Катафалк дальнего следования

Егоркин пытливо взглянул на Гурова, что он думает. Не нашел ответа на свои вопросы и продолжил размышлять:

– Может, просто несчастный случай? Хотя я думаю, что так могло бахнуть в купе? Ни крупного электроузла, ни горючих материалов там нет. Я вот хотел с вами посоветоваться – как такое могло произойти, каковы мотивы. Даже не знаю, с какой стороны подступиться, такое сложное дело. – Молодой следователь помолчал и вкрадчиво и с надеждой спросил: – Может быть, это вам отомстили за расследование? Вы ведь крупными делами занимаетесь, серьезными… люди разные бывают, особенно преступники. Как думаете, Лев Иванович, могли такое вам враги устроить? – В глазах Егоркина мелькнул страх. – Вам, наверное, лучше тогда в районный центр поехать? Только туда добраться сложно, автобус ходит два раза в день, утром и вечером. А электрички сейчас отменили. Давайте вечером отправим вас с больными?

– Не бойся, – ухмыльнулся Гуров его испугу. – Все мои враги за решеткой или где подальше. Версию о мести можно отработать, но не как основную. Непонятно, случайный был взрыв или направленный на уничтожение кого-то конкретного. Ведь получается, что в конечном итоге погиб случайный человек – проводница.

– Ну да, – подхватил Егоркин. – Какие у нее могут быть враги, обычная женщина.

Гуров прикрыл глаза, так размышлять было проще, не так сильно жгло опаленные веки.

– Если целью взрыва был определенный человек, то круг подозреваемых сразу сильно сужается. Локализация конкретная, взрыв в купе номер три, где ехал единственный пассажир. Причем очень странный.

И Лев Иванович пересказал Егоркину все события долгой ночи, как он и проводница никак не могли утихомирить Дымова. Только делиться своими подозрениями о том, что в вагоне произошло еще что-то, кроме скандала с пьяным пассажиром, не стал, вспомнив, как странно вела себя проводница Света. Не стоит путать парня сейчас вопросами, на которые у него самого нет ответов. Лучше попросить генерала Орлова присоединить Гурова к следственной группе, издав официальный приказ, все-таки взрыв на железной дороге – не ординарное преступление. Задержится здесь и сам разберется в произошедшем. Пострадавших масса, к тому же среди них сотрудница МВД. Неужели Лена была целью преступления? Но ведь она находилась в соседнем купе…

Додумать свою мысль оперативник не успел. Егоркин остановил машину перед старым облупленным домом в три этажа и протянул плоский простенький ключ:

– Держите, квартира два. Там три комнаты. Мои вещи в дальней. Вы занимайте любую. Я не знаю, во сколько освобожусь вечером. Так что…

– Опрашивай свидетелей, ищи тех, кто видел перрон перед взрывом, – посоветовал Лев Иванович. – Собирай сведения, вечером обсудим и подскажу, какую версию лучше отработать. Если смогу, то тоже подъеду на вокзал, помогу с оперативными действиями.

Егоркин с облегчением вздохнул и совсем по-приятельски предложил:

– Там в холодильнике обед, жена приготовила. Вы ешьте, я не доберусь до него сегодня. Эх, говорила мне мама, иди лучше в адвокаты, чем в прокуратуру.

Сияющая белизной машина поехала обратно, к окраине поселка в сторону станции, а Гуров задержался на улице. Он с наслаждением вдыхал свежий воздух, хотя без верхней одежды дрожал от холода. Каждый вдох, свободный без обжигающей боли, освобождал тело от боли и ломоты. В голове прояснялось, и мысли начали выстраиваться цепочкой. «Будто вагоны поезда», – он улыбнулся собственным ассоциациям и наступил на деревянные ступени покосившегося крыльца. На скрип щелистых половиц тут же залаяла собака, а из окна на первом этаже показалась седая голова в пестром платке:

– Кто там ходит?

Но ответить он не успел, старушка, втянув воздух, сразу же почуяла запах гари.

– Это вы, что ли, с пожару на вокзале? Меня товарищ ваш упредил, что еще понаедет полиция. Проходите, покажу, где что лежит.

В глубине комнаты застучали дробные шажки, и вот уже старушка в теплом байковом халате и толстой мохеровой кофте стояла на площадке, приветливо кивая:

– Заходите, заходите, я как раз хотела забежать – постельное вытащить с полок. У командировочных своих простыней нет. Мне и соседка сказала, что ты, Настасья, квартиру сдала, а об такой вещи не догадалась. В шифоньерах все лежит, чистенькое, берите. Мы же тут с мужем двадцать лет прожили, стоит квартира, а я сама у соседки живу, ухаживаю за ней. Лежачая она, горемыка моя. И вода святая наша не помогает, хоть, говорят, она любого с постели поднимет. А вот поди ж ты. Батюшка Тихон сказал, что грешила она много по молодости, вот и не действует чудо. Скакала по танцам да по гулькам, а теперь боженька ног ее лишил, сама виновата. Ну я приглядываю за ней, молитвы каждый день читаю, водичкой нашей живой пою. А тут кума паспортисткой работает, говорит, давай сдавать будем твою трешку, все прибавка к пенсии. Хорошо, что вы приехали. Так-то в Туманный наш мало заезжают, все больше норовят в райцентр сбежать, кто помоложе. Вы первые будете в квартирке проживать, хоть мне на черный день денег отложу. Ох ты, – сокрушенно покачала хозяйка квартиры головой. – Вот черт меня за язык дернул. Ох, чего мелю, у людей горе, поезд сгорел, а я радуюсь, что копеечку получила. Совсем старуха из ума выжила, не знаю, что болтаю.

Старушка сноровисто перебирала в громоздком старом комоде стопки постиранного белья, подслеповатыми глазами проверяя, нет ли прорех на простынях и наволочках. Гуров присмотрелся к портрету на полке гигантской чешской стенки во всю длину комнаты. На фотографии с траурной каймой застыл мужчина в военной форме. Сын, наверное, – понял Лев и уточнил:

– Бабушка, а у вас нет одежды для меня? Весь гарью пропах, невозможно дышать. У вас магазинов с одеждой, наверное, в поселке мало. Может, найдете что-то накинуть на один раз? Я заплачу вам, еще к пенсии прибавите.

– Есть, есть. – Старушка с готовностью бросилась к соседней двери и распахнула ее. – Вот, сына комната. Я здесь и не трогаю ничего, только прибираюсь. В шкафу берите, что понравится. Не надо денег, пускай вам польза будет. Выкинуть рука не поднимается, память о сыночке. Так хоть человеку хорошо будет, и вы, может, его добрым словом помянете, почитай, как молитва.

– Спасибо. – Лев Иванович кивнул, но пройти дальше в комнату не смог. От накатившей слабости он присел на диван, чувствуя, как дрожат ноги, а по спине катится пот. Он уже начал приноравливаться к приступам слабости и старался не шевелиться, чтобы побыстрее исчезли черные пятна перед глазами.

Хозяйка в смущении отряхнула невидимые пылинки с халата:

– Вы заходите, если что понадобится. Я в соседней квартире всегда. Пользуйтесь, побегу, пора уколы делать инвалидке моей.

Хлопнула дверь, по квартире прошелся сквозняк, и воцарилась тишина, только на стене громко тикали большие часы. Лев Иванович достал из кармана телефон – так и есть, разряжен. Надо срочно найти зарядку, смыть в душе осевшую на него гарь, переодеться. Начальство и жена наверняка места не находят от беспокойства. Он тяжело приподнялся и стал обходить комнаты. Удача ждала его на кухне. На столе Егоркин оставил шнур с вилкой, поэтому уже через минуту загорелся индикатор, а телефон загудел от сотни сообщений от коллег, жены Марии. Кроме того, высветились пропущенные вызовы с номера телефона генерала Орлова, его начальника в управлении.

В течение часа Гуров успокаивал жену, бодрым голосом рассказывал ей о произошедшем, опуская часть событий. Наконец волнение жены улеглось. Генерал Орлов, выслушав Гурова, выдохнул:

– Жив! Молодец, что Лену вытащил! Оставайся пока там хотя бы сутки, выделим нашего сотрудника и отправим в помощь разбираться с этим взрывом. Расскажешь, что знаешь.

Но Лев Иванович предложил:

– Издайте на меня приказ, включите в следственную бригаду.

– Какое расследование, Лев, ты в больнице, мне сказали! Лежи и не геройствуй! – Орлов знал своего подчиненного, что тот не может усидеть на месте, если рядом произошло преступление.

– Я уже выписался из больницы, квартиру себе нашел. С прокурорским местным поговорил, так что первичная информация для работы уже собрана.

– Ох, Лева. Еле живой, а его опять на расследование тянет. Ладно, будет тебе приказ. Только завтра утром жду доклад, какие версии ты выдвинул. Если это просто хулиганство или линейщики пропустили какую-нибудь запрещенную перевозку, то пускай сами разбираются.

Лев Иванович только усмехался на строгие приказы начальника, понимая, что Орлов еще не отошел от страшной новости: два сотрудника управления уголовного розыска оказались в центре взрыва и чуть не погибли. Конечно, генерал готов рвать и метать, обвиняя в случившемся линейное подразделение полиции, которое отвечает за безопасность и происшествия на всех вокзалах и участках железной дороги. Наверняка досталось даже секретарю Верочке, которая и заказывала им с Еленой билеты. Орлов в гневе был резок и разносил все вокруг, не скупясь на крепкие слова. Только за таким бурным поведением скрывалась забота о своих сотрудниках, что регулярно рисковали жизнью, сталкиваясь с самыми жестокими преступниками и их деятельностью.

– Петр Николаевич, скажите, Елена когда-нибудь вела расследование крупного дела, чтобы обвиняемые ей угрожали?

– Думаешь, что на нее был рассчитан взрыв? Ну даже и в голову ничего не приходит. Лена раньше на темняках сидела, мелкие кражи, а после декрета вышла к нам по рекомендации ее начальницы, год как только работает. Единственное крупное дело, которым она занималась, было по таксисту, что своих пассажиров убивал. Серия убийств в крупных городах тянулась несколько лет, помнишь?

– Да, так он же вроде с собой покончил в тюрьме еще до суда, – вспомнил Лев обсуждаемое в кулуарах громкое и долгое расследование.

– Вот именно что, поэтому ее с тобой на похожую серию преступлений отправили, проверить, нет ли совпадений. Так что врагов особо она не нажила, к счастью.

– Ну тоже хорошо, можно эту версию оставить. Подумаю, пока конкретных деталей маловато, чтобы выводы делать. Утром сообщу, что еще в голову пришло.

Он не стал рассказывать Орлову о Дымове, обнаженной женщине на полустанке, странном поведении проводницы. Это отдельные факты, которые никак не укладываются в логическую цепочку. Сейчас лучшее, что можно сделать, – принять душ, выбрать вещи с чужого плеча и составить список вопросов на бумаге. Этот ритуал всегда помогал Гурову упорядочить мысли и действия, направлял его по верному пути.

Через несколько часов наконец проснулся аппетит, но трогать домашний обед, который великодушно предложил ему Егоркин, Лев Иванович постеснялся. Он порылся в шкафу, почти вся одежда оказалась ему по размеру, хотя выбор был и невелик: парочка спортивных костюмов да парадный костюм с отливом, лента «свидетель жениха» в кармане. «На свадьбу не собираюсь, так что буду спортсменом», – принял решение Гуров и переоделся в синий спортивный комплект из толстовки и штанов, наконец избавившись от въедливого жженого запаха. Сверху он накинул дубленку и кепку. Остальное после стирки проветривалось на провисших балконных веревках под зимним ветерком. Перед выходом Гуров окинул себя взглядом и не удержал смешок – из зеркала на него смотрел провинциальный полубандит из 90-х годов.

На скрип старых ступенек сразу откликнулась старая Настастья, дремавшая на своем посту у окна.

– Ох, как издалека на сыночку моего похож, такой же ладный! Прямо радостно на сердце. Прогуляться собрался? Это правильно, подыши, подыши воздухом. Места у нас хорошие. В церкву зайди, воды живой выпей, от всех болячек лечит, чудеса творит. По всей Рассеи ее знают.

– Да, пройдусь. До вокзала мне вот по этой дороге налево? Долго идти?

– А у нас поселок махонький, хоть налево, хоть направо иди. Дорога одна, от завода и до вокзала. Да церква между ними. Не ошибешься. Ты поди голодный, держи, угощайся. – Сухонькая ручка просунула между решеток сверток из салфеток. – Сама пекла блинчики, на нашей воде святой. Лежачую мою не поднимает вода-чудесница, так хоть блинчики на ней готовлю, добавляю помаленьку. Может, тебя подлечит, зеленый весь от работы.

– Спасибо! – Довольный неожиданным угощением, Лев Иванович забрал сверток и зашагал по узкой асфальтовой дорожке вдоль стареньких трехэтажек, по пути за пару минут расправившись с еще теплыми блинами.

До самого вокзала он практически не встретил ни одного взрослого человека. Вдоль полоски из низеньких домов шумела лишь пара школьников, пытавшаяся впрячь в санки большую лохматую дворнягу. По магистрали, которая разрезала город, проносились длинномеры. Судя по болтающимся бокам, они шли в глубину города пустыми, а обратно возвращались до отказа набитые грузом.

«Что они везут из этого поселка? Кажется, что-то Егоркин, а потом Настасья говорили о розливе святой воды. Может, она и святая, но после блинов плечо болеть не перестало», – на ходу размышлял Гуров.

Неспешно, чтобы снова не впасть в обморочное состояние, он дошел до низенького здания фельдшерского пункта. Снаружи старая постройка еще сильнее, чем изнутри, резала глаз неухоженным видом. Деревянные стены вспучились и местами прогнили, зияя черными проломами, все линии крошечного домика были перекошены, видимо, из-за просевшего фундамента. Рамы с облупленной краской, огромные пятна плесени по всему фасаду наводили на унылые мысли о крайней бедности поселка. Возле крыльца толпились пациенты, стараясь протиснуться поближе к худому священнослужителю в черной ризе. Тот монотонно читал молитву, окропляя огромной кистью людей перед собой.

В стороне от службы между черных лохматых кустов за происходящим наблюдал старый доктор. Он швырнул на землю окурок и примял его подошвой. Гурову без слов было видно, как раздражен происходящим старик. «Да уж, главный врач старается, лечит, лекарства выбивает, выслушивает претензии, а тут пришел поп со святой водой, и к нему люди в очередь с благодарностью», – посочувствовал он про себя раздосадованному медику. Сам, как сотрудник МВД, он тоже сталкивался с таким двойным отношением к его работе – претензии на медленное расследование от пострадавших, и при этом со стороны подозреваемых регулярные жалобы в превышении полномочий или ложных обвинениях. Отсюда оперативник и выработал свои принципы в работе, которые помогали ему долгие годы не сломаться перед соблазном раскрыть дело побыстрее, – честность и усердие. Поэтому доверяли Гурову и обращались за помощью все, кто работал рядом, зная наверняка, что тот разберется с трудной загадкой на совесть.

На вокзале уже не было толпы кричащих перепуганных пассажиров, их переправили автобусами на следующую станцию, люди, наконец, смогли добраться до конечного пункта своей поездки. Теперь на смену им пришли сотрудники МЧС и эксперты из МВД. Все вокруг пестрело сигнальными лентами, огораживающими место происшествия. Над искореженным вагоном трудились люди в форме, разбирая его на части, чтобы отправить на более детальное лабораторное обследование. Егоркина он нашел в знакомом помещении дежурки, только теперь она превратилась в следственный штаб. Прокурорский работник, усталый, уже не такой лощеный, как утром, в примятой рубашке, с растрепанной прической, стучал по клавишам ноутбука, записывая показания дежурного полицейского. Тот при виде Гурова вскочил, отдал честь, а потом с удивлением замер, так и не опустив руку. Егоркин тоже был удивлен внешним видом оперативника:

– Лев Иванович, вы как будто из фильма «Бригада».

– Хоть продуктами взрыва не пахну. Ты как, Андрей, уже закончил?

Но Егоркин в ответ лишь бессильно махнул рукой, работы еще конца-краю не видно. Весь день он без обеда и перерывов опрашивал свидетелей, записывая многостраничные протоколы, и сейчас мечтал лишь об одном – еде и сне.

– Тогда давай я еще пару вопросов задам свидетелю. Пойдем на свежий воздух. – Гуров кивнул, и полицейский пошел следом за тяжелые двери отдела.

Ну улице Лев Иванович не торопился начинать разговор, вернее, засыпать вопросами дежурного линейного отдела. Тот, серый от усталости, совсем не такой бойкий, как утром, явно был раздражен бесконечной суетой, что поднялась после взрыва. Одни и те же вопросы, одни и те же ответы несколько часов подряд, от такого любой начнет злиться и постарается как можно быстрее отвязаться от навязчивых оперативников и следователей. Пускай лучше поймет, как важно его мнение, его воспоминания о взрыве.

Гуров окинул взглядом огромную площадку, заполненную людьми, черными обломками, тревожно мигающими фонарями. Картинка была пугающей, сразу становилось понятно, что здесь произошло большое несчастье.

– Сколько наворотил делов один человек, да? Жили себе спокойно, своими делами занимались, а взрывник все испортил так, что теперь и за неделю не исправить.

– Да я бы ему врезал за такое хорошенько, – злобно погрозил рядовой кулаком в пустоту. – Отпинал бы, чтобы кровь из всех отверстий лилась. Мы так в армейке учили тех, кто косячил.

– Ты сам что думаешь, кто это мог сделать?

– Не знаю даже. – Парень беспомощно развел руками. – Ничего за ночь не было, ни сообщений, ни звонков.

– Задремал? – Гуров вспомнил, каким заспанным и помятым было утром лицо дежурного.

– Было немного, – признался тот со вздохом. – Только начальству не пишите рапорт, прошу! Меня ж из полиции попрут, а у нас тут работы нет совсем. На железку придется идти или на завод. Лить эту воду не хочу я, ненавижу ихний завод и попа этого.

– Почему же? Говорят, вода у вас какая-то необычная.

– Да это все поп начал, а старухи всякие разнесли, потом в газеты ушло и по телику даже показывали. У попа слезы кровавые идут, типа как у Христа из-за страданий людей. Чудо, короче. Ну вот он воду из источника освящает этими слезами, капает туда, и вода тоже краснеет. Святой становится, людей лечит. Только я не верю в эту сказку. Мать всю пенсию тратила на воду, покупала ее литрами. Батю в ней и мыла, и поила, а он дальше пьет, как и раньше. День без чекушки прожить не может. Только теперь я не даю ему руки распускать, хватит, теперь я дома главный.

– Ты молодец, – похвалил оттаявшего парня Гуров. – Расскажи, что помнишь, не торопись. Со вчерашнего вечера.

– Да все как обычно, говорю же. Заступил на дежурство, записи всякие сделал. Беляшей купил у тети Сони. Она торгует тут весь день, пока поезда идут, сколько себя помню, работает на вокзале. Ну киношку смотрел, хотел пол помыть. Достал тряпки, ведра и воду приготовил. Вообще у меня мама тут в отделе уборщицей оформлена, но, когда моя смена, я вместо нее мою, пока никто не видит. Она нас с братом и так тянула на трех работах, хоть помочь ей чуток могу. После уборки присел в кресло передохнуть и задремал. Тут вы с Горшком, ну, вернее, с Сергеем Горшковым, залетели, и началось. Крики, взрыв, пассажиры как бешеные сюда ломанулись. Я сначала под стол упал, как грохнуло. А потом, как вы приказали, звонить бросился – в больничку, пожарным, начальству.

– Ты его знаешь, сотрудника из полицейского наряда с поезда?

– Серегу Горшкова? Конечно, мы с ним в одной школе учились, он только на год младше, потом вместе пошли в полицию. Он в ППС на сопровождение поездов, чтобы к матушке поближе, у него мамка всю жизнь проводницей работает. Говорю же, у нас или на железке, или на заводе работают в поселке.

– С ним как поговорить?

– Ну домой, наверное, его отправили. Давайте я ему позвоню, так забегался, что забыл даже узнать, как он там.

– Набирай, пускай скажет – где его найти, скажем, через час. Поговорить надо.

Пока дежурный общался по мобильнику, Гуров еще раз оглядел территорию небольшой станции: густая сетка железнодорожных путей, широкий мост через них и кучка утлых домишек, что выстроились в беспорядке вдоль путей за полосой пролеска. Ряд из старых осыпающихся трехэтажек да разваливающиеся дома – вот и весь поселок.

– Мать к фельдшеру он возил, на работе отпросился. Сердце у нее прихватило во время взрыва. – Рядовой протянул измятый обрывок квитанции. – Вот адрес Горшка, они с матерью только что домой приехали. Я сказал, чтобы не уходил, сидел вас ждал.

– Спасибо. В какую сторону к нему?

– Это вон туда, – парень указал на окраину пятачка из серых домишек. – Вы через станцию по мосту перейдете и все время направо держите, забор из баннера РДЖ у него, сразу узнаете.

– Хорошо. Если вспомнишь что-то важное, то свяжись со мной.

– Я знаю, как вас найти, вы у бабки Настасьи остановились.

Гуров в очередной раз удивился, с какой скоростью расползаются, вернее даже, разлетаются, новости по поселку. Уже все жители, кажется, в курсе приезда районной и московской полиции, вплоть до места их проживания. Хотя и немудреная загадка: гостиниц в поселке нет, так что скорее всего пустая квартира пенсионерки единственный вариант временного жилья.

Измотанный долгими часами работы, Егоркин почти вывалился на улицу:

– Все, больше не могу, голова совсем не соображает. Давайте на квартиру.

– Давай я сяду за руль, – предложил Гуров и, не дожидаясь ответа, распахнул дверь с водительской стороны.

– Только вы осторожно, – жалобно попросил Андрей, втискиваясь на узкое переднее сиденье. – Машина в кредит, вторую неделю только езжу.

– Я по-другому не умею, не переживай, – успокоил парня Гуров.

Заметив, как с облегчением опустились у него веки и расслабилось тело, он сразу произнес:

– Ты приказ о моем включении в следственную группу получил? Я согласовал с начальством, чтобы официально принять участие в расследовании.

Егоркин без слов похлопал по документам в рабочем портфеле.

– Не засыпай, Андрей, рассказывай, какие итоги дня. – Лев Иванович не давал парню расслабиться. – Я тебя отвезу сейчас, а потом у меня еще дела. Еще с одним свидетелем встречусь.

Молодой мужчина встрепенулся, сбрасывая дремоту, тяжело вздохнул:

– Ну так что, в купе, где произошел взрыв, обнаружены фрагменты обгоревшего тела. Предположительно женщина, сотрудница РЖД, проводница вагона номер три. Запрос в управление я уже подал, оттуда прислали отчет, кто был в рейсе. Причина смерти пока не установлена. Да там и думать нечего, разметало ее взрывом на кусочки, даже опознавать нечего. Передали пока патологоанатомам. По данным, которые подала администрация, за вагоном была закреплена Селиванова Светлана Юрьевна. Больше погибших не обнаружено.

Голос у парня становился все тише, измученного длинным днем следователя клонило в сон.

– Причина взрыва тоже устанавливается, техник из МЧС сказал, что, похоже, использовали небольшую порцию тротила в сочетании с дешевым мобильником, у которого закоротили провода так, чтобы при звонке возникала искра. Устройство простое, такое соберет даже школьник.

– Но динамит в «Детском мире» не купишь, – заметил Гуров.

– Это вы что имеете в виду? – Андрей с усилием сосредоточился.

– Ничего, мысли вслух. Продолжай.

– А-аа… – Сил у парня на осмысление совсем не было, но он просиял, когда начал рассказывать о самом важном: – Так вот, самое интересное, что мы нашли телефон и там черновик с требованием выкупа!

Они уже подъехали к дому, в окне между занавесок мелькал знакомый цветастый платок.

– Давай зайдем в квартиру, и ты расскажешь подробно. – Гуров не хотел, чтобы их разговор подслушивали. – А то здесь у стен, и окон, и у домов уши есть.

На кухне, пока Егоркин медленно снимал верхнюю одежду и измятый пиджак, Лев приготовил ему огромную чашку крепкого чая.

– Давай глотай и рассказывай по порядку. Кто нашел, что за черновики, установили, чей телефон?

Егоркин со стоном хлебнул горячий напиток:

– Неужели рабочий день закончился. Ну так вот, телефон нашел взрывник с собакой. Она взяла след и привела к телефону, который лежал далеко от путей. Наверное, его отбросило взрывной волной. В телефоне в черновиках неотправленных эсэмэс был текст о том, что поезд заминирован, и требование выкупа за жизнь пассажиров в десять миллионов рублей, которые необходимо перевести на банковский счет.

– Пробили владельца счета и номера телефона?

– Счет анонимный, вне России. Подключили к делу наших компьютерных спецов, они говорят – это лишь часть схемы, потом деньги несколькими частями рассылаются по частным банкам в разных странах на неименные счета. А позже преступник уже лично обналичивал бы их по цифровому коду.

– А след с телефоном? На кого оформлена сим-карта?

– На пассажира, который ехал во взорванном купе. Гражданин России Дымов Олег Дмитриевич, между прочим, инженер-проектировщик системы железнодорожных составов. Пенсионер.

– Дымов…

– Вы его видели в вагоне во время поездки? Это вы о нем говорили – странный пассажир, который всю ночь буянил?

– Да, мельком в коридоре его видел, когда помогал проводнице утихомирить хулигана. – Гуров и сам не мог объяснить, почему не рассказывает коллеге о криках Дымова и его утверждении, что он не везет с собой мертвую жену в гробу.

Но Андрей и не заметил заминку в реплике напарника. Он рассказывал дальше, ликуя, что расследование оказалось таким простым: