Рассказы старого гусара. Елисаветградский гусарский
Николай оглянулся по сторонам. Ни одной живой души. Полковник соскочил с Чалого. Твердая земля сильно ударила в подошвы сапог. Николай шагнул к колодцу. Хлопнули по бедру ножны сабли.
Топот копыт отвлек внимание полковника.
– Кто таков? – раздался резкий окрик.
Николай Степанович стремительно обернулся. Рука, словно сама собой опустилась на эфес.
Перед ним высился казачий разъезд. Трое верховых внимательно оглядели полковника.
– Что делаешь в месте расположения полка?
– Полка? – прикинулся непонимающим Адабаш, – Какого?
Ближайший казак молодцевато подкрутил усы.
– Как какого, – несколько высокомерно отвечал он, – нашего Новослободского.
– Значит, я прибыл именно туда, куда собирался, – Николая Степанович демонстративно щелкнул эфесом об устье ножен.
– И что тебе тут нужно?
Наконечник казачьей пики уставился в грудь недавно назначенного полковника. Адабаш медленно попятился к Чалому.
– Не балуй! – проговорил он назидательно, – не дай Бог, случись чего.
– Я тоби покажу, не балуй, – грозно заявил казак, отводя руку для удара.
Николай сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Чалый встряхнул головой. Звякнули металлические части уздечки. Стройные ноги скакуна переступили, заслоняя полковника от острого жала пики. Одним плавно-стремительным движением Николай взлетел в седло.
– Прекратить! – строго скомандовал полковник, – так-то вы встречаете командира! – и грозно спросил казака, – Кто такой будешь?
Казак от неожиданности натянул поводья, заставив лошадь попятиться. Он неуверенно обернулся к одному из спутников.
Тот медленно выехал вперед, отстранив ошеломленного казака в сторону. Рука рванулась к головному убору в неуклюжей попытке отдания чести.
– Сотник Лишевьский, – представился он, и тут же вопросил, – а как вас звать-величать?
– Полковник Адабаш Николай Степанович, ваш новый командир. Кто у вас тут доселе командовал?
– Капитан Быков, – с некоторой ленцой отвечал Лишевьский.
– А ну-ка, проводите меня к хате этого самого… капитана Быкова! – приказал Николай Степанович.
Казачий разъезд повернул скакунов.
– Следуйте за нами, – бросил сотник, избегая обращаться к полковнику должным образом.
Тщательно выбеленная хата полковой администрации оказалась окруженной праздной толпой казаков. Подъехавших встретили неясным гулом.
С шумом распахнулась дверь, ударившись о столб крыльца с такой силой, что посыпались куски штукатурки. В расстегнутом кафтане на пороге появился человек, основательно помятый как после сна.
– В чем дело? – громко спросил он, оглядывая толпу прищуренными глазами.
– Господин капитан, – сотник Лишевьский приложил руку к голове, – прибыл новый полковник… – он обернулся к Николаю Степановичу.
– Полковник Адабаш! – грозно сверкнув глазами, проговорил Николай.
Он легко соскочил с коня.
Сонная усталость на мгновение покинула глаза капитана. Но лишь, на мгновение.
– Проходите в хату, господин полковник, – Быков приглашающее махнул рукой и посторонился, пропуская полковника впереди себя.
Адабаш шагнул в горницу. Перед взглядом новоявленного командира предстал неряшливый стол, беспорядочно заваленный бумагами.
– Это что? – возмущенно произнес полковник, останавливаясь на пороге комнаты.
– Финансовые документы, – нисколько не смущаясь, ответил капитан.– Никак не успеваю их привести в порядок.
Он решительным движением руки сдвинул бумаги на край стола.
Николай Степанович осторожно присел на лавку возле стола. Рука подхватила листок, лежащий сверху. Глаза быстро просмотрела написанное. Полковник перебрал еще несколько страниц. Поднял глаза на капитана.
– В чем дело?
Он хлопнул ладонью по столу.
– Разобраться немедленно!
Николай Степанович поднялся из-за стола, и, пристально посмотрев на Быкова, произнес:
– Соберите-ка мне, господин капитан, полк. Желаю познакомиться с казаками.
Капитан, козырнув, вышел из хаты. Послышались громкие слова приказа. Полковник поправил мундир и, выждав несколько минут, вышел на крыльцо.
Казаки стояли в слабом подобии воинского строя. Во главе небольшого отрядика залихватски свободно раскачивался с носка на пятку, знакомый уже Николаю, сотник Лишевьский.
– И это воины полка? – удивленно протянул Николай Степанович.
– Разве не видно? – удивленно отозвался капитан.
– Сотник, – обратился полковник к Лишевьскому, – прикажите вашим людям соблюдать строй.
Сотник замедленно повернулся к казакам, но не сказал ни слова.
– Построились! – громко приказал полковник.
Казаки пришли в движение. Через несколько мгновений строй более или менее выровнялся.
– Казаки Новослободского полка, – зычно заговорил Николай, – я получил назначение на должность полковника вашего полка! Моей основной задачей я вижу создание из вас настоящих воинов. Я повышу уровень дисциплины в ваших рядах…
Стоящий впереди казаков, сотник Лишевьский звучно зевнул, всем видом выказывая явное неудовольствие…
Николай Степанович обернулся к капитану, рассеянно поглаживающему вислые усы, и продолжил:
– По моему полковничеству не будет таких послаблений, которые наблюдались при капитане Быкове, а тех, кто будет пренебрегать требованиями приказов, будет наказан.
В рядах казаков произошло некоторое шевеление. Сотники переглянулись, пожимая плечами с отсутствующим видом: «Дескать, посмотрим. А там видно будет».
Полковник лишь скрипнул зубами, не желая ничего предпринимать в первый же день своего полковничества…
«Удружил же друг, – удрученно подумал Адабаш, вернувшись в хату, – посодействовав назначению в этот полк…»
***
Прошло некоторое время.
Ситуация с дисциплиной практически не изменялась. Николай Степанович вызвал к себе все того же сотника Лишевьского с приказом немедленно явиться.
Прошло полчаса.
Лишевьский никак не появлялся.
Минул час. Никакого результата.
Полковник вышел на крыльцо. Возле хаты слонялась группа казаков.
Николай Степанович подозвал нескольких из них.
Казаки торопливо подбежали к полковнику.
– Чего изволите, ваше высокоблагородие? – вытянулись они перед начальством.
– Доставьте мне сотника Лишевьского! – приказал командир.
– Зачем я вам? – дерзко переспросил, внезапно появившийся Лишевьский.
Полковник взглянул на сотника прищуренным взглядом.
– Взять под стражу сотника Лишевського! – приказал он стоящим во фрунте казакам, – за неисполнение командирских повелений, и принудительно доставить в полковое правление!
– Есть!
Сотника увели.
Теперь полковник обратился к казачьему старшине:
– Приказываю держать своих подчиненных в доброй дисциплине и строго придерживаться распоряжений полковника и коменданта!
Полковник уединился в горнице полкового правления.
Он пододвинул к себе лист бумаги.
На лист легли ровные строки:
«Сотники и старшина игнорируют приказы высшего руководства. Старшина имел привычки, получив ордер с инструкциями, куда должны прибыть и в какие сроки, в повеленное место едут тогда, когда ему уже схочетца. Такое поведение поясняю двумя причинами:
1. Слабое смотрение капитана Быкова.
2. Упрямства и глупое рассуждение самого старшины.
Писано июня двадцать третьего числа одна тысяча семьсот пятьдесят восьмого года»
Крым и граф Потоцкий
1
Полковник сидел за столом. Рука потянулась к доставленному гонцом письму коменданта. Развернутая бумага расположилась на столе. Ровные строчки письма сложились в полупросьбу-полуприказ.
Комендант Муравьев убедительно просил доставить некое послание графу Потоцкому в Крым.
В Крым! Во владения турок!
Муравьев предлагал, на всякий случай, взять с собой отряд проверенных казаков.
Проверенных! А как их проверить? Как?
Мужчина придвинул бумагу, собираясь писать ответ. Рука вытащила новое перо, тщательно очинила кончик. Перо ткнулось в чернильницу. Брызнули чернила. Черные капли шлепнулись на листок. Расплылась неряшливая клякса.
– А что я напишу?
Николай устало потер глаза и выпрямился. Он поднялся со стула. Скрипнули половицы.
За окном послышался непонятный шум. Заинтересованный Николай вышел из горницы на крыльцо.
Местная детвора возилась во дворе неподалеку от избы, выделенной под штаб. В руках мальчишек мелькали палки. Они неумело махали своеобразным деревянным оружием, стараясь изобразить обычный сабельный бой. Приглядевшись, полковник заметил среди ребятишек Лишевьского с несколькими казаками. Сотник старательно показывал основные сабельные приемы. Шашка так и мелькала в руках Лишевьского, выписывая замысловатые округлые линии. Неожиданно сотник прервал сверкающий зигзаг на полувзмахе.
– Дай-ка! – рука сотника протянулась к ближайшему казаку.
В ладонь Лишевьского легла рукоять второй шашки.
Мальчишки, окружившие сотника, зашептались. Среди них прокатилась волна оживления.
А сотник завертел в руках сразу два клинка, почти полностью скрывшись за сверкающей стальной завесой.
Облокотившись на перила крыльца, полковник засмотрелся на работу сотника с оружием.
– А насколько эти навыки приемлемы в боевой обстановке, – еле слышно пробормотал Николай, доставая трубку.
Рука привычно набила чашечку трубки табаком. Лучинка подожгла табачную смесь. Полковник затянулся ароматным дымом, выпуская сизые клубы.
– А может…
Николай вытряхнул табак из трубки под крыльцо. Пристально взглянул на толпу ребятни…
– Сотник Лишевьский, ты мне нужен, – громко позвал полковник.
Сотник вздрогнул, мгновенно прекратив воинские упражнения. Клинки спрятались в ножнах.
Дурашливо чеканя шаг, сотник приблизился к Николаю Степановичу.
– Слухаю, пане полковнику! – нагло вытянулся Лишевьский.
По лицу полковника пробежала гримаса неудовольствия. Пальцы стиснули перила так, что побелели костяшки. Но вспышка моментально прекратилась
– Тьфу на тебя! – выговорил Адабаш, – Какой я тебе пан?..
– Чого зволите? – лихо закрутив ус, поинтересовался Лишевьский.
– Выбери человек… э… десять.
– Я?
– А на кого еще я могу рассчитывать?
Сотник невольно покосился на замерших в некотором отдалении казаков.
Замешательство сотника длилось недолго.
– И що вони повинни робити? – наконец выговорил он.
– Узнаешь! – небрежно бросил полковник, сходя с крыльца, – немного погодя.
Он уверенно направился в сторону полковой конюшни. Чалый, узнав хозяина, приветливо заржал.
– Готовьтесь выступать, – бросил Николай, не оборачиваясь, – утром вы должны быть готовы…
2
…Наутро казаки, во главе с Лишевьским уже собрались на майдане. Алешка держал в поводу Чалого. Николай торопливо сбежал с крыльца. Не пользуясь стременами, он взлетел в седло.
– Поехали! – приказал полковник, принимая поводья из рук денщика.
– А я? – удивленно протянул Алешка.
– Куда ж я без тебя-то, – усмехнулся Николай, – конечно, ты с нами…
Небольшой отряд отправился в путь. Пылила за всадниками тропинка. Вокруг продолжалось пышное весеннее цветение. Вишневые деревья стояли полностью покрытые цветами как невесомым белым облаком. Цветы располагались настолько плотно, что почти не было видно листвы. Кое-где с вишнями соседствовали деревья миндаля, плотно усеянные ярко-розовыми цветами.
Деревня Омельник вскоре осталась позади. Буйство красок цветения сопровождало путников. Лошади неторопливо вышагивали по просторной степи. Пышная трава стелилась под ногами.
Солнце медленно передвигалось по безоблачным небесам.
Резкий протяжный крик разнесся над головами. Николай поднял голову, отыскивая взглядом источник. Далеко в безоблачном небе парил крестообразный силуэт орла.
– Добрый знак, – обернулся полковник к казакам, – поездка будет успешной.
Лишевьский неопределенно пожал плечами, не отвечая командиру.
Николай пришпорил Чалого и помчался вперед, оставив сопровождающих далеко позади.
– Якого биса вин робить? – буркнул вдогонку сотник.
– Може, догнать? – обратился к нему ближайший казак, – так, на всякий случай…
– Сам справится, – отмахнулся Лишевьский, – да и что тут может случиться… А нам пора бы и перекусить, – он указал ладонью на солнце, – вон, день уже добрался до середины.
Казаки остановили лошадей. В руках воинов появились куски мяса с хлебом. Лишевьский, озираясь по сторонам, вытащил из-за пазухи баклашку…
…Николай мчался вперед и вперед, с наслаждением подставляя лицо несущемуся навстречу ветерку.
Трава под ногами скакуна слилась в стремительные полосы. Комья земли из-под копыт взлетали за спиной мчавшегося скакуна.
Внезапно захотелось восторженно закричать во весь голос. Николай даже невольно обернулся на подчиненных: не подумают ли чего. Посмотрел и воздержался от необдуманного поступка. Он сильней вонзил шпоры в бока Чалого. Скакун, несмотря на возраст, все больше и больше увеличивал скорость. Лишевьский вместе с сопровождающими его казаками остались далеко позади.
Неожиданно Чалый насторожился. Уши скакуна шевельнулись. Из-за небольшой рощицы появилась небольшая группа казаков и тут же помчалась наперерез полковнику. Николай тревожно огляделся по сторонам. Лишевьский с казаками далеко. В случае чего, они никак не успеют. Не желая встречаться с возможными противниками в одиночку, Николай натянул поводья. Чалый захрипел. Скакун резко развернулся, взрыв копытами землю. Подняв коня на дыбы, полковник направился навстречу сотнику. Бешеная скачка тяжело давалась возрастному Чалому. Неведомые всадники неуклонно приближались.
– Нет, не уйти, – пробормотал полковник, ухватившись за рукоять сабли.
В лучах солнца стальным зеркалом сверкнул клинок. Вражеский отряд приближался. Николай решительно развернул Чалого.
– Круши, хузары! – завопил он, вспомнив старого приятеля по Венгерскому полку Зорича.
Всадники стремительно сближались. Клинки рассыпали огненные зайчики.
Кавалерийский бой скоротечен. Встретились, звякнули сабли, и пролетели противники мимо друг друга. Снова развернулись скакуны. Вновь помчались сражающиеся в схватку.
Загарцевали кони в тесном сражении. Зазвенели сабли, и опять разъехались бойцы.
Грянул выстрел. Нападавшие окутались дымом.
Чалый вдруг запнулся и рухнул на землю. Николай вылетел из седла. Следуя примеру лихих венгерских кавалеристов полковник перекувыркнулся через голову и вновь встал в боевую стойку, чудом удержав в руке саблю. Конные враги со всех сторон окружили пешего. Николай вертелся среди обступивших его лошадей, усиленно стараясь отразить градом сыпавшиеся на него удары. Но не так-то просто одному отбиваться от многих. Через некоторое время очередной удар нападавших зацепил Николая. Резкая боль пронзила руку. Полковник с трудом сдержал готовый вырваться крик. Пальцы судорожно вцепились в рукоять.
– Только бы не выронить, – еле слышно шептал Николай, – иначе, все, конец…
Пеший против конных! Причем, пеший ранен. Полковник затравленно огляделся. Невольно попятился. На память ему пришли давние учения по рубке. Хорошо, что враги не имели в качестве наставника такого мастера рубки, как ротмистр Зорич. Адабаш хорошо помнил уроки друга и учителя. По мнению Зорича, при схватке пешего против конного есть и некоторые преимущества. Во всяком случае, область поражения значительно снижается.
Свистели сабли, рассекая воздух. Со звоном сталкивались клинки. Правда, каждый удар приносил Николаю боль. Кровь все сильней и сильней стекала по руке. И… при очередном ударе пальцы полковника разжались. Сабля выпала из его рук. Николай опустился на колено и замер в ожидании смертельного удара…
…Но не тут-то было.
Залихватский свист разнесся над головами сражающихся.
В схватку врубились казаки во главе с сотником Лишевьским.
– Успели все-таки, – прошептал полковник и повалился на истоптанную траву под ноги лошадей.
Лишевьский стремительно ворвался в самую гущу сражения, стараясь одновременно отражать все удары, сыпавшиеся на потерявшего сознание полковника.
– Давайте хлопци! Дайте им спеку! Щоб на… все життя… – он сплюнул, – тьфу ты! Та яка у них життя. рубай их! Psia krew! – добавил он по-польски.
Сотник подхватил полковника на спину скакуна и решительно помчался прочь от схватки.
– Спасибо, сотник, – нехотя проговорил очнувшийся Николай Степанович, неловко приподнявшись, и тревожно спросил, – А чем все закончилось-то?
– Так, що там могло статися? Порубали ми негидникив…
3
…Подковы скакунов звонко ступали по камням дороги. Новый конь полковника гордо держал голову, признавая главенствующее положение седока. Немного поотстав, поспешал за Николаем Степановичем сотник Лишевьский. Следом скакал Алешка, ведя в поводу заводную лошадь полковника со всяким походным скарбом.
Наконец путники добрались до морского побережья. Свежий ветерок овевал их, заполняя ноздри соленым морским запахом. Где-то вдалеке визгливо хохотали невидимые птицы. Возможно чайки.
Скалистая тропинка привела к окраинам Алушты. Окутанная пышной зеленью, над тропой возвышалась громада старинной крепости. А дальше, в горы уходили утопающие в растительности приземистые жилища. Виноградные плети обвивали столбики каменных заборов. Их резные листья слегка дрожали под ветром, открывая и вновь пряча зарождающиеся молодые грозди.
– Наверняка, тут делают неплохое вино, – вполголоса пробурчал сзади сотник и, несколько повысив голос, с надеждой спросил полковника, – Може, спробуємо?
– Может когда и попробуем, – не оборачиваясь, отозвался Николай Степанович, – но не сейчас…
Волны с шумом набегали на берег, рассыпаясь жемчужными брызгами. Молчаливо и настороженно возвышались смотрящиеся в море крутобокие горы. Редкие паруса рыбачьих лодок оживляли серо-голубую морскую спину.
Шуршали листвой раскидистые платаны. В густой зелени каштанов виднелись небольшие колючие шарики не поспевших еще плодов. Мелькали редкие плоские кактусы. На землю спускались очередные сумерки. Подходили к концу уже вторые сутки путешествия.
Позади командира о чем-то негромко переговаривались казаки. Николай невольно прислушался. Разговор шел о привале.
– Что у вас там случилось? – обернулся полковник к Лишевьскому.
– Ничого особливого, – скривился сотник, – нам бы остановиться передохнуть. А то скачемо и скачемо, як оголошени… – он присмотрелся, – Так, и вам би зайнятися пораненням…
– Какое там, к черту, ранение, – возразил Николай, – простая царапина…
В руку его стрельнуло острой болью, заставив вздрогнуть.
– Добро, – с трудом выговорил полковник, – ищи подходящее жилье.
– Та чого тут ще шукати, – возразил Лишевьский, – вон тут и остановимся…
Он указал рукой на ближайшее строение.
– Тут? – с сомнением осмотрелся по сторонам Николай.
– А что? – тут же ближе подскакал Алешка, – не все же в поле ночевать. Надо бы и…
– Уговорили, – Николай тяжело сполз с седла.
Алешка забарабанил в дверь.
– Пусти, добрый человек, – затараторил он, – нам бы только до утра остановиться.
На порог вышел пожилой грек. Он подслеповато вгляделся в нежданных гостей.
– Кто вы? – неожиданно выговорил он по-русски, – чего ищете?
– Са писмом идем, – ответил Николай Степанович почему-то на родном языке, – Йа сам пуковник Адабаш. Носим писмо грофу Потоцкому…
В глазах хозяина мелькнула растерянность.
– Не русский что ли?
– Тьфу ты, черт, – не сдержался посланник, – конечно, я русский.
– А что ж тогда не по-русски лопочешь?
– А сам-то ты откуда так хорошо знаешь русский?
– А мы так и будем на улице беседовать? – вклинился в разговор сотник, не давая греку времени ответить.
– Входите, – посторонился грек, пропуская гостей за порог…
– А лошади?
– Лошади? – старик погладил колючий подбородок, – разве что… в конюшню, к моим поставьте…
Казаки отвели лошадей под навес. А полковник и сотник прошли в дом. Они с наслаждением опустились на широкие лавки.
На столе перед гостями появилось блюдо с нарезанным хлебом и мясом. В центре стола встала пузатая бутылка. Рядом с ней разместились глиняные кружки. Хозяин благожелательно наклонил бутылку. В подставленные емкости полилась темная, цвета рубина, жидкость. В комнате разнесся ароматный винный запах.
Лишевьский вожделенно потер ладони. Рука сотника потянулась к кружке. Полковник выцепил кус мяса.
– Говоришь, письмо везешь? – заговорил хозяин, положив узловатые руки на стол, – графу Потоцкому?
Пальцы его охватили кружку с вином.
– Именно так.
– Тогда, что ты делаешь с таким числом людей?
– Так ведь разбойники, – произнес Николай, поднося кружку ко рту, – вдруг нападут
– Разбойники? – выговорил старик, – а ты собрался с ними войну вести?
Он пожевал губами.
– Уж не вы ли порубили группу башибузуков1?
– Кого?
Старик усмехнулся.
– У нас в поселке все только и говорят о том, что русские уничтожили отряд, случайно забравшихся на российскую территорию, башибузуков… Вам еще повезло, что вас не заметили османы.
– И что нам теперь делать? – тревожно переглянулись казаки.
Хозяин решительно хлопнул ладонью по столу.
– Тебе следует ехать одному…
– А если… опять нападут?
– Здесь не нападут, – уверенно заявил грек.
– Это почему?
Старик внезапно замолчал, перебирая кружку в пальцах. Потом неуверенно поднял ее к губам. Осторожно отпил несколько глотков.
Молчание затягивалось. Лишевьский медленно подтянул ближе саблю. Подобрались и остальные казаки. Николай, внешне невозмутимо набил табаком трубку.
– Слишком много войск тут подготовлено, – наконец медленно проговорил хозяин, – Никак война, какая намечается…
Уголек с шипением упал в чашечку трубки. Вырвались клубы сизоватого дыма.
– И еще, – продолжал старик, – тебе нужно переодеться во что-нибудь местное.
– Я тебя одного не отпущу, – произнес Лишевьский.
У Николая брови взметнулись чуть ли не на середину лба.
– С чего бы это? – полковник вновь скривился от приступа боли.
– Не справишься ты там без меня.
– Я? Не справлюсь? – задохнулся от негодования Николай Степанович.
Хозяин поднялся из-за стола.
– Утром отправитесь, – строго сказал он, – а люди твои останутся здесь.
– Здесь, – удивленно отозвался один из сопровождаемых казаков, – и надолго?
– До поселения Ялта, где находится дом графа, – пояснил старый грек, – всего несколько часов пути. К завтрашнему вечеру господин полковник вернется, и вам можно будет отправляться в обратный путь…
Адабаш, вместе сотником вышли во двор.
– Письмо, это не главное, – выдавил из себя Николай.
– А що? – подозрительно покосился на командира Лишевьский.
– А я могу тебе… Впрочем, Фома, могу, – полковник поправил шапку, впервые обратившись к сотнику по имени, – у нас есть нечто важное, чтобы сообщить Муравьеву, что Османская империя планирует вступить в войну… У нас есть с чем возвращаться к коменданту…
– А письмо?
– Доставим. Это не трудно…
Елисаветградцы
Елисаветградский пикинерный
Розовые мраморные ступени Польской лестницы монотонно отвечали на звук шагов. Башмаки сенатора Петра Ивановича четко печатали шаг по широким ступеням дворца рядом с постеленным ковром. Мерно стучали каблуки по мрамору. Укоризненно взглянул на брата Никита. По лицу скользнула гримаса. Никита демонстративно промокнул потное лицо надушенным платочком.
– Не пора ли оставить солдафонские привычки, – небрежно проговорил он, обращаясь брату.
– Как-нибудь постараюсь, – буркнул генерал-аншеф2, ступая на ковер.
Теперь толстые ковры заглушали шаги.
– Вот, то-то же…
– А ты что, опасаешься вновь в немилость попасть? – со скрытой улыбкой добавил Петр.
Никита молча покачал головой.
Братья двинулись дальше.
Золоченые решетки потянулись мимо, сверкая в лучах многочисленных свечей. Бесшумно открылась под воздействием невидимых рук широкая дверь.
Перед сенаторами предстал просторный зал, обрамленный гладкими колоннами. Огромные люстры с немыслимым количеством свечей словно давили на вошедших. Но братья Панины старались не замечать тяжеловесности золоченых сооружений.
Многочисленные портреты и статуи провожали степенных сенаторов удивленными взглядами. Остановиться бы и рассмотреть. Но некогда. Спешные дела заставили братьев обратиться к самой императрице.
В залах императрицы копошились слуги, старательно натирая протопленные печи льдом.
Никита Иванович понимающе хмыкнул. Ясное дело. Не терпела Екатерина горячих печей. Требовала, чтобы в помещении было тепло, а стенки печей оставались холодными. Вот и приходилось слугам трудиться.