Ливия. Куда идёт страна 140 племён?
Как известно, итальянские власти покушались на Тунис, а в Триполитании и Киренаике стремились вытеснить местное население со всех сколько-нибудь плодородных земель и передать их итальянским поселенцам, число которых из года в год увеличивалось. К 1940 г. оно достигло примерно 100 тыс. А зону колонизации планировалось расширить до 900 тыс. га[35]. Крупные военачальники, такие как генерал Родольфо Грациани[36], обзавелись здесь настоящими латифундиями, тогда как масса обезземеленных «туземцев» томилась в концлагерях, где сотни людей гибли от голода и болезней.
По оценке Эванса-Притчарда, бедуинское население Триполитании и Киренаики сократилось за 1911–1932 гг. вдвое или почти на 2/3, в том числе в результате эмиграции[37]. Вместе с тем большие племенные кланы итальянцы старались раздробить, подкармливая бесчисленных мелких шейхов и натравливая их друг на друга, но имели в виду – как конечную цель – вовсе извести племена.
Одновременно расширялась оккупационная зона в пустыне. Маршал Пьетро Бадальо, назначенный губернатором Триполитании и Киренаики, которые еще считались отдельными колониями, повел с ноября 1929 г. наступление на Феццан[38]. В итоге итальянские войска захватили Себху (Сабху), вышли к оазису Гат и оттуда – вплотную к границе с Чадом.
Война не утихала и в Киренаике, где обширные районы Джебель аль-Ахдар были обнесены колючей проволокой и подвергались атакам авиации[39]. Это вынудило Омара аль-Мухтара, чьи воины были вооружены разнокалиберными старыми ружьями, вступить в переговоры с Бадальо, но диалог не удался, и дело кончилось тем, что 11 сентября 1931 г. Омар аль-Мухтар, под которым в бою упала лошадь, был взят раненым в плен. Созданный ad hoc военно-полевой суд Бенгази приговорил его к смертной казни через повешение, которая была приведена в исполнение в Сулуке на глазах 20 тыс. городских нотаблей, феллахов и бедуинов, согнанных на это зрелище. Борьба ополчений сенуситов с итальянскими регулярными войсками вскоре заглохла.
Омар аль-Мухтар. Из книги:
Е.Е. Evans-Pritchard. The Sanusi of Cyrenaica
Вообразив себя с 1932 г. в «умиротворенной» стране, итальянцы смягчили свою политику в отношении местного населения. Концлагеря были закрыты, условия получения итальянского подданства – облегчены (достаточно было уметь читать и писать), чему обрадовались мелкие чиновники-мусульмане. Лица, вступавшие в ряды «чернорубашечников», получали особые привилегии. Молодых горожан, оторванных от традиционной социальной среды деревни и бедуинских кочевий, они привлекали в фашистские клубы, где пропагандировался учрежденный дуче «новый порядок». Например, в Бенгази был открыт Фашистский институт культуры. Там выступал с речами Грациани, а потом – его преемник Итало Бальбо, который разъяснял, что нет теперь племенных вождей, есть только подданные Виктора Эммануила III. Это означало, что лояльные шейхи лишались субсидий, итальянская администрация с ними больше не согласовывала свои действия. Губернатор, подчинявшийся Министерству колоний в Риме, издавал прямые указы[40].
В 1934 г. Киренаика и Триполитания были объединены в одну колонию с центром в Триполи, которая состояла из четырех территориально-административных округов (префектур): Триполитания, Мисурата, Бенгази и Дерна. При этом племенных шейхов избирали по традиционному обычаю, но их утверждал в «должности» комиссар полиции префектуры. Вся остальная часть страны считалась «военной территорией», т. е. управлялась только высшими итальянскими военнослужащими.
Впервые появилось также общее название страны, позаимствованное из античной литературы. Набирало скорость экономическое освоение страны. Вместо караванной дороги, идущей вдоль побережья Ливии, от Туниса до Египта, было построено шоссе длиной более 1,8 тыс. км, торжественно открытое Муссолини в 1937 г. (В своей речи он изобразил себя покровителем ислама.)[41] Проводились и другие работы по благоустройству территорий. Конечно, это делалось в интересах итальянских новопоселенцев, но и местные жители выигрывали. На фоне массовой экспроприации их сельскохозяйственных угодий некоторые феллахи получали заброшенные итальянские фермы (правда, доводили их до совершенного упадка, не владея современной агротехникой). В итоге около 9 тыс. ливийцев вступили в Итальянский колониальный дивизион, который в 1936 г. принял участие во вторжении Италии в Эфиопию[42].
