Камбоджа и год ЮНТАК
У некоторых попрошаек не было пальцев, конечностей или глаз, не говоря уже о мужьях, ванных или чистой одежде. Однажды я увидел там слепого, который бродил по рынку, играя на гитаре. Гитара, как и ее владелец, была на грани – она не рассыпалась только потому, что к ней был приклеен чехол из мешковины. Музыкант держал гитару прямо перед собой, чтобы не задеть других людей, пробираясь через толпу. Перед ним шла женщина лет сорока, его жена. Она тоже была слепая. Короткая веревка тянулась от талии женщины к штанам мужа. Ее рваная рубашка была расстегнута, обнажая обвисшую грудь, вскормившую ребенка. Одной рукой она держалась за плечо маленького мальчика, очевидно сына, который шел перед ними и был зрячим. Не нужно было знать кхмер, чтобы понять, что ее муж пел погребальную песню о человеке, которому никогда не везло. Он знал всего несколько аккордов. Люди на рынке были довольно суровы, но даже они оборачивались вслед этой семье.
Как-то раз моим гостем за ланчем оказался человек с ампутированной ниже колена ногой (небольшое увечье по сравнению с тем, как были искалечены многие из расположившихся у входа на рынок). Он продолжал носить армейскую форму, как и почти все другие ампутированные, и в нем чувствовалась некая военная выправка – возможно, бывший офицер. Он понял, что я пребываю в плохом настроении, страдаю от одиночества или похмелья – или от всего этого одновременно. Оставаясь в душе лидером, он посмотрел на меня взглядом, в котором читалось: “Привет, парень, как ты?”
Я отвернулся.
Он не отступил.
– Еда неплоха, а? – улыбнулся он.
– Ничего, – ответил я.
Он предложил мне сигарету.
Я сказал ему, что не курю. Тогда он сам закурил, откинулся назад и представил пантомиму курящей кинозвезды. Я не смог удержаться от улыбки.
Как-то вечером, несколько месяцев спустя, я увидел, как он, пьяный, спотыкаясь, бредет по улице. Жизнь попрошайки в итоге уничтожила в нем все лучшее.
Однажды девушка-подросток довольно приятной наружности попросила у меня денег. Было похоже, что последний раз она стирала свою одежду до вступления в пубертатный период – теперь она трещала на ней по всем швам.
– Откуда ты? – спросил я ее.
– Я из провинции Свайриенг, дядя, – сказала она.
– И что ты здесь делаешь?
– Ищу своего брата.
– Ты уже его нашла?
– Нет. Еще нет.
– Где он, как ты думаешь?
– Я не знаю, дядя. Только знаю, что он где-то в Пномпене.
– Понятно. – Я дал ей немного денег. – Удачи. Надеюсь, ты его найдешь.
Когда я закончил ланч и выходил с рынка, она меня опять увидела.
– Сэр, сэр, – сказала она, протягивая руку. – Деньги на еду.
– Я ж тебе только что дал денег. Не помнишь?
– Простите, дядя. Все иностранцы похожи.
В другой раз у госпиталя Калметт я пригласил женщину с маленьким сыном поесть со мной лапши. Мать засомневалась, а мальчик, которому было около шести, прижался к ней, обняв за талию. Его лицо светилось такой радостью, как будто я купил ему билет в Диснейлэнд.
– О мама, – прошептал он, заглядывая ей в глаза – давай позавтракаем.
У него было ужасное косоглазие. Они присели рядом со мной, и я купил им завтрак.
Офисная жизнь, адюльтер и леди из Таиланда
В офисе кризис следовал за кризисом, никто не понимал, что происходит, и это выливалось в большую проблему. Мы не видели и не понимали, к чему идем. Верна ли информация, которую мы собираем? Обрабатываем ли мы ее так, что она становится понятной для других? Будет ли она полезна? Мы не знали. Хьюго велел нам об этом не думать.
