Дело Хальворсена

©Алексей Лебский 2020

Пролог

Апрель 1940

Ночь, ураганный ветер, снег. Под ногами скользкая грязь. Люди в плащ-палатках с перегружают опечатанные тяжелые ящики с грузовиков на поезд. Люди страшно устали, но охрана торопит, нет ни одной лишней минуты. Нужно успеть до налета авиации, все происходит в темноте с соблюдением особой секретности. Лишь редкие всполохи в небе и фонарик охранника освещают стоящий в темноте поезд.

– Сколько еще осталось, лейтенант?

– Десять, давайте быстрее, я уже слышу их моторы. – Нас только четверо. Могли бы помочь.

– А охранять вас кто будет? Мы не можем оставить пост. Не положено!

Паровоз дает короткий тревожный гудок, время на исходе.

Наконец все погружено и поезд трогается. Грузовики медленно разворачиваются и покидают станцию. Мессершмитты с неровным гулом уходят на восток.

Раздел 1

Мартин

Мартин привстает в кровати и выглядывает в окно.

Этот человек, который сейчас войдет в дом – его дед, доктор философских наук – Оскар Хальворсен.

На нем зимняя шапка и старомодное серое пальто с воротником из овчины.

Он ходил с утра в булочную, и из его сумки выглядывает французский батон.

Вот Хальворсен проверяет почтовый ящик, достает оттуда газеты и конверты, открывает калитку, слышен скрип, он отряхивает снег и направляется к двери.

Сейчас он скажет: – что, валяешься до сих пор бездельник? Мартин забирается под под одеяло и делает вид. что спит. Так хорошо подремать в эти утренние часы! Ему никуда не надо торопиться в эту субботу.

Шаги в коридоре все ближе, дед переобувается и входит в комнату, он быстро подходит к постели, сдергивает одеяло и растирает мальчика снегом!

– Что, до сих пор дрыхнешь! А ну, подъем, бездельник!

Мартин с криком убегает в ванную комнату.

Потом они с дедом завтракают за длинным дубовым столом. Он своими огромными руками нарезает хлеб, а Мартин исследует содержимое большого холодильника, достает ветчину, молоко, сливочное масло и свой любимый персиковый мармелад.

– Представляешь, Марти, – начинает дед, – эти американцы, мои студенты, на завтрак едят тосты с арахисовым маслом. Ни за что не стал бы есть подобную гадость.

– Что ты удивляешься, это американцы! Они без бургеров и куриных крылышек своей жизни не представляют.

Молодой человек намазывает хлеб маслом, а сверху покрывает толстым слоем мармелада.

Кофейная машина шипит, и в кухонном пространстве разливается аромат “лаваццо”.

Этот дом в Осло перешел к деду в наследство от его отца, судьи Харри Хальворсена. Дед не стал юристом, как прадед Мартина, после войны он продолжил обучение в университете на Карл-Юхансгате, защитил диссертацию по исторической живописи и написал несколько книг на эту тему. А вот Мартин Хальворсен станет юристом, и продолжит дело Харри. У него уже почти готов дипломный проект, и, хотя он нисколько не представляет, чем придется заниматься в последующей жизни, настроен весьма позитивно.

В доме, где все это происходит два этажа и большой чердак, который Мартин обожает. Оттуда открывается отличный вид на парк и есть старое кресло, в котором можно коротать время с книжкой. Раньше у деда здесь была мастерская, он рисовал пастелью и маслом. Об этом свидетельствует дощатый пол, в одном месте густо заляпанный сиеной, кармином и умброй. В молодости он даже рисовал натурщиц, но в его жизни появилась бабушка Ребекка, и дед перешел на копии прерафаэлитов и пейзажи. Чаще всего пейзажи повторяли вид на парк из окна.

Раньше дед курил трубку, но и это пристрастие пришлось со временем оставить.

Ниже, на втором этаже разместилось несколько спален, ванная комната, прачечная и кабинет деда. Модные полосатые обои взлетали по стенам вверх на целых три с половиной метра и упирались в изысканные лепные потолки с розочками по углам.

На первом этаже кухня, гостиная, маленькая комната Мартина с окном на Хольтегата кладовая, и еще одна ванная. Стены в гостиной отделаны светлым дубом, а потолок – голубым ситцем с цветочками. Это бабушкина причуда, впрочем, не лишенная хорошего вкуса. Комнату украшают три картины в резных золоченых рамах. Две из них принадлежат кисти деда и являются пейзажами, третья картина – портрет прадеда Харри работы Вереншёлля. Сидя в большом кожаном кресле перед окном, Харри сосредоточенно смотрит куда-то вдаль. Его мужественные ноздри слегка раздуты, тонкие губы сжаты, высокий лоб полон государственных дум. Портрет написан крупными размашистыми мазками, но удивительно живо. Цвета картины светлые, наполненные энергией солнечного света.

Ванная комната просторна и светла, пол крупной голубой испанской плитки, ванна с массивными бронзовыми кранами в виде слоников. Здесь стоит котел, обогревающий квартиру, поэтому мыться всегда тепло.

В соседней с ванной кладовой хранится запас продуктов, не нуждающихся в холодильнике, сахар, крупы и разные банки с консервами в огромном количестве.

Сейчас Мартин у деда в гостях, хотя у него есть своя квартира в Бергене, доставшаяся от отца. Но об отце потом.

Они доедают свой завтрак.

– Допивай свой кофе, и пойдем в кабинет, у меня к тебе разговор.

Они идут на второй этаж, сначала дед, а за ним по лестнице поднимается длинный нескладный внук.

– Я тут получил приглашение от ребят, на этой неделе исполняется пятьдесят лет славной истории начала совместной борьбы с гитлеровцами. Я приглашен на торжественную встречу в Лондон. Помнится, отмечали двадцать пятую годовщину в Осло, когда ты был еще в животике. Так что скажешь? Отпускаешь деда? Он достал фирменный конверт с приглашением. Конечно, уже мало кто остался в живых.

– А что я, за домом присмотреть? Так ведь, Магда приходит три раза в неделю.

Магда – горничная и экономка в одном лице. Ей 55 лет, она польского происхождения, очень набожная, и очень властная. Мартин побаивается ее, да и дед, кажется, тоже. Магда любит порядок, и, убирая за ними оставленные не на месте предметы, делает суровое лицо и ругается по-польски. Дед отстоял чердак, строго настрого запретив этой прагматичной женщине его посещение и наведение там порядка. Это их с Мартином приватная территория, объяснил он, а в остальных местах она может раскладывать папки и книги по своим местам, ставить в стаканчики разбросанные по столу ручки и карандаши сколько угодно. А еще полька прекрасно готовит все что угодно, а на праздники даже печет пироги. Походы в рестораны у Магды считаются развратом и бессмысленной тратой денег. Но сегодня она отсутствовала, и выходные дни в этом доме принадлежали внуку.

– Давно я не летал самолетом, – дед поскреб седой жесткий ежик волос, – ну да, ладно, с ребятами надо увидеться. Думаю, в последний раз, иначе и случая не будет.

– А ты на один день, дед?

– Скорее на три, первый день займет дорога и размещение в гостинице Виндзора, во второй, собственно, пройдут торжества и банкет. Даже билеты заказаны туда и обратно. Вылет послезавтра. Все устраивает лондонский коммерческий банк “Кори”. В аэропорт ты меня уж отвези, ну а на обратном пути я возьму такси.

Мартин взял в руки конверт и внимательно изучил билеты первого класса в Лондон, гостиничный буклет и красочный бланк приглашения, подписанный управляющим банка. Вылет из аэропорта Гардермуэн в 10:40.

Раздел 2

Берген

Мартин сидел на кухне и на маленьком экране переносного телевизора смотрел канал “Живая планета”. Шла передача из жизни черепах. Шустрые черепашата, преодолевая дюны, неслись к родной среде, морю, а разные злые хищники норовили поживиться ими. Становилось скучно, он ждал, когда освободится Анна, и они будут вместе заниматься его дипломной работой. Анна закончила университет в прошлом году, сейчас ей удалось найти работу, и девушка в период испытательного срока старается проявить себя наилучшим образом. Звонок в дверь раздался только через час. Это его подружка. Она поцеловала Мартина несколько отстраненно, чтобы не испортить макияж и прическу, и, оставив куртку, зонт и обувь в прихожей, прошла на кухню.

Она не была яркой красавицей, но сейчас выглядела отлично. И одеваться стала так стильно! Работа с клиентами вынуждает так выглядеть. Мартин залюбовался ее новой стрижкой каре и тонкими линиями бровей.

– Да, представляешь, сегодня мы заключили тысячный договор на поставку нашей продукции. Как твой дед, уже приехал?

– Звонил из аэропорта, что нормально долетел, что не выспался, и будет домой добираться на такси. Кофе будешь пить?

– А чего-нибудь перекусить в этом доме не найдется? Я даже на обед сегодня не выходила.

– Есть равиоли со шпинатом, половина сырного пирога, маффины позавчерашние.

– Ох, Мартин, девушка заглянула в кладовку, – у тебя даже ни одной картофелины в закромах нет. Как ты живешь? Давай уж свой пирог.

– Прости, я совсем не спец насчет готовки. Картофель фри жарить не умею. Он достал коробку с пирогом и консервную банку с равиолями, открыв ее за кольцо, вывалил серое содержимое на сковородку и стал разогревать.

Анна, запустив руку в свою сумку, извлекла бутылку красного вина.

– Вот, это ты здорово придумала! Ух, “Торрес”, вкусное, наверное.

– У меня сегодня был удачный день, начальник меня похвалил, клиенты ушли довольными. Мой шеф считает, что дела фирмы, с тех пор, как я стала стажироваться, пошли на лад. Давай, уже чего-нибудь съедим, а то я такая голодная, что могу тебя покусать.

Он достал два высоких бокала, придирчиво осмотрел, сунул их под кран, аккуратно вытер и разлил вино.

– Я начинаю уже ревновать тебя к твоему боссу.

Равиоли из банки оказались невкусными, к тому же начинка из них норовила вывалиться на пол. Анна, стройная, тонкая, устроилась в кресле и подняла бокал.

Раздался телефонный звонок.

– Это дед.

– Марти, я дома, быстро добрался на такси. У меня тут Магда, она ждала меня с ужином.

– Как твои ребята, интересно было?

– Старенькие все. Старше меня многие. Привет тебе от Сары Митков и старика Беренджера.

– А этот, его, приемный сын был?

– Да, Юхан тоже был. Важный дядька стал. Хорошо повеселились, виски был хороший, односолодовый. Ну, все, меня зовут, говорят, ужинать подано.

– Магде привет, а мы тут с Анной тоже ужинаем, а потом дипломом займемся. Как смогу приеду, и ты мне все расскажешь, – он повесил трубку, и примостился на спинке кресла рядом с девушкой.

– За твою удачу.

Вино оказалось мягким и бархатистым, с едва заметной горчинкой и нотками ежевики. Каталонские братья свое дело знали.

Перекусив, молодые люди с переменным успехом доделали начатую Мартином главу об истоках коррупции, поправили разные нестыковки, и перепечатали пару страниц начисто. Наступил вечер. Они оделись и вышли на улицу, шел снег с дождем. Он предложил зайти в кафе на Конгс-Оскар-гате, но Анна отказалась и заторопилась домой. С утра ей снова на работу, а бездельник Марти еще сможет подремать до десяти утра.

Вернувшись домой, он почувствовал, что ужасно голоден, и, хотя было поздновато для еды, заказал по телефону большую пиццу “Маргарита”, доставщик прикатил к его дверям на мотороллере через десять минут. Почему он не догадался сделать это пару часов назад?

Марти съел пару кусков и допил остатки вина. Было уже девять вечера. Он включил телевизор, шло дрянное ток-шоу с криком и руганью, на канале живой природы черепашки сменились крокодилами и акулами. Он еще пощелкал пультом – на другом канале какой-то безумец заигрывал с ядовитыми змеями.

Усталость начала брать свое, он выключил телевизор, погасил свет на кухне, и отправился спать. Проходя через гостиную, он ощутил легкий аромат туалетной воды Анны и улыбнулся.

Он лег в кровать, но долго не мог заснуть, думая о девушке. Она хороша, даже слишком для такого долговязого и нескладного парня как он. Ладная, спортивная, практичная во всем. Девчонки, которые появлялись у него до нее казались совершенно несерьезными, а секс с ними был третьесортным. Может, Анна терпит его, как сироту из жалости? Он что-то слышал от психологов о “материнском начале” в отношениях между мужчиной и женщиной. Нет, все это глупости.

Потом его мысли прояснились и переключились на дипломную работу. Правильно ли он раскрывает тему. Достаточно ли фактов приведено в главе об истории коррупции? Он долго ворочался с боку на бок, и только в первом часу ночи заснул.

Раздел 3

Якобсен

На работу полицейский следователь Адриан Якобсен приходил несколько раньше остальных. Если удавалось застать Ленни или Гуннара, можно было потрепаться о предстоящем чемпионате мира по хоккею, или сыграть партию в шахматы до прихода шефа, который имел обыкновение задерживаться по понедельникам и четвергам.

– Наши проиграют американцам, вот увидите, настаивал Ленни. Может, с финнами больше повезет.

– Русские разделают нашу команду, как бог черепаху. Они, конечно, по-варварски играют, но сильны, пока еще и даже очень. – уверял Адриан. Я бы поставил пятьсот крон на то, что они нас всухую высадят.

Тут разговор прервался, так как раздалась трель интеркома.

– Якобсен слушает.

– Дежурный Бригге. Только что принят звонок от доставщика молочных продуктов с улицы Хольте-гата. В доме профессора Хальворсена обнаружен труп, кроме того, экономка профессора Магда Желевска была связана скотчем, и сейчас находится без сознания. Молочник уже вызвал скорую и ожидает прибытия полиции.

– Это все?

– На текущий момент это все, каких либо подробностей нет, господин Якобсен.

В это время в комнату вошел Гуннар. – У нас убийство. Экспертов на выезд.

Из-за стеклянной перегородки Якобсену уже махал рукой инспектор Торгвальд, неизвестно когда и каким образом материализовавшийся в своем кабинете. Эта его способность незаметно появляться не раз доставляла неприятности сотрудникам отдела тяжких преступлений. Эйрик Торгвальд заставал их за играми в “принца Персии”, поеданием торта в рабочее время или просмотром спортивных передач. Женщины отдела – уполномоченный Марика Андерсен и старший констебль Хильде Робертсон побаивались шефа. Первая попалась ему на глаза за вязаньем, вторая не успела вовремя убрать со стола зачитанный до дыр бестселлер “Королек – птичка певчая”. Но надо сказать, характер у Торгвальда был не особо жесткий, а с женщинами он старался быть галантным.

– Слушаю шеф, – Якобсен вошел в “аквариум” инспектора.

– Дело чрезвычайной важности. Хальворсен это… Начальнику управления уже звонил премьер.

Расследование поручено тебе, привлекай всех, кого считаешь нужным, главное, сейчас, по горячим следам найти зацепку. Работайте.

– Слушаюсь, шеф, выезжаем на место.

Обогнув заваленный снегом парк Ураниенборг, микроавтобус криминалистов и хонда Якобсена остановились на Хольте-гата. Особняк из красного кирпича, машина молочника и скорая помощь лучшим образом обозначили место происшествия. Журналисты еще не пронюхали, но это могло произойти с минуты на минуту.

Надев бахилы, Адриан вошел в дом в тот момент, когда санитары выносили на носилках экономку Хальворсена. Врач скорой помощи сразу заявил, что Магда в плохом состоянии, у нее сильный шок, и допрашивать ее нельзя.

– Так приведите её в нормальное состояние. Похоже, только она видела и слышала что-то.

– Мы пытались, он приходила в сознание ненадолго, но снова заснула. Это шок.

– И сколько времени может продлиться такое состояние?

– Может быть, несколько часов, или сутки. Все зависит от того, что пережила эта женщина. Ей ведь могли и вколоть что-то, это не исключено.

– Ленни, отправляйся в больницу со скорой. Если Магда заговорит, дай знать и запиши на диктофон. Вызови констебля для охраны. Она для нас сейчас самый важный свидетель.

Уже войдя в прихожую Якобсен услышал, как по жестяной крыше крыльца застучал дождь.

В гостиной царил ужасный беспорядок. Оскар Хальворсен сидел в кресле с обнаженным торсом, и руки его были привязаны к подлокотникам серебристым скотчем. Икры ученого преступники намертво притянули этим же скотчем к ножкам кресла.

Пальцы рук Хальворсена являли собой страшное зрелище. Профессора пытали, ему загоняли под ногти иголки, несколько пальцев сломали.

На груди виднелись ожоги всех степеней. Его жгли сигаретами, сигарами и, как засвидетельствовал эксперт-криминалист Нюквист, переносной газовой горелкой. В районе ключицы мясо было прожжено до кости.

Письменный стол профессора зиял пустыми глазницами выдвинутых ящиков. Все бумаги были разбросаны по полу, от органайзера осталась только упаковка, календарь разодран в клочья.

Телефонный аппарат валялся на полу, но к удивлению Якобсена, не был отключен. После того, как Нюквист снял с него отпечатки пальцев, Адриан поднял трубку и нажал повтор последнего звонка. После пятого гудка на том конце включился автоответчик:

– Вы позвонили в квартиру Мартина Хальворсена, после сигнала оставьте сообщение.

Следователь повесил трубку.

– Гуннар, выясни, что это за номер, и кто такой этот Мартин Хальворсен.

В кабинете на втором этаже преступники перерыли все и оставили после себя пепел сигарет и пустой спичечный коробок. Следы ног нечеткие, ночные гости работали в бахилах. Отпечатки пальцев отсутствуют.

Гуннар покинул дом и вышел на блестящую от дождя Хольтегата.

Ближайшим оказался трехэтажный дом на другой стороне улицы.

Первый этаж занимали офис страхования и мастерская по ремонту бытовой техники.

Он прикинул, из каких окон жильцы могли видеть происходящее, поднялся на жилой этаж и позвонил в квартиру номер один. За дверью послышались шаги.

Не дожидаясь вопросов Гуннар заявил:

– Криминальная полиция! Откройте, – и поднес к дверному глазку свое удостоверение.

Загремела цепочка и дверь приоткрылась.

– Чем обязаны? – на пороге стояла дама лет шестидесяти с сигаретой. Ни днем, ни ночью покоя нет.

– Гуннар Арвиг, полицейский уполномоченный. Могу я пройти?

– Сделай милость, – дама слегка отодвинулась, отстранив руку с сигаретой.

– И кто же покоя не дает?

– Мы привыкли, что здесь рядом с парком ночью довольно тихо. Но вчера, как только стемнело, начались проблемы. Сначала, это было часов в 9 вечера, хозяин привез в мастерскую несколько стиральных машин. Он с помощником выгрузил их в мастерскую со страшным грохотом. Потом в сторону Ураниенборг-веен проехала кавалькада мотоциклистов с флагами. А часов в десять вечера на улице появился серый сааб.

– Ну и что?

– Я как раз выходила на балкон снять белье. Сааб остановился за углом того дома, – она показала на краснокирпичный дом, я видела, что он стоял. В нем еще стереосистема работала громко, знаешь, как молодежь любит: – Ух, ух – басы на весь парк.

Они потом выключили музыку, но не уехали, словно кого-то ждали. Было бы слышно, если бы машина уехала. Я больше не выглядывала, на балкон, вечером похолодало.

Мы с мужем рано встаем, ему на работу в мэрию, но еще раньше нас разбудил этот сааб. Они грохнули дверями, а потом с визгом стартовали, и понеслись как угорелые. Знаете, мне еще показалось, что с глушителем у них не все в порядке. Но музыку они не включали.

– В какую сторону?

– Видеть не видела, но слышала, как они проехали мимо нашего дома на север.

– А с чего ты взяла, что это был тот же сааб?

– Ну уж легковой автомобиль от микроавтобуса молочника я по звуку отличу, господин уполномоченный. Правда, я не выглядывала и номер машины не видела, и зачем он мне? И точное время не помню.

– Вспомни, это важно. А мастерская во сколько открывается?

– Понятия не имею. Никогда не обращалась. Да, а та легковушка проехала в шестом часу, минут в двадцать.

Гуннар записал все услышанное в блокнот и откланялся:

– Спасибо, фру…

– Мона Кравес.

– Спасибо, фру Кравес. Это была полезная информация. Пожалуй, я пойду.

Гуннар поднялся еще на этаж, и позвонил в третью и четвертую квартиру, но хозяев дома не оказалось, ничего удивительного, рабочий день был в разгаре. На улице он столкнулся с щеголеватого вида мужчиной в длинном темно-сером кашемировом пальто. Господин только что вылез из мерседеса и торопливо направился к парадному.

– Полиция Осло, уполномоченный Арвиг. Ты из этого дома?

– Да, а что, – удивился господин. Мэтр Бауэр, адвокат.

– Можно я все же пройду?

– Во вторую квартиру?

– Да, во вторую, дайте пройти.

– Господин Бауэр, у меня есть несколько вопросов.

– У меня очень мало времени, я хочу захватить из квартиры папку с документами и срочно ехать к клиенту.

– Ты был дома вчера вечером между 20 часами и полуночью?