Наконец, в 1939 г. после ряда административных преобразований была создана «Итальянская Ливия» как часть метрополии под управлением одного генерал-губернатора. Это – аналог «Французского Алжира», который (в отличие от протекторатов Марокко и Туниса) считался интегральной частью французской территории.
Ливия в годы Второй мировой войны и в 1945–1950 гг
Десятого июня 1940 г. Италия объявила войну Англии и Франции, что повлекло за собой шесть «ливийских кампаний», в ходе которых англичане то оборонялись на северо-западе Египта, то пробивались к Тобруку, Барке и Бенгази. После битвы при Эль-Аламейне (около 180 миль на запад от Александрии, 23 октября – 4 ноября 1942 г.) армия генерала Монтгомери вошла на территорию Ливии, преследуя отступавший итало-немецкий Африканский корпус фельдмаршала Роммеля. 13 декабря она заняла Тобрук, 20 декабря – Бенгази, 25 декабря – Сирт, 23 января 1943 г. – Триполи и перенесла центр тяжести своих сражений с неприятелем в Тунис.
Между тем еще 1 марта 1941 г. волонтерская бригада «Force-L» под началом капитана Леклерка – моторизованная колонна «Свободной Франции», сформированная в Чаде, взяла оазисы Куфра, где находился небольшой итальянский аэродром. В следующем году она с переменным успехом отбивала атаки противника на юге Ливии, с января 1943 г. продолжила боевые операции на территории Туниса во взаимодействии с армией Монтгомери.
В итоге Ливия вновь была разделена на три части. Киренаика и Триполитания составили зону ответственности английского военного командования, а в основном пустынный и малонаселенный Феццан стал зоной военного управления Франции, которое первоначально осуществлялось из Габеса[43]; затем он входил в состав единой военной зоны Гадамес – Феццан с центром в Себхе (1943–1948 гг.) и, наконец, был преобразован в отдельную военную зону.
Обе «управляющие державы» строили свою политику в Ливии с учетом исторически сложившейся специфики ее провинций, но в целом содействовали реставрации племенного строя, который был несколько размыт в период итальянской колонизации. Восстанавливая институт родоплеменных вождей, британская военная администрация предполагала сделать его своей опорой в расчлененной стране, объединять которую она не собиралась. Причем ставка делалась на Идриса ас-Сенуси, который завязал в Каире тесные связи с англичанами. Он впервые посетил Киренаику после эмиграции в 1943 г., вторично – в 1944 г. Большинство местного населения встретило его с восторгом.
Запретив в Киренаике деятельность политических партий, англичане поощряли создание лояльных им общественных ассоциаций и не возражали против образования нейтральных. Так, 4 апреля 1943 г. в Бенгази открылся Спортивный клуб имени Омара аль-Мухтара, впрочем, он недолго занимался только лишь развитием физической культуры среди молодых горожан.
Аполитичность этого клуба не подтвердилась; уже летом 1943 г. под его вывеской стали издаваться патриотическая газета «Барка ар-Риядийа» («Спортивная Киренаика») и аналогичный ей по духу ежемесячник, тоже названный в честь Омара аль-Мухтара. Оба издания, равно как и частная газета «Аль-Ватан» («Родина»), публиковали статьи, требовавшие объединить Триполитанию и Киренаику при установлении в обеих провинциях республиканской формы правления. Это шло вразрез с планами англичан. В противовес спортивному клубу, ставшему на деле политическим, был сколочен Национальный фронт, куда вошли 75 человек, в основном шейхи больших и малых племен – сторонники братства сенуситов. По решению их съезда, созванного 14 июля 1946 г. в Эль-Бейде[44], они направили 30 ноября в официальный Лондон декларацию, призывавшую к созданию в Киренаике правительства, действующего во главе с Идрисом ас-Сенуси, под сенью британской короны.
