Кровь алая 3: Верблюд в игольном ушке

Методы американской и русской разведок отличаются друг от друга. Если в советской разведке на контакт с завербованным агентом выходил только тот оперативник, который его завербовал, то у американцев, всё обстояло по-другому. О завербованном агенте знала вся редизентура, и по очереди с ним выходили на связь все разведчики. Ещё со времён Евстратия Медникова24 в Российской империи была отменно налажена служба наружного наблюдения. Так же хорошо она работала и в Советском Союзе. Потому на контакт с агентом у американцев выходило сразу несколько человек, условными репликами по рации они устанавливали, кому удалось оторваться от слежки. Этот оперативник и шёл на встречу с агентом, а остальные изображали бурную деятельность, отвлекая наружное наблюдение КГБ на себя. По этой причине Олдридж Эймс знал о многих «кротах»25 ЦРУ в КГБ и ГРУ СССР.

Операция «Объявление» была очень эффективна: за время с 1974 по 1988 годы, было завербовано 94 информатора, до этого в США завербовали за все годы, всего 23 агента. Самым ценным из них оказался Олдридж Эймс. Его информация была столь значимой, что о нём известно было только двум людям в КГБ: оперативнику, который его завербовал и лично Крючкову. Тот сам работал над всеми донесениями Олдриджа, обезличивая их. Таким образом, невозможно было понять, кто является информатором в ЦРУ. Однако после ухода из ПГУ Крючкова и ухудшения ситуации в стране, всё изменилось.

В августе 1990 года руководство ПГУ приняло решение выводить Петра Абердина из операции и возвращать его домой. Разведчик проработал нелегалом двадцать лет, это огромный срок, нервы могли не выдержать, и тогда неминуем провал. Абердина нужно было возвращать на Родину, однако делать это следовало постепенно, не вызывая подозрения у американцев. Но всё изменил случай: работавший в ПГУ КГБ СССР майор Сергей Пашутин вышел в отставку, и решил заняться бизнесом. Он основал фирму по продаже компьютеров. Пашутин хотел закупить партию компьютеров в Америке, и в качестве оплаты за оргтехнику привёз в ЦРУ информацию о том, что один из высокопоставленных сотрудников этой «конторы» является «кротом» КГБ.

Пашутин не мудрствуя, приехал в штаб – квартиру ЦРУ в Ленгли, объяснил кто он, и что хочет передать. Беседовал с ним начальник контрразведывательного отдела ЦРУ Олдридж Эймс. Во время беседы, он с ужасом осознал, что речь идёт о нём. Эймс нарочито грубо стал разговаривать с Пашутиным, а потом рекомендовал ему идти в свой отель, и в номере дожидаться сотрудников ЦРУ, для более детальной беседы. Обрадованный Пашутин ушёл, а Эймс доложил руководству, что, скорее всего это провокация русских. В то же время он передал сигнал «опасность», своему куратору из КГБ.

ПГУ КГБ сработало моментально: Пашутин в своём номере лёг спать и больше уже никогда не проснулся. ФБР обнаружило в номере Пашутина фотокопию личного дела сотрудника управления «С» ПГУ КГБ Петра Абердина, потом случился шок: было установлено, что Пётр Абердин, это Питер Амстуц, помощник директора Центральной разведи и одновременно директора ЦРУ Уильяма Уэбстера. Всё ФБР было поставлено на ноги, но Питер Амстуц исчез.

Вот так и закончилась заграничная командировка Петра Абердина, а Эймса выдаст очередной перебежчик из КГБ – полковник Алексей Запорожский. Хотя он и работал в Южной Америке, но умудрился узнать об Олдридже Эймсе. К тому времени всё в КГБ, а потом и в СВР26 «разболталось», предательства следовали одно за другим.

Делом Олдриджа Эймса будет заниматься Джина Распел, это и станет трамплином её карьеры в ЦРУ. Олдридж Эймс будет приговорён к пожизненному заключению. Россия неоднократно предпринимала попытки его обмена на пойманных агентов ЦРУ, но безрезультатно. Алексей Запорожский будет арестован в 1994 году, приговорён к пятнадцати годам лишения свободы, но в 1995 году, его обменяют на двух разведчиков-нелегалов задержанных в США.

Однако дорогой читатель вернёмся в дом Василия Петровича Леднёва. Пятым участником этих подмосковных посиделок был Захар Кузьмич Флегонтов. Хотя он в своё время и служил в НКВД, так же как и его друзья, однако к разведке никакого отношения не имел, ибо всю жизнь проработал в МУРе – ловил воров и бандитов. Его сынок Владислав, ныне генерал – полковник милиции, был руководителем департамента МВД по противодействию коррупции, и также присутствовал на этих «посиделках».

Седьмой гость – Семён Иванович Нифонтов, всю жизнь проработал в аппаратах ЦК КПСС и Совета министров. Когда КПСС не стало, а все работники райкомов и обкомов дружно и публично побросали свои партийные билеты, Семён Иванович, бережно уложил партбилет в шкатулку, и стал банкиром.

Ну вот, дорогой читатель, мы и познакомились со всеми участниками этой тайной вечери, осталось лишь добавить, что семь лет назад, после посиделок этих же товарищей, Владимиру Путину позвонили из аппарата президента Ельцина и предложили работу.

– Вам молодёжи, из-за повседневной текучки, некогда просчитать среднесрочную перспективу, – начал Василий Петрович Леднёв, взглянув на разыгравшуюся за окном метель.

«Молодежь», из которой двое уже перешагнули шестидесятилетний рубеж, а третий подобрался к нему, сидели в своих креслах и ждали, когда Василий Петрович перестанет любоваться пейзажем за окном и закончит свою речь. Тот отошёл от окна, сел за свой рабочий стол, сказав:

– А между тем, думать об этом необходимо уже сейчас. Следует оценить перспективы.

– И каковы же они перспективы? – полюбопытствовал Владислав Флегонтов, самый младший из «молодых».

– Они не радужные, – вставил Виталий Александрович Абердин, – либо мы в кратчайшие сроки, без дополнительных ресурсов, потому как, нам их взять негде, восстановим нашу экономику, либо нас как страны не будет.

– Финансы появится, – заверил Евгений Леднёв, – со следующего года закон об СРП будет обложен таким количеством подзаконных актов, что практически перестанет действовать. Следовательно, мы сможем получать деньги от продажи наших природных ресурсов. Таким образом, у нас будут свободные средства.

– Но этого мало, – заметил Семён Иванович Нифонтов, – имеющиеся ресурсы, нужно рационально использовать. В первую очередь деньги необходимо направить на восстановление военно – промышленного комплекса. Мы одним выстрелом убьем двух зайцев: перевооружим нашу армию, а восстановленная оборонка, неизбежно потянет за собой вверх предприятия смежников, таким образом, начнётся шевеление и в остальных отраслях промышленности. Вот здесь Петруша и Владик вашим учреждениям необходимо будет поднапрячься и проследить, что бы деньги дошли до места и их не разворовали.

– Мы как будто и раньше не бездельничали,– улыбнулся Владислав Флегонтов, – не знаю как соседи,27 – он посмотрел на Петра Абердина, – а мы работаем, и звёзд с неба не хватаем.

– Теперь работать придётся филигранно, – вставил Захар Кузьмич Флегонтов, – ЦРУ и Госдепартамент в России везде имеют глаза и уши. Потому деньги в оборонку проводить необходимо будет «крысиными ходами». В медиапространстве постоянно поднимать шум, что государственные деньги разворовывают, тогда у американцев не будет вопроса: где деньги?

– Это сделать будет не сложно, – ответил Пётр Абердин. Он вздохнул и продолжил: – Крадут у нас, будь здоров!

– Финансовые потоки мы поставим под контроль, – пообещал Нифонтов, – в этом деле нам поможет заместитель Председателя Центробанка Алексей Смирнов. Соответствующая беседа с ним проведена. В нашем деле кадры решают всё!

– И ещё одно, – сказал Леднёв – старший. Он посмотрел на сына: – Это Женя главным образом касается тебя. Необходимо срочно деприватизировать ФСБ И МВД. Вывести их из подчинения губернаторов. Силовые структуры должны подчиняться только центру. Нам необходима жёсткая конструкция вертикали власти, без всяких шатаний и разнобоев, а потому, следует заменить выборы губернаторов, на их назначение президентом. Лет через пять фаза инерции закончится. Пока находясь в ней, американцы пребывают в эйфории от победы над Россией, потом нам предстоят нешуточные бои. Но как говорят: «Не следует бояться Большой игры, её нужно заслужить». Необходимо, что бы государственная конструкция России держалась прочно при любых потрясениях, это залог нашего выживания.

– Вот таков сынки будет вам наш стариковский наказ, – закончил напутствие Захар Кузьмич Флегонтов, – сделать то, о чём мы говорили, будет так же тяжело, как провести верблюда сквозь игольное ушко.

Метель, вдоволь накружившись за ночь, наметя большие сугробы, к утру успокоилась. Она заставила чертыхаться дворников убиравших снег, а также владельцев автомобилей, откапывающих своих «железных коней». Пётр Абердин мерил шагами свой большой кабинет. Он очень долго к нему привыкал. Раньше у него было предубеждение, что большие начальствующие кабинеты, не рабочую обстановку создают, а подавляют посетителя своим величием. Однако со временем, Абердин заметил, что разгуливая по кабинету, ему лучше думается. Теперь же поразмыслить было над чем.

Служба радиоперехвата предоставила один очень интересный диалог. Его вели бывший глава внешней разведки Ичкерии Хож – Али Нугаев и полевой командир Руслан Гелаев. Причём Гелаев, настойчиво просил о личной встрече. Зная, что его отряд разыскивают, Гелаев всё же вышел на связь с Нугаевым, тем самым обнаружив стоянку своего отряда. Следовательно, разговор очень важный. О чём он?

Абердин связался с секретаршей:

– Виталина, пригласи, пожалуйста, ко мне Павла Дементьевича.

Полковник Данилин – огромного роста, с кулаками – гирями и звероподобной физиономией, производил впечатление тупоголового громилы из банды рэкетиров, но оно тут же менялось, как только Данилин начинал говорить. Сразу видно, умный, ироничный интеллектуал.

– Павел Дементьевич, а не ошиблись ли мы, посылая Сазонова на контакт с Хозой? – спросил Абердин едва Данилин сел на стул.

– Убыток от ошибки будет не велик, – пожал Данилин своими мощными плечами, – сейчас Нугаев на контакт с нами не пойдёт, а Сазонов лишь обозначит наше присутствие. Впрочем, если вы думаете иначе, всё можно отменить.

– Пусть будет так, как мы наметили, – ответил Абердин.

Хож – Али Нугаев с 2001 года находился в международном розыске как террорист, по запросу России. Однако он спокойно жил в Баку и Стамбуле, даже имел нефтяной бизнес в Новороссийске. Правда, когда Ахмад Кадыров стал разбираться с чеченской нефтью, Хоза эту часть своего бизнеса потерял. Он сосредоточился на строительном бизнесе, и практически все стройки в Баку шли с его участием. В Стамбуле у него так же было несколько проектов.

Зная, что Россия объявила его в международный розыск, Хоза с турецким паспортом несколько раз прилетал в Москву, и даже там ФСБ не досаждало Хож – Али Нугаеву. В конце – концов, он решил, что ФСБ окончательно потеряло его. От того, сильно удивился Хоза, когда прилетевший из Одессы человек назвался сотрудником ФСБ. Вначале этот парень сослался на нового партнёра Нугаева по бизнесу с нефтью – Геннадия Корбана.

После того как Хоза потерял все свои активы в нефтяном бизнесе в Новороссийске, он решил заняться нефтью в Одессе. Для чего наладил контакт с Геннадием Корбаном, входившим в финансовую группу «Приват» украинского бизнесмена Игоря Коломойского. Правда, новые партнёры Хозы, всё норовили «кинуть» его на деньги, что не прибавляло доверия к ним. Но Нугаев ещё надеялся образумить их. Теперь заявился этот парень, сослался на Корбана, и напросился на встречу. Хоза принял его в своём офисе.

– Как дела у Геннадия? – спросил Хож – Али Нугаев.

– Откровенно говоря, понятия не имею как дела у господина Корбана, ибо не имею чести знать его, – улыбнулся посетитель.

– От кого же вы? – насторожился Хоза.

– Я из той организации, которой вы давали подписку о сотрудничестве, – ответил гость.

– Аббревиатура этой организации была КГБ, сейчас её нет, – жёстко ответил Хоза.

– Но остался правопреемник.

– С этой конторой я никаких дел не имел, и иметь не желаю, – Хоза встал, – всего хорошего.

Гость так же встал и направился к выходу из кабинета, у дверей он обернулся и сказал:

– Знаете Нугаев, мы долго терпим, но всякому терпению приходит конец. Вы же помните, что сказал наш президент про сортиры28.

– Вы мне угрожаете?!

– Бог с вами, – рассмеялся гость, – просто к слову пришлось.

Посетитель вышел, а Хоза усевшись за свой рабочий стол, стал размышлять. Из раздумий его вывел телефонный звонок.

– Вассала валейкум Хоза, – услышал он в трубке голос с хрипотцой, – Борода тебя беспокоит.

– Валейкум вассалам Борода. Как поживаешь? Как твои дела?

– Какие в тюрьме могут быть дела?! – хохотнул Борода. – У судьи все дела, а у нас только правила внутреннего распорядка учреждения.

В конце восьмидесятых годов Хож – Али Нугаев со своим подельником Мовлади Атгериевым, после отбытия срока за грабёж, объявились в Москве. В то время там было несколько чеченских банд промышлявших рэкетом и угоном автомобилей. Одной из таких банд руководил Лечи Исламов по кличке Борода.

Хоза и Руслан объединили разрозненные чеченские банды, и стали отвоёвывать «своё место под солнцем» в Москве. Их группировка базировалась в ресторане «Лазань», от того их стали именовать «лазанские».

В девяносто первом году милиция пересажала всех «лазанских». Когда члены этой группировки вышли на свободу, то перебрались в Чечню. Как раз в то время там началась первая чеченская война. Борода стал бригадным генералом и командовал отрядом, который именовался «Бригада шейха Мансура». В период между первой и второй чеченскими войнами, почти все «лазанские» находились в Чечне.

Во вторую чеченскую кампанию дела у боевиков пошли плохо, Борода стал налаживать прерванные контакты с ФСБ. При этом он вёл двойную игру с этой конторой, давая им информацию не первой свежести. В конце – концов, в ФСБ решили, что толку от Бороды нет, и в конце 2000 года его выманили на встречу, после чего арестовали.

Осудили Бороду на девять лет, находясь в следственном изоляторе, он перестал играть в свои игры, и как мог, помогал ФСБ. Однажды с его помощью удалось освободить заложника. Но со временем авторитет Бороды среди боевиков стал падать.

– Да Хоза, дела у судьи, – вздохнул Борода, – а нам сидящим в тюрьме, остаётся лишь следить за новостями. Однако я и тут держу руку на пульсе событий.

– Красиво говоришь! – восхитился Хоза.

– Времени здесь много, книжки читаю, – рассмеялся Борода.

И вдруг Хозу, словно током ударило: наводку на Геннадия Корбана, дал ему именно Борода.

– Я знаю Борода, у тебя большие возможности и ты очень многое можешь, – стал медленно говорить Хож – Али Нугаев.

– Не так уж и много, – вздохнул Борода, – тюрьма есть тюрьма, жизнь здесь не сахар, и без грева29 тяжело. Я звонил Руслану, хотел попросить его «подогреть» меня, но он недоступен.

– Руслан по делам в Америке, – соврал Хоза.

Мовлади Атгериев, которого они именовали Русланом, в этот момент находился на тайной вилле Хозы в посёлке Джарат под Баку. Хоза вызвал его к себе, сразу после звонка Руслана Гелаева.

– Мы поможем тебе Борода, – заверил Нугаев, – наш брат в тюрьме не должен ни в чём нуждаться.

Закончив разговор с Бородой, Хоза подошёл к окну. Погода была мерзкая, дул сильный ветер, шёл дождь со снегом. Хож – Али сквозь жалюзи посмотрел на улицу. Там на проезжей части стояла вереница автомобилей. Он почему-то задержал взгляд на серой «девятке», забрызганной грязью. В этой автомашине сидел Теймураз Беишев со своим напарником Альбертом Рамзаевым.

Два года назад они были телохранителями бригадного генерала Альви Исламова. В ноябре 2001 года в Гудермесе кафары убили Исламова. Теймураз, будучи тогда начальником охраны Исламова, со своими людьми примкнул к отряду Хаттаба. Когда кафары отравили Хаттаба, из всей группы Теймураза в живых остался только Альберт Рамзаев, они перешли к Абу Валиду.

– Когда «бэха» Хозы выедет за ворота, дадим ей отъехать или здесь кончим? – спросил Альберт.

– Зачем тянуть?! Сделаем всё тут, – ответил Теймураз, закуривая сигарету.

– Уже скоро, – взглянув на часы, сказал Альберт, – сейчас он поедет домой.

Однако Хож – Али Нугаев должен был минимум два часа пробыть у себя в офисе. Ему необходимо просмотреть бумаги, присланные из Исламабада. С пакистанцами у Хозы ожидалась хорошая сделка. Зная это, его водитель Ислам, попросил разрешение отвезти своего дядю в аэропорт, тот улетал в Стамбул.

Ислам с дядей как раз шли по коридору, когда Хоза вышел из своего кабинета.

– Благополучно тебе долететь Магомед, – сказал Хоза.

– Спасибо, – поблагодарил тот.

Хоза подошёл ближе к Исламу и Магомеду, и, улыбнувшись, сказал:

– Почему мы так любим зелёный цвет? У меня пальто так же зелёного цвета.

– Потому что это цвет знамени Пророка, – ответил Магомед.

Из ворот офисного здания выезжала чёрная «БМВ».

– Смотри машина Хозы?! – воскликнул Альберт.

– Почему Хоза сидит на переднем сиденье? – удивился Теймураз.

– Какая разница, – усмехнулся Альберт, и нажал на клавишу радиостанции «Кенвуд». Раздался взрыв, чёрную «БМВ» подбросило, и тут же объяло пламенем.

– Всё, нам тут больше делать нечего, – сказал Теймураз, запуская двигатель «девятки».

Они немного покатались по городу, затем Теймураз припарковал машину на Баиловской улице, достал телефон спутниковой связи, позвонил.

– Ало это я, – сказал он, едва абонент, которому он звонил, отозвался, – у меня плохие новости, твой приятель на пути к Аллаху.

– На всё воля Всевышнего, – ответил Абу Валид и отключился.

Хоза сидел за рабочим столом, когда на улице раздался взрыв. Он даже не подошёл к окну, ибо прекрасно понял, чья машина взорвана.

«Хорошо, хоть не в сортире замочили», – подумал он, вытирая холодный пот со лба.

Было около семи часов вечера и все сотрудники его фирмы разошлись по домам. Через чёрный ход Хоза вышел на улицу. Он уговорил какого-то владельца ВАЗ 2107 довезти его до посёлка Джарат.

– Говорю тебе, это Борода! – спустя час на своей вилле доказывал Хоза, Мовлади Атгериеву.

Приехав к себе на виллу, Хоза первым делом выпил двести граммов коньяку, а потом обо всём рассказал Руслану.

– Всё сходится, – Хоза уселся в кресло. Он разлил коньяк по фужерам и продолжил: – Именно по наколке Бороды, я связался с этим Корбаном.

Руслан выпил коньяк и спросил:

– Но зачем убивать тебя сразу после разговора?! А если бы ты согласился?!

– Тогда, взрыва бы не было, – Хоза поставил фужер на столик.

– Пожалуй, верно, – задумчиво согласился Руслан. Он так же поставил пустой фужер на столик: – Что ты собираешься делать?

– Пока они думают, что я мёртв, переберусь к Гелаеву, а ты разберись с Бородой. Предатель жить не должен.

– Я всё понял, – кивнул Атгериев.

– Только не спеши, – посоветовал Хоза, – подготовь всё как следует, а главное выжди время. Никто не должен связать покушение на меня со смертью Бороды.

Лечи Исламов по кличке Борода, умрёт 4 апреля 2004 года. В тот день он получит посылку, в которой будет копчёное сало курдючного барана, столь любимое каждым горцем на Кавказе. Борода не удержится и тут же съест несколько кусков бараньего сала. Потом его вызовут в оперативную часть. Там оперативники угостят его чаем. К себе в камеру Борода вернётся перед ужином. Ночью Лечи Исламов умрёт. Ему поставят обычный на зоне диагноз: «смерть от инсульта», и поползёт слух, что Бороду отравили оперативники ФСБ.