Золоту – жизнь, человеку – смерть

– За вас, сорванцов, пью, чтоб вам служилось хорошо. А тебе малый Георг, следующий раз сниму штаны и по заднице надаю. Когда баба дарит тебе платочек, не теряй его в горах.

Допил рюмку, встал, пожелал доброй ночи и ушел домой.

Хома встал из-за стола, подошел к цветку.

– Дядя Георг, ваш цветок тоже пьет вино и никак не пьянеет, как полицейский.

– Ну, подлец, я ему завтра дам трепака. Зачем переводит доброе вино, зачем спаивает цветок, зачем дурит всех, что он непробудный пьяница.

– Он все делает так, как ему подсказывает его совесть. Пойдешь, отблагодаришь, что спас твоего сына. Был бы другой полицейский, сидеть бы нашему солдатику в тюрьме. Наш кум чудесный человек, – сказала жена. – А сейчас, мужики, идите спать. Моя душа чувствует, что вы снова во что-то влипнете.

Время солдаты проводили в деревенских заботах. Отец Георга души не чаял в своем сыне и его товарище. Их дружба нравилась ему.

Был бы не женат Хома, женил бы здесь и оставил бы около себя с сыном. Вежлив и воспитан, не отказывается ни от какого труда. Умеет все делать сам. Знает цену жизни и умеет вести себя среди людей.

Отгуляли свое, пора и в часть. Как встречал сына Джуашвили, так и проводил – всем селом.

Хома вернулся в часть посвежевшим и бодрым. Капитан вызвал возвратившихся из отпуска солдат, поспрашивал, как отдыхали, что нового в деревне и как живут люди.

Его интересовало все. Георгий и Хома не успевали отвечать на одни вопросы, как он задавал другие:

– Нынче и в деревне живется не сладко. Обеднела деревня без мужиков, вы нужны дома, а не здесь.

Что бог делает, то к лучшему, а вам, мои солдатики, велено ехать на учебу. Нам на границе нужен переводчик, а его нет ни у нас, ни у наших соседей. Вас полковник отправляет на учебу, будете усовершенствовать турецкий язык.

Солдаты получили новую форму, трехдневный паек и вместе с капитаном поехали в часть, из части выехали на второй день. Прибыли в Тбилиси, нашли извозчика и поздним вечером приехали домой к капитану.

Капитана встречали отец и мать.

– Что, сынок, ничего не писал и вдруг прибыл, надолго ли?

– На денька два-три, отец. Как определю своих ребят в школу переводчиков, так сразу и уеду.

Школа находилась недалеко от дома капитана, и Хома с Георгием остались жить в доме стариков.

Учили не только турецкий язык, но и русский, и грузинский. Майор Лыков собрал всех курсантов и долго с ними беседовал.

– Вы не только будете переводчиками турецкого языка, вы должны быть грамотными и уметь хорошо читать и писать на своем грузинском языке. Вас, грузин, здесь больше, чем других национальностей.

Умеете говорить по-турецки, так как жили дома среди турков, а сейчас настало время изучать их язык так, чтобы вас никто не смог бы отличить от турков ни по разговору, ни по поведению.

Здесь будете говорить только на том языке, который изучаете.

Трудно было первый месяц. Хома в школе чувствовал себя словно в турецком плену. Ночью часто снился учитель-турок, который учил первым турецким буквам.

Потом стало легче, прошли и забылись сны о плене. Ложился и вставал, изучая новые турецкие слова. По ночам, если не спалось, с Георгием говорил по-грузински, а он ему отвечал по-русски.

У Хома хромал и русский, дома он окончил церковно-приходскую школу на украинском языке. У него получался корявый русский говор.

Иногда майор брал с собой не грузин, а славян, говоря «славяне, за мной» и отвозил в горы к крестьянам. Здесь самая лучшая школа, народная, утверждал он.

«Помогайте тем, у кого сыновья в армии, а сами учитесь у них говорить по-грузински».

Вечерами деревенский учитель собирал их около школы и проводил с ними диктанты. Учил грамотно писать. Давал учебники, и на следующий день гонял по грамматике.

Первые дни старики-грузины были недовольны новыми поселенцами и их занятиями с учителем. Прошла неделя, потом вторая, молодые парни выполняли все то, что требовал хозяин дома, в котором они жили и успевали учиться.

Даже ярые нацмены грузины стали приглашать парней в свои дома. Когда приехал майор, старики с почестью встретили его.

– Не обижайся, господин майор, что вначале плохо вас приняли, боялись за честь нашего села, а вы оказывается хороших парней нам привезли. Сейчас любой из нас с удовольствием поговорит с вашими солдатами. Они умеют и работать и отдыхать.

Много позанимался с ними наш учитель, теперь ваши солдаты умеют говорить по-нашему. Особенно Хома, тот даже вечерами под гармошку поет наши песни.

Вечером майор со своими солдатами пришел к учителю. Он посмотрел, как успевают его курсанты по грамматике. Был написан диктант. Майор хорошо знал грузинский и вместе с учителем проверил их.

– Можно забирать ребят или пусть еще подучатся? Многим трудно говорить и писать, а в деревне все их знают и стараются с ними разговаривать. Пусть закрепляют свои знания.

– Согласен с вами, дорогой мой коллега. До армии я был только учителем и знаю труд учителя. Полковник вам приказал оплатить за учебу, и если вы продолжите занятия, я поговорю, чтобы вам оказали материальную помощь.

Привезу в следующий раз досок, гвоздей, стекла. Отремонтируем вам и школу и ваш дом. Небось, хозяйка ругается, что дом валится, а вы учите бесплатно.

Жена учителя, услышав слова майора, улыбнулась.

– Я привыкла, что мой муж всегда рад помочь другим, не заботясь о своем доме. Бедно живет в селе учитель, мы выживаем за счет того, что дают родители за учебу детей. А нынче государство забыло, что где-то в горах есть школа и учитель должен получать зарплату.

– Обещаю, сам позабочусь, чтоб вам выплатили зарплату.

В следующий раз майор приехал не один, а с инспектором школ. Он привез все, что обещал учителю и его жене.

Несколько дней курсанты ремонтировали школу и дом учителя. На прощание майор подарил учителю старую военную лошадь.

– Хотели ее списать в солдатский котел, а я упросил начальство подарить ее вам за ваш бесценный труд. Согласились. Хоть и старая лошадка, но скоро принесет потомство и получите в будущем хорошую подмогу. За курсантами приедет мой помощник. Желаю вам успехов в обучении моих ребят, а вам, дорогая хозяюшка, желаю здоровья и счастья.

Курсанты, по-своему решили отблагодарить учителя. Пошли к кузнецу и договорились с ним сделать хорошую бестарку и воз.

В знойный день все мальчики купались в речушке. Хома подошел к ним с двумя товарищами, и тоже стал купаться.

Наплававшись и напрыгавшись, солдаты вытащили из своей сумки еду, пригласили ребят к застолью.

За едой ребята перешли к солдатам на «ты», много смеялись и веселились.

Перед окончанием обеда Хома спросил ребят, могут ли они помочь им сделать подарки учителю.

– А что вы хотите подарить учителю?

– У вас в каждом доме есть лошадь и воз, а у учителя нет ничего. Майор подарил ему лошадь, а мы хотим сделать тележку, чтоб он мог ездить косить сено, возить дрова, ездить на базар.

Я слышал, что где-то в горах, недалеко от вашей деревни, глубоко в ущелье лежат несколько разбитых телег, там есть целые колеса. А самое главное для нас – поднять из ущелья железо. Мы сами в кузнице сделаем и откуем то, что нам будет нужно.

– Мы вам покажем, где они. Но это очень глубоко и туда опасно спускаться.

– А кто знает менее опасную дорогу?

– Отец и жена учителя. Она родилась там, недалеко от этого ущелья и часто говорила кузнецу: «Откуете мне топор, я покажу место, где много железа в ущелье». Кузнец брал у нее топор, оттягивал его, точил и отдавая, говорил: «Ничего мне от вас не нужно, пусть хорошо учит ваш муж наших детей, а топор пусть рубит легко дрова».

Хома сходил с мальчишками к ущелью, оно было глубокое и внизу ничего не было видно.

Вечером, сидя с учителем, он рассказывал ему о своем походе в горы и что он был около ущелья.

Жена учителя засмеялась, потом спросила:

– А вы не пробовали вверх идти над ущельем? Если подняться чуть выше к растущим деревьям, там увидите трещинку. Когда-то по ней спускались люди в ущелье и выходили на большую дорогу. Теперь наши люди забыли эту дорогу, построили мост и не нужна старая дорога. Там несколько лет был обвал, если перейти этот небольшой участок, можно выйти к нашему дому, где я родилась. А если пойдете левее, там найдете много разбитых телег, они лежат со дня большого обвала в горах. Многие пытались туда спуститься, но страх возвращал их назад.

Мы с отцом спускались несколько раз, брали там колеса, ось на телегу. Потом отец один раз споткнулся и вывихнул ногу, и оставил свой замысел поднять все из ущелья, что там лежит.

Несколько раз подзадоривала кузнеца, он только усмехнется на мои слова и громче начинает бить молотом по наковальне.

– А вы сможете нам показать туда дорогу? – спросил Хома.

– Смогу в воскресенье. Я слышала от ребят, что вы ищете железо. Муж поедет на базар, а мы с вами сходим в ущелье. Вы пойдете одни?

– Если много железа, как вы говорите, возьму ребят.

– Берите!

Пришло воскресенье. Учитель посадил детей на воз и поехал за покупками на базар. Хома собрался с ребятами за кладом в ущелье.

Внизу было светло и сыро. Женщина показывала, где больше чего лежит. Курсанты собирали и поднимали наверх.

Мальчишки приехали со своими лошадьми, и все перевезли во двор учителя.

– Отец мой много говорил об этом ущелье и хотел все поднять, но не смог. Если я ему расскажу о вашем интересе к его кладу, который вы подняли, он не поверит. На любой гулянке он упрашивал мужиков сходить всем в ущелье, и все отказывались, называли его сумасшедшим. Ему отвечали, зачем идти самому на смерть, если можно здесь хорошо прожить.

Вернулся учитель домой поздно вечером. Ему по дороге домой жители села рассказали о том, что его жена была с курсантами в ущелье и вынесла все, что было там ценное. Сложили у него около дома.

Он увидел всех своих взрослых учеников за работой, они перебрали старые телеги и делали ему новую.

Дети, увидев мать, подбежали к ней. Учитель занес покупки в дом, подошел к жене, нежно обнял и спросил:

– Страшно было?

– Как в детстве, когда ходили с отцом. Кружилась голова, и тяжело было идти. Хома часто поддерживал меня и говорил, что такое часто бывает и у их жен, когда спускаются впервые в колодец за гончарной глиной, а потом эта слабость проходит.

Зато ребятишки из нашего села носились, как угорелые по ущелью. Подобрали все и вынесли наверх.

Был кузнец, не верил всему увиденному, просил продать и деньги большие даст за это.

Но Хома сказал: сделаем подарок учителю, а там, что он хочет, то и пусть делает со всем этим .

– Хозяин всему этому – жена учителя, – сказал он.

Видишь, какие хорошие у тебя ученики.

Снова принялись за заучивание новых слов, повторение грамматики. По утрам зарядка, бег на большие дистанции, самозащита и стрельба.

Георг по субботам и воскресеньям брал с собой Хому, и они шли к его родственникам. Как и в деревне, косили сено, ходили в горы за дровами.

Тетя Георга жила одна и больше всего времени они проводили с ней. Она преподавала в лицее английский язык. Зная хорошо турецкий, она долгие часы обучала их произношению турецких слов. Иногда она шутила со своими учениками и называла все домашние вещи и предметы по-английски.

Хома с Георгом, тоже шутя, отвечали ей по-английски. Прошла осень, наступила зима, во дворе было сыро, и слякоть заставляла их сидеть дома. Улицы были мокры и повсюду стояли лужи.

Тетя брала сказки на английском языке, смеясь говорила своим гостям: «Садитесь, детки, я вам почитаю сказку».

После прочтения сказки, она требовала пересказать ее по-английски. Они пересказывали и смеялись друг над другом за плохое произношение.

Пришла весна, и ребята уже весело болтали по-английски о временах года, о доме, об улице.

– Вы способные ученики, думаю, если ваше начальство узнает, что вы выучили бы английский, быть вам в другой школе. Мало военных, знающих иностранные языки, а повзрослеете, начнутся новые заботы.

– Какое счастье для семьи, когда отец или муж возвращается из армии не бывшим служакой, а грамотным, умным и сильным.

Утром рано Хома взял книгу на английском языке и стал читать. Курсанты спали, и перед подъемом вошел полковник. Увидев Хому с книгой в руках, подошел к нему, дал знак, чтоб не будил курсантов.

– Читаешь на английском языке свободно? – спросил полковник по-английски.

– Да, господин, полковник.

– И это твоя книга?

– Нет, это книга моего товарища.

– Он тоже свободно говорит и читает, как ты?

– Да, господин полковник! Мы друг с другом говорим по-английски, когда находимся вне школы. В школе и на занятиях разговариваем по уставу, только по-турецки.

Полковник перешел на турецкий язык. Хома ответил.

После завтрака все курсанты пошли на занятия, Хому и Георга вызвал к себе полковник.

В кабинете полковника сидела высокая, красивая женщина. Они оба говорили по-английски и весело смеялись.

– Посмотрю на ваших курсантов, вы их так расхваливаете, как своих собственных детей.

– Хотелось бы самому иметь таких прилежных к учебе и работе детей. Но, увы, мои избалованы и никакого не имеют представления о жизни. Мои женаты, замужем. Живут одним днем. А эти тоже семейные, но столько

прилежания и стремления к учебе, прямо дивно. Отпускаю по субботам и воскресеньям к тете Георга, они изучили с ней английский.

Другие получают гауптвахту за время увольнительных, а они только благодарность.

Увидев вошедших курсантов, женщина встала и, продолжая разговаривать с полковником, обошла их, внимательно посмотрела на каждого.

Пригласила сесть, полковник вышел. Разговаривала незнакомая с курсантами больше часа. Потом дала листочки бумаги, посадила за стол и стала диктовать текст.

Окончив, забрала листочки, велела пойти подышать свежим воздухом и позвала полковника.

XII КАЗНЕН И ПОМИЛОВАН

Курсанты были на занятиях. Георг и Хома ходили во дворе, ждали вызова полковника. Проходили офицеры, весело здоровались, как с равными, называли счастливчиками.

Окончились занятия, товарищи окружили их, начали спрашивать, почему вызвал полковник.

– Мы не знаем, велели ждать, вызовут, скажут.

– Так ли и не знаете, – говорили другие. – Вы просто зазнались, не признаетесь, что вам повезло.

Ординарец позвал курсантов к полковнику. У него в кабинете сидели все преподаватели и шумно говорили друг с другом.

Вошли курсанты, стало тихо. Полковник встал, вышел из-за стола, подошел к вошедшим.

– С сегодняшнего дня я вас передаю моему лучшему другу детства, коллеге по работе, полковнику Якименко Надежде Павловне.

У нее еще есть дела в нашей школе, идите к дежурному офицеру, получайте увольнительную и отдыхайте. Можете съездить в деревню к тете и дяде Георга. Только быть здесь вовремя.

Надежда Павловна вышла следом за своими курсантами.

– Думаю, мы подружимся, такие, как вы, нужны обществу и его высокопревосходительству императору Николаю II. Детали обсудим, когда приедем на место.

В городе было развешено огромное количество листовок: «Долой самодержавие!», «Долой царя!» «Землю тем, кто ее обрабатывает!». Повсюду сновали полицейские и срывали их со стен домов.

На улицах было оживленно, многие говорили о восстании рабочих, о советах. Побродив по улице и купив подарки для родственников Георга, они вернулись обратно.

Около учебного корпуса стояли полковник и Надежда Павловна.

– Куда собрались, мальчики?

– В деревню, к тете.

– Я еду в ту сторону и могу подвезти, а буду возвращаться, заберу вас обратно. Не бойтесь меня, соглашайтесь на мое предложение. Коль улыбаетесь, значит, согласны. Через полчаса в дорогу. Жду на этом месте.

После дождя воздух был полон ароматов цветов. Детишки бегали по лужам, разбрызгивали вокруг себя воду. Родители, увидев своих чад грязными, мокрыми, загоняли домой.

– Хватит бегать по лужам, на кого похожи, вымочились и вымазались словно черти. Дети не обращали внимания на крики родителей и продолжали бегать.

Загоняли родители детей, кто шлепком по заднице, кто хворостиной. Малые сорванцы, увеличивали скорость и бежали домой.

Надежда Павловна смотрела, как бегают дети, как падают в теплые лужи и звонко смеются.

– Самое счастливое время – это детство, – сказала Надежда Павловна. Я тоже любила после дождя бегать по лужам. Смотришь на забавы детей и самой охота побегать вместе с ними.

Человек всегда с теплотой и улыбкой вспоминает свое детство, какое бы оно не было, хорошее или плохое, тяжелое. Это целый сказочный мир. Счастливый тот человек, который долго носит в себе детские привычки, переживания, способен на улыбку, смех. Ему легко живется, он быстро умеет всем все прощать, на его детскую наивность люди отвечают взаимностью. Такие люди быстро находят себе друзей, мало переживают и быстро умеют все плохое и дурное прощать.

Как любили мы, девочки, играя в прятки, прятаться от мальчишек на деревьях. Искали самые кудрявые и роскошные деревья и среди них прятались.

Придешь домой, коленки разодраны в кровь, мать ругается, а отец нежно погладит по голове, поцелует и скажет: «Уймись, мать, не кричи, девочки хотят доказать мальчикам, что они тоже умеют лазить по деревьям, быстро бегать. Иди, дочка, умойся и переоденься». Отец начинает помогать матери накрывать стол, устанавливается тишина, и мы все садимся за стол. А нас в доме было шестеро, а я – самая младшая. Мать часто говорила: «И в кого ты удалась, такая озорная?».

Капитан говорил, что хорошо поете. Спойте мне несколько песен на грузинском и русском языках, одни и те же песни, а я вам подпою, если их знаю.

Георг начинает петь, за ним Хома. Надежда Павловна сначала слушала, потом запела. У нее был звонкий голос, она пела легко и с увлечением.

Они въезжали в деревню, и люди, услышав песню, выходили за забор посмотреть, кто поет.

– Вот я и дома, Надежда Павловна. А с вами легко путешествовать, вы умеете легко скоротать дорогу. Приглашаю в гости к моему старшему брату.

– Спасибо, мои милые, идите, отдыхайте и ждите меня. Георг, тебя вышли встречать.

– Может, познакомитесь с моей родней.

– Это можно, но на недолго. – Она встает с коляски, низко кланяется всей семье брата Георга.

– Вот привезла вам гостя, а мне разрешите ехать дальше.

Георг знакомит всех с Хомой. Все слышали о его друге-казаке, обнимают и целуют, как родного.

– Почему не известил, что приедешь?

– Хорошо, что дали отпуск, а хороший гость и без предупреждения званный гость, – говорит сноха.

Мальчишки окружают Хому и ведут в дом. В доме полно горшков и сырой глины.

– Извини, брат, хочу немного денег заработать, вот и дом превратил в гончарню. Скоро выдавать замуж старшую дочь, а денег нет. Сидим, лепим день и ночь. Если будет удача, продадим и соберем немного денег.

– Чем я могу заняться в вашем доме, чем помочь?

– А что умеешь делать? – спросил брат Георга.

– Он гончар, как и ты, брат. Хорошо рисует на горшках, как живые получаются они у него. Дай, пусть рисует.

Дети садятся на коленки, смотрят, как рисует Хома, и слушают, как он поет.

Младшая дочь берет кисточку, подсаживается к Хоме, поет вместе с ним и срисовывает то, что он нарисовал.

– Это очень просто рисовать, как вы рисуете.

– Просто и легко, когда умеешь и любишь делать свою работу. А когда умения нет и любви нет к работе, то сколько не старайся, ничего не получится.

Дети сели кругом около Хомы, засмеялись, посмотрели друг на друга…

– Чур, не смеяться без дела! Давайте поиграем, кто из нас лучше украсит горшок, чьи рисунки будут смеяться и плясать.

– Живее начинайте, и я хочу посмотреть, как ваши рисунки будут смеяться и плясать.

Вошла мать, позвала всех обедать. Каждый подносил ей горшок, показывал свой рисунок.

– Хватит, замучили вы меня со своими рисунками. Чей лучше, будете оценивать сами. А когда повезем на базар, чей горшок дороже продадим, тот и будет самым красивым.

За столом стало тихо. Все смотрят на Хому.

– Ваши горшки будут самыми дорогими, на них даже наша коза и баран смеются. А мама на рисунке шлепает меня, не кричит, а танцует. Кому не понравятся такие горшки.

– Но горшок должен быть не только красивым и твердым, но и звонким. Дядя Хома говорит, что все горшки будут завтра звенеть и сиять на солнце.

В полдень отдыхали, пошли в горы, насобирали грибов. Хома приготовил грибной суп.

– Прошу отведать моего грибного блюда.

Брат Георга кушает с аппетитом и приговаривает.

– Хорош грибной суп, если бы еще сюда добавить граммов триста мяса, можно было бы пальчики облизать.

– Как продадите горшки, будет вам шашлык. Благодарите бога за то, что есть. Слава богу, не голодаем.

– Грибы можно жарить с мясом, но это уже грибно-мясной суп. Завтра приготовлю суп с фаршированным мясом и грибами. Моя мама готовит дома одну фасоль с подсолнечным маслом и луком. Объедение, такое блюдо готовят летом, когда нет мяса.

Хозяйка слушает Хому, потом спрашивает.

– Вы дома сами все готовите, мужчины?

– Нет, у нас кухня лежит на плечах жен. Мужчины работают в поле, пашут, сеют. Женщины во всем им помогают. Во время праздников собираются все вместе, поют, танцуют.

Хома берет младшенькую дочурку хозяйки себе на колени и начинает петь.

Соседка, услышав пение в доме соседа, прибежала посмотреть, кто так хорошо поет.

– Это у тебя солдат поет так хорошо по-грузински?

Георг подает стулья соседке и подошедшему соседу. Сам садится около Хомы и тоже начинает петь.

Прослушав песню Георга, соседка толкнула мужа в бок: а мы, что хуже поем…

Муж начинает петь, жена подпевает.

Около порога собрались другие соседи и слушают их пение.

– Хорош у тебя гость не только за работой, но и за столом. С таким не соскучишься, и работа спорится.

Джуашвили со своими товарищами поехал за газетами и листовками. После дождя дорога в горах были скользкая. Решили найти сухое место, чтобы обсушиться около костра, потом идти дальше.

Спустились к роднику, нашли воду, сели перекусить и отдохнуть. Вячеслав пошел по нужде в кусты и наткнулся на свежие следы. Группа людей шла по тому же направлению, куда шли и они.

Вячеслав вернулся и рассказал об увиденных следах. Джуашвили прошелся вниз, потом вернулся назад и поднялся по чужим следам вверх.

– Люди прошли с оружием в руках. Это не местные жители и не солдаты. Кто они? – думал он.

– Что опасное увидел, Джуашвили? – спросил Вячеслав.

– Девять человек прошли по этой тропинке, по которой нам нужно идти, они вооружены. Если солдаты, то нам нежелательно с ними встречаться. Можем попасть в засаду. Нас «черный» предупреждал, что в горах можем встретить солдат.

– Что будем делать, Вячеслав, идти по их следу или в обход?

– Обходить нет у нас времени. Нам нужно их догнать и опередить. На месте встречи мы должны быть первыми, чтобы предупредить своих.

– Двое из нас хорошо знают эту дорогу. Это я и ты. Решайте, кто пойдет вперед. Нужно их догнать и в случае, если попадет к ним наш посыльный, чтоб не было подозрения.

– Придется тебе, Вячеслав, идти. Здесь в горах работают русские лесорубы. Если попадешься, скажешь, заблудился, а мы будем идти за тобой.

Дорога стала сухая, в этом месте дождя не было. Вячеслав шел быстро, местами перепрыгивал небольшие камни и невысокие кусты. След неизвестных ему людей хорошо был виден на давно нехоженой тропинке.

Сначала услышал запах дыма, увидел солдат.

– Девять!

Он вернулся назад, сделал небольшой обход вокруг солдат и вышел вперед них.

Вячеслав пропустил товарищей, постоял полчаса, наблюдал, как солдаты сушились, кипятили чай.

– Еще есть в запасе десять минут, мои должны дойти до места встречи.

Он тихонько прополз к солдатам и стал слушать, о чем они говорят.

– Через часа полтора мы будем на месте встречи, куда принесут газеты и листовки. Мы должны их схватить на месте, – сказал сидевший спиной к Вячеславу полицейский.

– У нас еще сутки впереди. Листовки принесут завтра.

Вячеслав догнал своих на месте встречи.

– Костер не разводить, привала не будет. Пойдем навстречу нашим товарищам. Не исключено, что и там по их следу идут солдаты. Нужно менять дорогу.

Через полчаса обе группы встретились. Джугашвили с Вячеславом рассказали о солдатах.

– А мы прошли спокойно, за нами нет хвоста, – сказали подошедшие.

Вячеслав пошел по следу пришедших, через пятнадцать минут он увидел, как по следу его товарищей идут солдаты.

Стерев следы временной стоянки, они разделились на четыре группы.

Солдаты долго искали следы, потом нашли их около родника, они вели вниз в широкое ущелье.

За ущельем начинается небольшая горная река. Следы шли вначале по берегу, потом возле крупного валуна они исчезли.