Обречённые на падение
Прислушиваюсь к стуку сердца, мысленно отмечаю каждый шорох занавески у открытого окна, улавливаю журчание образовавшегося от частых дождей ручейка неподалёку от дома. Просто лежу на кровати с закрытыми глазами и слушаю. Практически медитирую.
Жужжание мотора и захлопывание дверей. Поднимаюсь на ноги и осторожно выглядываю на улицу, чтобы не быть замеченной: соседи напротив вернулись с похорон. Сегодня с ними ещё парень, они вместе скрываются за входной дверью.
Почему мне так больно это видеть, если я толком даже не знала её?
Мимо дома, по тротуару, пробегает Кики – местная свободолюбивая кошка. Пару раз она забиралась к нам домой, выискивая что-нибудь из еды. Папа тогда жутко возмущался, что хозяева должным образом не заботятся о питомце.
Возвращаюсь взглядом к своей комнате и замечаю книгу с чердака. Ту самую книгу магии, которая долгое время пылилась без дела. Время для этого мне кажется более чем подходящим, нужно срочно отвлечься. На моём лице появляется хитрая ухмылка.
Вот и настало твоё время.
Осторожно беру книгу и забираюсь на кровать с ногами. В предвкушении облизываю губы.
Так… что тут у нас?
Глазами бегаю по списку заклинаний, решив начать с чего-то из раздела «средней сложности». А чего мелочиться! Я же могущественная ведьма, иначе и быть не может. Хотя, судя по внешнему виду, я бы больше сошла за вампира. Высокая, худая, тёмные волосы, бледная, за что спасибо вечно сумрачному Хосдейлу, и большую часть гардероба составляет, конечно, чёрный цвет. Ну чем не кровопийца из очередного сериала для подростков?
Отсеиваю всё скучное и уже начинаю отчаиваться найти что-нибудь стоящее, как попадается заклинание создания огня. В голове мелькают кадры из мультфильма, где одна из фей управляла огненной стихией. Вчитываюсь в текст – вроде ничего сложного. Даже никаких ингредиентов не нужно, будь то жаба или крыло ворона. И, к счастью, без насекомых.
Делаю медленный глубокий вдох, как написано в книге, но всё портит вырвавшийся смешок. Я смеюсь над собой, над тем, как глупо сейчас выгляжу. Боюсь представить свой стыд, если бы узнала, что за мной кто-нибудь следит. И всё же мне настолько скучно, что я решаю это сделать: снова глубоко вдыхаю в себя воздух и сосредотачиваюсь на своей внутренней силе, которая якобы есть.
– Потэстас игнис!
Делаю движение рукой, словно выпускаю огонь из неё. Ничего. Пробую жестикулировать по-другому, повторяя фразу. Щёлкаю пальцами и… чувствую себя дурой. Снова тихонько хихикаю, представив себя со стороны.
– Эх, а были такие надежды… – наигранно грустно произношу в пустоту и захлопываю книгу.
На самом деле, я думала, меня хватит на дольше, но это оказалось скучным. Может, будь тут ещё кто-нибудь, было бы интереснее и можно было бы подурачиться. Но только кто? Моя единственная подруга, – одноклассница Карен, – слишком верующая, чтобы заниматься таким даже в шутку. Да я и сама никогда не предложу ей, это будет сродни плевку в лицо. Подходя к двери, чувствую запах гари. Дым? Дым! Оборачиваюсь и вижу полыхающую снизу занавеску!
– Какого..?!
Стремглав бегу в ванную и набираю в ведро воды, после чего выливаю её на штору. Пламя погасло, но обугленный край ткани и расползающийся от него чёрный дым не оставляют сомнений в произошедшем. В моей голове селится негодование, когда я пытаюсь осознать настолько странное совпадение. Резко выпускаю ведро из руки в тот момент, когда чувствую на запястье сильное жжение, словно меня на мгновение задели раскалённым железом. В том самом месте, где с рождения у меня небольшой шрам в виде крестика…
Мне кажется, или он стал меньше?!
6. КАРЕН
Ну а что, не такая уж это и плохая идея. – Успокаиваю я себя, входя в здание психиатрической лечебницы, а поджилки так и трясутся. – Моя помощь здесь будет кстати. Да и от дома недалеко, практически через дорогу.
– Вы к кому? – звонкий, почти детский, голосок раздаётся у входа, и девушка сверяет меня слишком строгим для своего возраста взглядом.
Так, посторонних здесь не любят. Ну, само собой, это ведь не торговый центр.
– Здравствуйте! К мэру Уэсту.
– У вас назначено?
– Нет, я увидела объявление по поводу работы и зашла уточнить некоторые детали.
Собственно, незачем ей знать, что независимо от деталей работу я приму любую. Я очень хочу помочь брату, который в последнее время едва ли не ночует на работе. Блондинка сверяется с расписанием в компьютере, щёлкая мышкой по несколько раз в секунду.
– Мисс…
– МакКой. Карен МакКой.
– У мистера Уэста как раз сейчас окно, но осталось всего лишь десять минут. Управитесь, мисс МакКой? – она недоверчиво сверлит меня взглядом.
Киваю в ответ как можно увереннее.
– Поднимайтесь на третий этаж, четвёртая дверь слева.
– Спасибо!
Она совершенно точно хочет казаться старше. Видимо, из-за смазливой, почти детской, внешности её часто не воспринимают всерьёз. Так же, как меня без косметики не воспринимают как девушку в компании других одноклассниц. Я то уж знаю, каково это, быть обделённой вниманием. К счастью, я его и не жажду, хотя иногда раздражает, да.
Лифт в здании тоже белый, как и стены, словно каждый сантиметр здесь стерилен. Почему-то не решаюсь прикасаться к чему-либо, словно психические расстройства заразны, и я могу что-нибудь ненароком подхватить. Шизофрения, передающаяся воздушно-капельным путём, в умелых руках была бы мощным психологическим оружием.
Дверь Эндрю Уэста украшена золотой табличкой с его стильно выведенным чёрными буквами именем. Негромко стучу и заглядываю в кабинет, где психотерапевт сидит за широким дубовым столом. Он опускает газету. Его тёмные зрачки нацелены в мою сторону, и я вдруг ощущаю себя такой маленькой и беззащитной, словно он видит меня насквозь. Слегка улыбаюсь, скорее нервно, чем дружелюбно, и вхожу.
– Здравствуйте.
Однако, говорить с людьми на тему религии проще! В этом я чувствую себя куда увереннее. Но он-то должен оценить моё желание работать. Не раз видела, как сам летом уходил на работу ещё до рассвета и возвращался, когда многие уже спали.
– Мне сказали, что у вас сейчас окно и я могу… – чувствую себя не в своей тарелке, переступаю с ноги на ногу.
Главврач клиники, психотерапевт и по совместительству мэр нашего города откладывает газету на край стола, садится ровнее, добродушно улыбается и указывает мне на стул. Он одет в чёрный строгий костюм с белой рубашкой – практично и даже элегантно.
– Что привело вас, мисс МакКой? – голос серьёзный и властный.
– Объявление о работе.
Эндрю задумчиво прикусывает губу. На лбу появились морщины.
– Сейчас у нас свободна лишь одна вакансия, так как должность, которую мы указывали в объявлении, заняли буквально полчаса назад, – одна тёмная кустистая бровь нарочито медленно приподнимается. – Будете мыть полы?
Мыть полы? – повторяется эхом.
Я шла сюда с целью устроиться на кухню, но, видимо, опоздала. Какие-то полчаса! Ох… вспоминаю слова о том, что всё, что ни делается – к лучшему. Сейчас выбор либо устроиться на ту должность, что вакантна, либо уйти ни с чем и сообщить Калебу, что я всё утро зря в него вселяла уверенность исполнения идеи. Сегодня он что-то совсем расклеился и обмолвился, что мы взялись за непосильную ношу. Ещё бы, одному ему придётся долго копить на реализацию нашей задумки. Я попыталась вновь вселить в него надежду и пообещала устроиться на работу, чтобы помогать откладывать деньги на открытие магазина. И пусть брат пытался меня отговорить, он знал, что я уже всё решила, и его глаза вновь загорелись стремлением.
– Да, буду.
Эндрю удивлён и даже не старается это скрыть. Чуть подаётся вперёд, изучая меня своим профессиональным взглядом. Вижу, как он хочет что-то спросить, но пока не решается. Наверняка его интересует, почему дочь Патрика МакКоя вдруг устраивается мыть полы. Может, считает, что мы голодаем? Становится не по себе. На приём я к нему точно никогда не пойду.
– Когда я могу приступать?
– Да прямо сейчас, – он вновь расплывается в улыбке и зажимает кнопку на телефоне. – Венди, зайди ко мне. Покажи девочке, где у нас кладовая для инструментов и объясни, как здесь всё устроено.
Домываю коридор, сокрушаясь на свою болтливость. Нет бы спросить, можно ли приступить завтра! А лучше бы вообще промолчала.
Всё, что ни делается…
Хорошенько отжимаю тряпку. Запах хлорки бьёт в нос, отчего я снова кашляю. Теперь у меня плюс один ненавистный запах.
Пусть это будет твой испытательный день, – крутятся в голове слова Уэста перед моим выходом из кабинета.
– С каких пор у уборщиц испытательный срок? – шепчу я, стараясь промыть угол, куда швабра не хочет заходить.
– Он придёт за тобой! – оглушает меня яростный крик в ближайшей палате, от чего я едва не впечатываюсь в стену.
Я подозревала, конечно, что будут странные высказывания и бессмысленные крики, но чтобы так неожиданно и громко… этот мужчина сумел застать меня врасплох. Сердце заходится в бешеном ритме. Радует то, что хотя бы палаты закрыты. Если бы он закричал прямо над моим ухом, я бы совершенно точно поймала приступ.
– Ага, уже пришёл… – огрызается кто-то из соседней палаты. – Ты новенькая, что ли? – парень стоит у окошечка с решёткой и смотрит прямо на меня.
Зачем-то киваю, хотя могла бы не обращать внимания. Вряд ли стоит общаться с пациентами в этом крыле, ведь более-менее здоровые находятся в другой части здания с открытыми палатами, общей гостиной и стареньким телевизором.
– Этот всегда орёт внезапно, не расслабляйся здесь.
– Спасибо, что предупредили.
Стараюсь не смотреть в его сторону и продолжаю мыть.
– Ты бы бежала отсюда, – его голос становится тише, – пока есть возможность.
Всё-таки поворачиваюсь к нему с недоумённым взглядом. Интересно, чем же он обоснует свой совет. Тоже неожиданно закричит, что некто придёт за мной? Ну, теперь я не дам застать себя врасплох.
– Почему?
– Здесь люди пропадают.
– Так их, наверное, выписывают, – улыбаюсь. – И вас со временем выпишут.
– Нет. Они не покидают этих стен…
С понимающим видом делаю короткий кивок и прохожу мимо палаты. Не спорить же с пациентом психиатрической больницы.
– Я тебя предупредил…
Усмехаюсь и продолжаю мыть дальше. Один напугал, второй угрожает… что меня ждёт дальше? И всё-таки не надо общаться с этими людьми. Я слишком близко всё воспринимаю к сердцу. Но даже если не буду по ночам обдумывать их слова, то, возможно, помешаю лечебному процессу. Я ведь понятия не имею о чём с ними разговаривать можно, а о чём не стоит. Вдруг я лишь отодвину момент выписки? А что, если из-за меня их состояние станет хуже, так как я буду подпитывать их больные фантазии, подыгрывая и просто общаясь на их темы?
С другой палаты, в конце коридора, раздаётся крик с просьбой о помощи. Я бросаю швабру и бегу за медсестрой, думая только о том, чтобы успеть. Встретив в соседнем коридоре первых попавшихся двух женщин в белых халатах, я быстро объясняю ситуацию и жду, когда они последуют за мной, но они лишь переглядываются и едва сдерживают смех.
– Новенькая? – интересуется одна из медсестёр.
Робко киваю.
– В этом крыле ни на кого не обращай внимания. Ни-на-ко-го! – повторяет она по слогам, словно в первый раз до меня не дошло.
Вторая всё-таки смеётся.
– Давненько он так не чудил!
Они заливаются хохотом и уходят по своим делам. Чувствую себя глупой. Щёки пылают от стыда, словно на меня только что публично вылили ушат с помоями. И ведь надо же было повестись! Плетусь обратно.
– Эй! – окрикивает одна из медсестёр. – Ничего, освоишься.
Да что-то я уже и не знаю, стоит ли оно того.
7. ОНА
Занавески в кабинете Уэста колышутся от лёгкого ветерка, проникающего в раскрытое окно. Уже несколько дней обещают шторм, а по факту город посещают лишь ливневые дожди. Сижу в кресле главного врача психиатрической больницы, покачиваясь из стороны в сторону.
– Ты был на похоронах, видел её дочерей. Как считаешь, они могут принести нам неприятности?
– Каким образом?
Он садится на края стола.
– Ну, если начнут копать… – предполагаю я.
– Все улики уничтожены, ты это знаешь. Да и она ведь на самом деле покончила с собой.
Мой любовник, от которого веет дорогим парфюмом, не знает, что суицид Деламар произошёл с моей лёгкой руки. Ему и ни к чему об этом знать.
Меньше знаешь – крепче спишь, милый.
– Но они могут выйти на кое-что другое, – многозначительно всматриваюсь в его глаза. – На наше дело.
– Успокойся. Нам ничего не угрожает. Что могут сделать две человеческие девчонки? В конце концов, их в любой момент можно просто убрать, если они начнут рыть в нашу сторону.
Эндрю приподнимает моё лицо за подбородок.
– Я лично этим займусь, обещаю.
8. ДЖЕЙН
– Что она расследовала?
Леона сразу пользуется возможностью поговорить с глазу на глаз, когда Стив отходит позвонить по работе. Мы сидим в одном из местных непримечательных кафе под названием «Невис», ожидая свой заказ. Я готова воспользоваться любым предлогом, лишь бы как можно дольше не возвращаться в тот дом и вновь не поддаваться воспоминаниям.
– Она как-то узнала о том, что здесь пропадают люди.
– Пропадают?
Пожимаю плечами.
– Приезжают с какой-то целью… и всё.
– И их не могут найти?
– В этом и смысл. Их даже не искали, у пропавших никого не было. Я не знаю, как мама раскопала о них информацию и собрала это всё воедино, но… она считала, что это дело века. – Приходится перебороть себя, чтобы посмотреть на сестру. – Я не думала, что всё закончится этим! Я бы не пустила её, если бы…
– Тише. Успокойся.
– Как ты…
– Как что? Держусь? – она нервно откидывает прядь волос с лица. – Я не понимаю почему ты так убиваешься.
Собираюсь ответить, но слова цепляются одно за другое и топят разум, затягивая всё дальше.
– Давай посмотрим правде в глаза, – продолжает она. – Она никогда не была идеальной матерью. Да и хорошей её назвать вряд ли получится, – Леона улыбается официантке, ожидая, пока та поставит еду и уйдёт. – Я ни за что не поверю, что она изменилась пока меня не было.
– Она ведь много работала…
– Тебе от этого легче?
Конечно, нет. Я понимаю, о чём говорит Леона, и где-то в глубине души соглашаюсь, что именно в роли мамы мне её не хватало. Но раньше мы хотя бы знали, что она у нас есть.
– Неужели ты запомнила только плохое?
Сестра делает глубокий вдох, пару секунд смотрит куда-то в окно и нервно сжимает руки, скрестив пальцы.
– Не нужно превозносить человека только потому, что он умер, Джейн. Никогда этого не понимала. Да, она была не плохой, по-своему. Но чтобы прям убиваться по ней, как ты…
– Прекрати! – выпаливаю я. – Как ты можешь такое говорить? В любом случае, у нас была крыша над головой, продукты в холодильнике и…
– Которые покупала я. Помнишь?
Леона зла на мать и сейчас я это вижу как нельзя отчётливо. Может, из-за неё она и стала такой практичной. Чересчур практичной! Я никогда ранее не задумывалась, что детства как такового у сестры, похоже, не было: она ходила за продуктами после школы, прибиралась, готовила нам обеим завтрак и иногда даже посещала в моём классе родительские собрания. Помогала с домашкой, звала домой с прогулок и разговаривала со мной по душам, несмотря на то, что у нас были и ссоры, и драки, как в любой обычной семье. Мама постоянно работала. Сестра рано повзрослела и это был не её выбор. А сейчас, едва вырвавшись из этого, ей вновь пришлось вернуться и взять надо мной опеку.
– Помню. Она, наверное, считала, что тебе не сложно.
– Да причём тут это! – её взвинченность передаётся мне с противоположного конца столика. – Смысл не в том, что мне трудно, а в том, что при живой матери я её для тебя заменяла. У каждого ребёнка должна быть мама и никто её никогда не заменит! – Леона в ярости откидывается на спинку стула. – Я надеялась, что хотя бы на пенсии она успокоится и будет больше времени проводить с семьёй…
Теперь она винит маму за то, что она умерла, так и не выполнив свои материнские обязанности. Леона явно не в себе.
– Давай сменим тему, – я лихорадочно перебираю в голове варианты для разговора. – Чем тебе Стив не угодил?
Сестра впивается в меня недовольным взглядом. Прямо снежная королева: вся серьёзная, холодная, чуть что – и заморозит заживо.
– Он тебе не пара.
– С чего бы это?
– Какая у вас разница?
– И с каких пор возраст является помехой чувствам?
Леона качает головой.
– Джейн, взрослые мужики находят себе маленьких неопытных девочек для того, чтобы подстроить их под себя. У тебя нет опыта, ты не знаешь ещё, чего на самом деле хочешь, а он скажет тебе, что это норма, и ты поверишь.
– У тебя рентген вместо глаз?! Ты его даже не знаешь!
– Разочаровываться больно, детка.
– Переживёшь! – фыркаю я и обращаю внимание на подсаживающегося к нам Стивена.
– О чём речь?
Сестра отворачивается к окну. Качаю головой, дав понять, что не стоит продолжать.
– Тебе нужно уехать? – обращаюсь к Стиву, дабы снова сменить тему.
– Нет, всё в порядке. Я взял отгул на несколько дней.
– Спасибо, – натянуто улыбаюсь.
Вот за что я его ценю. За поступки. Он сразу показал себя человеком действий, нежели пустых слов.
– В любом случае, нам придётся здесь задержаться на какое-то время. И мне придётся ходить в местную школу, – закатываю глаза.
– Ты будешь ходить в школу?
– У неё экзамены на носу, – возвращается в разговор сестра. – Ей нужно сдать их, чего бы это ни стоило.
Стив щурится, переводя взгляд с меня на Леону и обратно.
– Но, может, проще прогулять пару дней? К чему лишняя морока?
– Да брось, – нервно передёргивает плечами сестра. – Новеньких обычно не загружают, тем более что Хосдейл небольшой и все наверняка уже в курсе кто мы и почему здесь, – она презрительно осматривается. – Походит, посидит на уроках, зато успеваемость не упадёт. – Леона отпивает почти остывший чай. – Да и мы тут явно не на пару дней застряли, скорее на пару недель.
– На пару недель?! – не выдерживаю я.
Со стороны Леоны следует игнор, словно она не слышала моего возмущения. Я принимаюсь за салат, чтобы не продолжить и не накалить обстановку ещё больше. Нужна свежая голова. Мы все должны держать себя в руках.
– С кем ты разговаривала на похоронах? Мужчина, крепкий такой.
Может, хоть этот разговор не приведёт нас к ссоре?
– А, – отмахивается сестра, – старый знакомый мамы. Видела его пару раз давным-давно.
– И что он сказал?
– Ничего особенного. Как и все, выразил соболезнования.
– Так долго выражал? – прищуриваюсь.
Леона медленно жуёт, словно выигрывая время. Она что-то скрывает от меня.
– Говорил, что видел её недавно и даже подумать не мог, что так выйдет. Что попытался бы как-нибудь помочь, если бы только знал.
– Но они всё же общались, – замечаю я, пытаясь насадить на вилку ускользающий кусочек курицы. – Надо поговорить с ним, может, он расскажет что-то, на что сам не обратил внимания…
– Ничего он не знает, – перебивает сестра, и я понимаю, что точно должна с ним поговорить. – Вот если бы сохранились файлы…
– Какие файлы?
А я уже почти и забыла про Стивена, который спокойно обедал и до этого момента не вмешивался.
– Расследования, которое она тут проводила. Обычно мама хранила их в облаке, но сейчас даже там пусто.
– Но из облака же они не сразу удаляются, их можно восстановить из корзины.
Стив многозначительно смотрит на меня, будто я должна это знать, а я понимаю, что готова его расцеловать. Сам того не подозревая, он помог мне приблизиться к цели.
Остаток времени в кафе мы проводим молча. Сестра периодически хмурится и смотрит в окно, но я не решаюсь спросить, о чём она думает. Стивен зависает в телефоне. Я же чувствую воодушевление. Моя уверенность в том, что я найду виновного, молниеносно выросла. На этот раз я даже съедаю целую порцию салата – ко мне, наконец, начал возвращаться аппетит.
По пути домой Стивен созванивается по работе. Предполагаю, что без этого мы так и ехали бы в тишине, каждый на своей волне. И лишь когда мы возвращаемся, и я беру ноутбук к себе на колени, атмосфера немного разряжается – в кои-то веке все хотят одного и нацелены на результат.
Мне не терпится просмотреть документы, узнать, из-за чего же её убили. Мне не страшно. Я чертовски зла и хочу отомстить. Нервно стучу ногой по полу, сбивая равномерный такт настенных часов.
– Я скоро вернусь. Желудок совсем ни к чёрту, – бормочет Леона и покидает гостиную.
– Это у нас семейное, – произношу я, не зная, услышала ли она меня.
Строка восстановления файлов, кажется, движется слишком медленно. У меня вот-вот выпрыгнет сердце от волнения. Миллиметр, ещё миллиметр… зелёная змейка начинает действовать мне на нервы. Думаю о том, чтобы купить ещё успокоительного. Готово! Открываю папку под названием «Хосдейл».
– Здесь файлы с заметками, фото. Кажется, это подозреваемые.
– Ты восстановила? – Стивен улыбается с другого конца дивана.
– Да… – смотрю даты изменений. – Последний документ про некую Карен МакКой.
Он быстро оказывается рядом.
– Не сделаешь нам кофе? И будем вместе смотреть.
Поджимаю губы, бегаю глазами от экрана к нему и, в конце концов, киваю. Всё-таки это надолго.
9. ОДРИ
Четверг
Мягко потираю шрам на запястье. Клянусь, ещё вчера утром он был глубже!
– Одри, не засиживайся в ванной, в школу опоздаешь.
Другая мать, наверное, поинтересовалась бы, всё ли у меня в порядке.
Надавливаю на виски и на несколько секунд зажмуриваю глаза. Сегодня ночью творилась какая-то чертовщина, отчего сон был прерывистым и беспокойным. Мне постоянно снились какие-то люди, шепчущие голоса, я то и дело просыпалась в поту, который сейчас тщательно пытаюсь смыть с себя.
Шёпот. Я снова слышу его. Никак не разобрать, что мне говорят. Слышу гласные «а-е…». Выключаю воду. Тишина.
Недостаток сна плохо влияет на мой мозг. Слуховые галлюцинации, что дальше?
Шумно выдыхаю, разглядывая в зеркале свои острые скулы и чуть пухлые губы, которые, кажется, слегка дрожат. Одеваюсь и иду на кухню. Мама целует меня в щёку на бегу, подхватывает ключи от машины и скрывается за входной дверью. Вечно бежит, вечно занята. Последний год работа забирает у неё почти всё свободное время. Если не работает – читает. Все книги, конечно же, по психоанализу.
На столе завтрак: яичница с беконом. Смотрю в тарелку и вижу два жёлтых глаза. Долго рассматриваю их, прежде чем взяться за вилку. Если бы завтрак делал папа, на тарелке было бы королевское блюдо. Он готовить любит и уделяет процессу достаточно много времени, даже по утрам для этого встаёт пораньше. Но сегодня была мамина очередь и поэтому я обойдусь без блинчиков, которых, почему-то, неожиданно захотелось.
Родители в принципе сильно друг от друга отличаются, словно инь и ян нашли друг друга, хотя незнакомцу и может показаться, что они похожи. На самом же деле, единственное, в чём они схожи – спокойствие и скептицизм. Но если у мамы это приобретённые вследствие выбранной профессии качества, то папа таким родился. Он заядлый трудоголик, занимающий должность адвоката, а мама не прочь лишний раз воспользоваться подвернувшейся возможностью и устроить себе выходной, проведя день с семьёй. Только вот в последнее время таких возможностей не наблюдается.
Сегодня достаточно приятное утро – вся кухня освещена золотистыми солнечными лучами. Ощущение, что и дышать легче, чем обычно. Даже коричневый массивный гарнитур кажется светлее, чем на самом деле. По краю тарелки с яичницей играют блики. Если и день будет такой, то я быстро забуду эту жуткую ночь.
Вздрагиваю, когда с холодильника ни с того ни с сего падает статуэтка. Сломана. Раскололась на две части. Мурашки по коже.
К чёрту!
Хватаю сумку и убегаю из дома, не желая больше оставаться одна. Никогда не считала себя трусихой, но сейчас мне, мягко говоря, не по себе. Сначала голоса, потом статуэтка. Я уверена, что она стояла на ровной поверхности и не могла соскользнуть. Напрашивается лишь один вывод: вчера я что-то пробудила, и последствия не заставят себя ждать.
10. КАРЕН
Собираю остатки жёлтого слоника. Статуэтка каким-то образом слетела с полки и разбилась на несколько частей, оставив после себя лишь острые осколки. Жаль, она мне очень нравилась. Может, потому что это подарок Калеба. Он в принципе никогда ничего мне не дарил без повода, а тут пару месяцев назад ездил в соседний город за покупками и привёз этого расписного милого слона. Статуэтки было две, вторую он вручил моей лучшей подруге, – Одри Корнелл, – она как раз сидела у нас в гостях, когда он вернулся.