In Memoriam A.H.H. OBIIT MDCCCXXXIII
In Memoriam A.H.H. OBIIT MDCCCXXXIII
Альфред Теннисон
Переводчик Андрей Игоревич Гастев
© Альфред Теннисон, 2021
© Андрей Игоревич Гастев, перевод, 2021
ISBN 978-5-0053-7486-8
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
АЛЬФРЕД ТЕННИСОН
IN MEMORIAM A.H.H. OBIIT MDCCCXXXIII
Перевод Андрея Гастева
В 2018 году серия «Литературные памятники» выпустила в свет том избранных произведений Альфреда Теннисона. Фундаментальный сборник получил название In Memoriam от своего центрального текста – главного труда всей жизни Теннисона. Эта поэма считается английским аналогом «Божественной комедии» Данте. Полный перевод элегий на русский язык был сделан впервые только в 2018 году. Один из его авторов, Андрей Игоревич Гастев, поэт и переводчик, предлагает читателю свой вариант полного русского текста поэмы.
Английский оригинал варианта BILINGUA взят с итернет-ресурсов свободного доступа и выверен по изданию The Works of Alfred Lord Tennyson, Wordsworth Editions Limited, 1994.
ПРЕДИСЛОВИЕ ПЕРЕВОДЧИКА
Этот новый полный перевод знаменитой поэмы Теннисона – второй по счету в России, – появился в процессе издания первого перевода, автором которого была Татьяна Стамова, а меня и других коллег по ремеслу пригласили для создания атмосферы своеобразного поэтического конкурса. Конкурс благополучно закончился, в «Литературных Памятниках» вышел замечательный том «In Memoriam» и к нему великолепный буклет, а я вдруг обнаружил там довольно много своих переводов. И возник соблазн пройти оставшийся путь – он казался таким коротким! – и представить мой собственный вариант всей поэмы. Путь растянулся на два года. Я постараюсь теперь поскорее его завершить и не приводить необъятных литературоведческих высказываний о главном творении Альфреда лорда Теннисона. Заинтересовавшийся читатель найдет все это в Сети. Но некоторую канву для быстрого входа в тему дать все же необходимо.
Подробнее ряд моментов освещается и в комментариях. Но в целом они максимально сокращены и касаются только аспектов, трудно отыскиваемых в Интернете. Все аллюзии на Библию, античных авторов, Шекспира и других классиков можно проследить в Сети. Поскольку у Теннисона такие намеки, скрытые цитаты, реминисценции встречаются повсеместно, подобные связи кажутся бесконечно самовоспроизводящимися.
Случилось так, что главное произведение всей долгой жизни Теннисона выросло из главной трагедии этой жизни, а трагедия произошла еще в ранней молодости – неожиданно умер самый близкий друг, тоже интеллектуал, тоже поэт и философ. Звали его Артур Генри Хэллам. Отсюда и название поэмы, взятое прямо с могильной плиты: In Memoriam A.H.H. OBIIT MDCCCXXXIII. В этот год, обозначенный римскими цифрами, Хэлламу было только двадцать два. Но Теннисон и многие друзья из Кембриджа всегда признавали в нем старшего и более мудрого участника своих споров. Спорить им приходилось о многом – религия и наука все более расходились во взглядах на мироздание. Но Хэллам был еще и тонким знатоком поэзии, это особенно притягивало Теннисона. Хэллам мгновенно распознал в нем потенциал большого поэта и всячески способствовал развитию этого таланта. Такова была основа их дружбы, длившейся четыре года и внезапно оборванной. Теннисон погрузился в депрессию, но не оставлял поэтических опытов. В них он пытался осознать глубинный смысл своей утраты и неизбежных горестей любой человеческой жизни, найти какое-то оправдание, теодицею и обрести надежду. Надежда на бессмертие души – вот главный мотив In Memoriam, да и всей жизни Теннисона. Рядом с этой надеждой всегда мучительное сомнение. «Лишь верой можем то обнять,/ Где мер и доказательств нет». Нет, только надеждой через сомнение. По мнению Т.С.Элиота, вера в поэме Теннисона «вещь слабая», а сомнение – переживание высокой интенсивности. Поэтому In Memoriam – не религиозная книга. Но Надежда и Вера разве не сестры? А на помощь к ним у Теннисона спешит третья сестра, самая сильная:
«Любовь была и есть мой Бог,
Мой Царь, ко мне небезучастный».
Не подвело ли Элиота отсутствие необходимости переводить с чужого языка – ведь «большое видится на расстоянье»? А у нас такая необходимость есть. Может быть, что-то увидится?
ПРОЛОГ
I. Он верил так же, как и я
Он верил так же, как и я,Что люди могут путь найти —К их высшей сущности взойтиПо лестнице отживших «я».Но как узнать, в какие срокиРасходы возместит доход?Процент от слез в отчетный годКак отразят баланса строки?Чтоб им пучине не отдаться,Пусть крепче Скорбь к Любви прильнет,Пусть болью кубок перельет,Смерть пригласит на контраданс —– Все легче, чем снести позорНасмешек Времени победных:2«Вот человек – любил не бедно!Что ж ныне он? Мгновений сор».II. Ты, старый тис, касаясь плит
Ты, старый тис, касаясь плит,Читаешь мертвых имена,И каждый череп в черных снахВенком корней твоих увит.3Меняется покров полей,Приплодом полнятся стада —Людские краткие годаБьет маятник твоих ветвей.Играет солнце вдоль жнивья —Ты неизменен, старый тис,Не отвлекаясь, смотрит внизТень вековечная твоя.Тяжелый тис, когда поройТвой мрачный взгляд встречаю я,Мне кажется, что кровь мояСтруится под твоей корой.4III. Печаль, ты мой жестокий друг
Печаль, ты мой жестокий друг.Ты, жрица Смерти в крипте серой,Дыша то ладаном, то серой,Какую ложь прошепчешь вдруг?Ты шепчешь: «Звезд слепой разгонПлетет серебряную сеть,Крик тверди будет в ней висетьИ гаснущего Солнца стон;5Природа, музыки фантом,Ты, слабый дубль моей души,Пустые руки покажиСобранию бесплотных форм!»Но друг ли мне моя печаль?Объятий плен ее всеблаг?Иль черной крови черный флаг,На створках разума печать?6IV. Приходит Сон, я рад отдать
Приходит Сон, я рад отдатьЕму способности души.Ты в рабстве, воля, тьме служи,А сердцу и во сне страдать.Ах, сердце, шхуна без руля!Куда несет нас бриз ночной?Ты спрашиваешь: «Что со мной?Я бьюсь, рыдая и боля».Да, что-то потеряло ты.От горя, словно от мороза,Снежинками вдруг стали слезы —Разбейся в брызги пустоты!Всю ночь роятся без преградБед неизвестных злые лица,А утром воля пробудится,Кричит: «Не будь рабом утрат!»7V. Я иногда почти стыжусь
Я иногда почти стыжусь,Что, доверяя скорбь словам,Кривым Природы зеркалам,Лжецом невольным окажусь.Но неспокойная душаТворит размеренную речь,Пытаясь слогом боль отвлечь,Как опиатами дыша.Слова, как из крапивы ткань,Помогут холод пережить,Но суть печали обнажитьОткажется глагола грань.8VI. Мне пишут: «Есть еще друзья
Мне пишут: «Есть еще друзья,А смерть – живущим общий крест» —Мякина тертых общих мест,А зерен в ней не вижу я.Всеобщность горя не моглаМое уменьшить, нет, оноКо всем сердцам подключено,До коих злая весть дошла:Отец красавца, крепкий эльТы за здоровье сына пьешь,И вдруг за кубком узнаешьПро смертную его дуэль.Мать, молишься, чтоб к берегамРодным вернулся твой матрос,А он давно в кораллы врос,С ядром, привязанным к ногам.Предчувствий не имели вы,Как я, когда ему писал,И думал, правильно ль сказалМысль, что коснулась головы;И скоро ждал его домой,Пойти встречать его хотел,На море из окна глядел —«Ну, день-другой, и он со мной!»Голубка, ангел бедный мой,Как мил в предчувствии любвиТам, в зеркале, твой визави,Ты нравишься себе самой!Здесь гостя дорогого ждут:В гостиной разожгли камин;На платье ленточек кармин,А к шляпке розы подойдут —Он вечером увидит их! —От мысли той румяней лишьТы к зеркалам опять бежишь,Еще один, последний штрих…Но в этот миг проклятье пастьНа друга твоего должно:Печальный выбор – моря дноИль замертво с коня упасть!Чего ж на траурной стезеЕще от этой жизни ждать?Тебе – в девичестве страдать,Мне – больше не найти друзей.9VII. Зачем опять я здесь стою
Зачем опять я здесь стою?10Дом темен. Улица пуста.Пульс не спешит. Дверь заперта.Рука, встречавшая мою,Ладони верной не сожмет.Как-будто и на мне вина —Ты видишь? – Здесь стою без сна,Лишь утро первый свет прольет.Дом темен. Ты уже вдали.А здесь у нас опять рассвет,Дождь моросящий, бледный свет,Дома, как барки на мели.VIII. Счастливец – любит – и любим
Счастливец – любит – и любим,К ней, под собой не чуя ног,Летит, звонит в дверной звонок,И вдруг, предчувствием томим,Осознает – любимой нет,Ушла. Любовник молодойМрачнеет, словно дом пустой;Погас в душе волшебный свет.Так для меня померкли дниИ прелесть мест, где мы вдвоемМечтали о пути своем,Не ожидая западни.А та, что об руку с тобой11Поэзии цветок хранила,Найдет его в местах унылых,Полузатоптанным толпой,И мне вернет, чтоб в сердце взял,Но сердце опустошено,И сердцу будет все равно,Живой он, или уж завял.Но ты любил его, и вотНесу тебе мой бедный стихИ посажу у ног твоих,Пусть там цветет или умрет.IX. Ривьера блекнет за кормой
Ривьера блекнет за кормойИ тонет в Лигурийском море;Останки друга с грузом горя,Корабль, скорей доставь домой,12Перенеси любимый прахТуда, где плачут и скорбят,Пусть волны руль твой теребятИ бриз резвится в кливерах.Пусть не коснется бури гнетВ ночи парящих парусов,Пока Венеры светлый зовНа влаге палуб не блеснет.Для друга – звездные огни,С ним вместе дремлет небосклон,Ты, ветер, погружаясь в сон,Нежнее к парусу прильни.Мой Артур спит, и в этом снеСтал ближе и ясней стократ,Как сыну мать, как брату брат,Но больше недоступен мне.X. Звучат команды. Склянки бьют
Звучат команды. Склянки бьют.Я вижу реи корабляИ рулевого у руля,Луч фонаря и свет кают.Корабль, на курс «домой» ложись!Родные встретят моряков;Меж почты, кип, мешков, тюков —Одна утраченная жизнь,Твой ценный груз, домой придет.Сполна оплачен грустный фрахтМечтами детскими, что прахВ земле родной спать предпочтет,Укрытый клевером родным,Под шум родных ночных дождей,Там, где в селениях людейПричастен Бог делам земным,Чем вдалеке от дел людских —На дне, в соленой глубине —Рукой, протянутой ко мне,Касаться раковин морских.XI. Пейзаж безмолвен по утрам
Пейзаж безмолвен по утрам.Невысказанная тоскаГнетет холмы и облака,Аккомпанирует ветрам.Каштаны падают с ветвей,Листву страшит ее черед —Дань золотом земля беретИ кормит розовых червей.Покой разлит среди холмов,Свежа на вереске роса,Туман повис, как паруса,Над крышами церквей, домовИ над заливом вдалеке.Туман покоем напоен,Но если в сердце есть моемПокой – он лишь слуга тоске.Покой над морем, мгла небес.Нет, не желание вздохнутьТу – мертвую – колышет грудь —Лишь бег волны вдоль зыбких бездн.XII. Вот голубь клочья мглы пронзил
