– Оттуда что ли? – Марина ткнула пальцем в потолок. – Но в чем смысл?
– Не имею понятия, но тогда получается, что от нас вообще ничего не зависит.
– Ну уж нет, ты давай не противоречь себе, – голос Марины зазвучал громче обычного. Она решила раз и навсегда направить подругу на путь истинный.
– Лично я сама определяю, что мне следует делать и сама отвечаю за все. Я не робот.
– Я не это имела в виду. Неужели тебе совершенно не интересно…
– Что конкретно?
– Кто мы такие. Очевидно же – в нашем теле находится не одно существо.
– Ну вообще…
– Да, представь себе. Мы хотим много есть, отдыхать, полежать на диване, например, но в то же время пытаемся обуздать себя, недовольны бываем собой, когда что – нибудь нарушаем. И ругаем себя за это, разве нет?
– К чему клонишь – то?
– Если б были одним существом, мы бы следовали только своим желаниям.
– Потому что мы не животные.
– Да, конечно, мы обладаем разумом. Только столько еще непонятного. Самый главный вопрос – что собой представляет человек? Неужели тебе все равно?
– Я об этом не думаю.
– Очень жаль.
– Все подобные рассуждения – тупиковый путь. И твой, муж между прочим, предупреждал меня.
– Даже так?
– После болезни ты изменилась, говоришь непонятно что, постоянно витаешь в облаках. Мы о тебе беспокоимся.
– О чем именно беспокоитесь? Что я спятила? – поняв, что зашла слишком далеко, Фаина постаралась свести неприятной разговор к шутке.
Но подруга не поддержала веселья.
– Думаю, тебя там в больнице зомбировали, – неожиданно сообщила она.
– Ух ты!
– Там ведь ходят какие – то проповедницы, говорят и литературу приносят, зазывают на лекции…
– Все. Давай прекратим это.
… Приняв решение отправиться в Данию, Фаина вспомнила тот давний разговор. Ее охватили сомнения – что если Марина права и она не поместится в кресло?
– Так можно сойти с ума, – по ночам, ворочаясь без сна, терзалась она, – ведь если Наташка узнает, что меня не пустили в самолет из-за толщины, это будет реальная катастрофа. Безусловно я потеряю авторитет в ее глазах. Ну в самом деле – как можно уважать человека, который так запустил себя?
По мере приближения даты вылета ее муки усиливались.
Наконец, устав от бесплодных сомнений, она решилась признаться мужу.
– Ты серьезно так думаешь? – поразился Михаил. – Да ты шутишь!
Он выразительно покрутил пальцем у виска.
– Нет, представь себе – не шучу, – стиснув зубы, Фаина постаралась скрыть отчаяние, владевшее ею последние дни.
– Говорю совершенно серьезно. Может стоит…
– Что? – супруг впился в нее внимательным взглядом.
– Говори, раз уж начала.
– Ну так… может нужно два места заказывать. Зачем понапрасну рисковать. И Наташка тогда не узнает.
– Не узнает Наташка… Вот значит как!
– Да, сам видишь, я откровенна с тобой.
Фаина улыбнулась кривой улыбкой.
– Невезучая я, не могу умерить свой идиотский аппетит. И теперь вот настигла расплата.
– Ну и ну… – наконец до Михаила дошло, что она не прикалывается, а в самом деле страдает от выдуманной самой же проблемы.
– Успокойся. Кончай дурью маяться. Увидишь, в Европе имеются тетки покруче тебя. Корпулентное в смысле.
Он усмехнулся, заметив как оживилась супруга.
– По сравнению с ними ты просто модель!
– Будь что будет. Не влезу в кресло, значит не полечу.
– Однако тревога все возрастала.
…. Она начала поправляться еще в студенческие времена.
Уехав учиться в Ростов—на—Дону, поселилась с подругой на частной квартире на окраине города.
Из дома им постоянно присылали посылки – копченую колбасу, сало, конфеты и шоколад. Фаине же, после жизни в Чите, все время хотелось чего – нибудь вкусненького.
Возвратившись домой после лекций и приготовив плотный обед, отяжелев, они неспеша направлялись в кино, высиживали по два сеанса и после ужинали, подолгу пили чай, жевали печенье с конфетами, не брезговали и газировкой. Никто не думал тогда, что это пагубно скажется на фигуре.
В Ростове летом царило фруктовое изобилие. Вначале в июне появлялась черешня. Она была на любой вкус и цвет. Особенно хороша была шпанка. Фаина очень любила ее.
