Голый дневник

Pro et contra

Довольно сложно представить собственную смерть. Во всяком случае, мне было сложно. Какая она, должна ли она быть с налетом последнего в жизни гламура или предстать обыденной и уродливой? Как умирают тридцатилетние бездельницы? И зачем? Мне представляется, вероятность найти светскую даму повесившейся ничтожно мала, просто потому что это выглядело бы крайне неэстетично. Возможно, это мое ошибочное мнение, но даже в объятиях Аида я бы предпочла не терять лица. Скорее всего, не нужно быть специалистом, чтобы предположить, что подобный ход размышлений говорит о несерьезности намерений потенциального самоубийцы, то есть меня. Но я бы разуверила сомневающихся. Просто решение уйти посетило меня не вдруг, не спонтанно, не под шепот препаратов, влияющих на адекватность работы мозга. Вот почему это решение и не было приведено в исполнение быстро и без фантазии. К тому же я, как и большинство людей, боюсь боли. И, кроме того, я женщина, которая всегда холила свое тело, лелеяла свою внешность, и было бы глупо перечеркнуть весь этот многолетний труд бездумным ударом об асфальт или выстрелом в голову. Одно время я даже затосковала, что идеи Стивенсона о клубе самоубийц, наверное, остались не более чем идеями на страницах романа. Но, с другой стороны, в таком важном вопросе не стоило доверять кому-то решать за себя. Обстановка в моей жизни не располагала к хорошему настроению. Помню, в тот месяц как раз вышла моя небольшая заметка в журнале. Прочитав её еще раз, я поняла, что мое настроение вряд ли скоро улучшится, потому что реальность не только не внушала оптимизма, но и лишала последних надежд. Мне всегда был близок вечно актуальный вопрос: реальность разрушает мечту, так почему бы мечте не разрушить реальность? Ответа не было.

Зачем думать, когда можно вслушиваться в запахи, вглядываться в светлые пятна на реке, гулять по набережной в сторону центра. Пойти сейчас и застрелиться, утопиться, неожиданно весной, когда у всех жизнь только начинается. Некрасиво и неинтеллигентно сойти с дистанции, как бросить курить или отказаться от углеводов в пользу талии. Ну что делать, если раздумалось интересоваться грядущими событиями. Набитый людьми город рассекал сознание надвое, пытался увлечь, но и он уже не казался мне ни привлекательным, ни наделенным смыслом.

А вообще-то все конечно было не просто так, не в один день. У меня жизнь не сложилась. Как и у многих, даже относительно успешных моих урбанизированных современников и современниц. Просто я, видимо, разленилась совсем и захотела прерваться. Жизнь не сложилась по паззлам. Картинка просто распадалась на ровном месте, разваливалась, протекала сквозь пальцы, не оставляя сомнений в том, что это конец. А моя профессиональная деятельность свелась практически к нулю. Я рассуждала примерно так:

Почему то, о чем так легко говорить, так сложно писать? Беседа течет, переливаясь из уст в уста, поддерживается атмосферой, напитками, саундтреком. И иногда разговор перетекает далеко за середину ночи, близится к утру, гонит сон, полнит пепельницу. Захватывает и рождает маленькие истины. И с каждым собеседником все происходит иначе, и даже одна и та же тема может переливаться от золотого до пурпурно-красного в исполнении разных людей. А вот когда пытаешься доверить это бумаге, она, как известно, не краснеет, но теряет весь колорит. Весь смысл и бессмыслицу сказанного накануне за бокалом вина. Разговор – произведение двух и более умов, характеров, опытов. Диалог же, изложенный письменно, – экзерсисы одного человека. Печально. Так хочется передать жизнь без помощи видео. Или это просто я не умею писать диалоги…

Моя прочая жизнедеятельность тоже была подвергнута анализу:

Чему еще я не научилась? Готовить, испанскому языку, управлять мотоциклом, зарабатывать деньги, заниматься сексом для здоровья, чтить религию, рожать детей. Не научилась быть любимой, не расстраивать родителей, шить, кататься на разных вариантах досок, серфе, сноуборде… рисовать толком не умею. И прощать, и забывать.

Зато как много я умею. Водить машину, влюбляться и влюблять, хорошо одеваться, петь и танцевать. Любить друзей и пить с ними до утра, хорошо пахнуть, хорошо скрывать свои чувства. Иногда. Когда того требуют обстоятельства. Довольно часто. Еще умею играть на фортепиано и говорить на трех языках, умею общаться с людьми намного младше и намного старше. Люблю свои руки.

В колонке «за и против» продолжать в том же духе, победило против.

За: многого еще не повидала, не родила никого, а как же родители?

Против: устала жить, бороться, доказывать, устала ждать счастья, и все время мучает страх того, что обрести семью и любовь сегодня невозможно, и тому свидетельство моя собственная статья, которая и натолкнула меня в один прекрасный день на мысль, что «пожалуй, хватит, пора и честь знать». К тому же, пару пунктов из колонки «за» можно ЗАпросто аннулировать. Потому что, зачем рожать детей в таком чудовищно безразличном мире, обрекать их только на полную разочарований жизнь. И потому что я уже повидала достаточно, чтобы не хотеть смотреть дальше.

Говоря проще, мне в тот день было совсем нехорошо. Свежая базиликовая весна, и еще вполне молодая жизнь стали вдруг неинтересны.

Фотосессия – 5 мая 2010

В папиной просторной белоснежной рубашке на 5 размеров больше, с запонками, с отворотами манжет, со стрелками на рукавах, я выгляжу даже хрупкой. Объектив застыл перед моим лицом, одетым в плотный профессиональный make up. Сейчас камера щелкнет голодным клювом и вырвет себе на память часть моей жизни. Глаза смаргивают вспышку, еще один жадный кадр, и так много часов. Тело ломит, но я послушно стою, подтянув ягодицы, отключив голову и развернувшись к свету. Весь этот прекрасный процесс – дань моему тщеславию и любопытству. Увидим результат через пару недель.

Sentio A – 16 мая 2010

Песня потекла по венам. Сердце за мгновение перекачало излишне много крови и выдало странный ритм. Я сидела за столом с приятными людьми, шел не спеша вечер, разговор перекатывался на губах легко. И тут меня словно выбросило в начало зимы, растревожив, затуманив мозг, накидав иллюзий, поманив в недавние желания. Слишком много образов, ассоциаций много.

Забавное ощущение. Люблю иногда такие флешбэки… «I catch your eyes, try not to smile».

Дискуссия

«… вопрос текущей дискуссии состоит в том, насколько немодно сегодня любить. Возможны варианты. Немодно было вчера, а сегодня уже просто разучились. Дань ушедшим традициям. И правда, вроде время тотального цинизма проходит, и лишь отстающие от прогресса все еще тешат себя и общественность потугами на индивидуальное существование. Суть в чем? Не разрушить устоявшийся уклад жизни современного холостяка или холостячки (если для одиноких дам нет более благозвучного определения), не спутать карьеру и личные отношения, не позволить никому разрушить свою привычную жизнь, не допустить ошибок, боли, дискомфорта. Забавно слово «дискомфорт», употребляемое в контексте рассуждений о любви. Модный когда-то декаданс трансформировался в одночасье в свой практически антоним – абсолютное равнодушие. Это как любовь из Икеи. Быстро, дешево и конструктивно. Без эмоциональных затрат и потери времени. Золотая середина и некультивированные чувства потерялись где-то во времени и пространстве. Несколько десятилетий назад в неком союзном государстве была в моде любовь без измен, душевных терзаний и физических нагрузок. Тоже своего рода тренд, У этого тренда был даже слоган, вынесенный на мировую арену и провозгласивший отсутствие физиологической составляющей любви у нашей нации. Запатентованное противозачаточное средство. С точки зрения современных мужчин, посвятивших подобным изысканиям целое драматургическое произведение и даже фильм, чувства, описанные в небезызвестной трагедии Шекспира о Ромео и Джульетте потерпели бы крах и свелись к ничтожной бытовухе, не будь главные герои умницами и не покончи они с собой в самом начале пути… И когда это самое обсуждаемое в мире чувство, самая продуктивная эмоция стала жертвой моды? Непонятно. В общем, тенденции на лицо, противоядий нет, пора на покой.

Если говорить совсем откровенно, я как обыватель просто очень устала бороться с навязанным порядком жизни. Все какие-то не наивные, не чистые, не умные. Зато очень современные, даже своевременные, очень динамичные. Все динамично: не обед, а бизнес-ланч, не прогулка, а беговая дорожка, не любовь, а fastsex, не семья, а воскресные папы. Мне как-то заскучалось по белым деревянным верандам, пропитанным солнцем, по домино после полдника, по самому понятию «полдник», такому детскому и уютному. А как же книги, с волнистыми от влаги страницами, с заметками на полях, и свечи… Мне так обидно, что свечи теперь многим кажутся уделом полубезумных женщин, пытающихся укрыть в их ненавязчивом свете свои морщины или, того хуже, прыщики, либо инструментом поклонников восточных философских практик. А я, правда, очень люблю и свечи, и долгие ужины за полночь, и мягкие губы на своей коже».

Выбор

Выбирать себе смерть, как выбирать правильное платье. Важны все детали. Тугая или струящаяся ткань, складки или корсет, мини или со шлейфом, черное или ярко-голубое. Значит, смерть должна идти тебе так же, как любимый наряд. Обнимать тебя, подчеркивая все достоинства и скрывая недостатки. Заигрывать с ней опасно и глупо, надо просто создать все условия. Роскошная или скромная, она не должна портить картину твоей жизни, а стать ее достойным завершением.

Мазохистские мысли об эстетике самоубийства полностью завладели моим умом на пороге 31-ого дня рождения. Какой-то туман в голове порой наводил на подозрения о несколько нестандартном ходе моих размышлений, но это не имело отношения к делу, и я быстро возвращалась на исходные позиции.

Проверить себя, вспомнить, какой была когда-то, да хотя бы и совсем недавно, год назад. Была ли счастливее или несчастнее, исправилось ли что-то во мне или надорвалось… Ноутбук послушно хранит отрывки моей души за последние 10 лет. Что-то осталось за кадром, что-то кануло в лету из-за глупости беспечных ребят, что форматировали когда-то мой системный блок. Но что-то живо и иногда находит место в моем сегодняшнем дне.

«Пора изучить собственное счастье. Пора зачать его внутри своего организма усилием воли, нажатием на сердце и мозг.

Проснулась в день своего тридцатилетия. Оглянулась, вспомнила о потерянных годах и решила изучить телефонную книжку, нынче холодноватый на язык «список контактов». Хотелось обнаружить там имена и телефоны приобретенных за это время друзей и поклонников. Попытка успехом не увенчалась…

Завтра в городе небольшой снег, местами гололед, ночью до семи градусов мороза. Как с этим бороться в одиночку? Как просить о помощи, если ты уже вырос, и все вокруг так заняты… И вот в молодости ты оказываешься еще беззащитнее, чем в детстве. А в сознательной зрелости еще беззащитнее, чем в молодости, когда хоть кто-то еще заботится о тебе. Можно укрыться под ватными покровами работы или за спинами друзей, но тогда эти прикрытия извне слишком быстро проникают в твой позвоночник механической опорой, и он атрофируется. Без них уже не получится. А значит нужно искать укрытие в себе. Внутри своего маленького изнеженного тела. Оно и так боится жары и холода, а ты вместо заботы пеленаешь его во все новые проблемы. И они кусают кожу. И все равно продолжает хотеться несамостоятельности и защищенности.

Последние откровения и убежища потеряны в спальне. Где в последнее время прохладно и пусто. Видимо, очередные прошедшие 365 дней не улучшили ничего.

Вспоминая

Я слишком любила свои вещи и немногочисленных друзей, чтобы не подумать заботливо о том, что кому могло бы пригодиться в случае моей «неожиданной» кончины.

В самых укромных уголках квартиры я вдруг стала сталкиваться с кучей тотемных в своем роде вещей-воспоминаний. Я и не думала, что их так много живет рядом со мной. Пепельницы, чашки, брелоки, игрушки, платки, смешное кресло, каждая картина, имели своих родителей и историю появления.

Мое прошлое заигрывало со мной, то забираясь в старую любимую сказку, то болтая ножками на деревянном подоконнике, то перепрыгивая в фотоальбом с еще «живыми», нецифровыми фотографиями, на которых кто-нибудь очень молодой держал за руку меня, забавно одетую с простодушной прической.

Моя первая любовь взметнулась где-то в начале воспоминаний. Это была стартовая страница взрослого сознания, она как кошка шалила, иногда пощипывала меня из глубины лет, щекотала и порой заставляла грустить.

Такой теплый, медово-пряничный, горько-сладкий, не приторный мальчик. Крепкий молочно-белый скелет, обтянутый сильными розовыми, как цветы, мышцами, гладкая прохладная кожа, нежный запах ухоженной плоти… For me. Only.

Каникулы начались неожиданно и очень по-семейному. Зато уже через несколько дней, покоричневев, загорев, пропитавшись зноем, я потерлась котенком, ласковым клубком прикатилась на его колени, признав за ним бесспорное лидерство и вместе с ним право организовывать мой летний досуг.

Мы не замечали очевидного, и в этом, несомненно, было наше преимущество двадцатилетних.

Глядя на своего избранника, я готова была оспорить все на свете аксиомы о том, что настоящий мужчина не должен быть хорош собой. Тело, синие бусины глаз, настоящий фетиш в виде татуировки, все вместе воплощало в этом существе любые мои девичьи мечты. После него лишь однажды в своей жизни я рассматривала отдельные части тела человека как произведение искусства. Дьявол в деталях. Но и божественное вдохновение определенно тоже.

Меня немного забавлял тот факт, что моим принцем, моей излюбленной фантазией и первой любовью стал банальный сосед по летнему домику. Но зато у нас нашлись общие корни, которые мгновенно проросли друг в друга и, сцепившись единожды, много лет не давали забыть о том времени.

Нам, наверное, завидовали многие вокруг, но я ничего не замечала, мне все равно было все, что не имело отношения к нему, моему. Мы писали ласковые записки. Мы, конечно, жили без сна, без еды, без воды, без дней и ночей, только одними общими минутами, наши вдохи и выдохи были синхронны.

Свет проникал в машину через маленькую щелку в приспущенном окне, я лежала на его коленях, повернув лицо, и, глядя в потолок, плакала. Он гладил мой лоб, держал мою руку, а я все плакала от счастья быть рядом, дышать одними молекулами, а он только шептал: как же нам повезло, как же повезло…

Я уже почти не помню деталей, мое тело не умирает больше без его кожи, без его кодов. Но только изредка он снится мне спустя почти 10 лет в протяжных, тоскующих снах, и я просыпаюсь в горячих простынях, залитых воспоминаниями.

Пони – 10 мая 2010

Это не могло произойти случайно, случайностей не бывает. Он посмотрел на меня исподлобья – вскинул мутное золото глаз, и навязчивая надежда, на то, что все еще можно исправить, испарилась.

Я уже трогала его пальцы, вдыхала теплые от алкоголя губы, пробовала на вкус запах волос. Танцевать опасно.

Что еще в сумме может вызвать такую реакцию? Вполне достаточно для сильных ощущений первого вечера, когда уже все понимаешь, и уже не можешь отпустить, вернуть кому-то. Даже если не твое, даже если знаешь, что нельзя.

Почему некоторые становятся чьими-то мужьями раньше, чем узнают о твоем существовании? А еще во сто крат хуже, если он знал, всегда знал и выбрал не тебя. А теперь одумался, но уже поздно уже тянет там, вязкая, как смола женщина и сахарки-дети. А еще смешнее, глупее, что сначала он принадлежал тебе, был твой, растворенный, замученный ночным счастьем и дневной разлукой, а потом голова мужчины, глупая, истерзанная логикой и сиюминутными комплексами, повела его в сторону обид и страхов.

Ушла половинка, не дожив до 2 лет пару месяцев, отодралась с кожей, избороздив в кровь сердце и отрезвив мозг.

Прошло несколько лет, и теперь я держу в руках его плечи, а на нас смотрят люди, и так странно у всех на глазах терять волю, превращаться в любовницу собственного поумневшего, но уже несвободного мужчины.

Превращения не состоится. Я не пони – бегать по кругу.

Sentio B – 13 мая 2010

Кто последний добежит до двери, тому придется мыть посуду.

Так было в детстве, мягком, полусонном, и очень долгом, как мне всегда казалось.

Теперь приходится бежать еще быстрее, и ладно бы, если только из-за посуды…

And the winner is… – 2 июня 2010

Любовь как будто бы плотнее дружбы, объемнее. Она осязаема и ловит твое тело и мысли каждую неудобную минуту. Она покушается на наше время, отнимает нас у друзей и родных, затягивает, словно воздух через трубочку. Потом ломает кости, больно-больно.

Дружба не такая. Она теплая, а не обжигающая, надежная, а не капризная. Она не ловит тебя, а держит в равновесии, и порой это то единственное, что действительно может тебя удержать. Дружеские вечера, полные спокойствия или веселья, часто лишены азарта. Зато максимальные разрушительные последствия после них – это похмелье. И не тяжелое, горькое с привкусом слез и снотворного, что бывает от проделок любви, а взлохмаченное, с продолжением и смеющимися в зеркале глазами.

Одна циничная, властная, упрямая, нежно скользнувшая вокруг тебя и впитавшаяся, как алкоголь, в кровь и под кожу. Морщинки от нее грустные, а воспоминания самые счастливые.

Другая, беззаботная, юная, вроде и лечит последствия той, злой и опасной. И сильная, и светлая и главное, ничего с тобой не делит.

И без обеих жизнь пуста.

Что вам больше нравится?

Sentio C – 3 июня 2010

Интересно, что глупее или опаснее, пустить в свою жизнь того, кто этого не стоит, или не пустить того, кто достоин? В одном случае ты рискуешь стать несчастной, во втором – никогда счастья не узнать…

Sentio D – Странные люди

Мне, конечно, крупно повезло с семьей, в отличие от моей семьи, которой не слишком повезло со мной. И та независимость, которой я столь усиленно добивалась, будучи подростком, легла на меня полосой отчуждения, как только я достигла результата.

В один момент, я ощутила себя оторванной от семейного тождества, перестала чувствовать себя нужной и нуждающейся. Интересно, они разочаровались во мне, когда я перестала работать на постоянной основе или когда я отказалась рожать им внуков?

Paris

По этой дороге ты когда-нибудь пойдешь не одна.

Никогда не писала толковых дневников. Сейчас мне кажется, что зря, или жаль. Потому что теперь у меня есть желание повспоминать.

Париж моими глазами – это детский подарок на Новый год. Или взрослое счастье долгожданного обладания. Я иду, тротуары струятся, смешные мостовые сбивают каблуки любимых туфель. Весна, конечно. В саду Тюильри на меня кидается солнце, запах молодых, безупречно французских людей, раскиданных на газоне. Я обычно сажусь на одну из скамеек, опасаясь еще не отогревшейся земли. Камень скамейки шершавый, старый и умный. И первые, счастливые французские слезы, переполнив меня, выливаются из глаз, их не смущают ни веки, ни накрашенные ресницы, они лишь секунду замирают перед этими препятствиями и, словно почувствовав свою силу, струятся по щекам, смывая пыль. Я всегда плачу в первый день в Париже. Могла бы обнять его, или съесть, проглотила бы не задумываясь. С балконами и эркерами домов, с запахами булочных и шедеврами Лувра и Орсе, с метро, непреодолимо пахнущим, с сигаретным дымом, вокзалами, старыми фонтанами, трансвеститами в Булонском лесу, с Эйфелевой башней. На десерт – воздушное бизе Сакрекёр, а запила бы Сеной.

Подавившись собственным парижским счастьем, спешу в кафе, чтобы написать тебе об этом, ничего не забыть из своих последних ощущений. Тут мне попадаются жареные каштаны, а потом дождь застает врасплох. В кафе тепло, еще год назад было бы прокурено-дымно, уютно. Сейчас даже тут надо выходить на улицу. Пристраиваюсь на крохотной веранде, за микроскопическим столом, почти тумбочкой, на нем только и уместится, что пепельница, бокал St.Estephe и чашка кофе. Пишу все это в телефоне, все равно ноутбук ленится дома, на диване. Дивное, стремительное счастье солнечного Тюильри убежало, оставив вдумчивое, сонное удовольствие на дождливой веранде в La Bouteille d’Or напротив Риволи. А после меня ждет ужин на Сан-Жермен, или устрицы около Gare du Nord, и Трокадеро, все в отсветах прожекторов. И вообще, этот город меня лечит. Терапевтический эффект лучше кошачьего, медикаментозного или религиозного.

Я бы написала себе в своем дневнике на память: Как только в твоей жизни один этап будет подходить к завершению, перед тем как начать другой, не ленись и обязательно прокатись в Париж, чтобы усвоить мудрость как следует. Новый этап не замедлит настигнуть тебя, яркий и свежий, сразу после курса терапии. И каждый раз, возвращаясь сюда одна или с друзьями, ты будешь взрослее и умнее, и новые морщинки будут красить твое лицо пониманием жизни. Этот город будет твоим вакуумом, твоей пересадкой, храмом и спальней, где ты одна, сама с собой и своими богами, сможешь успокоиться, усвоить и уложить внутри весь пройденный за пару лет материал.

Кстати, мне всегда было интересно, сбудется ли эта мысль. Но я никогда за столько влюбленностей, попыток сожительства, за столько километров путешествий и бесчисленных городов, за годы сознательной взрослой жизни, ни разу еще не попала в Париж с любимым мужчиной. С одним возлюбленным я несколько раз пребывала в опасной близости от своей земли обетованной, но она ускользала от нас. И святилище влюбленных Монмартр ни разу не приютил там мою вторую половину. Так что если кто-то и окажется там со мной рука об руку, наверное, это будет мое венчание.

Sentio F – 17 июня 2010

Мне сиделось ночью в оконном проеме. За стеклом шевелился предрассветный воздух, в комнате немного пыльно, и «Confiding me» Kylie Minogue где-то за стенкой. Очень хороший момент написать хоть кое-что из пришедшего в голову за сегодняшний день.

В голове оформилось что-то сложносочиненное, как будто все люди находятся на неких витках развития и понимания, где у каждого свой уровень и свой виток спирали, и чем ближе ты к центру, тем выше твои шансы на раскрытие себя. Доверять потоку жизни, доверять своим чувствам, пытаться дотянуться до теологической сущности бытия – это как попытка укусить себя за локоть. Всегда почти. Как сложно реальности угодить нашим чувствам, как сложно обрести гармонию со своим сегодняшним единственно важным днем. И как необходимо порой кажется обладать этим знанием. Слишком велика боль от глупых потерь и неожиданных провалов, от неудавшихся попыток, от утраченных шансов. Желание порой тоже слишком велико и требует, казалось бы, немедленного исполнения, иначе оно грозит свести с ума, но как редко эта грань действительно пересекается, и мы продолжаем жить дальше, оставив в проскользнувшем мгновении отчаяние несбывшейся мечты. Хорошо, что все наши желания не сбываются в минуту их рождения. Оказывается, им сначала нужно повзрослеть, оформиться, налиться оттенками, набраться сил. И покорить жизнь настойчивостью своего присутствия. Учись желать. Я бы, наверное, даже сказала, забудь о поражении, это всего лишь новый оттенок опыта, который взрослит твою прихоть.

Город – 02 августа 2010

Город, абсолютно лишенный кислорода, переполненный людьми, изнывающий от зноя и присыпанный пылью в последние недели июля укутался пледом из огня и дыма. Чем нам тут не ад? Все признаки, все условия, и не видно исхода.

Тело, несмотря на выходные, и праздники отказывается принимать пищу и алкоголь, что по меньшей мере странно в разгар лета. Самая страшная потеря – случайная поломка кондиционера, в машине еле дышит климат-контроль. Но по привычке никто не спит в субботу…

Я рассматриваю пепельницу, стоя на веранде над Москва-рекой, около трех часов ночи. Пепельница смотрит на меня, недоумевая, почему мне не спится в такой час, почему я одна и не собираюсь домой. Ей-то, в отличие от меня, надо работать, она занята и несет определенный комфорт, ей не жарко, и ее не тревожит несмелое кратковременное одиночество. Мое же одиночество очень субтильно, весьма эфемерно и не долгосрочно сегодня, тем самым оно мне и нравится. Мы с ним робко держимся за руки, оглядываясь по сторонам и наблюдая. В последнее время его оттолкнули, спугнули веселым лаем, лишили нас друг друга, и взамен оно унесло с собой мягкие часы полуночи, когда так хорошо пишется, прихватило спокойные утренние минуты, когда незащищенная кожа и губы не подвергаются чужим прикосновениям и взглядам, лишило меня возможности просто пробежаться мыслями о несбыточном.