– Меня что, в чем-то подозревают?

Гуннара этот щеголь начал выводить из себя.

– Меня интересуют некоторые подробности вчерашнего дня. Я могу вызвать тебя повесткой в управление.

Бауэр смягчился.

– Да, конечно, но лучше пройдем в квартиру, не будем же мы говорить здесь на лестнице.

Они поднялись в квартиру номер 2, и Бауэр предложил полицейскому пройти на кухню.

Гуннар обратил внимание, что квартира была переоборудована в студию. Кухонное хозяйство номинально присутствовало и сияло девственной чистотой, вряд ли чем-то кроме кофейной машины тут когда-либо пользовались. Стандартной перегородки, как в других квартирах не было, и зона приема пищи плавно перетекала в остальное пространство. Выложенные полированным камнем полы, в середине комнаты переходили в дубовый паркет. В глубине комнаты размещалась грандиозная кровать круглой формы, навевавшая фривольные мысли. Из окна улица частично просматривалась.

– Я не ночевал сегодня дома. Бауэр смутился, – я был в гостях у женщины, и остался на ночь у нее.

Надеюсь, моего объяснения достаточно?

– Господин Бауэр, вопрос серьезный, на всякий случай мне нужен адрес этой дамы. Я постараюсь соблюсти конфиденциальность.

Бауэр неохотно сообщил Гуннару адрес, потом схватил со стола свою папку с документами, и они вместе покинули дом.

Арвиг оценивал полученную от Моны Кравес информацию, но ясности пока было маловато.

В доме Халверсона эксперты уже заканчивали работы.

– Время смерти можешь сообщить, ну хотя бы приблизительно, – приставал Адриан.

– Около пяти утра, плюс-минус час. Вероятно, сердце не выдержало, – сказал Нюквист, я подозреваю инфаркт, но точнее можно будет сказать после вскрытия. Для своего возраста он еще долго продержался под пытками. Ты сыну сообщил? Там на холодильнике открытка с номером телефона.

Журналисты приехали все же раньше, чем хотелось. Тело Хальворсена едва успели поместить в пластиковый мешок. С порога корреспондент “Верденс Ганг” начал снимать прихожую, корреспонденты пытались прорваться дальше в дом, но Якобсен не пустил их.

– Подождите несколько минут, господа, вы мешаете нам работать.

–”Афтенпост”, вы можете прокомментировать, что явилось причиной гибели Оскара Хальворсена?

Мы слышали о ночном нападении на дом.

– Без комментариев, – Адриан начал выходить из себя, – позднее мы все расскажем вам на пресс-конференции.

– Наши читатели знали и любили Оскара Хальворсена, несомненно, он весьма значимая личность в Норвегии, – напирал “Верденс Ганг”, дайте нам какую-нибудь информацию!

– Без комментариев!

Два констебля с носилками с трудом пробрались сквозь толпу щелкающих фотоаппаратами“ падальщиков”, как их называл Гуннар, и загрузили труп в микроавтобус экспертов. Тело отправилось в полицейский морг и следователи остались в доме вдвоем.

– Что тебе удалось узнать от соседей?

Гуннар пересказал сведения, полученные от Моны, Адриан выслушал его с интересом и еще раз набрал номер Мартина Хальворсена.

– Нельзя оставлять без внимания третью и четвертую квартиры. В ближайшее время наведайся туда. Алиби Бауэра проверь, можешь послать Хильде Робертсон заняться этим неблагодарным делом.

Раздел 4

Мартин

Первый телефонный звонок Мартин пропустил. Он проснулся, но подняться не смог, – привычка валяться под одеялом по утрам пересилила. Сработал автоответчик, но сообщения не последовало, лента крутилась впустую.

Наконец, Мартин поднялся и умылся. Он долго расчесывал перед зеркалом длинные непослушные волосы, потом влез в черные джинсы, с трудом отыскал нужный джемпер на вешалках в шкафу. Если бы не его педантичная подружка, этот предмет одежды валялся бы где-нибудь в комнате на стуле, и был бы под рукой, так нет же, надо было его спрятать в шкафу!

Потом позвонила с работы Анна:

– Ты там занимаешься? У тебя только месяц до защиты. Я хотела тебе сказать, что сегодня не приду, у бабушки день рождения, и она пригласила нас с матерью. Ты уж сам разберись с главой про мотивацию. И купи себе продуктов. Все, работа ждет, пока.