Всё, что цепляет
Грегориан вновь не удостоил ведьмака ответом. Вместо этого он опустил взгляд на прелестное лицо Марципаночки. Пусть она станет его последним воспоминанием.
– Влюбился в нее?! – ведьмак хохотнул, – Охотник влюбился в ведьму.
Грегориан не ответил.
– Ладно, я здесь только для того, чтобы вернуть свое, – ведьмак нагнулся к Марципаночке, надрезал ей кожу и что-то осторожно высосал из разреза, затем он вновь взглянул на охотника и пояснил ему, – Мой ведьмовской талант. Одолжил ей, чтобы помочь тебе. Цени.
– Жалею только, что не убил и тебя тоже, – прохрипел Грегориан.
– Жалей-жалей, – расхохотался Красный Король, – Жалкий охотник. Но теперь-то ты мне больше не страшен. Теперь-то ты будешь мне должен.
Ведьмак достал что-то из кармана плаща. Черный деревянный футляр. А из футляра вынул стеклянный сосуд, заполненный чем-то воздушным, сверкающим и алым. Затем Красный Король вынул пробку и влил искристую субстанцию в рот Марципаночке.
Тело девушки дернулось в судороге. Она задышала.
Красный Король, посмеиваясь, пошел прочь.
– Марципаночка?! – заревел Грегориан, – Марципаночка?!
Огонь уже лизал сапоги девушки, а она всё не приходила в чувство. Крыша трещала, грозя обвалиться в любой момент.
Грегориан почувствовал, как желание жить и силы, непонятно откуда взявшиеся, вскипели в нем. Через несколько секунд он уже держал девушку на руках. Еще через несколько – выносил из горящего здания.
А там – снаружи – их уже ждал народ. Пожар на мельнице собрал практически всех жителей Ландышевой долины. Многие пришли с ведрами и топорами. Явились и ведьмы.
Грегориан замер перед ними. Он стоял на почерневшем от копоти крыльце, освещаемый огненным заревом, израненный, с бесчувственной Марципаночкой на руках. На несколько долгих мгновений установилось гнетущее молчание.
– Они убили Аду! – зашипела одна из ведьм, понюхав воздух.
– Убили Аду? – взволновалась толпа, – Убили Аду! Лица людей озарились радостными улыбками. Воздух взорвался от криков восторга.
Мужчины подхватили Грегориана под руки и повели к ведьме-целительнице, уже распаковывающей свой саквояж.
Предисловие к новелле Антона Свириденко «Была прекрасна, прекрасна и чиста»
Когда мы – авторы этого сборника – готовили для него новеллы, то еще не были знакомы друг с другом. Мы скинули свои произведения в общую группу, чтобы изучить и обсудить их.
Первым рассказом, который я с замиранием сердца открыл, оказался «Падал первый снег» Антона Свириденко. Этот рассказ ждет вас на следующей странице.
Рассказ произвел на меня сильное впечатление. Я решил, что если и остальные авторы пишут на уровне и в технике Антона, то моя скромная сказка будет смотреться в сборнике как подружка-дурнушка среди блистающих красоток.
К счастью для меня и к сожалению для вас, Антон Свириденко в нашей команде только один. Для меня его рассказ – лучший в сборнике. Единственный (кроме собственного), который я перечитывал. Перечитывал, чтобы посмаковать, насладиться и обнаружить все оставленные автором подсказки.
Антон создал очень техничный текст. Мини-детектив. Он ведет с читателем игру, загадывает загадку. И поначалу не понимаешь – что это за произведение такое? Почему оно написано именно так? Может, здесь ошибка редактуры или автор перемудрил? Как и в хорошем детективе, всё становится на свои места только в самом конце.
Когда я дочитал рассказ и разгадал головоломку, то почувствовал радость интеллектуальной победы, восторг и выброс эндорфинов! Желаю и вам испытать маленький триумф после новеллы Антона!
Павел Пинженин
Была прекрасна, прекрасна и чиста
(Святочный рассказ)
Не знаю, кто как, а я люблю ноябрь. Люблю – и всё тут. А вы все – дураки. Для начала, как раз неделю назад, пятого ноябррррря я наконец одолел ее! Эту черррртову (фффух, мама не слышит?) букву!!!! Прррррощайте, жалкие и нелепые «сентябли-октябли»! Yes! (Так обычно говорит Тима, когда у него получается ма-те-ма-тика. Счастливчик. Ну что такое эта «матика» когда они там в школе НЕ СПЯТ ДНЕМ! Вот! А Тима говорит, что это я – балбес, и у меня не жизнь, а малина: играй себе сколько хочешь и даже можно ДНЕМ ПОСПАТЬ!) Ну, не знаю. А еще в ноябре у мен
Сигнал к давно планировавшемуся Наступлению традиционно был дан внезапно. Нет, естественно, мы все понимали, что такие громадные, отлично экипированные, не хуже мотивированные ВС с развитыми тылами и сетью зарубежных баз нужны не «просто-так-для-красоты». Но и того, что Высадку (капрал Снеговски из 4-го взвода почему-то называет ее «S-NO-Day». Откуда он это выкопал – никто не знает, но спрашивать тоже желающих нет: лишний наряд по сортиру – он для любого лишний) назначат на завтра. Мол, «ваш Фронт стремительно надвигается…» Еще ж ведь рано! Пара-тройка недель – и будет в самый раз. Нет, ну мы-то готовы – а предварительная подготовка? А работа «агентов внедрения»? А «время работает на нас!»? А… Вместо ответов по Базе катается туда-сюда рев сирен, топот и грохот ног, матерные вопли сержантов – всё как вс
я день рождения, вот! Ну а кто ж его НЕ любит??? Это крррр-руто! Мы с друзьями (моими и даже друзьями Тимы) наверняка пойдем или в цирк, или в кафе с аниматорами, или на какой-нибудь квест. А потом будет Именинный Торт! Ух!!!! Тиме вот на его деньрожденья мама принесла торт в виде «Танчиков» от которых он – вообще, и готов рубиться целый день. Интересно, а мне какой торт мама сделает? А еще будут подарки! Это тоже классно – открррывать их и смотреть что тебе принесли. А еще пытаться догадаться, от кого какой подарок. Ну и ГЛАВЫ егда. Несмотря на Устав, муштру и всё такое, каждая Высадка обычно начинается с бардака и неразберихи. На самом деле меня больше беспокоит вот что: капрал Снеговски (у него брат-близнец чой-то-там при штабе) пришел сильно задумчивый. А потом, когда мы, уложив всю амуницию и снарягу, сидели в отделении, потягивая пивко, сам сказал, всосав свою банку мало не единым глотком: «Вам, обормоты, конечно, не говорят, но по статистике из Первой Волны не выживает никто… Да-да: Вторая еще имеет некие шансы, Третьей обычно удается прочно закрепиться, а вот Первая – стопроцентные смертнички… Не скажу, чтобы я этого не ожидал, но все-таки как-то хотелось бы еще покои
ОЕ: как раз в ноябре появляется Первый Снег! А раз он появился – значит точно: пришла зима. А раз зима – значит скоро Новый Год! А Новый Год – это даже круче, чем деньрождения! Потому что на деньрождения подарки только у тебя, а на Новый Год – у ВСЕХ! И каждый с любопытством («А что там?») их развертывает, каждый радуется и носится со своим подарком, показывая его другим. (Ну, по крайней мере, я обычно ношусь.) Так что для меня ноябрь – это еще и время Первого С
тить небеса… Уж не знаю, что у чортовых этих там внизу есть, но Первая накрывается. Причем тем самым местом, откуда вы все, обалдуи, взялись… Ладно, парни, нехер раскисать! Мы должны показать этим, что Первая десантная бригада сделана не из хлебного мякиша и круче наших яиц звенят только яйца бригадного генерала! Они нас надолго запомнят! Я хочу, что бы вы упа
нега. Хотя он, конечно, лежит недолго и обязательно растает. Папа всё время ворчит о ноябре – «говно и грязь». Но я это никому не расскажу – это Первая Папина Тайна. У мамы тоже есть тайна (и о ней я лично папе не рассказывал никогда-никогда. Тима говорит, что тоже не рассказывал (и я ему верю!). Первая Мамина Тайна такая: когда она развозит нас всех (сад-школа-музыкалка-бассейн-спорт-и всё такое прочее), она очень часто вполголоса ругается на водителей, которые рядом, – «Кругом одни козлы и передасты!». Я спросил у Тимы, кто такие «передасты», он сказал, что это сильное ругательство, и если я его хоть раз скажу так, чтобы взрослые услышали, «огребу по самое не хочу». Я не совсем понял как это, но, наверное, очень и очень сильно. Типа как оставят на неделю без сладкого, мультиков и особенно планшета. Дадут 3310 на пять минут в день – на, мол, погоняй змейку – вот и всех радостей. Ну вот уж нет уж! Не буду я так руг
ли на них как снег на голову, чтобы они стояли, задрав головы к небу и смотрели на приближающихся нас, чтобы в каждой грёбаной щели там, внизу, был десантник Первой Волны. А теперь – ОТБОЙ по роте!»
Несмотря на то, что по словам Снеговски, жить нам осталось совсем ничего, спало все отделение мертвым сном. Гы-гы. Ну а там – подъем, быстрые сборы, сухпай в зубы – и бегом в транспорты. Грохочут по аппарелям сапоги, орут сержанты, взревывает загоняемая в разверстые чрева десантная техника. Хоть и в первый раз – но всё равно – родные до боли звуки, как будто сидит в тебе эдакая память предков, услужливо подсовывая не-твои воспоминания о не-твоем прош
аться, и не просите. А пока я сижу дома, почти один (Танюшка с няней гуляют, мама собирается за Тимой в школу, папа работает) – сижу, учу роль. У нас скоро утренник «Здравствуй, зима», так мне дали роль помощника самого Деда Мороза! Я буду Ветродуй. Он не злой, но очень строгий, всегда сердится на тех кто в холод выходит легко одетым или без шапки. Вот: «– Кто тут смелый? Погляжу! Вас завьюжу, заснежу! Ах вы, глупые людишки, – Отморожу вам подмышки». Вот эти чо(мамы нет?)ртовы подмышки никак мне не даются – всё время смеюсь. Заморозит – и подмышки! Они же внутри нас, и там всегда тепло. Нужно сосредоточиться (папа всегда так говорит) и доучить-таки роль – а потом можно бу
лом… Гул транспортника убаюкивает, и все мы – тысячи и тысячи одинаковых голов, словно горошины в каком-то монстрическом стручке, сидим откинувшись на стенки и дремлем. Незаметно пролетает время – и вот уже звенит красная лампа, скрежещут открывающиеся створки десантного люка, ты вскакиваешь, автоматическими движениями проверяешь крепление расчековывающего фала к тросу, выпускающий сержант орет «Гоу! Гоу! Гоу!», отделение на мотор – и под тобой Бездна… Ты летишь вниз, тебя кружит и мотает, как снежинку на ветру, думаешь: «А куда я сяду? На грунт? На дерево? На крышу машины? А может, еще…» и в перехлесте адреналиновых волн орешь что-то неприс
дет и поиграть. Сегодня я должен пройти этот уровень. Особенно – пока Тимка не вернулся из школы и не отобрал планшет. Хотя у нас всё по-честному – ему можно двадцать минут в день. А мне – десять (пока маленький). Так, сосредоточься! Смотри вон в окно и повторяй «Кто тут смелый…» Так, стопэ! (это Тима принес из школы – ух, круто так говорить!) За окном у нас… На фоне темнеющего неба… У нас за окном… На окне у нас… ОЙ!
– Мама! Мама! Первый снег! Ура! Первый-первый снег! Вот – смотри: я уже собрал на подоконнике снежок! Можно, я на улицу? Я потом доучу! Честно! Ну ма-а-а-ам.
(Р. S. Автор благодарит ВИА «Пламя» за прекрасную песню, давшую ему название новеллы. «Такого снегопада, такого снегопада Давно не помнят здешние места. А снег не знал и падал, А снег не знал и падал. Зима была прекрасна, прекрасна и чиста». Dixi.)
Предисловие к новелле Светланы ГрезА «Весна, или Лето как выход из положения.»
Как известно, каждый мужчина в своей жизни должен построить дом, посадить дерево и вырастить сына. Последняя позиция явно подразумевает наличие семьи. Так вот, я бы хотел дополнить эту старую народную мудрость: в жизни каждого женатого мужчины должна быть молодая девушка. Не торопитесь плюнуть в мою сторону – речь отнюдь не о банальном сексе. Вообще, роль секса в жизни мужчины гротескно преувеличена до анекдотичного «не дай Бог так оголодать!». На самом деле мужчины – даже более эмоциональные существа, чем женщины – просто тщательно и стыдливо это скрывают. Мол – «невместно».
Так для чего же мужчине с семьей и ребенком молодая красивая девушка? А вот читайте «Весну» – и узнаете. И да – чтобы у вас таки был повод в меня плюнуть, вот вам спойлер: подумайте, а что такое «весна»? Время обновления…
Антон Свириденко
Весна или лето как выход из положения
Лика появилась в офисе вместе с первым весенним днем. Высокая, стройная, с длинными гладкими рыжеватыми волосами. Милое детское лицо и большие зеленые глаза весь этот день и многие последующие заставляли мужское население нашего офиса находить повод, например, стакан воды, раз за разом проходить мимо ее рабочего места.
Я оказался тем, кому предстояло познакомить Лику со всеми нюансами работы коллектива. Мужики завидовали, а я постоянно напоминал себе про гигантскую разницу в возрасте и что дома меня ждут любимая жена, десятилетний сын, собака, кот… Возраст и положение обязывали, осложняя мне жизнь, но, однозначно, с этого дня мои трудовые будни стали значительно ярче.
Мы сидели бок о бок, ходили вместе обедать. Эти обеды стали нашим самым любимым временем – временем увлекательных историй из жизни молодой симпатичной девушки.
Не знаю, почему она так спокойно и откровенно дарила мне свои девичьи мысли.
МартЗа окном очень быстро таял снег, согреваемый весенним солнцем, а за нашим столиком в кафе час пролетал незаметно, пока моя молоденькая коллега восторженно вспоминала прошедший год.
Лика была влюблена в Стокгольм. Проработав там больше года, она знала все о системах здравоохранения и транспорта, нюансах диалектов и обычаях тамошнего офисного планктона. Мне было жалко ее. Тяжело в таком возрасте познать прелести загнивающего капитализма и вернуться в наш дикий необузданный реализм. Но в любом случае в продлении рабочей визы ей отказали.
После наших разговоров Лика присылала мне на телефон интересные фотографии – зарисовки из своей прошлой жизни. Они были такими же яркими и жизнерадостными, как ее рассказы. Я приходил домой выжатый, бессильный. За ужином мы с женой обсуждали эти фото и, воодушевленные, еще долго не могли уснуть. Силы возвращались…
АпрельПо широким тротуарам бежали ручьи, очищая от пыли и прошлогодних страстей не только улицы, но и души.
Лика была печальна. Познав ее серьезный, основательный характер, основная масса поклонников поубавила пыл и уже меньше мозолила глаза. А сердечко, согреваемое весенними лучами, так настойчиво требовало избавить его от одиночества, что она теперь сама с пристрастием вглядывалась в молодые лица окружающих мужчин.
Красавчик Герман одевался всегда с иголочки и общался с женским полом очень избирательно. Обедать он ходил уже давно с одной и той же коллегой, причем замужней и старше его лет на семь – Лика встревать в их устоявшиеся отношения не решалась. Да, они работали рядом, на расстоянии вытянутой руки, перебрасывались шутками, вечерами Герман обычно задерживался, и пару дней в неделю Лика собирала все свои возможные хвосты, чтобы потом вместе с ним пройтись по пахнущим весной вечерним улицам, хотя бы до станции метро, с надеждой, что этот маршрут очень скоро изменится и станет гораздо длиннее. Но дни шли, а ничего не происходило. Я боялся намекнуть – не стоит наш Герман такого внимания. Душа Лики была глубокой и чуткой. Самовлюбленный нарцисс не мог оценить этого сокровища.
Лика становилась все печальней, наши разговоры все короче. Мне приходилось прикладывать значительные усилия, чтобы заслужить ее улыбку. Дома жена заметила, что я стал необычно молчалив, и невольный вопрос в ее глазах был вполне уместен.
– Что случилось?
– У меня ничего… Просто переживаю за Лику. Не складывается у нее пока личная жизнь. Герман просто железобетонный дундук.
– Она справится… – был четкий вердикт моей жены.
И точно, справилась…
В последний апрельский день моя молоденькая коллега пришла на работу в воздушном коралловом платье, с милейшим румянцем на щеках и загадочным блеском в глазах. Я понял, что Герман остался в прошлом и кто-то еще прокрался в ее сердце. Любопытство распирало. Оставалось дождаться обеда. А пока Лика не поднимала глаз. На нежных губах блуждала улыбка. Она явно находилась под воздействием приятных воспоминаний и этим своим поведением пробуждала во мне неуместные юношеские ощущения. Останавливая себя, я пытался погрузиться в переписку с немецкими партнерами, но, каждый раз проходя мимо меня, она создавала легкий весенний ветерок с необыкновенно нежным ароматом ее духов, и мне приходилось вновь и вновь перечитывать один и тот же абзац без всякой надежды на помилование.
Час икс. Мы, как обычно покинули рабочее место. В лифте я старался держаться от нее на максимально возможном расстоянии, дабы не совершить какой-нибудь недостойный моего статуса поступок, умом понимая – не в мою честь все эти перемены.
– Вы завтра уезжаете?
Я чувствовал, как ей хочется все мне рассказать, но деликатность вопроса заставляла зайти издалека.
– Да, завтра вечером самолет. – Мне почему-то уже не хотелось в отпуск. – Вчера был такой хороший вечер, но пришлось потратить его на сбор чемоданов.
– Да, я вам сочувствую…
– А ты как? Надеюсь, не сидела дома?
– Сначала думала, что буду заниматься уборкой, но не получилось. Представляете…
И Лика на одном дыхании стала рассказывать свою необыкновенную историю.
Как оказалось, жила она в закрытом престижном поселке с бабушкой и дедушкой. Чудо цивилизации дошло до того, что продукты, заказанные по Интернету, привозили в специально организованный пункт на проходной. Именно там-то Лика и столкнулась с мужчиной, не молодым, не блещущим красотой, но до того обескураженным отсутствием в ячейке продуктов для будущего завтрака, что она готова была отдать ему свои.
Как рассказывала Лика, он удивленно посмотрел на стаканчик с йогуртом в протянутой руке, потом поднял глаза на ее расстроенное лицо и, улыбнувшись, с ходу предложил:
– А вы не хотели бы со мной сегодня поужинать? У меня на веранде уже накрыт стол и есть бутылка отличного вина…
– Знаете, – сразу же возмутилась Лика, – такого мне еще никто не предлагал в первые минуты знакомства!
– Но мне тоже еще никто не отдавал свой завтрак…
Я не удержался, прыснул от смеха, очень живо представляя этот странный эпизод. Лика тоже улыбалась, с аппетитом поглощая салат, и гордо ожидала пока я успокоюсь.
– И что?
– Мы поужинали…
– Ты не побоялась?
– Нет… Он оказался очень интересным человеком и к тому же соседом моего отца.
Ничего себе поворот.
– Значит, вечер удался? Ты счастлива? – выдохнул я, пытаясь сложить, как паззл, новость о соседстве нового знакомого с отцом.
– Да. Было интересно. Мы договорились, что в эти выходные вместе куда-нибудь сходим.
Я неожиданно почувствовал что-то похожее на ревность.
– Ты поаккуратней там. Всякое бывает.
– Я уже расспросила папу про него. Все нормально. Они хорошо знакомы. Ему вполне можно доверять.
– Ну раз так…
Оставшуюся половину дня я провел в раздумьях. Было неприятно. Мое мужское эго почему-то было возмущено. Ведь тот мужик, похоже, ненамного младше меня?
Стоп! О чем я?
Впрочем, впереди был отпуск. Море, солнце, вкусная еда. Я надеялся, что эти мысли уйдут, как только мы с женой вдохнем волшебного воздуха Средиземноморья.
МайСтранно, но первые два дня Лика меня не отпускала.
Я думал о ней и ее новом знакомом, оправдываясь перед женой, что переживаю о работе. И что совсем печально, после ужина не выдержал и отправил Лике сообщение:
«Как у тебя дела?»
Ответ пришел не сразу. До этого мои мысли метались от края, где с ней что-то случилось, и до края, где я представлял их романтические отношения во всей красе. Это было ужасно…
Но телефон засветился:
«Здравствуйте. Вы были правы. Нет, ничего страшного не произошло. Просто это точно не то, что мне надо. Мы погуляли, поели в дорогом ресторане, обсудили тенденции на мировых рынках, – тут она поставила смайлик с закатившимися глазами. – Это скучно. Ужасно скучно. Наши с вами разговоры мне нравятся больше. Надеюсь, вы там более счастливы, чем я…».
От последних предложений у меня пересохло в горле. Надо было срочно прогуляться…
Жена сидела на балконе и читала какой-то роман.
– Послушай, ты не хочешь пройтись?
Я смотрел на нее, устало прислонившись к балконной двери.
– Нет. Хочу дочитать хотя бы эту главу.
– Тогда я схожу к морю?
– Хорошо…
Море тихо мурлыкало, играя галькой с ракушками у моих ног. Я сел на большой камень и стал думать. Нет, не о Лике, а о красивой лунной дорожке, бегущей прямо ко мне, о мерно покачивающейся вдалеке яхте. Все это успокаивало.
Тихие шаги по шуршащим камушкам. Теплые руки жены обняли меня за плечи.
– Не замерз?
– Нет… Посиди со мной. Здесь так красиво…
Она опустилась рядом, прижалась, и мне так захотелось ее поцеловать…
Наступил новый день.
Море и горы – это прекрасно. Жена, отдохнув от быта, подзагорев, опять превратилась в молоденькую девчонку, по крайней мере в душе. Я любовался ею, стыдясь своих недавних мыслей о Лике.
Десять дней пролетели незаметно. С ужасом думая о завале на работе, я все же нашел в глубинах своей души, что не все неприятно для меня в далеком офисе. Где-то внутри щекотал интерес: «Что же Лика?»
Домой прилетели ночью, но утром я бежал на работу, полный сил и энергии.
Солидный холл бизнес-центра, знакомый лифт с зеркальными стенами, спокойный стильный дизайн на этаже нашей компании, мой стол, заваленный бумагами и…
Я замер. Стол Лики был безжизненно пуст…
– Привет, как отдохнул? – Герман, проходя мимо, пожал мне руку.
– Хорошо… А что у вас тут произошло? Где Лика?
– Знаешь, я не понял. Она пятого вышла на работу. Никому ничего не объяснив, написала заявление и все… Даже не знаю, что за спешка была с увольнением. Ну ладно. Сочувствую, что тебе за двоих пахать придется. Надеюсь, скоро кого-нибудь найдут…
Я стоял, как после холодного душа. Что же могло произойти, чтобы Лика, такая серьезная и ответственная, бросила все в один момент?
Опустившись на стул, я включил компьютер.
Сколько мы с ней не общались? Пальцы на автомате нашли переписку. Взгляд выделил фразу: «Наши разговоры мне нравятся больше…».
Компьютер подгрузился. В почтовом ящике был завал. Руки не поднимались заняться всем этим. Но делать нечего – надо работать.
В офисе было душно и тянуло в сон. Открывая письмо за письмом, я продолжал думать о Лике. Не давал мне покоя ее неожиданный уход. Промучившись часа два, я все же решился и написал:
«Привет. Что случилось? Почему решила уволиться?»
Ответа не было. И прошло, наверное, около часа, прежде чем на телефоне появилось ее милое улыбающееся лицо:
«Здравствуйте. Извините, что свалила на вас столько работы. Но так лучше…»
«Что лучше? Что у тебя произошло?»
«Ничего такого, о чем стоит переживать…»
«Лик, прекрати. Мы же столько времени общались. Выкладывай…»
«В том-то и дело. Я неожиданно поняла, почему мне не удалось завязать нормальные отношения ни с одним мужчиной…»
«Почему?»
«Мне стыдно, но хорошо, я скажу… Я была на свидании с новым знакомым, но вдруг почувствовала, что мне не хватает именно Вас…»
В этот момент я перестал дышать.
«Извините. Вы тут ни при чем. У вас такая замечательная семья… В общем, вечером после свидания я пришла домой и долго думала о том, что происходит. Это неправильно. Я так не смогу… Ведь общаться с вами для меня стало жизненно необходимо… Поэтому я и решила уволиться. Думаю, это правильно…»
«Лика!»
Я вдохнул глубоко, понимая, что пока читал ее исповедь, почти не дышал.
В этот момент мне на плечо опустилась тяжелая рука. Я вздрогнул, приходя в себя. Рядом стоял шеф и улыбался:
– Слушай, я понимаю, что ночной перелет, но работы море. Давай, соберись. Выпей кофе. – Он наклонился к самому моему уху. – Что тебе такое снилось? Странное выражение лица у тебя было…
Я сидел и медленно приходил в себя, провожая взглядом удаляющуюся спину шефа.
Я что, уснул? Мне это все приснилось?
Схватив телефон, я быстро открыл переписку с Ликой. Последняя фраза, которая отобразилась на экране, была моя фраза, точнее мой вопрос: «Почему ты уволилась?».
Вдох, выдох. В голове гудело и стучало. Так и до инфаркта недалеко.
Я закрыл глаза. Приснится же такое…
И словно в подтверждение моих мыслей на телефоне появился долгожданный, но теперь уже реальный ответ Лики:
«Здравствуйте. Извините, что так получилось. Я вам не рассказывала, но в Стокгольме остался человек, который мне очень нравился. Мы вместе работали и были только друзьями. Я боялась открыть ему свои чувства, не хотела испортить нашу дружбу. Второго мая мне пришло от него сообщение. Оказалось, что он переехал на Кипр, открыл там в апреле свою фирму и решил пригласить работать меня. Вы не представляете, как я счастлива. Он тоже меня любит. Понял это, когда я уехала. Спасибо вам огромное за наши обеденные разговоры, они мне очень помогали отвлечься от плохих мыслей…»