякнул на прессконференции? Сто миллионов валютой мы увели у котов вроде как. Может насвистел?– высказал сомнения в искренности полицейского начальства Мишка.
– А на фига им это надо? Премию опять же такую озвучивать? А может, если мы эти бабки сами им сдадим, то нам ее дадут?– возразил ему Иван.
– Держи карман шире. Догонят и еще добавят,– с сарказмом прокомментировал его слова Петруха.– А где начальнички наши? Я звонил обоим, вне доступа.
– Заскочил я в фирму, когда сюда ехал. Нет ни кого. В подполье похоже ушли оба,– взглянул на него без оптимизма Пашка.
– Делать что будем? Время идет. На нас же все эти трупы повесят и хрен потом докажешь, что не верблюд,– Иван вздохнул и полез в холодильник за пивом.– Скумбрию будете?– спросил он уныло.
– У тебя кроме скумбрии там есть еще что нибудь?– не удержался от критики узости ассортимента Петруха.
– Есть. Яйца куриные, сырые есть. Котлеты есть, борщ. Жена на неделю к маме уехала, ну и наварила тут всяко разно. Хочешь борща, Петрунь?
– Отвянь,– отмахнулся тот от него.– Борщ с пивом в самый раз сейчас.
– А я слышал, что если яйцо в кружке пива разболтать, то это очень способствует метаболизму,– с видом знатока заявил Мишка, откупоривая бутылку.– Пивом холодильник тебе тоже супруга забила, а Вань?
– Ага, разбежалась. Сам забиваю. Что за метаболизм такой?– улыбнулся в ответ Иван.
– Ну, это чтобы размножаться без проблем,– разъяснил ему незнакомый термин Мишка.
– Мы и без этого нормально размножаемся,– фыркнул презрительно Иван.– Нам бы для этого условия еще подходящие и тогда китайцев перегоним.
– Ага. В каждой семье по десять ребятишек и лет через двадцать догоним. Территория у нас большая, только жить негде,– вздохнул Пашка.
– Вот уж действительно парадокс,– согласился с ним Петруха.– Мужики, а сколько на сто лимонов можно квартир купить?
– Забудь. Эти лимоны нужно все равно возвращать. Вопрос в том, как это сделать, что-бы не посадили,– приземлил его Пашка.
– А чего тут мудрить? Пойдем и напишем заявы, как там все на самом деле было. Бабки мы спрятали, так что оборотням придется с нами считаться. Их наверняка банкиры сейчас достают по этому поводу. А мы еще давайте какого-нибудь журналюгу привлечем. Дадим интервью какому-нибудь, перед тем как сдаваться идти в ментовскую. Тогда вообще оборотням деваться будет некуда и придется им честно все расследовать,– предложил Иван.
– А что? Дело Ваня говорит. Действительно, почему нет?– поддержал его Мишка.– И тянуть кота за вымя не следует. Предлагаю завтра с утреца и провернуть все с этим интервью.
– И я, за…– начал Пашка, но мнение свое высказать не успел, звонок телефонный прервал.
– Ого, Конь нарисовался,– сообщил он парням. И включив громкую связь, поприветствовал начальство:
– Привет, Михаил Савельевич.
– Здорова, Кикс,– ответил тот, взволнованным явно голосом.– Встретиться срочно нужно. Ты в городе?
– Да. А что случилось? И куда это вы с Толяном пропали? Коллектив в недоумении. Вопросы задает неприятные по поводу последней работы. Про убитых инкассаторов интересуются. Как так вышло?
– Не по телефону, Миха. Подгребай в клуб батин, там все и обсудим. Через час давай,– прервал поток вопросов Конь.
– Хорошо. Едем,– не стал спорить с ним Пашка и отключившись, спросил всех сразу:– Все заявимся?
– А что? Вроде бы Конь ничего против этого не говорил. Поставим все точки. Пусть объясняется перед всеми сразу,– высказал общее мнение Петруха.– Погнали. Чего там.
В клубе их с нетерпением поджидали оба руководителя фирмы – Толян здесь тоже присутствовал и явно нервничал. Суетился, дергался и постоянно озирался на входную дверь, будто ожидая еще кого-то.
– Пешком что ли шли?– начал он с претензий.
– Нет, на форде Петрухином. Нормально, и часа не прошло,– не принял его претензий Пашка.