Обет Славы
«Мы должны обсудить условия капитуляции, милорд», – обратился Абертоль к Гарету.
«Капитуляции?» – крикнул другой мужчина. – «Мы никогда не сдадимся!»
«Если мы этого не сделаем», – выкрикнул воин. – «То будем уничтожены. Как мы можем противостоять миллиону человек?»
Комната разразилась возмущенным ропотом, солдаты и члены Совета начали спорить друг с другом. В зале начался беспорядок.
Глава Совета ударил своим железным жезлом по каменному полу и закричал:
«ПОРЯДОК!»
Постепенно в зале наступила тишина. Все присутствующие обернулись и посмотрели на него.
«Все эти решения для короля, а не для нас», – сказал один из членов Совета. – «Гарет является законным королем, и не мы должны обсуждать условия капитуляции – если вы вообще будем капитулировать».
Они все повернулись к Гарету.
«Милорд», – произнес Абертоль утомленным голосом. – «Как вы предлагаете уладить дело с армией Империи?»
В зале повисла мертвая тишина.
Гарет сидел на троне, глядя на мужчин, ожидающих ответа. Но ему становилось все сложнее и сложнее мыслить ясно. Он продолжал слышать голос отца в своей голове, который кричал на него, когда Гарет был ребенком. Это сводило его с ума, но этот голос не исчезал.
Гарет протянул руку и почесал деревянный подлокотник трона – снова и снова. Звук его скрежещущих ногтей был единственный звуком в комнате.
Члены Совета обменялись взволнованными взглядами.
«Милорд», – вставил другой член Совета. – «Если Вы решите не сдаваться, тогда мы должны тут же укрепить королевский двор. Мы должны укрепить все входы, все дороги, все ворота. Мы должны вызвать всех воинов, готовясь к защите. Мы должны подготовиться к осаде и к защите наших граждан, приготовить запасы питания. Нужно многое сделать. Пожалуйста, милорд. Дайте нам приказ. Скажите нам, что делать».
В зале снова стало тихо, когда все взгляды обратились к Гарету.
Наконец, Гарет поднял подбородок и посмотрел на присутствующих.
«Мы не станем сражаться с Империей», – заявил он. – «Но мы и не будем сдаваться».
Все мужчины переглянулись между собой, сбитые с толку.
«Что же тогда мы должны делать, милорд?» – спросил Абертоль.
Гарет прокашлялся.
«Мы должны убить Гвендолин!» – объявил он. – «Только это сейчас имеет значение».
Ответом ему послужила потрясенная тишина.
«Гвендолин»? – удивленно выкрикнул член Совета, когда в зале снова поднялся изумленный ропот.
«Мы отправим за ней все наши силы, чтобы убить ее и людей, которые ушли с ней, до того, как они доберутся до Силесии», – объявил Гарет.
«Но, милорд, как это нам поможет?» – выкрикнул член Совета. – «Если мы отправимся в путь, чтобы атаковать ее, это только сделает наши войска незащищенными. Они будут окружены и убиты Империей».
«Кроме того, это сделает королевский двор открытым для нападения!» – выкрикнул другой член Совета. – «Если мы не собираемся сдаваться, мы должны немедленно укрепить королевский двор!»
Группа мужчин закричала в знак согласия.
Гарет повернулся и бросил на члена Совета холодный взгляд.
«Мы используем каждого имеющегося у нас человека для того, чтобы убить мою сестру!» – мрачно сказал он. – «Мы не пощадим ни одного из них!»
В комнате повисла тишина, когда один из членов совета отодвинул свой стул, царапая каменный пол, поднимаясь.
«Я не стану смотреть на то, как королевский двор разрушается из-за Вашей личной одержимости. Что касается меня, я не поддерживаю Вас в этом!»
«И я!» – эхом повторила половина присутствующих в зале.
Гарет почувствовал, что закипает от ярости. Он уже собирался встать, когда внезапно дверь в зал распахнулась, и туда забежал командир того, что осталось от армии.
Все взгляды устремились на него. Он тащил за собой мужчину – небритого разбойника с жирными волосами и со связанными запястьями. Он протащил его до центра комнаты и остановился перед королем.
«Милорд», – холодно произнес командир. – «Этот человек был седьмым вором из той группы, которая была казнена за кражу Меча Судьбы. Он тогда сбежал. Он рассказывает невероятную историю о том, что произошло».
«Говори!» – подтолкнул разбойника командир, встряхнув его.
Мужчина нервно посмотрел по сторонам, его сальные волосы прилипли к щекам. Он колебался, но затем выкрикнул:
«Нам приказали украсть меч!»
В комнате разразился возмущенный ропот.
«Нас было девятнадцать человек!» – продолжал вор. – «Дюжина человек унесли меч под покровом темноты через мост Каньона, в дебри. Они спрятали его в повозке и сопровождали через мост, так что солдаты, стоявшие на страже, и понятия не имели, что внутри. Остальным, семерым из нас, приказали оставаться в стороне после кражи. Нам сказали, что нас арестуют для показухи, а потом отпустят. Но вместо этого всех моих друзей казнили. Меня тоже казнили бы, если бы я не сбежал».
Все присутствующие перешли на долгий взволнованный ропот.
«А куда они отнесли меч?» – надавил на него командир.
«Я не знаю. Куда-то вглубь Империи».
«А кто отдал вам такой приказ?»
«Он!» – сказал вор, внезапно обернувшись и указывая своим костлявым пальцем на Гарета. – «Наш Король! Он приказал нам сделать это!»
По залу пролетел ропот ужаса, поднялись крики, пока, наконец, член Совета не постучал несколько раз своим железным жезлом и не призвал мужчин к тишине.
Присутствующие замолчали, но это далось им с трудом.
Гарет, которого уже трясло от страха и гнева, медленно поднялся со своего трона и воины в комнате притихли. Они все посмотрели на него.
Шаг за шагом Гарет спускался по ступенькам из слоновой кости, его шаги эхом отдавались в зале. Тишина была такой плотной, что ее можно было разрезать ножом.
Он прошел через зал, пока, наконец, не оказался рядом с вором. Гарет пронзал его своим холодным взглядом, находясь в одном футе от него. Мужчина переминался с ноги на ногу в руках командира, глядя куда угодно, но только не на Гарета.
«В моем королевстве воров и лжецов ждет только одна участь», – тихо произнес Гарет.
Он вдруг снял с пояса кинжал и вонзил его в сердце мужчины.
Вор закричал от боли, выкатив глаза из орбит, после чего вдруг замертво рухнул на пол.
Командир бросил на Гарета сердитый взгляд.
«Вы только что убили свидетеля, который выступил против Вас», – сказал он. – «Неужели Вы не понимаете, что это только говорит о Вашей вине?»
«Какого свидетеля?» – переспросил Гарет, улыбнувшись. – «Мертвые не говорят».
Командир покраснел.
«Если Вы забыли, я являюсь командиром половины королевской армии. Я не позволю делать из меня дурака. Судя по Вашим действиям, я могу только предположить, что Вы виновны в преступлении, в котором он Вас обвинил. Поэтому больше ни я, ни моя армия не будем Вам служить. На самом деле, я возьму Вас под стражу на основании измены Кольцу!»
Командир кивнул своим людям и все, как один, несколько дюжин солдат вынули свои мечи и вышли вперед, чтобы арестовать Гарета.
Лорд Култин сделал шаг вперед в сопровождении большего количества людей, они все вынули свои мечи и встали позади Гарета.
Они встали лицом к лицу с солдатами командира. Гарет стояли посредине.
Когда Гарет посмотрел на командира, на его губах играла победоносная улыбка. Люди Гарета превосходили числом его солдат, и командир знал об этом.
«Никто не возьмет меня под стражу», – усмехнулся Гарет. – «И уж тем более это не сделаете Вы. Забирайте своих людей и покиньте мой двор, иначе испытаете на себе гнев моей личной боевой силы».
После нескольких напряженных секунд командир, наконец, развернулся и подал жест рукой своим людям и все они, как один, с опаской отступили, выходя из комнаты с обнаженными мечами.
«С этого дня», – прогремел командир. – «Да будет Вам известно, что мы больше не служим Вам! Вы столкнетесь с армией Империи самостоятельно. Надеюсь, что они хорошо отнесутся к Вам. Лучше, чем Вы отнеслись к своему отцу!»
Все солдаты поспешили выйти из комнаты, издавая при этом громкий звон металла.
Дюжины членов Совета, слуг и дворян, стояли в тишине, перешептываясь.
«Оставьте меня!» – крикнул Гарет. – «ВСЕ ВЫ!»
Все присутствующие быстро покинули покои, включая личную боевую силу Гарета.
В зале остался всего один человек, который задержался позади других.
Лорд Култин.
