Академия Макоши. Спецкурс

Но мозг уже включился, и томное волнение утихомирилось от одной мысли: о свадьбе речи не шло. Женщина говорила о пуховой перине и отдыхе.

Вот это больше походило на правду!

Зачем князю я – невзрачная девица из другого мира? К нему – только свистни – все знатные боярышни прибегут да рядком выстроятся: выбирай, князюшка, невестушку. Небось не одно девичье сердце иссушил красотой. Уж себе могу признаться: таких днем с огнем не сыскать, разве что в каком модельном агентстве.

– Не бойся, никто тебя ни в чем неволить не станет. Как решишь поговорить, так милости прошу. Коли понадобится что – скажи Богдане Желановне. А ты, кормилица, не пугай девку, чай, не местная, обычаям нашим не обучена.

– Обучу, князюшка, всему обучу! – согнулась в поклоне женщина.

Князь улыбнулся и вышел, а в комнате враз стало просторно и темно.

– Ну, не хочешь в мыленку, так откушай, чего боги послали, – не унималась Богдана Желановна.

– Не хочу, – без боя я решила не сдаваться.

– Да за что на мою седую голову эта упрямица? – всплеснула руками княжеская кормилица. – Так чего же ты хочешь?

– Домой!

В комнате повисло молчание.

– Домо-о-ой, – протянула надсмотрщица. – Вот об этом, душа моя, забудь. Жить тебе в тереме княжеском до скончания века! В почете и уважении. Так и запомни!

Как же! В почете и уважении… Хотя… кажется, фаворитки на самом деле при дворе почитались? Или это не в Древней Руси? Стоп! А при чем тут вообще Древняя Русь? Я на Кромке, а здесь все может быть.

Пока думала, отлежала бока. Еще немного повалялась в кровати на чистом упрямстве. А потом попросила:

– Умыться хоть дайте!

– Сейчас-сейчас! – захлопотала Богдана Желановна. – Сейчас в мыленку пойдем, там напаримся…

Опять она о своей мыленке! Да хоть что это такое?

Оказалось – баня. Но не обычная.

В углу просторной комнаты пыхала жаром раскаленных камней изразцовая печь. От неё до стены тянулся полок, устланный сеном. Поверх, чтобы не кололось, лежали простыни.

В ушате плавали веники, из открытого туеска доносился хлебный аромат, а разложенные повсюду пучки свежей травы пахли просто одуряюще.

Княжеская кормилица осталась за дверью. В предбаннике меня встретили девушки в длинных рубахах и принялись раздевать.

– Я сама!

Но никто не слушал. Халат, блузка, юбка снимались с боем. Я ругалась, топала ногами, махала руками, но они оказались сильнее. Отпустили, только когда осталась совсем голая. И пригласили в парную.

Баню я никогда не любила. Жарко, влажно, душно… и гарью воняет. Но не здесь.

Лежать на сене оказалось мягко и удобно, веники в руках девушек работали, как опахала, нагоняя горячий воздух, а не выступали в роли розог, как обычно. Так что когда меня запихнули в бадью с водой и принялись намыливать голову, я не протестовала. Хотелось лечь, закрыть глаза и заснуть.

Только проснуться уже дома, в собственной кровати. Или, на крайний случай, в общежитии.

Увы, мечты остались мечтами. Я находилась на Кромке, в неведомом княжестве, и что будет дальше, зависело только от правителя. Чертовски красивого, но…

Проклятье, я не желаю становиться ничьей любовницей! Мне всего шестнадцать лет! Я еще жизни не видела!

Разозлившись, я выскочила из кадки, совсем забыв про девушек.

Они поняли мое движение по-своему.

Миг – и я обнаружила себя в соседней комнатке, в кресле, укутанной в простыни. На столе рядом стояли миски с ягодами, сладкими пирожками, ватрушками, кувшины с квасом и морсом.

– Может, сбитня желаешь? Так это мигом! – хлопотала рядом Богдана Желановна.

И вот эта суета наводила на размышления.

С чего бы кормилице самого князя так лебезить перед чужачкой? Перед любовницей она бы спину не гнула, насколько помню, «молочные матушки» пользовались уважением и кучей привилегий; замуж меня не звали. Значит…

Значит, им что-то нужно. И чем раньше узнаю, тем лучше!

– Есть не хочу. А вот с князем вашим поговорить – очень!

Что началось! Меня тут же обрядили в длинную рубаху, укутали во что-то, похожее на вышитый халат, и вернули в уже знакомую комнату.

На кровати лежал алый с золотом сарафан, на полу, на подушечке, ждали мягкие туфли.

– Не побрезгуйте нашими нарядами!

– А где моя одежда?

Все было новое, но свое – оно привычнее. Подумаешь шорты короткие, а топ – облегающий? Под медицинским халатом не видно!

– Да разве можно в той одёже-то пред светлы князевы очи являться! К тому же грязная она. Девки постирают, заштопают, где надо, принесут, в сундук положат, и пусть лежит все, как память.

Ох, как хотелось ответить! Но ясно же, что кормилица всего лишь передавала мысли хозяина. А значит, и истерики устраивать нужно было ему.

Пришлось надевать то, что дали. Неожиданно оказалось, что ходить в сарафане нужно по-другому, плавно, а не размашисто, как я привыкла. Иначе просто не получалось! Это бесило. А расшитая жемчугом лента впивалась в лоб, давила на виски, но просьбы ослабить её оставались без внимания.

Волосы заплели в косу, а к ней привесили какое-то звенючее украшение. Прикольно!

Я покрутилась возле зеркала, но ничего не поняла: полированная металлическая пластина отражала только силуэт.

– А ты в воду, в воду поглядись! – служанка указала на широкую миску.

Действительно, так лучше. Конечно, с таким «зеркалом» не накрасишься, да и нечем – моя косметика осталась дома, а местной я не доверяла, но выглядело неплохо, хотя и непривычно.

– Ну, теперь можно и подождать, когда светлый князь тебя позвать изволит, – Богдана Желановна выглядела довольной.

Меня же такое положение не устраивало. Он, может, неделю «изволять» будет! А я сейчас домой хочу! Да хоть в академию, только в свой мир! Ох, вот недаром поступать не хотела! Как чуяла! Еще и с моей «удачей».

А, была не была!

– Ваш князь сам заявил, что когда захочу поговорить, достаточно будет сказать, – я направилась к двери.

Девушки застыли, а кормилица просто не успела преградить путь. Зато крикнула так, что уши заложило:

– Не выпускать!

В соседней комнате, только что пустой, началось светопреставление. Женщины, мальчики и даже мужчины выстроились так, что обойти их было невозможно. Возвращаться? Как же!

– Или сейчас же зовете князя, или… я тоже умею орать!

– Да будет тебе, золотце! Ну зачем же так? – замахала руками Богдана Желановна. – Князю уже сказали, как освободится, так пришлет отрока. Надо только немного подождать.

– И сколько?

– А вот, отобедай покамест. А там отдохни… после мыленки-то самое то, – стала уговаривать меня, как ребенка, разве что не сюсюкала. Тьфу!

– Не хочу. И вообще, пока вашего князя не увижу – есть не стану! Так и знайте!

Положение спас запыхавшийся мальчишка. Он протиснулся сквозь толпу и объявил:

– Князь гостью отобедать приглашает.

Суета тут же прекратилась. Заслон исчез, и меня повели по бесчисленным переходам и галереям. Честно, дорогу я не запомнила, и обстановку тоже. Единственное, что осталось в памяти – красочность. Расписные стены, резная мебель, в окнах – витражи из разноцветного стекла: красного, синего и белого. Простые ромбики – а вкупе с остальным выглядело потрясающе.

Наконец, мы добрались до столовой. Или нет, скорее – трапезной. Здесь не было витражей, в окнах вообще не было стекол, и пахнущий травой и цветами ветер врывался в помещение и пытался поиграть с бахромой скатерти. Но ему удавалось лишь немного качнуть тяжелые кисти.