Мастер времени. Офелия

Механический ангел

Офелия отстранённо смотрела на языки пламени, танцующие на дровах в камине. Веки сами, казалось, тяжело рухнули вниз, закрывая глаза. Какое-то время она еще боролась со сном, но победить бога Морфея не под силу людям. Особенно, если день был тяжел и долог, а погода дождлива. Сегодня она с утра ходила по блошиному рынку, что раскинулся на Portobello road. Время пролетело незаметно, и она пришла в себя только тогда, когда желудок стал безобразно квакать, требуя подачки. Офелия обожала ходить по рынкам, часто просто без цели. Она перебирала десятки вещей, пропуская через свои руки целые эпохи, судьбы и забытые истории.

Её привлекала доступность вещей, которые она могла там наблюдать. Ей нравился даже запах старых вещей, как в лавке еврея-антиквара. С годами она определила места, где бывать ей более чем нравилось. Те несколько осколков совершенно другого мира, что не менялись даже после смерти своих владельцев. Офелия взглянула на свой рабочий стол, на котором лежала сегодняшняя «добыча». Скупленные без всякой видимой цели предметы и детали. Она купила неполную колоду карт Таро, в которой не хватало нескольких младших арканов. Объективно это был мусор. Но она сама придумывала историю приобретенным ею вещам. И в её глазах стоимость их сразу возрастала. Ей нравилось думать, что эту колоду рисовал какой-то мистик египтянин несколько тысяч лет назад, скрывая за точными линиями рисунков потаённый смысл.

Рядом расположился медвежонок без глаза. Иллюзия детства, которого у неё так и не случилось. Перебирая дома сундук с женским рукоделием, она присмотрела чёрную пуговицу взамен утерянного глаза. Отложив на потом неизбежный ремонт, она сосредоточилась на последнем приобретении. Это была полуразобранная сфера из странного мягкого металла. Словно ракушка-сувенир, она была покрыта странными письменами, отдалённо напоминавшими арабскую вязь. В сфере явно недоставало запчастей. После длительного изучения Офелия пришла к выводу, что это часть какого-то механизма. Понять его функцию и назначение ей не представлялось возможным, и она отложила сферу, рассчитывая вернуться к ней позже. И как это часто бывало, забыла о ней на долгое время.

Однажды посреди ночи она проснулась от звука тихого голоса, звавшего её по имени. Почудилось?! Офелия села в кровати, завернувшись в одеяло. Она замерла, стараясь услышать разбудивший её звук, но в доме снова воцарилась тишина. Поворочавшись, она уснула, и почти сразу ей приснился странный сон. Ей снился вагон-ресторан в несущемся паротяге. Вечернее небо было цвета пролитого коньяка. На чистой скатерти стояла сфера, только целиком собранная. Спустя два удара сердца перед столом Офелии оказался мужчина средних лет, одетый по последнему слову моды. Он молчал и пристально смотрел на неё слегка насмешливым пронзительным взглядом.

– Я могу присесть? – его голос был ему под стать. Такой же насмешливый, но в то же время в нём чувствовался какой-то животный магнетизм. Обычно обладатели подобного голоса были военными, политиками или альфонсами, что вкупе безотказно действовало на женщин любого возраста и социального статуса. Офелия же только пожала плечами и указала на стул:

– Присаживайтесь. Ведь в своем сне я могу позволить себе всё что угодно. Любую глупость.

– Никто не сказал, что это сон, Офелия.

– Никто не сказал, что вы не плод моего усталого воображения.

– Тише, – незнакомец засмеялся, затем подался вперёд: – вы знаете, что это за штука пред вами?

– Нет. Как и не знаю вашего имени. Но ведь во сне это и не важно.

– У меня слишком сложное имя, моя дорогая Офелия.

– Ну вот опять! Вы зовете меня по имени так, будто я вам его называла. А мне остается лишь звать вас милсдарь, сударь, милорд или сахиб19?!

На мгновение лицо незнакомца дёрнулось, словно в приступе гнева или брезгливости. Но он великолепно владел собой и тут же расплылся в улыбке:

– А вы не так просты, как могли бы показаться на первый взгляд. Наверное, поэтому «Mala somnia»20 и выбрала тебя, – он внезапно перешёл на ты, продолжая улыбаться. Но теперь от его улыбки несло приторностью и фальшью, чего в мужчинах Офелия на дух не переносила. Её настороженность не ускользнула от его внимания. Он подался вперёд:

– Чего вы хотите?!