В комнате теперь находились только Гарет и он. Култин подошел к Гарету, остановившись в футе от него. Он пристально посмотрел на короля, словно оценивая его. Как обычно, его лицо ничего не выражало. Это было истинное лицо наемника.
«Меня не волнует, что Вы сделали и почему», – начал он мрачным хриплым голосом. – «Политика меня не волнует. Я боец. Меня волнуют только деньги, которые Вы платите мне и моим людям».
Он помедлил.
«Тем не менее, я хотел бы знать, для своего собственного удовлетворения – неужели Вы на самом деле приказали тем людям унести меч?»
Гарет посмотрел на этого человека. В его глазах было нечто, что он узнал в себе – они были холодными, безжалостными и беспринципными.
«А что если это так?» – спросил Гарет.
Лорд Култин долго смотрел на него.
«Но почему?» – задал он вопрос.
Гарет молча смотрел на него.
Глаза Култина широко распахнулись, когда он все понял.
«Если Вы не смогли завладеть им, значит, никто не должен?» – спросил он. – «Не так ли?» – Он подумал о последствиях. – «Тем не менее, даже в таком случае», – добавил Култин», – «Разумеется, Вы знали, что кража меча опустит щит, сделает нас уязвимыми для атаки».
Глаза Култина стали еще шире.
«Вы хотели, чтобы на нас напали, не так ли? Что-то внутри Вас хочет, чтобы королевский двор был разрушен», – сказал он, внезапно все осознав.
Гарет улыбнулся в ответ.
«Не все местам предназначено существовать вечно», – медленно произнес он.
Глава пятая
Гвендолин шла вместе с большой группой солдат, советников, слуг, Серебра, Легиона и половины королевского двора. Они все направлялись в большой город, покинув королевский двор. Гвен переполняли противоречивые чувства. С одной стороны, она была рада тому, что, наконец, освободилась от своего брата Гарета, что будет находиться далеко от него в окружении доверенных воинов, которые могли защитить ее, не опасаясь его предательства или того, что ее выдадут замуж. Наконец, ей не придется каждую минуту оглядываться, опасаясь одного из убийц Гарета.
Кроме того, Гвен чувствовала себя воодушевленной и смиренной из-за того, что ее выбрали правительницей, ей доверили возглавить эту огромную группу людей, которые следовали за ней так, словно она была своего рода пророком. Они все шагали по бесконечной дороге в Саварию. Они видели в Гвен своего правителя – девушка читала это в каждом их взгляде – и смотрели на нее с надеждой. Она чувствовала себя виноватой, желая, чтобы одному из братьев выпала такая честь – любому из них, только не ей. Тем не менее, Гвендолин видела, сколько надежды в людей вселила возможность иметь справедливого и честного руководителя, и это осчастливило ее. Если Гвен может выполнить для них это роль, особенно в такие мрачные времена, то она это сделает.
Гвен подумала о Торе, об их слезном прощании возле Каньона, и это разбивало ее сердце. Она смотрела на то, как он исчезает в тумане, переходя через мост Каньона, отправляясь в путешествие, которое почти наверняка приведет к его смерти. Это было отважное и благородное путешествие – она не могла этого отрицать, не могла не признавать, что оно предпринято ради королевства, ради Кольца. Тем не менее, Гвен продолжала спрашивать себя, почему это должен делать он. Ей хотелось, чтобы это был кто-нибудь другой. Сейчас, больше чем когда-либо, девушка хотела, чтобы Тор был рядом. В эти времена потрясений, огромных перемен, когда ей предстоит править одной, Гвендолин хотелось, чтобы он находился здесь. Больше всего на свете она волновалась о нем. Гвен не могла представить свою жизнь без Тора. От одной только мысли об этом к горлу подступали слезы.
Но Гвен сделала глубокий вдох, оставаясь сильной, зная, что глаза всех этих воинов обращены на нее, в то время как они шагали – бесконечный караван на этой пыльной дороге – направляясь еще дальше на Север, в отдаленную Силесию.
Гвен все еще не оправилась от потрясения, будучи оторванной от своей родины. Она с трудом понимала, что древний Щит пал, что в Каньоне пробита брешь. От дальних шпионов приходили слухи о том, что Андроникус уже высадился на берегах МакКлаудов. Девушка не знала, чему верить. Она с трудом понимала, как это может произойти так быстро – в конце концов, Андроникусу ведь еще придется отправить весь свой флот через океан. Если каким-то образом это не МакКлауд был замешан в краже меча и это не он устроил падение Щита. Но как? Как ему удалось украсть его? Куда он его отнес?
Гвен чувствовала, насколько удручены были все окружающие ее люди, и она едва ли могла их за это винить. Над этой толпой в воздухе витало уныние, и на это была весомая причина – без щита они все беззащитны. Это был только вопрос времени – если не сегодня, то завтра или послезавтра Андроникус вторгнется в их земли. И когда он это сделает, у них не будет шанса сдержать этих людей. Совсем скоро это место, все то, что она любила и лелеяла, будет завоевано, а все те, кого она любит, будут убиты.
Они шли так, словно отправлялись навстречу своей смерти. Андроникуса здесь еще не было, но казалось, словно их уже захватили. Гвен вспомнила слова, которые ей однажды сказал отец: «Завоюй сердце армии – и битва уже выиграна».
Гвен знала, что именно она должна вдохновить всех этих людей, дать им ощущение безопасности, надежности – и, в некоторой степени, оптимизма. Она была настроена решительно именно так и сделать. Она не позволит своим личным страхам или чувству подавленности взять над ней верх в такое время. И девушка запретила себе утопать в жалости к самой себе. Теперь все это не касалось только ее одной. Теперь дело касалось всех этих людей, их жизней, их семей. Они нуждались в ней. Они смотрели на нее, в надежде получить помощь.
Гвен подумала о своем отце и о том, как поступил бы он. Мысль о нем вызывала улыбку на ее губах. Отец сделал бы хорошую мину при плохой игре, несмотря ни на что. Он всегда учил ее скрывать свой страх за бахвальством, и, вспоминая его жизнь, ей казалось, что отец никогда ничего не боялся. Ни единожды. Возможно, это была всего лишь бравада, но бравада хорошая. Будучи руководителем, отец всегда был на виду, он знал, что именно в такой демонстрации и нуждались люди. Возможно, она была им нужна даже больше, чем руководство. Он был слишком бескорыстен, чтобы предаваться своим страхам. Гвен возьмет с него пример – она тоже не станет предаваться страхам.
Оглядевшись по сторонам, Гвен увидела Годфри, который шел рядом с ней. Рядом с ним была Иллепра, целительница. Они оба были заняты разговором и, как заметила Гвен, казалось, что их симпатия друг к другу постоянно росла с того самого дня, когда Иллепра спасла жизнь Годфри. Гвен желала, чтобы и другие ее братья тоже были здесь. Но Рис ушел вместе с Тором, Гарет, разумеется, потерян для нее навсегда, а Кендрик все еще был в своем форпосте, где-то на востоке, продолжая помогать восстанавливать тот отдаленный город.
Гвен отправила к нему гонца – это было первое, что она сделала – и молилась о том, чтобы тот вовремя добрался до Кендрика, чтобы вернуть его, привезти в Силесию, чтобы брат был рядом с ней и помогал защищать город. По крайней мере, тогда оба ее брата – Кендрик и Годфри – смогут укрыться в Силесии вместе с ней. Таким образом, были бы спасены они все. Кроме, разумеется, ее старшей сестры Луанды.
Впервые за долгое время мысли Гвен обратились к Луанде. Она всегда находилась в состоянии ожесточенного соперничества со своей старшей сестрой. Гвен нисколько не удивилась тому, что Луанда воспользовалась первой предоставленной возможностью сбежать из королевского двора и выйти замуж за МакКлауда. Луанда всегда была амбициозной и всегда хотела быть первой. Гвендолин любила ее и восхищалась сестрой, когда была младше, но Луанда, продолжая соперничество, не отвечала взаимностью на ее любовь. И через некоторое время Гвен прекратила свои попытки.
Тем не менее, сейчас Гвен было жаль Луанду. Она спрашивала себя, что стало с ее сестрой, с МакКлаудами, на земли которых вторгся Андроникус. Убьют ли ее? Гвен содрогнулась при мысли об этом. Они были соперницами, но в конечном итоге они все же были сестрами, и Гвен не хотела, чтобы Луанда умирала раньше времени.
Гвен подумала о своей матери, единственном члене своей семьи, которая осталась в королевском дворе с Гаретом, все еще пребывая в своем тяжелом состоянии. От одной только этой мысли внутри у Гвен все похолодело. Несмотря на всю ту злость, которую девушка питала к своей матери, тем не менее, она не хотела, чтобы мать окончила свои дни таким образом. Что случится, если королевский двор будет завоеван? Убьют ли ее мать?
Гвен не могла избавиться от ощущения, что ее тщательно устроенная жизнь рушится вокруг нее. Казалось, что только вчера лето было в самом разгаре, проходила свадьба Луанды, был дан великолепный пир, переполненный изобилием королевский двор, вся ее семья была вместе, празднуя это событие, а само Кольцо могло похвастаться неприступностью. Казалось, что все это будет длиться вечно.
А теперь все раскололось на части. Ничто уже не было прежним.
Поднялся холодный осенний ветер, и Гвен плотнее натянула на плечи свой синий шерстяной свитер. Осень в этом году была такой короткой, что на смену ей уже приходила зима. Девушка ощущала ледяные ветры, которые становились все тяжелее из-за влаги, когда они направлялись все дальше на север вдоль Каньона. Вскоре небо стало темнее, и воздух был наполнен новым звуком – криком зимних птиц, красных и черных грифов, которые низко кружились, когда упала температура. Они беспрестанно каркали, и эти звуки время от времени раздражали Гвен. Казалось, что это звуки приближающейся смерти.
После того, как она попрощалась с Тором, они все направились вдоль Каньона, следуя на север, зная, что это приведет их в самый западный город западной части Кольца – в Силесию. Пока они шли, жуткий туман Каньона накатывал волнами, облегая лодыжки Гвен.
«Мы уже близко, миледи», – раздался голос.
Оглянувшись, Гвен увидела Срога, который стоял по другую сторону от нее, облаченный в отличительную красную броню Силесии, в окружении нескольких своих воинов. Они все были облачены в красную кольчугу и красные сапоги. Доброта Срога по отношению к ней, его преданность памяти ее отца, его предложение Силесии в качестве убежища тронули Гвен. Девушка не знала, что она и все эти люди делали бы в ином случае. Даже сейчас они все еще находились бы в королевском дворе, во власти предательства Гарета.
Срог был одним из самых благородных лордов, которых Гвен когда-либо встречала. Имея в своем распоряжении тысячи воинов, контролируя прославленный оплот Запада, Срогу не было необходимости оказывать почтение кому-либо. Но он платил дань уважения ее отцу. Это всегда было хрупким политическим равновесием. Во времена ее деда Силесия нуждалась в королевском дворе, во времена ее отца им требовалось уже меньше поддержки, а в ее времена она не нуждалась в ней вовсе. В действительности же, после падения Щита и хаоса в королевском дворе, именно они нуждались в Силесии.
Конечно, в состав Серебра и Легиона входили лучшие воины, и сейчас Гвен сопровождали тысячи солдат, что составляло половину королевской армии. Тем не менее, Срог, как и большинство других лордов, мог просто закрыть свои ворота и заботиться только о самом себе.
Вместо этого Срог отыскал Гвен, оказал ей дань уважения и настоял на том, чтобы предоставить убежище всем им. Гвен была полна решимости однажды любой ценой отблагодарить его за эту доброту. Если все они выживут.
«Вы не должны волноваться», – мягко ответила Гвен, положив свою нежную руку ему на запястье. – «Мы войдем в Ваш город. Нам очень повезло, что Вы проявили доброту по отношению к нам в такое тяжелое время».
Срог улыбнулся. Уже немолодой воин с лицом, испещренным от битв морщинами, с копной рыжевато-каштановых волос, с сильным подбородком, лишенным бороды, Срог был настоящим мужчиной – не только Лордом, но и истинным воином.
«Ради Вашего отца я бы прошел сквозь огонь и воду», – ответил Срог. – «Не стоит благодарности. Для меня большая честь отплатить мой долг ему, служа его дочери. В конце концов, он желал, чтобы Вы правили. Поэтому служа Вам, я служу ему».
Рядом с Гвен также шли Кольк и Бром, а за ними тянулся вездесущий стук тысяч шпор, звона мечей в ножнах, касания щитов о броню. Их сопровождала огромная какофония шума, пока они направлялись все дальше и дальше на север вдоль края Каньона.
«Миледи», – сказал Кольк. – «Меня не покидает чувство вины. Мы не должны были позволять Тору, Рису и другим воинам отправляться в Империю одним. Большее количество воинов должны были вызваться пойти с ними. Это будет на моей совести, если с ними что-нибудь случится».
«Они сами выбрали это путешествие», – ответила Гвен. – «Это дело чести. Те, кому суждено было уйти, ушли. Чувство вины здесь не поможет».
«А что случится, если они не вернутся вовремя с Мечом?» – спросил Срог. – «Армии Андроникуса не заставят себя ждать, скоро они появятся у наших ворот».
«Тогда мы должны выступить в защиту», – уверенно произнесла Гвен, придав своему голосу как можно больше храбрости, надеясь приободрить остальных. Она заметила, что другие генералы обернулись и посмотрели на нее.
«Мы станем сражаться до последнего вздоха», – добавила Гвен. – «Мы не станем ни отступать, ни сдаваться».
Девушка почувствовала, что ее слова произвели впечатление на генералов. Ее собственный голос впечатлил и саму Гвен, а сила, поднимающаяся в ней, удивляла девушку. Это была сила ее отца, семи поколений королей МакГилов.
В то время как они продолжали идти, дорога резко повернула влево, и, свернув за угол, Гвен остановилась как вкопанная, замерев от представшего перед ней зрелища.
Силесия.
Гвен вспомнила, как отец брал ее с собой в путешествие сюда, когда она была маленькой девочкой. С тех пор это место не покидало ее во снах, оно казалось девушке волшебным. А теперь он лежал перед ней, когда он стала женщиной, и при взгляде на него у нее по-прежнему перехватывало дыхание.
Силесия была самым необычным городом из всех, которые Гвен когда-либо видела. Все здания, все укрепления – все было построено из древнего, ярко-красного камня. Верхняя половина Силесии – высокая, вертикальная, изобилующая парапетами и шпилями – была построена на большом острове, в то время как нижняя половина стояла на стороне Каньона. Кружащиеся туманы Каньона наплывали со всех сторон, обволакивая город, заставляя красный цвет блестеть и сверкать на свету, отчего казалось, что город построен в облаках.
Его укрепления вырастали до сотни футов, увенчанные парапетами и подкрепленные бесконечными рядами стен. Место представляло собой крепость. Даже если армия каким-то образом разрушит стены города, ей все еще придется спуститься в нижнюю половину города, расположенную прямо на скалах, и сражаться на краю Каньона. Было очевидно, что атакующая армия не захотела бы вступать в подобную войну. Именно поэтому этот город выстоял на протяжении тысячи лет.
Люди Гвен стояли, широко раскрыв глаза от изумления, и девушка чувствовала, что все они тоже испытывают благоговение.
Впервые за долгое время Гвен ощутила прилив оптимизма. Это было место, в котором они могли остановиться, подальше от досягаемости Гарета, место, которое они смогут защитить. Место, в котором она сможет править. И возможно – всего лишь возможно – королевство МакГила снова сможет подняться.
Срог стоял, уперев руки в бедра, глядя на свой собственный город так, словно видел его впервые. Его глаза светились гордостью.
«Добро пожаловать в Силесию».
Глава шестая
Тор открыл глаза на рассвете и увидел плавно покачивающиеся волны океана, поднимающие и опускающие огромные гребни, которые застилали мягкий свет первого солнца. Светло-желтые воды Тартувиана сверкали в утреннем тумане. Корабль спокойно покачивался на воде, единственным звуком были только бьющиеся о корпус судна волны. Тор сел и огляделся по сторонам. Его веки отяжелели от усталости, в действительности же, никогда в жизни он не чувствовал себя таким уставшим. Они плыли уже много дней, и все здесь, в этой стороне мира, казалось другим. Воздух был тяжелым из-за влажности, температура была намного выше, из-за чего складывалось ощущение, что они дышат в постоянном потоке воды. Тор чувствовал себя вялым, ему казалось, что его руки и ноги были тяжелыми. Молодому человеку казалось, словно он прибыл в Лето.
Тор осмотрелся по сторонам и увидел, что все его друзья, которые обычно просыпались до рассвета, сейчас лежали на палубе, погрузившись в сон. Даже Крон, который всегда бодрствовал, спал рядом с ним. Эта туманная тропическая погода повлияла на всех присутствующих. Ни один из них больше не рвался стоять у штурвала – они отказались от этой идеи много дней назад. Это было бессмысленно – их паруса всегда были при полной мачте, гонимые западным ветром, и магические приливы океана непрестанно толкали корабль в одном направлении. Казалось, что волны несут их неизменно в одном направлении, несколько раз молодые люди пытались управлять штурвалом или изменить курс, но это было бесполезно. Они все смирились и позволили Тартувиану нести их куда угодно. «В любом случае мы не знаем, в какой стороне находится Империя», – размышлял Тор. Если приливы доставят их на сушу, это уже будет достаточно хорошо.