Вот голубь клочья мглы пронзил,Он тоже горестную весть,Возможно, в чей-то дом принестьСпешит – и не жалеет сил.Как он, готов я долго вдальЛететь сквозь арки смертных стенОт нервных пут, ментальных схем,Зеркал, калечащих печаль,К правдивым зеркалам морей;На юг, на полдень ляжет гладь,Крыла расправлены, и – глядь! —Там парус! Мне туда скорей!Над мачтами кружу, кружу;Присев на марсовый венец,«Конец? Теперь всему конец?Он мертв?» – у моря я спрошу.Круг заложив в последний раз,Очнусь в моем пустом домуИ, на часы взглянув, пойму —Отсутствовал я ровно час.XIII. Вдовец не в силах слез унять
Вдовец не в силах слез унять:Во сне увидел он жену,С ним рядом спящую, и снуПоверил, но когда опятьОн яви перешел чертуИ понял – Небо, сон верни! —Что через холод простыниОн обнимает пустоту,Заплакал он. Так плачу я.У сердца сердце не горит,Ни рук, ни взгляда – путь закрыт,Покуда тлеет жизнь моя.О Время, исцели меня!Ведь нет страдания во сне,Дай зелье из фантазий мне,Досуги слез обременяИ заплетая прежних узЗаботливые чудеса —На горизонте парусаНе нам доставят смерти груз.XIV. Когда бы сообщили мне
Когда бы сообщили мне —Корабль сегодня прибыл в порт,И я б узнал высокий борт,Спеша к причальной стороне,Я бы смотрел, в сторонке став,Охвачен горем безысходным,Как весело идут по сходнямТуристы, юнги, комсостав;Вдруг из толпы выходит тот,Кого я числил полубогом,В нем перемен совсем немного,Подходит, руку подает,О доме задает вопросы,Дивится горю моему —Бывать случается уму,Где не летают альбатросы!В нем все как прежде, все отрадно,Смерть не оставила следа,Смерть не наведалась сюда —И это мне совсем не странно…XV. Под вечер разыгрался шторм
Под вечер разыгрался шторм.Скользя меж двух разъятых туч,Косой, последний, солнца лучНаходит жизнь в руинах форм —Летят грачи, бредут стада,Кружатся листья на ветру;Фантазия моя в игруВступает медленно тогда —Что этот звук печальный значит,Который буря принеслаВдоль вязкой плоскости стекла —Не скрип ли тех упругих мачт?И встреча с ним уже близка?Лишь мысль, но я боюсь, что ейУсилю мертвый стук ветвей;И вновь гляжу на облака —Две тучи, сомкнутые сноваВ один нависший бастион;Пожаром опоясан онНад ветхостью жилья земного.XVI. Я произнес слова, и что же
Я произнес слова, и что же?Одна душа вместить покойОтчаянья и вихрь такойПодвижной боли разве может?Не на поверхности ли толькоВ душе то шторм, то тишина?А глубина ее темнаИ с песней жаворонка тонкоСогласна, тени форм безбрежныхВ небесных струях растворив.Но, может, мой корабль, на рифСудьбою брошенный небрежно,Разбит? Пробоина смертельна?Накренившись, идет ко дну?Рассудок я себе вернуИль отдал личности отдельной?И с ней делю теперь я сны,Мечты о будущем и прошлом,Без плана действием оплошнымПитаю призраков вины?XVII. Твой путь, корабль, уж к цели близок
Твой путь, корабль, уж к цели близок,И много раз оплакан груз;Мои молитвы множат грусть,Но помогают силе бризаНаполнить жизнью паруса;Я много дней в воображеньеСледил, как горизонт скольженьяТвой обрамляют небеса;Когда в краю английской речиВдоль берега твой ляжет путь,Моим благословеньем будь,Как маяком надежным встречен.Под солнцем и в мерцанье звездСпеши, вези любимый прах,Будь ловок на семи ветрах;А между тем порядок прост —Мне не дано – и в этом суть —Увидеть друга во плоти,Пока не суждено пройтиВсей смертной расе этот путь.XVIII. Нас чуть утешит малый труд
Нас чуть утешит малый трудИдеи, что земле роднойОн отдал прах свой, и веснойНа ней фиалки расцветут.С ним рядом родственники спят,Постель ему – английский дерн,Покоен будет, где рожден,Дни юности о нем скорбят.Гроб, руки чистые, неситеИ плачьте, чистые сердца,Пред маской спящего лицаПоследний ритуал вершите.О, если б я по древней вереМог броситься к нему на грудьИ жизнь в уста его вдохнуть!Жизнь, что осталась в малой мереВо мне, но все еще горит,Лишь разгорается сильней,Мой разум крепнет вместе с ней,Из боли новый мир творит.XIX. Покоен прах в земле родной
Покоен прах в земле родной,13Дунаем Северну вручен,И Северн, горем удручен,Лег под кладбищенской стеной.Идут приливы чередой —И Северн и болтливый Вай,Журчащий меж камней и свай,Соленой полнятся водой,Разлившись в тишине холмов.Я сам соленым горем полн.То слезы или пена волн?И песня мается без слов.Прилив уходит. Шлюзы сноваЗаводят музыку свою.Спадает боль. Я узнаюРодные очертанья слова.XX. Печалей малых скорбный вид
Печалей малых скорбный вид,Их нежный хор в минорном тоне —Как горе слуг в господском доме,Где гроб хозяина стоит.Расплачутся, того гляди,И выдают смятенье слугБесхитростные мысли вслух:«Таких хлебов уж не найти!»Мне тоже в слове помощь – та,Что в нем растает часть кручин,Снежинки слезных величин,Но глубже – горя мерзлота.Не слуги – дети, у огняНе в силах душу отогреть,В глазницы Смерти посмотреть,Застыли, головы склоня.«Как был он добр!» – обрывки фраз;Смерть занавесила крыломПустое место за столом —«Как щедр, и вот ушел от нас».XXI. Пою тому, кто в землю лег
Пою тому, кто в землю лег,Качает ветер волны трав —С могилы стебельки собрав,Свирель я эту сделать смог.Там скажет верховой гордец,Услышав жалобную трель:«Рождает слабость та свирельИ плавит хлипкий воск сердец!»Другой ответит: «Пусть его.Он горе держит напоказ.Один пассаж за разом раз —Там все тщеславие его».А третий в гневе: « В этот час,Когда народы рушат троныИ падают царей короны —Петь, в частный траур облачась?Да разве время ныть и петь,Когда суют все дальше рукиВ прорехи знания науки,И вслед за ними не поспеть?»Мне ваши мненья, господа,И ваш рациональный пылНе дороги. Святая пыльВас не коснется никогда.Я должен петь, в конце концов!Так раздается на полянкеПлач безутешной коноплянки,Когда похитили птенцов.XXII. Мы шли, как братья, тем путем
Мы шли, как братья, тем путем,Что вел нас, радостен и чист —Цветет ли луг, иль вянет лист —Четыре года день за днем.Наш путь благословляли мы,Вдвоем любой сезон любя,И щедро тешили себяДарами лета и зимы.Шел пятый год, как пятый день;На повороте за холмом,Не постижимая умом,Страшась людей, сидела Тень.Страшась товарищеских уз,Тень, на тебя накинув плащ,Как жертву кутает палач,Расторгла нежный наш союз.Пропали на закате дня —Вас не догнать, хоть я спешу;И новый поворот слежу,Где Тень сидит и ждет меня.XXIII. Как узок путь! Как одинок
Как узок путь! Как одинок!Тень – впереди, в плаще до пят,Ключи на поясе звенятПри каждом шаге мягких ног —Ключи от всех наук и вер!Я плачу – сердце, позабудь,Как светел и широк был путь,Свернувший ныне в темный сквер;Забудь же древний строй чудес,Где смертный для бессмертья жил,Где каждый каждому служил,Где Пану поклонялся лес.Фантазии гирляндой лечьМогли, не повреждая истин,Давая смысл холмам и листьямИ мудрую питая речь.И все, что видел глаз, моглоЛишь радовать и лить добро;Там Гиппокрены серебро,Казалось, прямо в кровь текло.Там философский диалог,Легко касаясь вечных тем,Жил в полутьме аргосских стен,И лился аркадийский слог.XXIV. Но было ль это? Прав ли я
Но было ль это? Прав ли я?Сиял ли вечный чистый день?Нет – ночь свою привносит теньВ рассвет и в полдень бытия.Где было б только благо, тамДавно расцвел бы Божий Рай,Для смертных запредельный крайС тех пор, как согрешил Адам.Не тяготы ли наших днейТак сглаживают прошлый путь,Так древнюю лелеют суть —По мнимому контрасту с ней?Иль с удаленьем от ЗемлиРастет очарованье звезд,Но, возведя к ним тщетный мост,Мы б совершенства не нашли?XXV. Я знаю – Жизни колея
Я знаю – Жизни колеяВсе та же – пыль да скрип телеги,Подъемы, спуски и ночлеги,Да ноша тяжкая моя.Не жалуясь – останови!Летел я голубем почтовым,Бороться с бурями готовым,Поддержанный крылом Любви.Летел, ни капли не устав,Поскольку знал, мой груз отважноНесла Любовь, разъяв поклажуИ долю другу передав.XXVI. Теперь один. Пылит дорога
Теперь один. Пылит дорога.Иду – мне надо доказать:Не может Время навязатьЛюбви зависимость от срока.Но если Он, держа в рукеВещей единство и разъятость,Дела людей, грехи и святость,И все их башни на песке,Увидит – нет, Он знал всегда,Что будет так – Любовь ушла,И жизнь без жизни потекла,Не кровь, а мертвая вода —Случись такое – в тот же день,Бесформенным плащом ееНакрыв презрение мое,Пусть прозвенит ключами Тень!XXVII. Нет липкой зависти во мне
Нет липкой зависти во мнеК манящей светской суете,К мельканью крыльев в пустотеИ к жизни в клетке на окне.Я не завидую зверью,Присвоившему право казни,Без совести и без боязниНе верящему в казнь свою.Нет зависти во мне к умам,Смеющимся при слове «долг»,Лишь в праздной жизни зная толк,Гниющим по своим домам.Готов я клясться на кровиИ в бездне горя повторять —Да, лучше друга потерять,Чем вовсе не узнать любви!XXVIII. Безлунной ночи немота
Безлунной ночи немота,14Лишь перезвон колоколовС окрестных четырех холмов —Мир ждет рождения Христа.Четыре храма радость льютНад крышами людских селений;Вблизи и где-то в отдаленьеНадежды отзвуки встают.Колокола поют во мгле,Что все утешены мы будем —Мир и добро всем добрым людям,Добро и мир всем на земле!Я спал и просыпался с больюВесь этот год. Почти желал,Чтоб жизнь иссякла, и не ждалВесть Рождества услышать боле.Но святочным колоколамУнять подвластно дух смятенный,Как в детстве, влив в родные стеныПечаль и радость пополам.XXIX. Когда причина горевать
Когда причина гореватьТак велика, грозна, и гневноДань нашей скорби ежедневноПриказывает отдавать,Как можем мы встречать сочельникБез гостя той, другой поры,Без шуток, без его игры,Без мысли бурного теченья?Но – надо. В праздничный наряд,В венки оденем у порогаДвух стражей – при купели БогаСтоят Обычай и Обряд.Антагонисты новых пут,Стоят, безвременье храня;Зачем лишать их пищи дня?Когда-то и они умрут.XXX. Венок почти готов. Пейзаж
Венок почти готов. ПейзажЗа окнами дождлив и мглист.Дрожал в ладонях остролист —Не весел был сочельник наш.За играми в тот блёклый час,Притворной радостью делясь,Мы знали – Тень, в углу таясь,Одна на всех, глядит на нас.Уж не до игр. Глаза в глаза,Рука в руке, сидели мы;Ветра на черные холмыЯрились, роя небеса.Запели мы – и отлегло,Хотя еще туманен взгляд;Ту песню с нами год назадОн пел. Не эхо ли пришло?С растущим пылом мы поем:«Они не умерли, но спят,Сон сладок, и покой их свят!»Смолкаем. Тихо слезы льем.И вновь все выше голоса:«В них времени и тленья нет,Земной их состраданья светУтешит наши небеса.Изменчивы без перемен,Пронзив соотношенья мер —Мир уравнений и химер,Они вступают в Твой домен».Отец, Твоя над нами власть!Зажги восточных туч гряду,Как Ты в пустыне жег звезду,Когда Надежда родилась!XXXI. Покинув тесную пещеру
Покинув тесную пещеру,Голодную гортань горы,Желал ли Лазарь слез сестры,У входа в гроб пролитых щедро?«Брат, где ты был четыре дня?»Ответ умножить славу могТворца, но смерти за порогТекст не пошел, умы маня.Из всех домов летел привет,Звенели песни счастьем новым,К востоку, в радость коронован,Сиял пурпурный Оливет.15Вот мертвый – воскрешен Христом!И – молкнет Тестамента лист.Замкнул уста Евангелист,16Иль кто-то настоял на том.XXXII. В ее глазах молитв сиянье
В ее глазах молитв сиянье,Безмолвный трепет двух лампад —Здесь, перед ней спасенный братИ тот – Спаситель, УпованьеИ Жизнь сама! С любовью взглядЕе скользит с фигуры братаК тому, чья милость и наградаБлаженство сирому сулят.Упав к натруженным стопам,Их моет нардом и слезами,Их отирает волосами,Давая пищу злым умам.Защищены в духовных битвахЛюбовью высшей, отрешенной,Благословенны трижды жены,Мир искупившие в молитвах!XXXIII. Ты, одолев духовный шторм
Ты, одолев духовный шторм,Вкушая первые победы,Чья вера, через труд и беды,Пройдя, уже не ищет форм,Не потревожь твою сеструВ ее простой земной молитве,Не позволяй сомнений бритвеНарушить нежных струн игру.Сестре не в тягость притчи форм,В ней чище, чем твоя, любовь,Пребудут святы плоть и кровьВ их единенье с Божеством!В законах мир определив —Причины-следствия, числа —Не упади в тенёта зла,Отвергнув этот вид молитв.XXXIV. Мой опыт жизни в полумгле
Мой опыт жизни в полумглеМог доказательством служить —Задача жизни – дальше жить,Пусть и на выжженной земле,Зеленой дымкой наполнятьОазис жгучих Кара-Кум,Поэта опустевший умБезумной красотой пленять.И что же Бог таким, как я?Намека мир не может дать,И остается смерти ждатьВ пустом терпенье бытия.Жди, или Вечности чертыВ Мгновении узнать сумей —Так птицы под гипнозом змейВлетают в глотку пустоты.XXXV. Но если голос из могилы
Но если голос из могилыАвторитетно подтвердит:Тлен – окончательный вердикт,Надежда не имеет силы —Сказать? Любовь, ты в жизни сокТак щедро добавляешь сладость,Не умирай, продли же радость,Повремени еще часок!И слышу я сквозь гул веков,Сквозь ранний стон морей бездомных,Сквозь крики кратеров бездонныхИз глубины материковОтвет Любви, таящий боль:«Забвение придет в долины,Накрыв плащом мой век недлинный,И сладость обратится в соль».Ах, что за прок в таких мечтах?Когда бы мы умели СмертьЛишь как распад уразуметь,Любовь бы не жила в местах,Где горних искр не видят в ней,