В начале июля из провинций начали прибывать толстые папки, набитые формами описания деревень, но нам было очень тяжело выбрать из них информацию для внесения в базу данных. Например, данные по провинции Пурсат, в которой было восемьсот деревень и пять округов, машинистки A, B и С могли внести в три разных компьютера за неделю, а в это время машинистки D, E и F вносили данные по другой провинции, Ратанакири, в которой было шестьсот деревень в девяти округах, в три других компьютера. Затем мы переносили данные из шести компьютеров в единую базу данных, чтобы сравнить Пурсат и Ратанакири. Это превращалось в большую проблему. Нам, безусловно, нужно было создать сеть, то есть подсоединить компьютеры друг к другу, но Хьюго, который считал, что начальство всегда право и его нельзя беспокоить, не захотел просить бюрократов ООН о такой сети, хотя потом ее создавали для разных подразделений ООН в Камбодже. Хьюго пытался найти свои собственные решения, ни одно из которых не было удачным. Персонал компьютерной комнаты кроме меня состоял еще из двух камбоджийцев, двух камбоджиек и одной тайки. Хьюго и Мохаммед Али, не переставая, курили в другой комнате. Мы все хорошо друг к другу относились, поэтому вместе съездили на несколько пикников, и вскоре женатый мужчина и одинокая женщина совершили прелюбодеяние. Но это был не я. Я присматривался к тайской леди по имени Лок.
Лок, с ее неидеальной кожей и кривой улыбкой, худую, как палка, никто не назвал бы хорошенькой, но она была милая и очень веселая – два качества, которыми знамениты тайцы. Я прожил в Таиланде около трех лет и кое-что знал о тайцах – с ними все в порядке. Лок была наполовину китаянка, но и с этим все в порядке. Китайцы занимаются бизнесом в Таиланде. У нее была сестра, Дим, которая работала бухгалтером в ООН в Бангкоке, прежде чем ее перевели в Камбоджу. Я думал, что Дим занимает высокий пост в ООН, потому что каждый день она заезжала в наш офис за сестрой на машине с шофером.
Мне начала нравиться Лок. Она была очаровательна. С самого начала она говорила мне, что я нравлюсь ей, потому что я нравлюсь всем женщинам, а всем женщинам нравлюсь, потому что я такой обаятельный. Перед такой тирадой было трудно устоять.
В конце мая Дим перевели в Сингапур, но машина с шофером продолжала приезжать теперь за Лок, которая осталась жить все в том же огромном доме. Лок иногда приглашала меня к себе на обед. Она ко мне присматривалась. Дом был удобен по всем стандартам. Внизу – большая гостиная, кухня и спальня. На втором этаже были еще спальни. Перед домом – большой двор. Управляющая (почтенная леди, китаянка) жила внизу. Она считала, что если будет говорить достаточно громко, то я начну понимать китайский. Система не работала, но ее это не смущало. Она убирала дом, готовила и совершала все покупки для Лок.
Таким образом, Лок, освобожденной от мирских обязанностей, жилось легко, хотя она и продолжала беспрестанно жаловаться.
Субботние вечера мы проводили вдвоем с Лок, разгуливая по Пномпеню. Нам было о чем поговорить: работа, ее прошлое и жизнь в Таиланде.
Вскоре я стал ее лучшим другом, как она часто мне говорила, но через некоторое время я понял, что она так же проста, как скучен длинный жаркий сухой камбоджийский день, и потерял к ней всяческий интерес.
Но жизнь коротка, и Лок все еще сидела рядом со мной в офисе. Я ей нравился, и мы дружили. К этому моменту я прожил в Камбодже три месяца, ООН уже наводнила страну новыми офисами, оборудованием и людьми. Однако не хватало компьютерных специалистов, поэтому в наш офис часто обращались за помощью. Хьюго, который мог в очень грубой форме отказать всем, кроме своего начальства, отсылал их ко мне, если я не был слишком занят.
Так я познакомился с Сари из Пакистана, секретаршей из другого офиса ООН. Я помог ей избавиться от компьютерного вируса, и она пригласила меня на вечеринку, на которой я обнаружил, что Сари была на редкость неутомимой танцовщицей MTV. В два утра вечеринка закончилась, и сначала мы поехали на одном мототакси к ее дому, там она спрыгнула, а потом я вернулся к себе в офис. На следующей неделе я получил от нее приглашение на другую вечеринку. К тому времени я уже был в таком восторге от нее, что сказал другу, собирающемуся туда же: “Знаешь, Сари будет легко заметить – она там самая красивая женщина”. И вот она в ее обтягивающих джинсах и топике с открытыми плечами! Мы выпили пива, потанцевали и присели поговорить. И тут она нанесла мне удар, произнеся два самых страшных слова:
– Я замужем.
– Это хорошо, – сказал я.
– Что в этом хорошего?
– Я не знаю. Дай мне минуту об этом подумать.
Муж Сари, “единственный достойный мужчина в Пакистане”, там сейчас руководил бизнесом. “Ничего страшного, – сказала она, – в любом случае, мы можем остаться друзьями. “Ничего страшного”, – подумал я, пытаясь показать, что со мной бывало и похуже. “В любом случае ты слишком сексуальна для своих двадцати с небольшим, чтобы еще оставаться свободной и чтобы тебе нравился такой, как я”. Но, как она сказала, ничего страшного.
В конце концов она решила, что будет опекать меня, синеглазого американца, который спит на полу в офисе. Она будет приглашать меня к себе в дом на обеды и водить в рестораны более высокого класса, которые один за другим появлялись в городе. Я не мог ей отказать и не мог уговорить ее обедать со мной на Новом рынке.
Сари жила в доме с подругой из Таиланда, Нарой. Однажды они вдвоем пригласили меня на пикник.
– Могу я взять с собой тайскую леди, которая работает с нами в офисе? – спросил я.
– Кто она?
Я сказал им. Нара не знала Лок.
– У тебя есть ее фотография? – спросила Нара.
Случайно оказалось, что есть. Нара посмотрела на карточку и сказала:
– О, да это сестра Дим! Мы все знаем Дим.
Здесь что-то было не так.
За этим последовала длинная история про Дим.
Нара работала в том же офисе ООН, где Дим занималась закупками вместе с пожилым мужчиной из Индии, м-ром Кришнадасом. Наре было известно, что м-р Кришнадас присвоил десятки тысяч долларов ООН; в тайской общине их с Дим считали сообщниками. Вместе они разработали махинацию, на которой наживались. Они закупали, например, пятьдесят офисных шкафов, а в отчете писали шестьдесят, присваивая себе стоимость десяти. Нара не стала вдаваться в подробности. Когда м-ра Кришнадаса перевели в Камбоджу, он взял с собой Дим и разместил ее в хорошем доме с прислугой, машиной и водителем. Когда Дим, с его благословения, перевели в Сингапур работать на закупках, м-р Кришнадас разрешил Лок пользоваться всем, чем он обеспечил Дим.
– Вы хорошо знаете Лок? – спросила меня Нара.
– Ну, я с ней целыми днями сижу в офисе и несколько раз бывал в ее доме.
– Вы наверняка заметили, что у нее нет тайских друзей.
– О, понимаю.
– Вы можете понимать, но не надо ничего говорить Лок.
– Да, конечно.
Теперь я знал, почему обыкновенная секретарша живет как королева.
Вот я – парень, который спит в офисе на полу, а вот Лок, и она приезжает на работу на машине с шофером. Что мне делать? Я думал об этом все выходные и решил написать анонимное письмо в местный отдел кадров ООН. Письмо начиналось с размышлений о том, как коррупция снижает уровень морали в ООН и разрушает ее репутацию.
Несколько дней спустя Лок пришла на работу пешком. Плетясь по дороге, она представляла собой жалкое зрелище. Хоть ей не было еще и тридцати, она никогда до этого не ходила так много пешком, и ей это не нравилось.
Через две недели глава администрации ЮНТАК выслал м-ра Кришнадаса из Камбоджи. Никто не мог понять, почему старика не арестовали, даже не уволили. Нара сообщила, что его перевели в Африку.
Еще через день Лок оставили без дома и служанки. Она спросила меня, знаю ли я какое-нибудь дешевое жилье. Я сообщил ей, что в моем гостевом доме ООН почему-то была комната, в которой никто не жил, где, я уверен, она могла бы жить бесплатно.
Через несколько недель она потеряла свою работу. Оказалось, что секретарскую должность она получила благодаря связям старика Кришнадаса, и теперь, когда он исчез, никто не стал ее удерживать. Хьюго пытался продлить ее контракт, но без связей это было безнадежно. В конце концов, кто она такая?
Когда ее контракт истек, она попросила меня помочь ей с резюме. “Конечно, – сказал я, – без проблем… помочь тебе с резюме – по крайней мере, хоть что-то я могу для тебя сделать”.
Через несколько месяцев после того, как я полностью потерял Лок из виду, волонтер ООН из Нигерии сказал мне по-английски с мелодичным акцентом, что Лок нашла работу в НГО в Пномпене и что он ходит к ней в дом на ланч.
– Она сказала, что я ей нравлюсь, – сияя, поделился он, – но она говорит, что это естественно, потому что я нравлюсь всем женщинам, а всем женщинам нравлюсь, потому что я такой обаятельный.
Кто может устоять перед такой тирадой?
Мир и кокосы
В начале июля наступил запоздалый дождливый сезон – по всему Ват Пному было по колено воды. Дождь охладил все вокруг настолько, что иногда мы выключали кондиционер и открывали окна, впуская прохладный, сладкий муссонный воздух в офис. Наверху в этом же здании был большой балкон, время от времени я там сидел и смотрел на дождь. Во время экспериментов по коммунальному образу жизни м-р Пот приказал своим садовникам насажать кокосовых деревьев по всему Пномпеню. Когда жители начали возвращаться в город в 1980 г., он был похож на джунгли, но кокосовые деревья решили не вырубать. Теперь деревьям было почти пятнадцать лет, хороший возраст для кокосов. Ветка кокосового дерева немного напоминает двустороннюю расческу, а тонкие длинные листики – ее зубчики. После полуденного муссонного дождя солнце сияло на ветках и они становились похожи на сияющие зеленые пальцы, махавшие вверх-вниз, когда их касался легкий ветерок.
С приходом сезона дождей “каникулы” ООН в Камбодже закончились, и все понимали, что мирный процесс в том виде, в котором он был описан в Парижском мирном договоре, находится под угрозой. В соответствии с договором 15 июня враждующие партии должны были начать размещение своих солдат в сборных центрах для переобучения. НАДК, или Национальная армия Демократической Кампучии, больше известная как “красные кхмеры”, решила не принимать в этом участия. НАДК заявила, что в Камбодже до сих пор слишком много вьетнамских военных, что старое правительство Пномпеня недостаточно разоружено и Верховный национальный совет не может осуществлять контроль над Камбоджей. ООН нужно было принять решение. Часть военного компонента выступала за преследование красных кхмеров, но глава всей операции ЮНТАК м-р Ясуши Акаши сказал: “Нет, просто ждите, возможно, они еще вернутся в строй”. Как следствие этого заместитель командующего, француз, ушел в отставку. После этого красные кхмеры решили еще немного поиграть мускулами и вошли в те районы Баттамбанга и Сиемреапа, которые правительственные войска Пномпеня оставили незащищенными. Погибло несколько мирных жителей.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Компонент – часть устройства избирательной системы, подразделение.
2
Вайкики – туристический и культурный центр Гонолулу
3
CARE – Cooperative for Assistance and Relief Everywhere – благотворительная организация.
4
ТНТ – тринитротолуол, органическое взрывчатое соединение.
5
United Nations Transitional Authority in Cambodia (UNTAC). Транзитная администрация ООН в Камбодже (официальный перевод – Временный орган ООН в Камбодже).
6
Гедонист – сторонник, последователь гедонизма. Гедонизм – учение, согласно которому удовольствия являются высшим благом жизни.
7
ВВС – British Broadcasting Corporation.
8
Космический аппарат.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги