– Буду ничего не делать и выглядеть умным человеком. Тоже неплохо, – в целом, Мэтьюза устраивал ход вещей, пока ещё, – Ну, и? Где место-то моё? – он видел кабину, через открытую дверь, и понимал, что оно явно не в ней.
– Вон, видишь, самолёт стоит похожий? – показал Крайн через иллюминатор, – Вон у него, в носовой части, сверху – кабина, а снизу – стеклянный отсек – это оно и есть, – объяснил он на примере. Штурман промолчал. Командир открыл люк в полу. Мэтьюз взглянул вниз и помотал головой.
– Да там не страшнее, чем в кабине, – подбодрил его приятель.
– Это для тебя. От меня ничего не требуется, поэтому я вполне могу ехать в салоне, то есть в грузовом отсеке (они были совмещены), – Мэт отошёл от люка.
– Посиди там, хотя бы пока мы не покинем аэропорт, – просил командир.
– Думаешь, кто-то заметит, что меня нет на моём рабочем месте? Тут столько самолётов, что вряд ли кто-то вообще обращает внимание на тех, кто находится за их стёклами.
– Могут и обратить. Служба безопасности полётов, например.
– Эта служба или сидит в своей конторе, или проверяет багаж, на поле её нет.
– Может и появиться. Не исключаю, что у неё есть наблюдатели и на поле. Полагаю, они особо пристально следят за чужими самолётами, не их фирмы. Кругом же камеры, самописцы…
– По-моему, это уже мания преследования, – слова Крайна не убедили Мэтьюза.
– Это предосторожность. «Ушка» принадлежит Танковому Отделению, и они там наверняка знают, кто его поведёт. Сейчас кто-нибудь из них взглядом сверлит наш борт.
Мэтьюзу сложно было понять, разыгрывает Крайн сцену или говорит серьёзно: «Ну, и что? Пожалуются Антеру, и он устроит мне выговор? Это уже моя проблема, и она для меня явна не столь страшна, как полёт в стеклярусе».
– Антер очень сильно рассердится, – командир не успел договорить, штурман перебил его.
– Ну, и что?
– А то, что мне не хотелось бы, чтобы Ллойд после тяжёлого полёта оказался ещё и крайне расстроен.
– А Ллойду-то чего расстраиваться? Он – на своём месте. К нему-то какие претензии могут быть? – не понимал Мэтьюз.
– Антер с танковцами скажут «Непутёвая команда, а разгильдяя Мэтьюза вообще пора выгнать». Ты не только себя, ты и нас подведёшь. По тебе будут судить о всей команде. Меня обвинят в том, что я прикрываю бездельника и тем самым ставлю под угрозу безопасность полёта. Ну, и Ллойда найдут в чём упрекнуть, учитывая случай в Скрэле и Джелоусе, – растолковал Крайн. Мэт перестал упираться и спорить: «Ладно. Посижу там, не хуже других, – согласился он после небольшой паузы, – Но если мне станет плохо, я поднимусь обратно ещё до завершения набора высоты».
– Само собой разумеется.
– В таком случае, мне уже плохо.
– Мэтьюз, надо переборот себя. Ллойду тоже непросто, но он не покидает борт.
Штурман вздохнул и спустился в навигационную. Кругом было стекло. Мэт посмотрел вверх, в проём.
– Не переживай, мы с Ллойдом рядом. Пристегнись, а если захочешь что-то сказать, то справа от тебя коммуникатор для внутренней связи. Нажал на кнопку и говори. Всё просто, – дал пару рекомендаций командир.
– Да уж, просто, – Мэтьюз сев в кресло и с сомнением посмотрел на коммуникатор, – А вы меня точно услышите?
– Да, вот только надо выключатель не забыть переключить.
– Проверим связь?
– Сейчас. Вот только люк придётся закрыть…
– Эх… Только не запирай его.
– Конечно, – Крайн закрыл люк и прошёл в кабину, – Ллойд, ты не спишь?
– Нет, – помощник запустил двигатели.
Командир сел на своё место, надел наушники, щёлкнул переключателем слева от себя и сказал: «Проверка связи. Мэтьюз ты меня слышишь?»
– Слышу, – последовал ответ, – Крайн, мне жутко. У меня такое ощущение, что я сейчас вместе со стеклом провалюсь вниз.
– Оно бронированное.
– Хотелось бы верить… Крайн, ты уверял, что этот У-4 точно такой же, как тот, что сел в Джелоусе, но у того не было такого носового отсека. Я никак не думал, что мне придётся лететь в стеклянной рубке. Ты специально приврал, чтобы я не отказался от рейса? Не по-товарищески это, – возмутился Мэтьюз. Однако, командир не обманывал его: «Как же не было? Был», – возразил он.
– Я не видел.
– Конечно, он же лежал на брюхе, зарывшись в песок.
От этих деталей штурману не стало лучше, он замолчал.
– Мэт… Мэтьюз? Эй… – попытался дозваться его Крайн.
– Да-да, я тебя слышу… – штурман хотел бы подняться из отсека, но понимал, что ему всё равно придётся вернуться.
– Не волнуйся. На этот раз полетим, как надо, – бодрил его Крайн.
– Да уж, звучит обнадеживающе, – связь прервалась. Двигатели загудели сильнее. Мэтьюз пристегнулся и надвинул фуражку на глаза, но быстро передумал и поправил её: «Или лучше не смотреть? – он снова потянулся к фуражке, но не стал её трогать, – Или лучше посмотреть? Эх, ладно, буду смотреть. Если что, зажмурюсь».
– Мэтьюз, ты пристегнулся? – послышался голос Крайна.
– Да. Слушай, у меня что-то слабость в ногах, и в висках стучит.
– Спокойней. Начинаем взлёт, – связь прервалась.
– Да как уж тут спокойней? А ведь всё хотел в парке аттракционов прокатиться на чём-нибудь, вот и дохотелся, – Мэтьюз покрепче взялся за ремни, – Лучше всё же закрыть глаза, – решил он, но пришлось поступить иначе и даже отстегнуться. Крайн снова заговорил с ним: «Мэтьюз, ты видишь полосу?»
– Ну, вижу, а что?
– Сейчас разворачиваться будем, выровняй, – велел командир.
– А вам разве не видно? – не хотел штурман.
– Не видно.
Мэтьюзу пришлось руководить.
– Ну что, прямо стоим? – прежде, чем вести самолёт на взлёт, ещё раз уточнил Крайн.
