А КАПЕЛЛА

Вначале Валерка молниеносно бросилась в сторону гостиной, но еще через мгновенье остановилась, вдруг замерев посреди коридора… и, сбросив туфли, скрылась в своей комнате, заперев за собой дверь на ключ.

Вполне логичный поворот событий – другого быть и не могло.

Но Снежанна понимала, что самое трудное еще впереди. Ведь ее дочери, которая уже давно смирилась с отсутствием отца, теперь предстояло пережить его появление.

Будучи совсем маленькой, Валерка молча приняла тот факт, что у нее его просто нет, и потом больше никогда не расспрашивала об этом, словно ее и не интересовало то, что было связано с его именем, которое для нее являлось всего лишь отчеством.

И до сегодняшнего вечера Снежанна никогда не произносила слов «твой отец», обращенных к собственной дочери, похоронив воспоминания о Филе глубоко в своей памяти.

Но судьбу перехитрить невозможно.

Жаль.

От этих мрачных размышлений ее оторвали бешеные звонки в дверь, принеся с собой еще более печальные известия.

Часы показывали полночь.

Снежка растерянно медлила, переведя взгляд с настенных часов на закрытую дверь в Валеркину комнату, – слишком много обрушилось на нее сразу и в одно мгновение…

Так открывать или нет? Похоже, это был глупый вопрос: нетерпеливые звонки продолжали нарушать тишину уже давно уснувшего вокруг них дома.

У кого-то были явно проблемы с ориентацией во времени – ведь предполагается, что сейчас ночь, а люди ночью, вообще-то, спят…

Снежанна открыла дверь, почему-то даже не поинтересовавшись тем, кто же так настойчиво рвался к ней в дом. Хотя всегда была очень педантична в вопросах безопасности.

На пороге стояли всё те же самые, теперь уже хорошо знакомые ей «те две брутальные личности», преследовавшие ее в школьном коридоре всего несколько часов назад.

Капа и Гном – по описанию с ее слов Филя тут же назвал ей их имена. Но кто из них кто? И что всё это значит? Она не рассчитывала увидеть их так скоро…

Вначале она отчего-то немного испугалась, но почти сразу же ее взгляд из растерянного превратился в хмурый и неприветливый, с примесью стального блеска – визит этих двух гамадрилов (естественно!) не сулил ничего хорошего.

– Что вам еще нужно? – сухо спросила она.

– Вы даже не пригласите нас войти? – снова и как обычно, уже почти привычно, показушно вежливо поинтересовался тот, что был немного повыше своего спутника, стоявшего рядом.

«Можно подумать, что он брал уроки этикета у самой британской королевы! Такой сладкоголосый, что сейчас стошнит!» – подумала про себя Снежка, но другого выхода не было, как только согласится впустить их. И она молча направилась в гостиную. Незваные визитеры проследовали за ней.

На диване, с пепельницей на коленях, сидел Филипп.

В его левой руке дымилась очередная сигарета, а в правой он нервно сжимал пистолет.

Увидев своих «сослуживцев», он, потушив окурок, медленно поднялся с места и вопросительно уставился на них.

– И как только тебя угораздило влипнуть в такое? – поинтересовался Капа и тут же снисходительно добавил: – Впрочем, это твоя личная головная боль. Короче, шеф дает тебе еще ровно 24 часа, чтобы вернуть кейс. А чтобы ты не наделал глупостей, мы вызвали из Болгарии твоих жену и дочь. Их самолет приземлится уже через три часа. И до возвращения денег они будут гостить в загородной резиденции Эда. Так что шутки в сторону. Ты нам – кейс, мы тебе – жену и дочь. Время пошло…

И, закончив этот жуткий монолог, они исчезли.

Но лишь только за ними захлопнулась входная дверь, Валерка тут же вышла из своей комнаты.

– Они сказали «Эд»? – онемевшими губами и почти шепотом спросила она.

За последние десять минут мир вокруг нее рухнул дважды: сначала отец, теперь Эд…

А может быть, и трижды… Оказывается, у нее есть еще и сестра! Сестра, у которой… всегда… было всё…

Валерка чувствовала себя уничтоженной… униженной… преданной… и очень, очень, очень… злой… Все ее достижения вдруг перестали иметь для нее значение – самая главная суть жизни была по-прежнему ей недоступна… И она называлась «отцом»…

Снежанна сделала шаг в сторону дочери, но тут же застыла на месте: Валерка как-то странно смотрела на нее, находясь в каком-то неестественно отрешенном спокойствии.

И Снежке стало не по себе.

Ситуация повисла в воздухе – в реальность происходящего почти не верилось.

– Я никогда не думала, что познакомлюсь с собственным отцом при таких странных обстоятельствах, – наконец произнесла Валерия, переведя задумчивый взгляд на Филю. – Да и если честно, я всегда думала, что этого никогда не случится. – Ее голос неожиданно дрогнул, и она опустила голову. – С тем фактом, что у меня нет отца, я смирилась уже давно и не имела по этому поводу никаких иллюзий… Но чтобы ты с ним общалась за моей спиной! – Она бросила теперь уже гневный взгляд на мать. – А как же Макс?! – И в ее глазах блеснули слёзы. – Это просто… Как ты могла?!

И Валерка разрыдалась…

Она плакала так горько и безутешно, что ошарашенная ее такой обидой на себя Снежанна так и осталась стоять посреди комнаты. Как вкопанная. Не решаясь подойти к ней.

«…. Глупая, милая девочка… Зачем тебе было всё это знать? Что было – то было… К чему подробности?»

Ведь бесполезно объяснять, что всё совершенно не так… И что все эти годы она была совершенно одна… И что рядом был только Макс… И что никого она не обманывала…

Снежанна с молчаливым упреком посмотрела на Филю: «Ну что? Ты доволен? Вот она – суровая правда жизни! Смотри, что ты натворил! Снова…»

Филипп опустил голову.

Прошлое продолжало переплетаться с настоящим и с каждой следующей минутой становилось всё более невыносимым – похоже, фортуна окончательно отвернулась от него… Теперь он не был ее звездным кумиром и был ей больше не интересен.

Судьба выставляла ему еще один счет – слёзы его уже взрослого ребенка.

А он и представить себе не мог, что эта красивая и такая независимая девушка всю свою жизнь пыталась примириться с мыслью о том, что ей не суждено узнать своего отца. То есть его…

И никогда не задумывавшийся об этом Филя сейчас чувствовал себя каким-то чудовищем… А может быть, он и был им?

Вдруг всё смолкло.

Собравшись с силами, он решился взглянуть на Валерку снова.

…Она уже не плакала… Лишь вокруг ее красивых глаз появились болезненно-черные круги. Лицо осунулось. Исчезла вся милая утонченность…

Теперь он видел перед собой взрослую женщину, словно за эти несколько мгновений эта совсем еще юная девочка успела прожить целую жизнь.

Последний раз Филя так пристально смотрел на нее, когда ей было всего шесть месяцев…

Тогда, лежа в детской кроватке, Валерка доверчиво улыбалась ему своей безмятежной улыбкой, думая, что отец так же рад ее появлению на свет, как и она сама – такая трогательная кроха, полная любви к самому родному ей человеку.

Разве могла она тогда знать, что именно в эти минуты Филипп и принял это жестокое решение – расстаться с ней навсегда. Тогда ничто не могло смягчить его холодного равнодушного взгляда, ведь, смотря на свою новорожденную дочь, он вместо радости и умиротворения ощущал лишь разочарование и бессильную злобу.

Это всё Снежка! Как же хитро она поймала его! Бессердечная упрямица! Впереди целая жизнь – еще могла бы сто раз забеременеть! Так нет! Хотела, чтобы я купился на этот дешевый трюк со случайным залетом! А потом еще испытывал чувство вины! Ничего подобного! Ну уж нет! Он, и только он должен был быть самым главным в ее жизни!

И Филя не собирался мириться с этой несправедливостью.

«Я не могу остаться. Не могу – и всё. Я никому ничего не обещал. И не собираюсь тратить себя на подобные глупости… Я должен идти только вперед и добиться чего-нибудь стоящего. Остаться равносильно самоубийству… Меня ждет целый мир…»

К тому времени первый шаг к окончательному разрыву со Снежанной он уже сделал – Ксения была слишком желанна, чтобы он смог себе отказать от такого удовольствия, как возможность разделить с ней постель.

Но вот прошло семнадцать лет, и всё повторялось… Филипп снова смотрел на Валерию. Но уже на такую взрослую… и навсегда чужую…

…И вся его жизнь вдруг отразилась в печальных глазах этой юной девочки холодным светом абсолютной бессмысленности пройденного им пути.

И впервые… и с ужасом он осознал всю нелепость того, что так долго считал удачей…

…Глаза дочери.

…Бесстрастный взгляд отвергнутого им ребенка.

Что таилось за этими широко распахнутыми ресницами?

Боль? Разочарование? Ненависть?

…Там была пропасть… Где точно в зеркале, в их бездонной глубине он видел свое отражение… Так четко и так ясно… так, что никакое отчаянье не могло сравниться с той пустотой, которая настигла его…

И он сорвался…

Безвозвратно.

И уже навсегда…

Валерка сломя голову бросилась прочь от дома… Отчаянно, словно за ней кто-то гнался…

Эта встреча была невыносима…

Ноги сами несли ее вперед, и не помня себя, она всё бежала, бежала, бежала…

Хотя, наверное, это было очень глупо…

Но не глупее, чем то, что вытворил в молодости ее отец.

«Поеду к Владу, – как само собой разумеющееся решила она, – уж всё лучше, чем торчать дома… а заодно предупрежу этих… Хоть посмотрю, какие они…»

Снежанна, с трудом подбирая слова, всё же рассказала ей свою версию случившегося… Верилось слабо… Но Валерке очень хотелось, чтобы это было именно так… Чтобы мир не обрушился до конца… Чтобы было во что верить…

Мать была так расстроена… И ее сердце болезненно сжималось, когда она смотрела на нее…

А может быть, это действительно так? И она с Филиппом встретилась абсолютно случайно… Но тогда отчего она так долго не решалась вступить в отношения с Максимом?

«К чёрту! Хочу просто уйти! А заодно проверить: правда или нет… Хотя…»

Это так не похоже на ее мать… А на что это похоже?!

На почти состоявшееся похищение?