– Вы у меня спрашиваете, мой таинственный незнакомец?! – она не скрывала сарказма в голосе. В это мгновение костюм незнакомца изменился, став попросту откровенным. Шёлковая рубашка нежно-бежевого цвета открывала мощную грудь. Облегающие штаны, казалось, держались из последних сил, чтобы не сползти. Температура в ресторане поднялась на несколько градусов. Свечи сменили свой цвет на чёрный, источая тяжёлый запах лотоса.

– Я выполню любую твою просьбу, маленькая Офелия. Одно твоё слово и…

Она резко проснулась оттого, что кто-то укусил её за ногу. Подскочив на кровати, Офелия с удивлением увидела у себя на одеяле огромного чёрного кота. То, что зверюга была уличной, не оставалось никаких сомнений. Грязная, свалявшаяся местами шерсть, оторванное, либо откусанное в драке ухо. Да и весь его внешний вид выдавал разбойника до мозга костей. От удивления, что в её квартиру забрался зверь, Офелия сперва не нашла в себе сил прикрикнуть на нахала. А кот тем временем, издав душераздирающий мяв, спрыгнул с кровати. Она мельком взглянула на окно, занавешенное тяжёлой шторой. Закрыто!

– Вот чёрт! – помянув нечистого, Офелия вынужденно слезла с кровати, с опаской поглядывая на ночного визитёра. Кот, в свою очередь, пристально следил за хозяйкой квартиры взглядом горящих зелёных глаз. Едва она двинулась в его сторону, разбойник издал звук спущенного колеса, прижав уши к голове.

– Ладно тебе! – прикрикнула на него хозяйка жилья. – Это мой дом, слышишь?! Если хочешь в нём остаться, веди себя прилично!

Словно понимая её речь, зверюга мигом сменил гнев на милость. Прижатые уши вновь встали торчком, даже надкусанные. Хвост, обмахнув несколько раз бока, улегся мохнатой гусеницей. Кот вперил в неё вопросительный взгляд, словно спрашивая, когда в этом доме кормят милых котяток. Дивясь мгновенной перемене, Офелия едва не забыла о том, как ночной гость попал в закрытую квартиру. Но взгляд её упал на давно потухший камин и следы сажи вокруг него.

– Ах ты, трубочист эдакий! – засмеялась она, не скрывая облегчения. – Вот как ты здесь очутился! Ну что ж, пойдём к леднику. Мне кажется, там было молоко. И мясо, – подумав, добавила она.

Пока кот насыщался, Офелия, сидя рядом, внезапно вспомнила весь сон до мелочей. Внезапно ей послышался смех незнакомца, далёкий, словно мираж. «Разыгралось воображение» – решила она. Но кот отреагировал молниеносно. Только что он пил из миски молоко, и вот уже со вздыбленной шерстью и выгнув спину встает между Офелией и зеркалом, висящим в прихожей. Сказать, что её это не напугало, было бы ложью. Едва сдерживая дрожь, она подошла к зеркалу. На тёмном фоне выделялось её бледное лицо. Пока зажегся свет лампы, ей казалось, что в отражении она видит себя в дыму. Ничего подобного она не припомнила и списала на переутомление, и недосып. До рассвета оставалось еще несколько часов, и она решила лечь спать. Наличие кота её только успокаивало.

Но едва пришёл сон, вместе с ним она вновь оказалась в ресторане несущегося в никуда паротяга. И снова навстречу ей шёл таинственный господин. Правда, в этот раз он не улыбался, приятное лицо исказила ярость:

– Ты! Ты привела в дом эту тварь! Ты не понимаешь, что делаешь. Прогони его прочь!

– Для моего собственного сна ты слишком навязчив, незнакомец, – Офелия начинала злиться. – Я спрашиваю последний раз, кто ты и что тебе нужно?! Если ты и сейчас продолжишь играть в сфинкса, то убирайся из моего сна навсегда!

Лицо незнакомца поплыло, менялись черты, словно песчаные фигуры. Тело его тоже раздалось, обрастая мышцами, становясь выше и мощнее. Спустя несколько мгновений он нависал над нею словно скала. Вскочив со стула, Офелия захотела проснуться и не смогла. Её словно что-то держало в этом сне, не давая покинуть ставший опасным мир грёз.

