Средиземка

Иллюстратор ГЕНРИХ ГОПЕ

Дизайнер обложки ГЕНРИХ ГОПЕ

Редактор Татьяна Дымбовская

© Генрих Павлович Гопе, 2020

© ГЕНРИХ ГОПЕ, иллюстрации, 2020

© ГЕНРИХ ГОПЕ, дизайн обложки, 2020

ISBN 978-5-4498-4303-6

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Обложка: Генрих Гопе

Морякам 5 ОПЭСК – посвящается!

© 2020 Генрих Гопе

Средиземка

Глава первая

Виктор Котельников

Говорят, что море – это йод.

Ну так что ж, тогда совсем не странно,

Что когда беда ко мне придет,

Буду морем врачевать я раны.

(Неизвестный автор)

Леша был очень послушным и старательным моряком. Одно обстоятельство не давало ему служить спокойно и без приключений: все считали его глупым. Да, в общем, слово «глупый» даже и не подходит, а другое я написать не могу – цензура не пропустит. Алексей в свои девятнадцать лет не умел делить и умножать, хотя имел за спиной десять классов советской средней школы. И, что немаловажно, получил настоящий аттестат зрелости. Как он его получил, не знает никто, даже, наверное, и он сам. Но самое интересное, что попал он с таким багажом знаний служить на корабль. Кто-то может подумать, что я пишу о моряке, который ходил вместе с Христофором Колумбом на «Пинте» открывать Америку. Нет, уважаемый читатель, это рассказ о советском моряке Алексее Ивановиче Переверзневе, уроженце села Трофимовка Мордовской АССР.

Корабль, куда попал наш герой, назывался ПБПЛ (плавбаза подводных лодок) «Виктор Котельников», названный в честь героя-подводника. Это был корабль второго ранга, и в его задачи входило обеспечение всем необходимым подводных лодок, находящихся в водах Средиземного моря. А заодно он был флагманским кораблем, то есть – на нем находился штаб Средиземноморской эскадры. Но пока он стоял у «стенки» на ремонте в городе-герое Севастополе.

Леша никогда в жизни не видел корабля больше, чем плоскодонка соседа Ивана Кузьмича, потому что лодки больше, чем у Кузьмича, в селе ни у кого не было. Ее даже прозвали линкор «Императрица Мария». Кто такая «императрица», Леха не знал, а вот про Марию догадался: это учительница сельская, Мария Михайловна, ее Кузьмич часто на пруду катал по весне. Наверное, поэтому и назвал «Мария», но почему «Императрица» – Леха никак не мог сообразить. Всех жителей села Леша переписал в общую тетрадь – нет никого с именем таким. Пошел на кладбище, переписал всех умерших – тоже ничего похожего. Так бы и мучился человек, если бы не повестка в армию. И загремел наш Алексей на три года в Военно-Морской Флот. Сначала он попал в учебный отряд в городе Ломоносов под Ленинградом. Там его полгода учили на радиометриста и даже выучили, но вот вылечить так и не смогли.

Первая встреча с кораблем прошла очень интересно и больно. Интересно потому, что на корабле Леша никогда не был, а больно было оттого, что вели его в кубрик по центральному проходу. И когда он шел, все стоящие там годки (матросы, отслужившие 2,5 года) не могли удержаться от радости, что к ним привели еще одного духа (матрос, отслуживший полгода). Радость эту они выражали сильным ударом ему под зад ногой и громким хохотом. В итоге, пройдя этот короткий, но трудный маршрут, Алексей понял всем своим телом, что сидеть он не будет долго.

Ему немного повезло, что шел он не один, и часть радостных приветствий с ним разделили еще трое молодых матросов. Но вот наконец они спустились в кубрик. Старшина, который их привел, весело закричал:

– Становись! Духи идут!

После его команды к ним подошли четыре матроса. Глядя на них, Леше стало как-то страшновато. Уж больно они были злые на вид. Он закрыл глаза, набрал полные легкие воздуха и приготовился к удару. Но удара не последовало, а по кубрику прокатился громкий хохот. Леха не поддался на провокацию и глаза не открыл. Тогда один из годков подошел к нему, обнял и шепнул на ухо:

– Добро пожаловать, товарищ матрос. Не бойся, здесь тебя никто не обидит. Здесь живут добрые дяди.

После этих слов в кубрике снова раздался хохот. Леша понял, что пока его бить не будут, и открыл глаза. Перед ним стоял огромного размера человек. Хотя человеком-то его назвать было трудно – уж больно он был похож на быка. Да-да, того самого быка, которого Леша видел в колхозном коровнике. Единственное, чего ему не хватало – так это кольца в ноздрях.

«Наверно, снял временно» – подумал Леша. И как-то после этих мыслей ему стало спокойней на душе. Он приобрел какую-то внутреннюю уверенность в себе, и страх моментально исчез.

И в самом деле, никто бить их не собирался. Наоборот, всех четверых посадили на рундуки (шкафчик-кровать) и стали задавать вопросы. В основном спрашивали, кто откуда родом, и если в кубрике находился чей-то земляк, радости его не было предела. Он уводил духа в конец кубрика, и там они долго беседовали о своей маленькой Родине. Но нашему герою не повезло, у него на корабле земляков не оказалось. А это означало, что служба у него будет тяжелой и без поблажек. Одно доставляло удовольствие – гордость за то, что он единственный за всю историю человек из села Трофимовка, который попал служить на корабль. В итоге через некоторое время Алексей остался сидеть один. И хотя физическая боль очень мучила нижнюю часть тела, встать он не решался. Так и просидел он до самого вечернего построения с огромной гордостью за Трофимовку и с благодарностью судьбе за то, что она послала его служить на военный корабль.

После вечернего построения вся команда разошлась по кубрикам. Молодым матросам показали, где их койки и приказали через 5 минут заснуть. Что они незамедлительно сделали. День так вымотал их физически и психологически, что все действительно через пару минут уже спали.

Засыпая, наш герой успел подумать: как хорошо, что он попал служить именно на этот корабль. Что завтра он обязательно напишет маме, как ему повезло. Последнее, что он успел запомнить, отправляясь в мир сновидений – это то, как чей-то грубый голос сказал:

– Радченко, ночью разбудишь духов на картофан…

2

И приснился Алексею замечательный сон. Идет он по деревне в морской форме, с дипломатом в руках, на плечах блестят погоны главстаршины. Вся деревня вышла посмотреть на первого в истории Трофимовки моряка. А когда он сворачивает к своему дому, навстречу к нему выходит самая красивая девушка деревни – Аня Молотова. Леша смутился, сделал шаг в сторону, чтобы уступить ей дорогу. Но Аня подошла вплотную, нежно положила свои руки ему на плечи и крепко поцеловала в губы. Лешу раньше никто так не целовал, если, конечно, не считать поцелуя от председателя колхоза Михалыча на проводах. Но от того поцелуя его чуть не стошнило. Уж больно сильно от Михалыча несло перегаром и чесноком. А от Ани – другое дело, от ее губ исходил приятный, давно забытый вкус семечек. И Алексей почувствовал, что с телом его стали происходить непонятные изменения. Голова закружилась, сердце забилось с бешеной скоростью, ноги подкосились. И он, наверное, упал бы, если бы Аня не оторвалась от его губ. Она прижала свои ладони к его щекам, посмотрела в глаза и грубым мужским голосом сказала:

– Душара, вставай!

Он удивленно посмотрел на нее и спросил:

– Анечка, что с твоим голосом?

– Я те сейчас покажу Анечку, карась жареный. Вставай картошку чистить, – снова раздался мужской голос.

Леха открыл глаза и увидел перед собой все то же страшное лицо. Лицо изобразило что-то похожее на улыбку и сказало:

– Даю одну минуту на сбор! Время ноль!

Леша не стал испытывать судьбу, вскочил с люльки (кровать) и начал быстро одеваться. Все-таки полгода, проведенные в учебном отряде, не прошли даром. Там он очень хорошо усвоил, что повторять на флоте два раза не любят. И если ты не выполнил приказ старослужащего, то за этим последует очень суровое физическое наказание.

Поэтому ровно через 55 секунд он уже стоял одетый, чем даже немного расстроил будившего.

– Тебе повезло, зэма (обращение к моряку), – недовольно пробурчал он. Повернулся к нему спиной и скомандовал:

– Пошли со мной!

И все молодые матросы, а их было шесть человек (четыре духа и два карася), послушно пошли за ним. Пока они продвигались к месту назначения, Алексей узнал, что это страшное лицо имеет имя и фамилию – Алексей Радченко. Был он полторашником и отвечал в кубрике за порядок, который, в свою очередь, обеспечивали духи и караси (матросы, отслужившие год).

3

Радченко привел их на камбуз. Посередине камбуза стояли две баночки (стулья), а между ними ванна с водой, рядом с ней в баках – картошка. Он приказал всем взять ножи и сесть, что, естественно, сразу было сделано.

– Так, карасня, – «ласково» обратился он к ним. – Нам надо начистить полванны картофана. Ясно?

И не дожидаясь ответа, продолжил:

– А я очень люблю спать, но меня подорвали из-за вас с люльки, и это означает, что я не высплюсь, как следует. Поэтому, чем быстрее мы почистим картошку, тем лучше для вас и приятней для меня. Время пошло!

После этих слов он сел, взял в руки нож и стал чистить картошку.

Леша сидел напротив и очень удивился, как его тезка чистил картофан. Он делал это так быстро и ловко, что мог бы, наверное, сам за пару часов всю ванну перечистить. У Леши еще мелькнула мысль:

«Зачем было нас будить, если сам мог справиться?»

Но Радченко успевал не только чистить, он умудрялся поглядывать за скоростью работы своих духов. И естественно, первый взгляд упал на нашего героя, так как он выбрал самое опасное для жизни место – напротив полторашника.

Через пять минут работы Радченко посмотрел на Леху и грубо сказал:

– Карасина, очень медленно чистишь. Пока ты одну почистил, я уже две успел. Картошку надо крутить, понял?

И в этом коротком слове «понял» было что-то настораживающее и пугающее. У Лехи затряслись руки, он схватил картошку и стал лихорадочно ее крутить. Но от страха получалось еще медленней. Это заметил Радченко. Лицо у него стало багровым, он вскочил с баночки и заорал на Леху:

– Встань!

Алексей встал.

– Я сказал крутить! – Заорал полторашник и со всей силы ударил Леху в грудь. Леша не ожидал удара, потерял равновесие и перелетел через баночку. Ему повезло, что возле переборки была рассыпана картошка, иначе голова была бы разбита. Дыхание у него перехватило, и он стал задыхаться.

Радченко подскочил к нему, схватил за робу, притащил к банке и посадил. Голова у Лехи гудела от удара. Он посмотрел на своего обидчика. Радченко улыбался всеми оставшимися зубами (половину зубов он потерял в первый год службы).

– Ну как, будем крутить или еще полетать желаем? – обратился он ко всем.

– Будем, будем, – моментально ответили караси.

– Тогда быстро сели – и за работу! – отрезал он.

После такого наглядного урока работа пошла значительно быстрее. Через час ванна была наполовину заполнена очищенной картошкой. Правда, за этот час Алексей успел еще два раза перелететь через банку. А карась, который точил ножи, один раз тоже составил ему компанию. Полторашнику показалось, что ножи тупые.

Радченко ушел спать, приказав духам все убрать и помыть. Через полчаса уборка была сделана, и духи пошли в кубрик. Леха шел по центральному проходу последним. Грудь у него горела огнем, затылок болел. Ему было очень больно, так больно, что хотелось зареветь. Одна мысль его удерживала от плача и помогла выдержать эти довольно сильные удары тезки: что он – первый моряк на деревне, и когда он вернется, Аня Молотова обязательно его поцелует, как во сне!

Так и пролежал Алексей с открытыми глазами до подъема – с болью в душе и с надеждой на новый день. Одно он решил твердо: матери напишет, что попал на замечательный корабль с очень веселой и заботливой командой.

4

Но вот, наконец, из «трансляшки» прозвучал голос:

– Команде, вставать!

Заиграл гимн Советского Союза. Весь кубрик проснулся и стал одеваться, кроме гражданских (матрос, отслуживший 3 года). Те даже не шевельнулись в своих койках и продолжали спать. Гимн сменила песня «С добрым утром, Москва». Очень хорошая песня, которую Леша слушал каждый день с начала своей службы. Она ему до боли надоела, так надоела, что он с удовольствием сровнял бы с асфальтом и эту Москву, и автора этой песни, хотя ни город, ни автор ни в чем не виноваты.

Проиграв до конца всеми «любимую» песенку, «трансляшка» сообщила:

– Форма одежды на физзарядку – голый торс.