Декларация шейхов вполне устроила Англию, их пожелание было удовлетворено. Окончательно вернувшийся из эмиграции Идрис ас-Сенуси закрыл клуб им. Омара аль-Мухтара, успевший расколоться на республиканцев и монархистов, распустил Национальный фронт и учредил вместо него Национальный конгресс Киренаики (НКК), выражавший интересы религиозно-племенной верхушки. В декабре 1947 г. он распустил и «карманный» НКК.
Первого июня 1949 г. самоуправление Киренаики было юридически оформлено. Новоиспеченный монарх – эмир Идрис провозгласил ее «независимым государством» и создал правительство, которому англичане придали ограниченные функции, оставив за собой вопросы финансов, обороны, внешних сношений, а также управление бесхозной итальянской собственностью. Де-факто это был худший вариант режима протектората.
В Триполитании англичане не имели столь прочной социальной опоры, как в Киренаике, и не могли воспрепятствовать зарождению политических организаций или движений, но старались направить их деятельность в нужное им русло. Так, в 1945 г. здесь возникла Национальная партия, выступавшая за единство и полную независимость Ливии; в 1946 г. заявили о себе Свободный национальный блок (СНВ) – осколок Национальной партии, которая быстро распалась надвое, и Объединенный национальный фронт (ОНФ). Детище англичан, ОНФ поддерживал Идриса ас-Сенуси. В марте 1947 г. был создан Ливийский комитет освобождения (ЛКО) со штаб-квартирой в Каире, его возглавил Башир ас-Саадави (1884–1967), ветеран борьбы против итальянского господства в Триполитании. ЛКО предлагал отложить вопрос о форме правления в Ливии до момента достижения ею независимости, хотя единства взглядов среди его лидеров не было.
В конце августа 1949 г. состоялся съезд Национального конгресса Триполитании (НКТ), его председателем был избран Башир ас-Саадави, который в июле прибыл в Триполи с поручением от соотечественников-эмигрантов организовать общее движение за независимость Ливии в виде федеративного государства. Среди трех заместителей ас-Саадави был муфтий Триполи Мухаммед аль-Алим, сторонник сенуситов. Съезд принял «Национальную хартию», один из пунктов которой резко осудил все ассоциации и группы, созданные с помощью иностранцев.
В общем, патриотические силы Триполитании ратовали за объединение Ливии, но по-разному видели ее будущее государственное устройство и внешнеполитическое положение. Одни выступали за «собирание» ливийских земель в довоенных границах под властью сенуситов и под опекой Египта, другие были против такой перспективы, а к персоне Идриса ас-Сенуси относились либо враждебно, либо подозрительно. При этом большинство партий Триполитании настаивало на ее главенствующей роли в будущем свободном государстве, ссылаясь на то, что жители этой провинции, наиболее развитой из трех, составляли около 2/3 совокупного населения страны. Вместе с тем острые споры вызывал вопрос, подойдет ли для Ливии монархическая форма правления или республиканская, за которую ратовали СНБ и Триполитанский комитет (действовавший в Каире), а одно время и Башир ас-Саадави; идея федерации тоже встречала своих сторонников и противников.
Тем временем Генеральная Ассамблея ООН приняла 21 ноября 1949 г. резолюцию о предоставлении Ливии независимости не позднее 1 января 1952 г. По ооновской же рекомендации 25 ноября 1950 г. было созвано ливийское Национальное собрание, оно состояло из 60 делегатов (по 20 от каждой провинции), отобранных в Киренаике лично Идрисом ас-Сенуси, в Триполитании – муфтием Триполи, а в Феццане – Ахмедом Сейфом ан-Насром, шейхом племени ауляд сейф ан-наср и марионеткой французов.
Несмотря на раздававшуюся со всех сторон критику в адрес ливийского Национального собрания как органа, созданного явно недемократическим путем, оно благополучно работало под председательством Мухаммеда аль-Алима и приняло 2 декабря 1950 г. две резолюции: об учреждении в Ливии «демократического, федеративного, независимого и суверенного государства, формой правления которого будет конституционная монархия», и о возведении на королевский трон Идриса ас-Сенуси – отныне Идриса I.
Соединенное королевство Ливия (1951–1963 гг.)
Седьмого октября 1951 г. все то же Национальное собрание одобрило Конституцию Соединенного королевства Ливия во главе с наследственной монархией. Согласно этой конституции, ислам провозглашался государственной религией страны, все ливийцы (кроме неприкосновенной и «священной» августейшей особы) наделялись равенством перед законом и равными правами, в том числе политическими, гарантировались презумпция невиновности, свобода мысли, свобода прессы и издательской деятельности, соблюдение тайны переписки. Каждому ливийцу было обещано право на получение образования, причем начальное образование объявлялось бесплатным и обязательным для мальчиков и девочек. Опуская дальнейшие подробности, заметим, что последний пункт конституции если и воплощался в жизнь, то крайне медленно.
Двадцать четвертого декабря 1951 г. Ливия стала-таки независимым федеративным государством с двумя официальными столицами – Триполи и Бенгази (последняя служила резиденцией короля и его дивана). Вошедшие в состав Соединенного королевства Ливия три провинции имели, каждая, своего губернатора (вали) и свое правительство. На федеральном уровне законодательная ветвь власти принадлежала двухпалатному парламенту. Сенат состоял из 24 членов – по 8 от каждой провинции. Половина сенаторов избиралась провинциальными законодательными советами, другая – назначалась королем. В нижней Палате представителей, избираемой мужчинами, достигшими возраста 21 года, было 35 депутатов от Триполитании, 15 депутатов – от Киренаики и 5 – от Феццана.
Однако такой порядок установился не сразу. В преддверии февральских парламентских выборов 1952 г. король и его окружение приняли все меры к тому, чтобы поставить рогатки перед Баширом ас-Саадави, который отвернулся от сенуситов, понадеявшись на моральную поддержку США и возможность сыграть на англо-американских противоречиях. Как результат, возглавленный им Ливийский национальный конгресс (ЛИК) завоевал всего 9 депутатских мандатов, причем представители Киренаики получили 44 мандата, представители Триполитании – шесть и представители Феццана – пять.
Свою роль сыграл полицейский террор, сковавший страхом Триполи; следует также учитывать тот факт, что неграмотные избиратели, т. е. подавляющее их большинство, голосовали открыто, устно сообщая секретарю окружной избирательной комиссии, кому они отдают предпочтение. После поражения ЛНК на выборах 1952 г. Башир ас-Саадави объявил их итоги фальсифицированными. В ответ на это его выслали из страны, а деятельность всех политических партий запретили; на печать легла тяжелая длань цензуры. Позже доля мест депутатов от Триполитании в палате представителей была увеличена, и как раз до того уровня, которого требовал ас-Саадави (из расчета один депутат на 20 тыс. жителей), но эти депутаты, в сущности, ничем не отличались от других патриархальных авторитетов страны: племенных или религиозных.
Законодательная инициатива могла исходить как от парламента, так и от короля. Он обладал правом вето и мог по своему усмотрению распустить парламент. Его придворный аппарат и охрану составляли в основном темнокожие тубу, уроженцы оазисов Куфра. Наиболее приближенным к Идрису ас-Сенуси лицом еще с 1916 г. был Ибрагим Шалхи. Многие члены королевской фамилии, которая насчитывала 38 принцев, относились к нему с опаской, видя в нем возможного претендента на престол. 5 октября 1954 г. один молодой принц убил фаворита и тотчас был арестован. Король счел, что против него составился внутрисемейный заговор, ввел в стране чрезвычайное положение и сослал 16 своих родичей в отдаленные оазисы. Сына у него не было, и он назначил кронпринцем своего племянника Хасана ар-Риду, который поселился близ Триполи, здесь женился на знатной девушке и большой роли в политической жизни страны не играл, хотя иногда отправлялся за границу на протокольные мероприятия в качестве личного представителя царствующего дяди[45].
На фоне этих средневековых дворцовых интриг влияние Лондона на молодую монархию отнюдь не ослабевало. Свидетельство тому – подписание в июле 1953 г. англо-ливийского «Договора о дружбе и союзе» сроком на 20 лет. В соответствии с ним Великобритания получила право иметь военные базы на территории Ливии, а последняя стала получать ежегодные английские субсидии в размере 3,75 млн фунтов стерлингов. Аналогичный характер имело заключенное в сентябре 1954 г. американо-ливийское соглашение, оно предусматривало аренду территории авиабазы Уилус-Филд[46] и других военных объектов до конца 1970 г. За это США обязались выплачивать Ливии по 4 млн долл, в первые шесть лет действия соглашения и по 1 млн в дальнейшем.
Кроме того, вероятные запасы нефти и газа, разведку на которые вели в основном американские компании, сулили им большие прибыли. В 1955 г. вышел закон, по которому создавалась комиссия, уполномоченная давать концессии на добычу нефти с условием раздела прибыли пополам (50:50) между добывающей компанией и ливийским правительством. Ожидалось, что и в его казну «черное золото» прольется золотым дождем. Однако до начала в Ливии нефтяного бума она была нищей страной с крайне слабо развитой транспортной инфраструктурой и зачаточной промышленностью. Только в Триполи был оборудован механизированный торговый порт; там же работали табачная фабрика, мукомольные, маслобойные и рыбоконсервные предприятия.
По переписи 1954 г. жителей Ливии насчитывалось чуть больше 1,092 тыс., из них: 746 тыс. в Триполитании, 291,3 тыс. в Киренаике и 54,4 тыс. в Феццане. Крупнейшим городом являлся Триполи, где проживали тогда 130 тыс. человек, на втором месте стоял Бенгази – 70 тыс. человек, а население Себхи, столицы Феццана, составляло всего 7 тыс. человек. При этом Ливию приводят как пример страны, где в течение дня переписи 1954 г. (первой в ее истории) людям запрещалось выходить из дома до тех пор, пока их не перепишут. Но как же было с кочевниками? Неясно. В Триполитании осталось 45–50 тыс. итальянцев: чиновники, городские предприниматели и фермеры. В самом Триполи и его окрестностях насчитывалось также около 2,5 тыс. мальтийцев, небольшую колонию составляли греки, потомственные рыбаки и ловцы морских губок, обосновались там и тунисцы, занимавшиеся торговлей и прочим мелким бизнесом, а иногда служившие в нефтяных компаниях и даже в ливийских министерствах. (Это известно из истории тунисского партизанского движения, которое в 1952–1954 гг. имело свою тыловую базу под Триполи.)[47]
Пригодные к обработке земли составляли в Ливии 2,499 тыс. га, в том числе 2,260 тыс. га в Триполитании, 41 тыс. га в Киренаике и 198 тыс. га в оазисах Феццана, где выращивались финиковая пальма, овощи и зерновые культуры (главным образом ячмень). Пастбищные земли охватывали 6,542 тыс. га, и почти все они были расположены в Триполитании[48]. Некоторые справочные издания указывали на развитие скотоводства и в Феццане. Однако, по всей видимости, речь шла о сезонных миграциях кочевников, или «циклическом номадизме», побочной функцией которого издревле являлся товарообмен между оазисными земледельцами и бедуинами. За исключением южных оазисов и узкой полоски приморья, включая сады и оливковые рощи в ближайших окрестностях Триполи, основная часть сельскохозяйственных угодий использовалась непостоянно. Кочевники и полукочевники засевали какие-то участки земли в относительно дождливые годы и забрасывали их с приходом засухи. Отходничество в Тунис, главным образом на шахты по добыче фосфатов, также служило (с начала XX века) источником существования для выходцев из беднейших слоев населения Триполитании.
Королевство Ливия (1963–1969 гг.)
Разведка нефти велась по всей Ливии, самые крупные месторождения были найдены в Киренаике (на присоединенных к ней сахарских территориях и на морском шельфе). Если в 1956 г. в нефтяной промышленности Ливии было занято около 1,5 тыс. человек, то в 1960 г. уже 11 тыс. Правда, в 1961 г. доходы страны от нефти составили всего 3 млн долл., но перспектива их роста в геометрической прогрессии была ясна. И действительно, за 1961–1969 гг. экспорт нефти из Ливии увеличился с 676 тыс. тонн до 151,7 млн тонн.
Бурное развитие нефтедобывающей промышленности и смежных с ней отраслей производства сопровождалось ростом миграционных потоков из деревни в город. С 1954 по 1964 г. всё экономически активное население страны увеличилось с 319 тыс. до 405 тыс. человек, а численность лиц, занятых в сельском хозяйстве, сократилась с 228 тыс. до 147 тыс. Удельный вес горожан достиг 24 %. Причем интенсивно росли малые города.
Изменение экономического положения и социального ландшафта Ливии подвигло короля на то, чтобы упразднить ее федеративное устройство. Так и было сделано. С 1963 г. государство стало унитарным, провинциальные правительства и, следовательно, их казна исчезли. Одновременно перестраивалась правоохранительная система. Наиболее преданными королю считались Силы обороны Киренаики, организованные по британскому образцу и хорошо вооруженные; в них насчитывалось 6,5 тыс. человек, рекрутировавшихся преимущественно из местных племен. В созданной по тому же образцу, но хуже вооруженной полиции Триполитании служили 4,2 тыс. человек, а в полиции Феццана – около 600 человек. Эти региональные формирования были административно слиты и образовали единые Национальные силы безопасности.
Что касается армии, ее первооснову составили личная гвардия короля и частично контингент вспомогательных отрядов, сформированных в ходе Второй мировой войны на территории Египта для поддержки ливийских операций британских войск. Естественно, что ветераны войны уходили со сцены, в армию вливались молодые кадры. К 1967 г. она насчитывала 7 тыс. человек. При этом среди старших по званию офицеров преобладали выходцы из знати, в частности, это полковник Абдель Азиз Шалхи (в 1969 г. – заместитель начштаба)[49], представитель вышеназванного клана Шалхи, который вновь обрел влияние на короля. Среди младших офицеров, напротив, преобладали выходцы из промежуточных социальных слоев. Видимо, поэтому Идрис I не спешил наращивать численность армии, да к тому же надеялся на защиту со стороны могущественных англо-американских покровителей в случае внешней или внутренней угрозы его трону.
Историки и современники описывают Идриса I как правителя осторожного и хитрого, который мастерски лавировал между интересами различных сторон, воздерживался от ответственных политических заявлений и редко публично высказывался по каким-либо государственным вопросам. Но, кажется, в одном король сам себя перехитрил: многочисленные завии сенуситов, столп его режима, были ослаблены, а незадолго до «шестидневной войны» 1967 г. и вовсе разогнаны, за исключением одной. Король держался в этой войне нейтралитета; более того, тех солдат и офицеров, которые пытались самовольно пробраться в Египет на помощь «арабским братьям», отдали под суд, что стало дополнительным фактором брожения в армии…
Ливийская Арабская республика (1969–1977 гг.)
Седьмого июня 1942 г. на бедуинской стоянке близ города Сирт, в семье из племени каддафа родился Муаммар Каддафи – человек, чья неординарная личность наложила глубокий отпечаток на историю страны, которой ему было суждено руководить 42 года. Согласно его официальной биографии, он начал постигать азы грамоты у факиха (богослова), приходившего время от времени к бедуинам, чтобы обучать детвору чтению Корана, потом учился в начальной школе Сирта и в средней школе Себхи, откуда регулярно возвращался домой на каникулах помочь отцу в сборе урожая и выпасе скота.
Что касается отчего дома, то это был шатер, с которым его хозяин перемещался с севера на юг и обратно, поэтому юный Муаммар и оказался в Себхе, где он познакомился со своими будущими соратниками: Абдель Салямом Джеллудом[50], Рифи Али аш-Шарифом, Мухаммедом Халилем и др. Они на первых порах вдохновлялись идеями баасистов, следили за событиями в Египте, по ночам писали и размножали листовки. После устроенной ими 5 октября 1961 г. демонстрации, участники которой выразили поддержку алжирской революции, требуя свободы и для своего народа, Каддафи был исключен из школы и выслан из Себхи. Ему, однако, удалось поступить в лицей Мисураты. Затем он провел два года в Королевском военном колледже Бенгази (1963–1965 гг.) и прошел шестимесячную военную стажировку в Англии; получил звание капитана и назначение в войска связи.
«Философия революции» Гамаля Абдель Насера лежала под подушкой у Каддафи еще в Себхе. Возможно, ему особенно запомнились следующие строки этой книги: «Анналы истории полны рассказов о людях, создавших для себя великие героические роли и сыгравших их в должный момент на сцене. Я не знаю, почему мне всегда кажется, что в той части мира, где мы живем, есть роль, которая бродит в бесплодных поисках актера, способного ее сыграть»[51]. Мечта Насера о великой героической роли сбылась, хотя оказалась для него трагической, о ней мечтал и Каддафи, обладавший неплохими актерскими способностями, однако при жизни Насера он мог рассчитывать лишь на положение его имитатора в арабском «политическом театре».