– Я – Сантиразэль, глупая девка. Ты думала, что останешься вне нашего внимания, изображая смертную?! Тогда ты еще глупее. Даже то, что ты призвала Защитника, тебя не спасёт. Это мой мир и ты останешься в нём навсегда!

Если бы сердце Офелии билось, оно бы ушло, как говорят люди, в пятки. Внезапно все ночные страхи и пережитые ею ужасы обрели свою форму. Вернее было бы сказать, кукловода. Отступая от надвигающегося на неё демона, принявшего свою истинную форму, она случайно наткнулась на сферу, упавшую со стола во время их краткой беседы.

– О, «Mala somnia» сама просится тебе в руки. Возьми же её, вдруг это оружие против тьмы! – расхохотался кошмар. – Бери же её скорей!

Но тон, которым это было произнесено, говорил об обратном. Офелия пнула сферу, и та отлетела в сторону, гулко стукнувшись о стойку бара. Демон, раскинув в стороны лапы, издал вопль ярости:

– Эта вещь достаточно ценна, чтобы вырвать тот шмат мяса, которое ты по недомыслию считаешь своим сердцем. Не нужно убегать, моя маленькая глупышка, мой мир уже принял тебя. Разве ты не чувствуешь, как легко здесь дышится?! А тело приобретает лёгкость, с которой так и хочется взлететь. Только взлететь не получится, – голос его сорвался на рык. – Потому что крыльев уже нет. Их сжёг огонь Всевышнего!

Демон Сантиразэль издал вопль, в котором слышалась застарелая боль. А самой Офелии становилось всё труднее дышать, словно кто-то положил тяжёлый камень на её грудь. В этот миг демон настиг её и ударил лапой. Четыре кровавые полосы перечеркнули её плечо и грудь. Её словно парашютик одуванчика отбросило на переборку. Крик боли против её желания огласил пространство адского вагона. Неожиданно за её плечом раздался треск разрываемой ткани, и в вагон словно ворвался ветер с горных вершин, чистый и радостный. Мимо её плеча пронесся порыв шторма, и в демона ударился луч света. Сквозь слёзы боли Офелия наблюдала, как Сантиразэль сражается с кем-то, меньшим по размеру, но столь же яростным. А вскоре крик боли вырвался из груди демона, и стены вагона задрожали. Деревянная обшивка сочилась тёмной кровью. Запах железа щекотал ноздри. Некто, пришедший ей на выручку, вторично ранил демона, а реальность кошмара стала таять. Дышать стало легче.

– Уходи! – крикнул некто, источающий чистый свет. Офелия дёрнулась изо всех сил, но тенета Сантиразэля были еще слишком сильны и её невольный защитник понял это быстрее неё. С криком праведного гнева он ринулся в новую атаку. Отбрасывая врага вглубь вагона или того, что от него осталось. Сквозь плавящуюся крышу она видела кровавое небо, изливающее миазмы ядовитой крови.

Неожиданно демон ударом руки отбросил от себя напавшего и, задрав голову, провыл нечестивый призыв. В конце вагона появились твари, отдалённо напоминающие собак.

– Адские гончие, – прохрипел молодой черноволосый мужчина, левая половина лица которого представляла один сплошной шрам. – Ненавижу гадских собак.

Сплюнув, он поднялся и, подмигнув Офелии, снова ринулся в атаку. Его руки замелькали с умопомрачительной скоростью. И не успели гончие добраться до места боя, как Сантиразэль, издав тонкий крик, рухнул в проход, перегородив отвратительным псам дорогу. Черноволосый схватил железную ножку от стола и со всей силы опустил её на сферу. Раздался треск скорлупы и в глазах Офелии потемнело. Воздух с силой ворвался в её лёгкие. Она сделала глубокий вдох и… проснулась.

Она всё так же лежала в своей кровати, только постельное белье было всё заляпано дурно пахнущей жидкостью, которая испарялась прямо на глазах, оставляя после себя жирные пятна. Она ощупала себя. Всё на месте. Внезапно она вспомнила. Кот! Но животина сидела на полу возле кровати с видом победителя Трафальгара21. Шерсть его потускнела еще больше, в некоторых местах она даже дымилась, хотя этот факт Офелия была склонна списать на шок. В остальном же кот выглядел вполне довольным жизнью и особенно собой.

– Я назову тебя Ангел, – прошептала Офелия, поднимая кота на руки.

Новая глава

– Просто чудесно! – прохрипела Офелия, из последних сил цепляясь за ржавый ливневый сток. Престарелый металл, весь покрытый неблагородной ржавчиной, отчаянно сопротивлялся неизбежному. Но и ему, и ей было понятно – сил для этого у обоих недостаточно…

Позднее лето или ранняя осень в Лондиниуме пахли яблочным сидром, тыквами и начинавшей преть листвой. Часто в эту компанию затёсывался привкус корицы, доставляемой из доминионов. В эти дни даже шум моторов паромобилей и другой техники становился сродни сельской идиллии. То самое время, когда суровые бритты выглядят почти дружелюбными. Ей редко удавалось застать это время здесь, словно что-то гнало её прочь из города. Либо вглубь страны, либо на материк. Но в этом году время словно сжалилось, подарив ей несколько дней благословенного «ничегонеделания».

Офелия бродила по улицам и скверам, пиная листья. Сидела в открытых кафе, грея руки о чашку горячего шоколада.

…Железные маски всё больше входили в моду, словно шрамы на лицах людей появлялись всё чаще. Или Господь, в мудрости своей, стал обделять красотой всех подряд. Она неизменно улыбалась этому сравнению, но пока так и не подошла к пониманию новой моды. Прикрыв глаза, она представляла себе другие места, людей, эпохи. Осень почему-то казалась ей исключительно европейским временем года. Нигде больше так не чувствовался бег времени, и так остро не сопереживалось увяданию.

Вездесущие разносчики газет (как утренних, так и вечерних) выкрикивали названия самых ярких происшествий, привлекая внимание покупателей. Неожиданно Офелия напрягла слух.

«Убийство в Блумсбери!», «Жестокое убийство в доме профессора Роуэна!»

Она купила газету и отправилась домой. Всё-таки этот мир принадлежал мужчинам, прилюдное чтение газет оставалось их прерогативой. На женщину, поступающую по-своему, смотрели бы косо. Что она вынесла из прочитанного? Ничего. Профессор был убит с особой жестокостью прямо на дорожке возле дома. Почему судьба именно этого профессора (а не сотен других) взволновала бриттов? Всё дело в том, что профессор Чарльз Роуэн занимался раскопками, часто выставляя в галереях свои находки. Правда, злые языки утверждали, что профессор связан с чёрным рынком. А некоторые вовсю клеймили его как расхитителя гробниц. Но профессор был связан с двором Её Величества и плевать хотел на всякие газетные «утки».

Офелия отложила газету и задумалась. Не далее как вчера была анонсирована новая выставка профессора. Около двух лет он провел в Хиндустане и привёз оттуда огромную коллекцию древностей. Противники Роуэна тотчас выступили с новыми обвинениями. Но его ответной реакции так и не последовало. Всё это очень, очень странно… Она собралась уже выйти из дома, но её опередил звук дверного колокольчика. Гости! В этом доме не было гостей многие годы. И сам дом, и хозяйка слегка заржавели в том, что касается приема. Но едва звук колокольчика стих, Офелия проследовала в прихожую. У двери стояли двое джентльменов разного возраста и, поколебавшись, она всё-таки открыла дверь.

– Добрый вечер, мисс Офелия, – начал старший. – Меня зовут Родней Сталхёрст. Адвокат. Со мной находится сэр Николас Роуэн, владелец Айрин-кросс. Он…

– Он старший сын Чарльза Роуэна, имеет степень бакалавра в области истории искусств. Занимает должность на кафедре Университета.

Если адвокат и удивился, то никак не выдал своего изумления. Юноша, о котором шла речь, имел бледное лицо с горящими глазами безумца, либо человека, находящегося в крайней степени возбуждения. Он постоянно двигался, мял руками невидимый платок, заламывал руки. В общем, вёл себя странно. Пригласив джентльменов в гостиную, она вышла на кухню поставить чайник. Служанки у неё не было, поэтому гостей обслуживать пришлось тоже ей.

– Мы слышали о вас от одного нашего друга, мисс Офелия, – начал адвокат. Юный Роуэн всё это время обводил взглядом комнату хозяйки, пока его не одёрнул адвокат. Его холёное лицо сразу не понравилось Офелии, а тонкие усики над верхней губой словно провоцировали её на смех.

– И это странно, сэр Родней, – она пожала плечами. – В Лондиниуме у меня нет друзей.

Адвокат не смутился:

– О, я говорил о нашем друге, сэре Шерлоке Холмсе.

– Знаменитый сыщик. Не думала, что попаду в поле его зрения.

– Спешу вас заверить, он не имел в виду ничего дурного. Дело в том, что мы обратились к нему с нашей просьбой. Но он не смог взяться за наше дело, передав записку с вашим адресом.

На кухне засвистел чайник, и это дало ей время собраться с мыслями, начавшими разбегаться подобно тараканам. Вернувшись в комнату, она заметила, что юный Роуэн внимательно изучает её коллекцию оружия.

– Интересуетесь?!

– Немного, – неожиданно смутился он. – Отцу всё это нравилось больше.

– Тогда давайте выпьем чаю и поговорим о том, что действительно привело вас ко мне, джентльмены.

Когда спустя час они отбыли, Офелия, задумавшись, уселась у окна. Сталхёрст просил расследовать это дело параллельно с полицией. Мистер Шерлок Холмс отказался ввиду срочного дела, требующего его присутствия на континенте. Откуда он знал о ней? Вот что гложило её. Она не сыщик. Не детектив Скотланд-Ярда. Она…

В конце концов, она согласилась. Ей было интересно, да и глаза юного Роуэна полнились такой печалью, что отказать было не в её силах. Вечером она прибудет к дому, что бы всё осмотреть без зевак. Хотя после сыщиков шотландского двора делать, как она считала, там будет нечего. Далёкий рёв гудка прибывшего паротяга выдернул её из пелены раздумий. Офелия собиралась дольше обычного. К привычному уже «ремингтону» она взяла пару ножей. Отдельно сложила пули из серебра, памятуя о встрече с оборотнем. В общем, хотела быть во всеоружии.

Выйдя на улицу в то время, когда повсюду стали зажигаться фонари, а люди странным образом сменяли профессии, она поймала кэб22 и отправилась на встречу.

Дом профессора не обманул её ожиданий. Всё так, как она себе и представляла. Сад выполнен в стиле японского ландшафтного искусства, ворота явно вывезены из Поднебесной. И у ворот, и дальше в саду стояли статуи духов-хранителей. Конечно же, оригиналы. Жутковатое местечко, недаром сын не разделял страсти отца к истории других народов. Только кэб остановился, как у ворот оказался слуга индус с фонарем в руке.

– Прошу следовать в дом, госпожа, – на безупречном бриттском наречии произнес он. Слуга был стар, вышколен и, видимо, предан этому дому, так как за поясом у него Офелия рассмотрела огромный кинжал. Зная о долгой борьбе за независимость их народа, казалось маловероятным, что слуге дадут разгуливать по дому с родовым оружием.

– Покажи мне место, где погиб твой хозяин, – попросила Офелия. Слуга ничуть не удивился просьбе:

– Прошу следовать за мной, госпожа.

Он повёл её вглубь сада, где от древности и редких растений начинало рябить в глазах. Место преступления было отмечено жёлтой лентой.

– Хозяин лежал здесь. Уже был мёртв, когда Джавдет его нашёл, – он провёл по горлу четырьмя скрюченными пальцами. – Вскрыто от уха до уха. Я осмотрел землю вокруг сразу, как только понял, что хозяин мёртв. Никаких следов. Полиция сказала то же самое. Словно он сам вскрыл себе горло.

Тело, естественно, забрали в морг. И добраться до него не представляется никакой возможности, но что-то подсказывало Офелии, что тело ей и не понадобится. Она осторожно прошла по дорожке, слуга предусмотрительно шёл следом, держа старомодный фонарь.

– Хозяин не любил новые изобретения. Ему нравилось жить прошлым. Так нравилось, что даже госпожа ушла, не выдержав этой любви. Остался только он и юный Николас. А теперь один только Николас.

Судя по всему, – сделала заключение Офелия, – умер старший Роуэн на месте. Не было погони, борьбы за жизнь. А была только молниеносная смерть… Странно. В наше время, рассуждала она, проще убить издалека. К чему подбираться к старому профессору вплотную? Всадить нож можно в толчее на улице, в Опере. Офелия снова задумалась и не заметила, как из дома вышел Николас Роуэн.

– Я ждал Вас в доме, пока Джавдет не сказал, что Вы осматриваете сад.

– Так всё и было, юный сэр Николас, – произнесла она, присаживаясь в кресло. Хиндус уже принял её пальто и саквояж. – Мне хотелось бы прояснить один момент, если вы не против.

– Против ли я?! О нет, что Вы! Спрашивайте, мисс Офелия.

– Какого рода травмы были нанесены вашему отцу?

Юноша замялся, словно не желая обсуждать смерть близкого ему человека с посторонней. Затем собрался с силами:

– Ему вскрыли горло. Словно одного раза ему было недостаточно, убийца сделал это четырежды. Так мне сказали сыщики. Всё вокруг было в его крови, – голос юного Роуэна дрогнул, на глаза навернулись слёзы. – Хотя мне показалось, что эти следы похожи на когти дикого зверя.

– В Британии не осталось диких животных, – напомнила ему Офелия. – Тем более таких, что могут спокойно вскрыть горло здоровому взрослому человеку. Это нонсенс.

– Я согласен. Но, увы, отца это знание, к сожалению, не вернет.

– Всё верно. Не вернёт. Но мы должны приложить все свои силы, чтобы выяснить, что же произошло с вашим отцом.

Покинув дом Роуэна, Офелия направилась в сторону своего жилища. Отсутствие следов, свидетелей и мотива преступления делали расследование достаточно сложным. Всю ночь ей снились какие-то ребусы, загадки и бегающие мертвецы. Так что утром она проснулась не в духе. То, что на сегодня у неё была запланирована куча дел, злило еще больше. Одна мысль, пришедшая ей в голову, не давала покоя, словно назойливый комар. От такого, пока не прибьёшь – не избавишься. Она рассуждала примерно так: «Если нет следов, не значит, что нет убийцы! Либо мы что-то упускаем, либо не видим. Но смотрим мы тщательно, значит, упускаем. Нужно еще раз взглянуть на сад».

Стук в ворота вырвал Николаса из объятий Морфея. Он всю ночь просидел над бумагами отца в надежде найти хоть малейшую зацепку. Безрезультатно. Заснул он только под утро. Слуга отца пошёл открывать. Николас слышал его голос. Затем шаги. Он хотел сперва накинуть восточный халат, но, сделав усилие, оделся полностью, чтобы встретить гостя. Вернее, гостью.

В саду всё осталось так же, как и вчера, но Офелия направилась в сторону деревьев, что располагались в стороне от места преступления. Скоро должен подойти слуга с садовой лестницей, а пока она осмотрится так. Стоило ей приблизиться к деревьям, как чувство тревоги буквально взвыло. Что-то было не так. Но Офелия упрямо продолжала осмотр. Очень скоро она нашла то, что искала. На одной из верхних ветвей она увидела четыре продольные царапины. Кора была содрана с хирургической точностью.

– Очень интересно, – прошептала она, – откуда вы здесь взялись.

Прикинув на глаз ширину царапин, Офелия с трудом дождалась Джавдета с лестницей. Белкой взлетев наверх, она буквально прикипела к находке.

– Джавдет, а какое расстояние было между порезами на шее профессора?! – спросила она спустя некоторое время. В это время в конце дорожки появился молодой Роуэн.

– Менее дюйма, госпожа.

Всё сходилось. Даже не видя тела, Офелия понимала, что следы когтей принадлежат убийце. Но что они делают на такой высоте, да еще и так далеко от места убийства? Загадок только прибавилось. Она показала следы Николасу, чем повергла его в еще большее уныние. Сказав, что начинает чувствовать привкус мистики, он удалился в дом, по пути рассеянно обводя взглядом сад. Покачав головой, Офелия еще раз присмотрелась к следам на коре и спустилась на дорожку. Слуга расторопно убрал лестницу и пригласил её в дом, но Офелия отказалась. Присев на один из камней, Офелия смотрела на художественные заросли профессорского сада.

– Джавдет, – спросила она хиндуса, когда тот принес ей на подносе чай и сладости, – а кто ухаживает за садом? Это, наверное, очень рукастый садовник, раз сумел разбить такое чудо в центре Лондиниума?

– Раньше ухаживал старый Амит, но он совсем постарел, и хозяин освободил его от всех обязанностей. Он живет в загородном доме. Теперь приходит бритт, мистер Джентри. Но он лишь подметает и стрижёт разросшуюся траву. На большее его не хватает, – презрительно хмыкнул старый слуга. Офелия приняла предложенный чай и выпила всю чашку, не чувствуя ни вкуса, ни запаха. Заметив неодобрительный взгляд старого хиндуса, она рассмеялась: