Священные письмена майя

Глава 4

Облачно и сумрачно было тогда на поверхности земли. Солнца еще не существовало.

Но тем не менее было на земле существо, звавшееся Вукуб-Какиш[13], и был он очень надменным.

Небо и земля, правда, существовали, но лики солнца и луны были еще совершенно невидимы.

И Вукуб-Какиш сказал: «Поистине, они – ясный образец тех людей, которые потонули, и их природа есть природа сверхъестественных существ[14].

Я буду теперь великим над всеми существами, созданными и сотворенными. Я есмь их солнце, их свет и их луна, – воскликнул он. – Да будет так! Велика моя блистательность! Из-за меня будут люди ходить и стоять. Потому что мои глаза из серебра, широкие, сверкающие, как драгоценные камни, как изумруды; мои зубы блистают подобно замечательным камням, подобно лику небес. Мой нос сияет издалека подобно луне, мой трон – из серебра, и лик земли освещается, когда я прохожу перед своим троном!

Итак, я солнце, я луна для всего человечества. Да будет это так, потому что я могу видеть очень далеко».

Так говорил Вукуб-Какиш. Но Вукуб-Какиш не был в действительности солнцем; он лишь возгордился из-за своих перьев и своих богатств. И видеть он мог только до той линии, где небо соединяется с землей; не мог он видеть всего мира.

Лик солнца еще не появился, и лик луны также; не было еще звезд, и заря еще не занималась. Поэтому Вукуб-Какиш и гордился, как будто бы он был солнцем и луной; потому что солнце и луна не показали еще своего света, еще не появились. Его единственным честолюбивым желанием было возвысить себя и властвовать. И все это случилось, когда произошел из-за деревянных людей потоп.

Теперь мы расскажем, как умер Вукуб-Какиш, как он был ниспровергнут и как затем был создан Создательницей и Творцом человек.

Глава 5

Вот начало повествования о поражении и разрушении величия Вукуб-Какиша, погубленного двумя юношами, первый из которых именовался Хун-Ахпу, а второй – Шбаланке. В действительности они были богами. Когда они увидели вред, который сделал высокомерный и собирается сделать, то юноши сказали перед лицом Сердца небес:

– Нехорошо, чтобы это было так. Ведь человек еще не может жить здесь, на земле. Поэтому мы попытаемся застрелить его из нашей выдувной трубки, когда он будет есть. Да, мы выстрелим в него из выдувной трубки и заставим его заболеть. И это будет концом его величия и богатств, его зеленых камней, его серебра, его изумрудов, его драгоценностей, которыми он так гордится. Это же может сделать каждый! Но не должен уподоблять себя огненному божеству тот, кто есть всего-навсего серебро.

– Так да будет! – сказали юноши, и каждый положил свою выдувную трубку на свое плечо.

И вот Вукуб-Какиш имел двоих сыновей: первый назывался Сипакна, второй же – Кабраканом. А мать этих двух носила имя Чимальмат, жена Вукуб-Какиша.

Этот Сипакна играл с огромными горами, как с мячом: с горой Чикак, с горой Хун-Ахпу, Пекуль, Нашка-Нуль, Макамоб и Хулисаб. Вот имена гор, которые существовали, когда появилась заря; в одну-единственную ночь они были созданы Сипакной.

И Кабракан также заставлял дрожать горы; благодаря ему большие и малые горы плавились.

Вот каким образом сыновья Вукуб-Какиша провозглашали о своей гордости. «Слушайте, я есмь солнце!» – говорил Вукуб-Какиш. «Я, я тот, кто создал землю!» – говорил Сипакна. «Я тот, кто создал небо и заставил землю дрожать!» – говорил Кабракан.

Вот каким образом сыновья Вукуб-Какиша следовали примеру своего отца иего предполагаемому величию. И это казалось юношам большим злом. Ни наша первая мать, ни наш первый отец не были тогда еще созданы.

Вот почему была решена юношами смерть Вукуб-Какиша и его сыновей и их разрушение.

Глава 6

Здесь рассказывается о том, как двое юношей выстрелили из своих выдувных трубок в Вукуб-Какиша. Мы сообщим, как каждый из тех, кто стал таким надменным, пришел к своей гибели. У Вукуб-Какиша имелось большое дерево тапаль[15], и он ел плоды его. Каждый день он направлялся к дереву и взбирался на его вершину.

Хун-Ахпу и Шбаланке увидели, что этот плод является его пищей. И они улеглись в засаде у подножия дерева; оба юноши глубоко запрятались в листву кустарника. А Вукуб-Какиш пошел прямо к своей еде из плодов дерева тапаль.

Мгновенно он был поражен выстрелом из выдувной трубки Хун-Хун-Ахпу. Шарик ударил его прямо в челюсть, ион, вопя, сразу же упал с верхушки дерева на землю.

Хун-Хун-Ахпу быстро подбежал, он действительно побежал, чтобы осилить его, но Вукуб-Какиш схватил руку Хун-Хун-Ахпу, вывернул ее и вырвал ее из плеча. После этого Хун-Хун-Ахпу выпустил Вукуб-Какиша. Конечно, юноши поступили хорошо, не допустив, чтобы они были первыми побеждены Вукуб-Какишем.

Неся руку Хун-Хун-Ахпу, Вукуб-Какиш отправился домой и, прибыв туда, начал нянчить свою челюсть.

– Что это случилось с тобой, владыка мой? – спросила Чимальмат, жена Вукуб-Какиша.

– Что же может быть иного? Эти два чудовища выстрелили в меня из выдувных трубок и сдвинули мою челюсть. Поэтому она шатается, и мои зубы страшно болят. Но сперва поместим над огнем то, что я добыл, пускай она повисит! Пусть она повисит там, над огнем; конечно, эти чудовища скоро придут, чтобы снова завладеть ею, – сказал Вукуб-Какиш и подвесил руку Хун-Хун-Ахпу.

Когда Хун-Хун-Ахпу и Шбаланке хорошо продумали все это, они отправились поговорить со старцем, имевшим снежно-белые волосы, и со старицей, а она была поистине очень стара и смиренна, иоба они были уже согнуты, как очень старые люди. Старца звали Саки-Ним-Ак, а старицу – Саки-Нима-Циис. И юноши сказали старцу и старице:

– Пойдемте вместе с нами к дому Вукуб-Какиша, чтобы получить нашу руку. Мы же пойдем сзади вас, и вы скажете им: «Эти вот, с нами, наши внуки; их мать и отец мертвы; поэтому они следуют за нами повсюду, где нам подают милостыню. Ибо единственное занятие, которое мы знаем, – это, как вытаскивать червей из резцов и коренных зубов»[16]. Поэтому Вукуб-Какиш подумает, что мы маленькие дети, и мы будем там, чтобы давать вам советы, – сказали двое юношей.

– Хорошо! – ответили старец и старица.

Тогда они отправились в путь к своей цели и увидели Вукуб-Какиша, сидевшего на своем троне. Старица и старец пошли по дороге, а за ними следовали два мальчика, державшиеся позади них. Таким образом они прибыли к дому владыки, а Вукуб-Какиш корчился и вопил из-за боли, которую причиняли ему его зубы. Когда Вукуб-Какиш увидел старца и старицу и тех, кто сопровождал их, он спросил:

– Куда же вы идете, прародители? – так сказал владыка.

– Мы идем поискать чего-нибудь поесть, почтенный владыка, – ответили они.

– Ачто вы едите? И не дети ли ваши те, кто сопровождает вас?

– О нет, почтенный владыка! Они наши внуки, но мы жалеем их и от каждого куска, что подают нам, мы уделяем им половину, о почтенный владыка, – ответили старица и старец.

Между тем владыка испытывал страшную боль из-за своего зуба: он метался из стороны в сторону и мог говорить только с величайшим трудом.

– Я умоляю вас о помощи, имейте же ко мне сострадание. Что можете вы делать? Что вы знаете, как лечить? – спросил их владыка.

И ответили старые:

– О почтенный владыка! Мы можем только вытаскивать червей из зубов, только лечить глаза и только вправлять кости.

– Хорошо! Исцелите тогда мои зубы, которые поистине заставляют меня страдать день и ночь. Из-за них и из-за моих глаз я не могу быть спокоен и не могу спать. Все это из-за того, что два чудовища выстрелили в меня шариком из выдувной трубки, и вот с той поры я не могу больше есть. Имейте же ко мне сострадание! Моя челюсть совсем расшатана, мои зубы качаются!

– Хорошо, почтенный владыка! Это червь заставляет тебя страдать. Все это кончится, когда эти зубы будут вытащены и на их место поставлены другие.

– Хорошо ли будет, если вы вытащите мои зубы? Потому что только благодаря им я являюсь владыкой; мои зубы и мои глаза – вот и все знаки моего достоинства.

– Мы вставим другие из блестящей кости на их место. – Но блестящая кость в действительности была только зернами белой кукурузы.

– Хорошо, вытащите их тогда и помогите мне по-настоящему, – сказал он.

Тогда они вытащили зубы Вукуб-Какиша, но на их место они вставили только зерна белой кукурузы, и эти кукурузные зерна замечательно блестели у него во рту. Мгновенно черты лица его изменились, и он уже более не выглядел подобно владыке. Они вытащили все, до последнего, его зубы, которые сверкали, подобно драгоценным камням, у него во рту. И наконец, они исцелили глаза Вукуб-Какиша; они содрали кожу с его глаз; они сняли с них все его серебро.

Но он не чувствовал никакой боли и мог видеть по-прежнему. У него только были отобраны все те вещи, которыми он так сильно гордился. Так именно это и было замыслено Хун-Ахпу и Шбаланке.

Тогда Вукуб-Какиш умер. Хун-Ахпу же возвратил себе руку. Чимальмат, жена Вукуб-Какиша, также погибла.

Вот каким образом Вукуб-Какиш потерял свою величественность. Целители взяли все изумруды и драгоценные камни, которые были его гордостью здесь на земле.

Старица и старец, сделавшие это, были чудесными существами; взяв руку Хун-Ахпу, они приложили ее кее месту, и когда они точно приладили ее, все было снова хорошо.

Только для того, чтобы осуществить смерть Вукуб-Какиша, совершили они все это; потому что им казалось дурным, что он стал таким надменным.

И тогда двое юношей отправились дальше, выполнив, таким образом, то, что им было приказано Сердцем небес.

Глава 7

Дальше здесь следуют дела Сипакны, старшего сына Вукуб-Какиша.

– Я творец гор, – говорил Сипакна.

И вот этот Сипакна купался у берега реки, когда мимо проходили четыре сотни юношей, тащивших бревно, чтобы подпереть свой дом[17]. Четыре сотни юношей возвращались после того, как они срубили большое дерево, чтобы изготовить из него главную балку для крыши своего дома.

Тогда Сипакна вышел из воды и, подойдя к четырем сотням юношей, сказал им:

– Что это вы делаете там, юноши?

– Вот тащим это бревно, – ответили они, – мы не можем поднять его и нести на своих плечах.

– Я отнесу его. Куда с ним идти? Для чего вы его хотите?

– Для главной балки в крыше нашего дома.

– Хорошо, – ответил он, поднял его, положил его на свои плечи и отнес к входу дома, где жили четыре сотни юношей.

– Теперь оставайся с нами, юноша, – сказали они, – есть ли у тебя мать или отец?

– У меня нет никого, – отвечал он.

– Мы собираемся завтра приготовить еще одно бревно для подпорки нашего дома.

– Хорошо, – ответил он.

Четыре сотни юношей начали совещаться друг с другом и сказали:

– Этот молодой человек там – как это нам устроить, чтобы мы смогли его убить? Как мы убьем этого мальчика? Потому что не предвещает ничего хорошего то, что он сделал, когда высоко поднял бревно один. Давайте сделаем большую яму и толкнем его, чтобы он упал в нее. Мы скажем ему: ступай вниз, выгреби землю и вытащи ее из ямы, а когда он спустится вниз, углубится в яму, мы сделаем так, что на него свалится большое бревно, и он умрет там, в яме.

Так говорили четыре сотни юношей. Затем они вырыли большую, очень глубокую яму. Тогда они позвали Сипакну.

– Ты нам очень нравишься. Иди же, спустись и рой землю, потому что мы не можем добраться до дна, – сказали они ему.

– Хорошо, – ответил он. И после этого он сразу же полез в яму.

– Ты громко позови нас, когда накопаешь много земли. Основательнее спускайся в глубину! – было приказано ему.

– Да будет так, – ответил он. И затем он начал углублять яму.

Но яма, которую он делал, должна была спасти его самого от опасности. Он знал, что они желают убить его; поэтому он рыл вторую яму, он делал сбоку другое углубление, чтобы освободить себя.

– Как далеко ты углубился? – крикнули ему вниз четыре сотни юношей.

– Я еще копаю, я крикну вам, когда я кончу копать, – сказал Сипакна со дна ямы.

Но он не копал себе могилу; вместо этого он отрывал другое углубление, чтобы спастись.

Наконец Сипакна громко позвал их. Но когда он крикнул, он уже был в безопасности, во второй яме.

– Идите соберите и вытащите выкопанную землю, мусор, находящийся на дне ямы, – сказал он, – потому что поистине я сделал ее очень глубокой. Разве вы не слышите моего зова? Но вот ваши крики, ваши слова повторяются здесь однажды и дважды, так что я хорошо слышу, где вы находитесь. – Так взывал Сипакна из ямы, в которой он спрятался, так он громко кричал из глубины.

Тогда юноши быстро подтащили то самое огромное бревно и с силой швырнули его в яму.

– Пусть никто ничего не говорит! Давайте подождем, пока не услышим его предсмертного крика, – говорили они друг другу шепотом. И ни один из них не мог посмотреть в лицо другому, когда бревно шумно полетело вниз.

Сипакна заговорил, затем крикнул, но он вскрикнул только один лишь раз, когда бревно упало на дно.

– Как мы преуспели в этом! Мы действительно его поразили! Теперь он мертв, – восклицали юноши, – если бы, к несчастью, он продолжал то, что начал делать, конец был бы нам; он прежде всего набросился бы на нас, а тогда с нами, четырьмя сотнями юношей, было бы все кончено![18]

И, исполненные радости, они говорили:

– Теперь в течение следующих трех дней мы должны делать себе опьяняющий напиток. Когда эти три дня пройдут, мы будем пить за постройку нашего нового дома, мы, четыре сотни юношей.

Затем они сказали:

– Завтра мы посмотрим, и на следующий день, послезавтра, мы также посмотрим; может быть, мы увидим, как выйдут муравьи из земли, когда он начнет пахнуть, когда он начнет разлагаться. Вот тогда наши сердца станут совершенно спокойны, и мы выпьем наш опьяняющий напиток, – говорили они.

Но Сипакна из своей ямы слышал все, что говорили юноши.

И действительно, на второй день появились полчища муравьев; они приходили и шли и собирались под бревном. И некоторые из них тащили в своих ртах волосы Сипакны, а другие тащили его ногти.

Когда юноши увидели это, они воскликнули: «Этот злодей теперь погиб. Посмотрите, как собрались муравьи, как они идут полчищами, и одни из них несут его волосы, а другие – его ногти. Посмотрите же! Вот что мы сделали!» Так говорили они друг другу.

Но Сипакна был в действительности жив. Он обрезал себе волосы и обгрыз зубами свои ногти, чтобы отдать их муравьям.

И вот четыре сотни юношей поверили, что он мертв, ина третий день они начали праздновать, и все юноши напились пьяными. А когда четыре сотни становились пьяными, они не разумели ничего другого. И тогда Сипакна заставил дом упасть на их головы, и все они были убиты. Даже один или двое не спаслись среди этих четырех сотен; все они были убиты Сипакной, сыном Вукуб-Какиша.

Вот каким образом умерли четыре сотни юношей. Говорят, что они стали группой звезд, которую из-за них называют Моц[19], но это может быть и неправда.

Теперь мы расскажем о том, как Сипакна был окончательно побежден двумя юношами, Хун-Ахпу и Шбаланке.

Глава 8

Теперь следует повествование о поражении и смерти Сипакны, побежденного двумя юношами, Хун-Ахпу и Шбаланке. Сердца этих юношей были полны злобы, потому что Сипакна убил четыре сотни юношей.

А он лишь ловил рыбу и раков на берегах всех рек, и это составляло его ежедневную пищу. В течение всего дня он ходил, выискивая себе пищу, а по ночам он таскал на своей спине горы.

При помощи листа растения эк, которое растет во всех лесах, Хун-Ахпу и Шбаланке быстро сделали фигуру, выглядевшую подобно очень большому раку. Из этого листа они сделали туловище рака, тонкие клешни его они сделали из пахака, адля панциря, который покрывает спину изад рака, они использовали круглый плоский камень.

Затем они поместили рака в глубине пещеры, у подножия большой горы; Меауан[20] – вот имя горы, где Сипакна был впоследствии побежден.

Затем юноши отправились дальше и как будто случайно встретились с Сипакной на берегу реки.

– Куда ты идешь, юноша? – спросили они его.

– Никуда я не иду, – ответил Сипакна, – я лишь ищу себе пищу, о юноши.

– А что является твоей пищей?

– Только рыба и раки, но здесь ничего нет, ия ничего не нашел. Ая не ел вот уже два дня и не могу уже больше переносить голод, – сказал Сипакна Хун-Ахпу и Шбаланке.

– Там, в глубине ущелья, есть рак, поистине огромный рак, и конечно хорошо было бы, если бы ты съел его. Только он нас укусил, когда мы пытались его поймать, и мы испугались. Ни за что не будем теперь пытаться его поймать, – сказали Хун-Ахпу и Шбаланке.

– Пожалейте меня! Пойдемте, покажите мне путь, о юноши, – допросил Сипакна.

– Ни за что на свете! Иди ты один, там невозможно заблудиться. Иди по берегу реки, вверх по течению, и ты выйдешь к подножию большой горы; там он и шумит, в глубине ущелья. Тебе надо туда только быстрее дойти, – сказали Хун-Ахпу и Шбаланке.

– Ох, горе мне! Он, наверное, вообще вам не встречался, о юноши! Пойдемте со мной, я покажу вам место, где имеется воистину множество птиц. Идемте, вы сможете застрелить их вашими выдувными трубками, а я знаю, где найти их, – сказал Сипакна.

Его смирение убедило юношей. И они спросили его:

– Но ты в действительности сумеешь поймать его? Потому что только из-за тебя мы возвращаемся. Мы не собирались снова пытаться поймать его, потому что он укусил нас, когда мы влезали на животе в пещеру. После этого мы испугались и не влезли, но мы почти ухватили его. Так что лучше будет, если ты влезешь внутрь, – сказали они.

– Хорошо, – сказал Сипакна, и тогда они отправились вместе с ним.

Они пришли на дно ущелья, и там, простертый на своем животе, находился рак, выставляя свой прекрасный тонкий панцирь. И там же, на дне ущелья, находилось и колдовство юношей.

– Хорошо, хорошо, – сказал Сипакна, очень довольный, – хотелось бы мне, чтобы он уже был у меня во рту. – А он действительно умирал от голода.

Он хотел попытаться влезть в пещеру на животе, он хотел войти туда, но рак начал подниматься.

Сипакна сразу же вышел, и юноши спросили его:

– Ну что же, ты не поймал его?

– Нет, – ответил он, – потому что он начал подниматься, но еще немного, и я схватил бы его. Но, может быть, будет лучше, если я влезу в пещеру сверху, – добавил он.

И тогда он снова попытался войти, уже сверху, но когда он был почти внутри и были видны только его пятки, как вдруг огромная гора соскользнула и медленно упала на его грудь. И Сипакна никогда уже не возвратился; он был превращен в камень.

Вот каким образом Сипакна был полностью повержен двумя юношами, Хун-Ахпу и Шбаланке. Он был старшим сыном Вукуб-Какиша, и по старинному преданию он был тем, кто создал горы.

У подножия горы, называемой Меауан, был побежден он. Только из-за магического искусства юношей был он побежден, второй из надменных. Остался еще один, и теперь мы расскажем о нем.

Глава 9

Третьим из надменных был второй сын Вукуб-Какиша, и имя его было Кабракан.

– Я тот, кто ниспровергает горы, – говорил он.

Но Кабракан был также побежден Хун-Ахпу и Шбаланке. Хуракан, Чипи-Какулха и Раша-Какулха говорили и сказали Хун-Ахпу и Шбаланке:

– Пусть будет также побежден и второй сын Вукуб-Какиша. Таково наше неизменное пожелание, потому что нехорошо, что они существуют на земле, возвеличивая свою славу, свое величие и свое могущество больше, чем солнце. Так не должно быть! Завлеките его туда, где поднимается солнце, – сказал Хуракан двум юношам[21].

– Хорошо, почтенный владыка, – ответили они, – потому что мы видим, что это дурно. Разве не существуешь ты, ты, кто есть жизнь, ты, Сердце небес? – сказали юноши, когда они слушали повеление Хуракана.

А между тем Кабракан занимался тем, что тряс горы. При самом легком ударе его ноги о землю большие и малые горы раскрывались. Так юноши нашли его и спросили Кабракана:

– Куда же ты идешь, юноша?

– Никуда, – ответил он, – я здесь двигаю горы и сравниваю их навсегда с землей, – добавил он.

Затем Кабракан спросил Хун-Ахпу и Шбаланке:

– А что вы пришли сюда делать? Я не знаю ваших лиц! Как ваши имена? – спросил Кабракан.

– У нас нет имени, – ответили они, – мы не что иное, как стрелки из выдувных трубок и охотники с клеевыми ловушками для птиц на горах. Мы бедны, и у нас нет ничего, юноша. Мы лишь бродим по горам, большим и малым, как и ты, о юноша. Только что мы видели огромную гору, вот там, где ты видишь розовеющее небо. Она действительно поднимается очень высоко и превышает вершины всех других гор. Она так высока, что мы не смогли поймать даже одну или двух птиц на ней, о юноша. Но это правда, что ты можешь сравнять все горы? – спросили Кабракана Хун-Ахпу и Шбаланке.

– Вы действительно видели гору, о которой вы говорите? Где она? Вы тогда увидите сами, что я ниспровергну ее. Где вы ее видели?

– Она вон там, где поднимается солнце, – сказали Хун-Ахпу и Шбаланке.

– Хорошо, идите впереди, покажите мне дорогу, – сказал он двум юношам.

– Ох, нет, – ответили они, – ты должен идти между нами; один пойдет слева от тебя, а другой – справа от тебя, потому что у нас выдувные трубки и если будут птицы, мы сможем стрелять в них.

И, довольные, они отправились, пробуя свои выдувные трубки. Но когда они стреляли из них, они не клали глиняных шариков в дуло выдувной трубки. Вместо этого они сбивали птиц только дуновением воздуха, когда стреляли в них, и это очень удивляло Кабракана.

Затем юноши разожгли огонь и начали жарить на нем своих птиц. Но спинку одной из них они натерли мелом; белой землей покрыли они ее.

– Мы дадим ему это кушанье, – сказали они, – чтобы пробудить его аппетит тем запахом, который оно издает. Эта наша птица будет его гибелью. Как мы покрываем эту птицу землей, так же мы сведем его в землю и погребем его в земле. Велика будет мудрость сотворенных существ, существ созданных, когда наступит заря, когда будет свет, – сказали юноши.

– Так как для человека естественно хотеть откусывать и проглатывать, то сердце Кабракана пожелает пищи, – говорили Хун-Ахпу и Шбаланке друг другу.

Между тем птицы жарились, они начинали становиться золотистыми, а жир и сок, капавший с них, распространял приятный запах. Кабракану очень захотелось съесть их; они наполнили его рот водой: он зевал, а слюна и пена текли из его рта из-за запаха, который издавали птицы.

Тогда он спросил их:

– Что это вы там едите? Запах, который доходит до меня, действительно замечателен. Дайте-ка мне маленький кусочек! – сказал он им.

Тогда они дали Кабракану птицу, ту самую, которая должна была быть его гибелью. И когда он кончил есть ее, они отправились по направлению к востоку, где была большая гора. Но руки и ноги Кабракана уже полностью ослабели, и он не имел силы, потому что спинка птицы, которую он съел, была натерта землей. Он не мог ничего сделать с горами и был бессилен сокрушить их.