Из Шумера с любовью!

Колдунья

Встречаются три подруги.

Одна говорит:

– Я вчера вот такие огурцы купила! – и показывает у себя на руке по локоть.

Другая:

– А я вот такие помидоры! – и складывает два кулака вместе.

А третья, глуховатая:

– А где он живет?

Отъезд.

Я взобралась на этот экипаж, моя проводница тронула вожжи и небольшой, но крепенький и упитанный мул вывез нас за ворота храмового комплекса. По восточной дороге мы направились к пристани. Урук располагался на западном берегу Евфрата, который в пределах Нижней Месопотамии разделялся на несколько русел. Важнейшими из них были западное, или собственно Евфрат, где и стоял Урук и более восточное – Итурунгаль, в сторону которого мы и направлялись. От последнего к лагуне на юго-востоке отходил ещё канал И-Яина-гена, на берегах которого стояла деревня дочерей Змея. И чтобы добраться туда, надо было сначала попасть на восточный берег Евфрата

На улицах шумела толпа, сновал рабочий люд, кричали торговцы. К речной пристани причаливали большие парусные ладьи, связанные из длинных, загибающихся к носу и к корме стволов просмолённого тростника. Эти корабли привозили товары из очень дальних стран, даже из Индии, Египта и берегов Персидского залива. У пристани располагался рынок, где торговали рыбой, тканями, зерном, рабами. По рынку разгуливали обнажённые храмовые женщины – народ посматривал на них с интересом. Кстати, здесь нельзя путать публичную женщину и храмовую жрицу. Дугой уровень, разные цели, особый менталитет. Здесь эти женщины не продавались за деньги, а работали во славу богини. И те деньги, что им давали клиенты, приносили в Храм. Здесь все искренне верили, что такие деяния просто необходимы Богини, чтобы человечество развивалось и множилось. Возможно, так и было.

Дальше от рынка улицы становились более тихими; они тянулись между глухими стенами домов, лишь кое-где прорезанных калитками. Калитки обычно вели в прихожую, а из неё – во внутренний дворик. Мы дождались ладью, типа парома, и переправились на другой берег. Куда ни бросишь глаз – виднелись загородные поместья. Земля жреческая и Земля кормления. Мы проезжали этот своеобразный дачный посёлок типа Рублёвки, внимательно глядя по сторонам. Хотелось убедиться, что нас никто не сопровождает в этом вояже, причем скрытно. Наконец поместья местных чиновников закончились, и мы выехали в Дикое поле.

Без ирригационных и мелиорационных работ эта равнина представляла собой либо пустыню-полупустыню, либо болотистые мелководные озера, окружённые зарослями громадных тростников, кишащих миллиардами насекомых. Пустынная часть пересекалась горами выбросов от копки каналов, вдоль которых тянулись ряды финиковых пальм. Кое-где возвышались глинистые холмы – тлели, как называли их современные мне арабы. По словам Гулы, это были развалины древних поселений, точнее – существовавших на одном и том же месте кирпичных домов и башен, тростниковых хижин и глинобитных стен. За сотни лет они разрушились, спрессовались и склеились. Между ними разлились болотистые лагуны. Ещё кое-где попадались низкие безлюдные острова.

Остров Обейды.

К одному из таких островов мы и направлялись. Проехав, не почтив своим присутствием деревню Дочерей Змея, резко свернули на юг. С трудом проехав по почти болоту километра полтора, выбрались на низкий глинистый остров. Продравшись по еле видимой тропинке сквозь заросли тростника и тамариска, с невыразимым облегчением выехали на поляну, лежащую перед невысоким холмом, похожем на телли. Несколько пальм, груша и смоковница приятно радовали глаз. У подножья холма виднелся вход в рукотворную пещеру, завешанный бараньими шкурами. Перед входом разложен небольшой очаг, а слева виднелся небольшой бассейн с явно проточной водой.

Я с искренним недоумением посмотрела на светлейшую Гулу: мало того, что мы не заехали к Дочерям Змея, как вроде намеревались, так ещё и приехали на робинзоновый остров, где явно нет ни одной чьей-либо дочери. И как, интересно, мне тренироваться? Гула мой взгляд проигнорировала и, соскочив с повозки, начала распрягать смертельно уставшего мула, кажется не верившего, что этот кошмарный путь наконец закончился. Мою попытку помочь с избавлением животного от сбруи, проигнорировала не только она, но и мул. Видя мою растерянность, жрица, сжалилась и велела вытаскивать вещи из телеги. Всё ж занятие. Тут были корзины, кувшины, картонки с едой и напитками, несколько бараньих шкур, тростниковых циновок, узел с одеждой. Всё это я перетащила ближе ко входу. Входить без разрешения здесь было непринято. Одно было непонятно: неужели хозяин или хозяйка не слышит производимого нами шума, или ей всё равно?

Умывшись у бассейна, мы присели за глиняный столик возле очага и приготовились к долгому ожиданию. Но оказалось, напрасно. На тропинке в барбарисовых зарослях показалась женщина с охапкой сухого тростника в руках. Вот тут я уже действительно удивилась. Это была Обейда, та колдунья, что практически спасла меня.

Увидев Обейду, мгновенно вспомнила её слова о нашей повторной встрече. Вот и не верь после этого колдунам! Заметив гостей, женщина не показала и малейшего удивления. Спокойно сбросив тростник в кучу возле костра, она помогла нам разложить вещи. Когда расселение было закончено, все уселись возле очага. Старшие женщины принялись готовить ужин, постоянно гоняя меня с мелкими поручениями. Наконец, всё успокоилось, и мы приступили к трапезе. За ужином женщины разговаривали о последних новостях из города, предстоящем празднике, о наступающем разливе Евфрата, о притираниях и ни слова обо мне. Поужинали. Обейда внимательно оглядела меня и спросила у Гулы:

– Что решил совет жрецов?

– Что в праздник надо внести новую свежую струю.

– А именно?

– А именно, предоставить роль Инанны не одной из старших жриц Храма Неба, а нашей Арбеле. Только не в постели, а в танце с Большим Змеем.

– И чем они мотивировали такое нарушение традиций?

– Тем, что очень уважаемому Акаламдугу приснился сон, в котором Инанна слёзно просила назначить девочку на роль Богини, и чтобы та исполнила для неё любимый танец.

– Говорить за Богиню? Совсем этот дурак гнева Инанны не боится. Впрочем, он всегда таким был, это не лечится. Интересно, хоть кто-нибудь задал вопрос о безопасности девочки? Они что, не понимают, чем им может грозить её смерть?

– Метта спросил. Лугаланда ответил, что Арбеле, как избранницы Инанны, не страшны никакие ритуалы, посвящённые Богине. Великая, мол, ей поможет.

Ага, мне эта заграница так поможет, что потом и косточки не найдут. Да, очень дорогой и эффектный способ уничтожить мешающего тебе человека. Но тут Обейда повернулась ко мне:

– А ты что думаешь по этому поводу, Арбела?

– То, что меня хотят убить, это и грудному ёжику понятно. Не понятно другое – как мне из этого дерьма живой выбраться. За 12, точнее уже 11, дней танцу со священным змеем не научишься. Хотя, светозарный Метта сказал, что ты можешь помочь.

– Что-то старый Метта разболтался. Я уже давно ничем таким не занимаюсь. Годы не те. Впрочем, из каждого правила есть исключения. Но ты должна понять, что способ решить эту задачу далеко не простой. Обычными средствами – тренировками, погружением в МЕ[2], и тому подобным, не пройдет, ибо твоё тело девятилетней девочки подготовить к ритуалу невозможно.

– Понимаю, и очень хорошо.

– Тогда ты догадываешься и о том, что без магии тут не обойтись?

– Догадываюсь.

– Согласна на это?

– Да. Жить захочешь, не на такое согласишься.

– Это верно. – вступила в разговор светлая Гула. – Раз вы договорились, давайте ложиться спать. Мне на рассвете уезжать, а вам… даже представлять не хочется.

Убрав после ужина, мы легли на циновки возле очага. Как я позже узнала, в пещеру Обейда не приглашала никого, кроме своих учеников. Думала, насекомые нас съедят, оказалось – ничего подобного. Недаром Обейда что-то кидала вечером в костёр. На рассвете мы распрощались с Гулой, и она направилась обратно в Урук. Ей дали еду на дорогу, мы завтрак проигнорировали. Колдунья сразу после отъезда Гулы позвала меня к жертвенному камню.

Мы пропели гимны во славу богов и принесли жертвы вином и хлебом. Затем Обейда, как заправский бару, расчленила петуха, священную птицу богов, видимо за громкий голос, и принялась внимательно рассматривать и потрошить его печень.

Через некоторое время она закончила и угрюмо посмотрела на меня:

– Боги говорят, что победить в танце со Змеем возможно, но не подсказывают как это сделать.

– И что теперь?

– Придётся воспользоваться гадательными таблицами. Благо сейчас и день, и час подходящий.

Предсказание о тотеме.

Моя хозяйка пошла в пещеру и вскоре вышла оттуда с большим сундучком из палисандрового дерева. Интересно, где она его нашла? Они ведь только в Индии и Африке водятся, это я про палисандр говорю. Ладно, глупостями заниматься. Времени почти нет. Наставница моя направилась к раскидистой груше, расстелила в теньке принесённое с собой полотно и удобно расположилась на нём. Подозвав меня, Обейда велела сесть поудобнее, закрыть глаза и расслабиться. Я попыталась. Сначала не получалось, грустные мысли одолевали. Но через некоторое время как-то успокоилась, пригрелась, и почувствовала, как меня наполняет лёгкость и свет. Именно свет, а не тепло. В глазах мелькали яркие разноцветные блики, похожие на солнечных зайчиков. На сердце стало радостно и покойно. В этот момент Обейда попросила меня открыть глаза. Передо мной лежали двенадцать кучек глиняных табличек гладкой стороной вверх. Бару продолжила:

– Выбери из лежащих сверху 6 любых табличек.

Выполнила.

– Разложи их в два ряда – один ближе ко мне, другой к себе.

Сделала. Обейда взяла ещё одну табличку из нетронутой кучки и положила её между выбранными.

– Переверни.

Открыв каждую табличку, я внимательно посмотрела на неё. Женщина напряжённо вглядывалась в значки и рисунки, что-то шептала, проводя над ними рукой. Наконец опустила руки и подняла на меня глаза:

– Есть только одна возможность достичь желаемого…

– Какая?

– Слиться с твоим тотемом и приобрести его силу и возможности.

– С каким тотемом?! Чьим?!!

– C тотемом своей родовой группы. Твои кровные родственники произошли от предков, сочетавших в себе признаки людей и ихнего тотема, другими словами – их животного-прародителя.

– Обейда, ты что, веришь, что люди произошли от разных зверей?!

– Я не верю. Я знаю. Когда-то давно боги, люди и звери жили не только рядом, но и вместе. И браки между ними были не редкость.

– Ты хочешь сказать, что у них даже было общее потомство?!

– Разумеется, иначе зачем создавать семью?

– Раз ты так в этом уверена, значит имеешь какие-то доказательства правдоподобия этой теории?

– Тебе их сейчас предъявить или займёмся подготовкой к празднику?

– Извини. Какой же тотем у меня?

– У тебя бывшей – не знаю, да он нам и не нужен, слишком далеко он и по времени, и в пространстве. А вот род Арбелы со стороны матери, носил имя и свято чтил Чёрную Пантеру. Что характерно, род у них считался по женской линии.

– Понятно. Но как ты представляешь себе это слияние?

– Для этого есть специальный ритуал. Конечно, было бы и безопаснее, и безболезненнее провести его в день первого равноденствия, но ждать мы не можем. Поэтому проведём сегодня ночью. Готовься.

– Хорошо. Но как?

– Ничего не ешь. Выпей семь глотков воды из этого кувшина и ложись спать. Перед полуночью разбужу.

Ритуал.

Сказано – сделано. Проснулась от боли во всех мышцах. Ничего не понимая, попыталась встать и обнаружила себя распятой на земле между четырьмя пальмами. Запястья и лодыжки сжимали тяжёлые бронзовые браслеты с кольцами, в которые были продеты толстые тростниковые верёвки, обмотавшие стволы пальм. Попытка вытянуть руки вызвала ещё более сильную боль. Закричать тоже не вышло, помешал кляп во рту. Вокруг никого не только не виделось, но и не ощущалось. Тишина была, даже не знаю, как определить – рельефной, что ли. Почти полная Луна светила мне прямо в глаза. Уходя от этого холодного света, попыталась повернуть голову. Не получилось. Моя бестолковка была вжата в какую-то каменную колодку так, что даже пошевелить ею не было возможности. Оставалось только терпеливо ждать, что же будет дальше.

Слава богам, ожидание не продлилось долго. Послышались тихие шаги. Передо мной появилась обнажённая человеческая фигура, на голову которой была накинута прекрасно выделанная шкура чёрной пантеры. Морда зверя со вставленными глазами из жёлтых топазов, закрывала лицо. Собственно, шкура спускалась по спине, передние лапы перекинуты на грудь, задние обнимают бёдра. Обейда опустилась передо мной на колени и принялась втирать в измученную кожу, приятно пахнувшую травами кремообразную субстанцию. Она не пропустила ни одного кусочка тела, приподнимая его и поворачивая. Даже веки, губы и уши не обошла вниманием. По телу разлилась приятная прохлада. Колдунья поднялась, взяв в руки костяные пластинки, напомнившие мне испанские кастаньеты. Встав у меня в ногах, она потянулась к Луне всем телом, руки вспорхнули вверх, раздался первый сухой щелчок и начался танец…

Перерождение.

Это не был танец в привычном понимании человека XXII века. Не звучало, более того, и не подразумевалось, никакой мелодии, даже подсознательно. Чувствовался только ритм, рваный, агрессивный, голодный. Человеческая фигура истончалась, искривлялась, и оттуда выдвигалось вперёд нечто полиморфное, со смешанным человеко-звериным обликом. Это нечто, не прекращая движений танца, сбросило с себя уже ненужную ему шкуру и накрыло ею меня. И тогда начался ад.

Пришла очень сильная боль. Боль перерождения. Рождался не ребёнок, рождалась я, только другая, новая. Каждая косточка, каждая связочка, каждая клеточка моего тела рождались вновь. Становилась вроде такой, как была и прежде, но что-то добавлялось. Что-то чужое, но тем не менее, знакомое, даже родное. И мой мозг, и мои нервы ощущали каждый шаг этого перерождения. И спасительное забытьё не могло прийти мне на помощь, потому что и мозг мой тоже перерождался. Конечно это не длилось вечность, но казалось, что было именно так. Но всё когда-то кончается. Перерождение (а может реинкарнация?) моего тела закончилось. Аут.

Очнувшись утром, первым делом проверила своё тело. Хотя прекрасно понимала, что внешне оно будет таким, как раньше. Казалось, что во мне нет ни одной знакомой клеточки. Тем не менее, на первый взгляд моё сегодняшнее тело ничем не отличалось от предыдущего. Но этого не могло быть! Такая боль не могла пройти бесследно. Я попробовала встать. Слабость была жуткая, но руки-ноги командам подчинялись. Выйдя из шалаша, в котором лежала, увидела Обейду. Колдунья что-то варила на очаге. Подойдя к ней, озвучила мучавший меня вопрос:

– Что это было?

– Твоё перевоплощение, девочка. Сейчас твой предок-пантера живёт в тебе.

– Значит, я стала оборотнем?

– Не говори глупости. Просто твой предок-тотем живёт в тебе. Оборотень – это человек, который умеет превращаться в зверя. Чаще всего делает это по обстоятельствам, от него не зависящим. В нём живёт зверь. Но обрати внимание, это – зверь, просто зверь: волк, крокодил, змей. В тебе же сейчас живёт твой предок-тотем. А это большая разница.

– В чём эта разница заключается?

– Во многом. Во-первых, у оборотня зверь властвует над человеком.

– Разве? Я читала, что человек сам выбирает, когда ему перекинуться.

– Ты читала об этом в своём мире?

– Да.

– Милая девочка, ты уверена, что в твоём мире и в твоём времени хорошо знают законы превращений?

Откровенно говоря, я совсем не была в этом уверена. Более того, мне точно было известно, что мои современники знают о превращении в зверей только из фантастической литературы и детских сказок. Но как ей об этом сказать? Говорить об этом жительнице Шумера четвёртого тысячелетия до н. э. было как-то неудобно. Но делать этого мне не пришлось. Обейда догадалась сама:

– Думаю, что не уверена. И правильно. Знания о древней магии превращений и реинкарнации уже сейчас известны не многим, а уж в твоё время… Дело в том, Арбела, что оборотень, как правило, может превращаться, когда ему это надо. Но также он не может противостоять определённым магическим и природным обстоятельствам, при которых он должен перекинуться. Например, в полнолуние, или, когда расцветает папоротник. В твоём случае всё обстоит по-другому. Всю оставшуюся жизнь ты можешь прожить, ни разу не превратившись в пантеру. Твой предок будет жить в тебе, наполняя силой, энергией, подсказывая и помогая в трудную минуту. А превращение возможно тогда, и только тогда, когда ты искренне сама этого захочешь. Подчёркиваю, искренне. Чувствуешь разницу? Да, ещё, если тебе будет подкрадется смерть.

М-да, чувствовала я себя хреново. Мало того, что бедное моё тело, явно не пришедшее в норму, ныло и плакало каждой своей частичкой. Так ещё и выплеснутая на меня информация била в голове набатом тревоги и недоверия. Представить, что всё рассказанное мне – правда… Я это не могла, хоть вы меня режьте. Видно, от великого ума, я свои сомнения выразила вслух:

– Обейда, а ты меня не обманываешь? Может ты меня просто какой-то болючей гадостью намазала, чтобы свои колдовские ритуалы провести?

Колдунья ничего не ответила. Поглядев на меня с каким-то вселенским терпением, она неуловимым движением схватила из костра пылающую головню и бросила в меня. Расстояние между нами было около метра. Промахнуться невозможно. Да и жаркую головню хватать не хотелось. Я уже приготовилась заорать, как тело само, без команды мозга, подпрыгнуло метра на два в высоту и, перевернувшись, мягко опустилось на землю.

Мы смотрели друг другу в глаза и молчали. Да и что тут можно было сказать. На меня сошло некое высшее понимание.

Да, я действительно попала в прошлое; да, я действительно стала зооморфном; да, это получилось благодаря Обейде; и да, благодаря этому я, возможно, останусь в живых.

Я стала в позу ученика, приветствующего своего учителя, и спросила:

– Что прикажете делать, уважаемая Обейда? – женщина улыбнулась:

– Ты, милая, пока ещё не моя ученица. Сейчас я просто покажу тебе некоторые приёмы, которые помогут выйти живой из праздника Нового года. Пошли.