После этой команды все направились к выходу. Физзарядка на корабле происходила на шкафуте. Пространства там было мало, поэтому бежать приходилось на месте. Леша очень обрадовался этому обстоятельству, потому что в учебке их заставляли бегать вокруг плаца, и к концу этого мероприятия новобранцы еле волочили ноги. А кто отстал во время бега от основной массы, тот после обеда занимался два часа строевой подготовкой.

А тут – благодать! Бежишь себе на месте под музыку и ни от кого не отстаешь. И музыка была такая хорошая, что даже у Леши поднялось настроение, несмотря на ночные кошмары. Когда музыка закончилась, а вместе с ней и физзарядка, все пошли умываться. Пока наш герой мылся, в кубрик принесли завтрак. Леша очень удивился, что у него не отобрали масло, как это делали в учебке. А еще больше удивился, когда один из старых матросов отдал ему свою порцию. После этого проявления доброты со стороны годка у Алексея на душе совсем полегчало. И то, что произошло ночью, – казалось теперь кошмарным сном, и не более.

После завтрака на корабле началась утренняя приборка. Приборка на корабле – это очень важное мероприятие, можно сказать – традиция. Во время приборки не спит никто, даже гражданские. Они тоже присутствуют на ней. Правда, сами ничего не делают, но все равно присутствуют. И чтобы как-то убить время, начинают обучать молодых, кто словом, а кто делом – то есть кулаком или пинком под зад.

На этот раз Лехе повезло. Ему достался спокойный наставник. Звали его Сергей, ему оставалось служить каких-то две-три недели. Он подозвал к себе Лешу и приказал идти следом. Когда они пришли на шкафут, Сергей объяснил, что отныне это будет Лешино место приборки. И первое, что надо уметь – это швабрить палубу. Он взял в руки огромную швабру и сказал:

– Перед тем как швабрить, ее надо помыть. Пойдем со мной, покажу, где это делается. – И направился к трапу. Леша последовал за ним. Они спустились по трапу на стенку. Сергей подошел к воде, опустил в нее швабру и сильными движениями вверх-вниз стал полоскать. Леша внимательно следил за его действиями, стараясь не пропустить ни одной тонкости. Когда Сергей закончил полоскать, то протянул швабру Лехе и сказал:

– Ну, теперь попробуй сам.

Алексей с радостью взял швабру и, опустив в воду, стал что есть силы полоскать. Он очень хотел доказать годку, что не зря провел полгода в учебном отряде, и из него выйдет хороший моряк. Но после очередного раза, когда Леха резко опустил швабру вниз и рванул ее наверх, та почему-то не оказала сопротивления воде. Леша потерял равновесие и упал на землю. Не понимая, что произошло, он посмотрел на орудие приборки, которое, несмотря на падение, не выпустил из рук. В руках у него была одна палка, а швабра куда-то бесследно исчезла. «Все! Сейчас будет бить!» – первая мысль, которая посетила Лехину голову после падения, и он морально приготовился к заслуженному наказанию. Но вместо удара почувствовал, как Сергей схватил его за руку и поднял на ноги:

– Ничего страшного, бывает хуже, но реже. Сейчас научу тебя швабру делать. Пойдем на коробку. – сказал он.

Они поднялись на корабль. Сергей взял на камбузе нож, приказал Лехе ждать его на шкафуте, а сам пошел на бак (нос корабля).

Через минут пять он вернулся, держа в руках большой кусок каната. Быстро его распустил, положил на конец палки, затем вытащил из кармана капроновый шнур и крепко привязал распущенный канат к палке. Леха и глазом не успел моргнуть, как швабра была готова. Серега вручил Леше швабру и пожелал не утопить ее снова.

Но этого он мог и не говорить. Алексей полоскал швабру с особой нежностью, двумя руками, многократно повторяя про себя «Отче наш», – единственную молитву, которую он знал, и то благодаря своему деду Егору. Он всего за год с помощью божьего слова и розги заставил Леху запомнить эту молитву на всю оставшуюся жизнь.

5

Но вот полоскание швабры закончилось, и Леша подошел к Сергею, улыбаясь и держа швабру в правой руке.

– Что дальше делать? – спросил он.

– А дальше – начнем швабрить палубу, – ответил Сергей. – Сегодня суббота, а это значит – большая приборка на корабле. Продлится она до обеда. Мыть надо все очень тщательно, с большим энтузиазмом и старанием, потому что проверять качество приборки будет старпом.

Нет никого страшнее из всех живых существ на корабле, чем старпом Зайцев. Боялись его все, начиная с духов и заканчивая «гражданскими», даже постоянные жители корабля – крысы – и те старались не попадаться ему на глаза.

В прошлом году одна такая крыса имела неосторожность перебежать дорогу Зайцеву. Увидев это, старпом задумался на два дня. Правда, перед этим успел объявить строгий выговор дежурному по кораблю старшему лейтенанту Козлову и на месяц запретил тому сход с корабля. Через два дня голову старпома посетила первая мысль. Он вызвал писаря и приказал издать приказ по кораблю.

Приказ гласил: «Кто принесет и покажет старпому 50 крысиных хвостов, тот получит 10 суток отпуска с выездом на Родину». Как только приказ огласили, на корабле началась тотальная охота на крыс. После отбоя спали только духи и караси, все остальные, вооружившись палками, всю ночь гоняли крыс. Бедным животным не было покоя. Их били на камбузе, в трюме, в кубриках, в каютах. В конце концов, через какой-то месяц крыса на «Котельникове» была занесена в красную книгу как исчезающий вид грызунов. А те, которые остались живы, сидели глубоко в трюме и старались оттуда не высовываться.

– Поэтому шутить со старпомом не стоит. Не советую никому, – закончил свой рассказ Сергей. – Я тебе покажу, как правильно швабрить, и – вперед. Времени у тебя много, поэтому не торопись, швабри качественно, не испытывай свою судьбу – не надо.

6

Он взял у Леши швабру и стал драить шкафут, чтобы Алексей запомнил правильные движения этого несложного орудия приборки. На половине борта остановился, отдал швабру Лехе и сказал:

– Ну, все! Дальше давай сам. И помни о старпоме!

Повернулся спиной и через мгновение скрылся за переборкой, ведущей в центральный проход.

Леша остался один со шваброй. В душе его появилась тревога. «Кто такой этот страшный человек старпом Зайцев? И почему его боятся крысы?» – задал сам себе вопрос Леша.

И неизвестно, как долго бы он размышлял об этом, если бы проходящий мимо незнакомый годок не заметил очень задумчивое лицо нашего героя. А годки на «Котельникове» очень не любили задумчивых лиц у духов и карасей. Сильный удар ботинком под зад мгновенно вернул Леху к реальности, а крик «На корабле большая приборка!» напомнил Лехе, где он находится.

Леша, не глядя на обидчика, сразу же нагнулся и стал швабрить. Он прошелся шваброй от начала и до конца шкафута примерно раз двадцать. Когда вернулся его учитель проверять сделанную работу, палуба на шкафуте блестела, как зеркало.

– Красота! – не скрывая восторга, оценил работу Сергей. – Молодец! Я и не думал, что мне такой толковый ученик попадется. Сейчас придет старпом проверять приборку, думаю, он останется очень доволен нами.

Слово «нами» он произнес особой интонацией. Леша от таких слов весь растаял и почувствовал, как за спиной у него выросли крылья. Чувство гордости за себя и за свою деревню снова вернулось, но долго этим наслаждаться не пришлось. На горизонте появился сам старпом в сопровождении дежурного по кораблю. Сергей и Леша замерли по стойке «смирно» вдоль переборки, при этом Алексей услышал за спиной хруст сломанных крыльев.

По шкафуту медленно, походкой Наполеона, шел сам старпом Зайцев. За ним, пригнувшись, следовал дежурный по кораблю. Они подошли к Алексею и Сергею. Старпом злым взглядом обвел матросов и снисходительно спросил:

– Кто старший приборки?

– Старший приборки матрос Стицурин, – четко доложил Сергей.

– Вы что это, товарищ матрос, никогда приборку на корабле не делали? А? Почему палуба не блестит? На гауптвахту захотели? Вашу мать! – далее последовал целый набор настоящих морских выражений, от которых у Лехи полностью отпали обломки крыльев. Ноги у него задрожали. Видно, Зайцев обладал не только командными свойствами, но еще был и телепатом, потому что сразу перевел взгляд на Алексея.

– А это что за чучело? – глядя в глаза Алексею, заорал старпом. – Почему плохо подстрижен?

Леша открыл рот, чтобы ответить, но не успел сказать ни слова, потому что старпом продолжал орать.

– Отставить, молчать! Дежурный по кораблю! Наказать обоих! Палубу помыть с мылом и щеткой!

И, не дожидаясь ответа, закинув руки за спину, продолжил шествие по кораблю. Дежурный поспешил за ним, все время повторяя:

– Есть. Так точно. Слушаюсь.

Как только старпом скрылся за переборкой, Серега громко выругался:

– Придурок, чтоб тебя акула сожрала.

Леха подумал, что эти слова относятся к нему, и ответил:

– Виноват, но я старался, как мог.

– Да нет, это я не тебе, а тому остолопу.

– Почему остолоп, это же был старпом.

– Старпом и остолоп – это синонимы, запомни раз и навсегда!

Что такое синонимы, Леша, конечно же, не знал, но спросить гражданского не решился. В словах Сергея было раздражение, а он не очень-то хотел испытать это раздражение на себе. Поэтому в этот раз Леха промолчал.

– Ты слышал приказ старпома, так что бери щетку, мыло и драй палубу, да так, чтобы не только мне понравилось, но и Зайчику тоже. Понял?

– Ага! – ответил Леха.

– Тогда вперед, с песней и пляской! Если меня будут искать, скажи – я на вахте, – дал указания гражданский и направился в сторону бака.

7

Леша взял мыло, щетку и принялся снова драить палубу. Не успел он помыть половину шкафута, как прозвучала команда:

– Закончить большую приборку!

Пришлось Алексею всю пену на палубе смывать, чтобы успеть на построение.

На построении старпом опять ругал всех и вся. Зайцев долго объяснял команде, что все они лентяи, мамочкины сыночки, и что его задача сделать из них настоящих моряков. А кто не захочет стать настоящим моряком, того он прямо с корабля отправит в дисциплинарный батальон.

В завершение своего выступления он с радостью объявил Сергею Стицурину 5 суток ареста. Не забыв при этом сказать про нестриженое чучело. И предупредил, что если еще раз увидит на корабле плохо постриженного матроса, то отправит его вслед за Стицуриным.

Выступление старпома так расстроило команду, что когда прозвучала команда дежурного «Разойдись!», какое-то время моряки стояли не шелохнувшись. И только повторный крик заставил их разбежаться по кубрикам.

Не успел Леша спуститься в кубрик, сразу же за ним зашел какой-то мичман. Он подозвал к себе Радченко и стал что-то ему говорить. Радченко внимательно выслушал, потом громко скомандовал:

– Переверзнев, Пэдуре! Ко мне!

Леха и еще один молодой матрос моментально подбежали к полторашнику.

– Вот, товарищ мичман, это Переверзнев и Пэдуре.

Мичман посмотрел на моряков, улыбнулся и сказал:

– Так, товарищи матросы! Я мичман Подплето, из штаба Средиземноморской эскадры. Хочу сообщить, что вам выпала огромная честь служить в штабе эскадры. Пока я буду оформлять ваши документы, будете находиться на «Котельникове». А когда все бумажные дела улажу, с первой оказией отправимся в Средиземное море. Все ясно?

– Так точно, товарищ мичман! – залпом ответили духи.

– Ну, раз ясно, то до скорой встречи! – попрощался Подплето и вышел из кубрика. В кубрике воцарилось молчание. Леха и Пэдуре стояли посередине кубрика, их лица сияли от радости. Мысленно они уже качались на волнах Средиземки.

– Ну, духи, пора вам вешаться, – нарушил молчание Радченко.– Теперь вы родной берег долго не увидите! И эти идиотские улыбки надолго исчезнут с ваших глупых лиц. Вы хоть знаете, что такое эскадра?

– Нет, не знаем, – ответили матросы.

– Эскадра, карасики, это вся служба в Средиземном море. Вы будете как цыгане с корабля на корабль прыгать со своими шмотками. А Союз увидите только после демобилизации. Я бы на вашем месте пошел к старпому и попросился в дисбат. Там, конечно, тоже несладко, зато на берегу.

Последние слова Радченко сказал даже как-то с сочувствием, что для него было большой редкостью. Сочувствия и сострадания к духам у него никогда не было. Тех, кто отслужил меньше него, он просто не считал людьми. К ним Радченко относился как к низшим существам. Хотя не так давно был таким же. Но для него это было забытое «давно», о котором он старался не вспоминать. Полторашник достал из рундука сигареты и вышел из кубрика «успокоить нервы», то есть покурить.