Два времени – две судьбы

Глава 1

Прошло почти пять лет, как Соня попала в этот странный мир будущего. Она даже в самых страшных фантазиях не могла предположить, что человечество может докатиться до такого. Причём никто из её подруг и наставниц не видел правды, просто потому что уже лет двести как эту правду умело искажали.

Все эти годы Соня сильно скучала по родителям и сестре. Она ругала себя за то, что думала о них плохо, не видела их заботливой любви. Ведь родители готовы были ради её развития отпустить дочь в Италию, лишь бы у неё был шанс найти себя, пусть при этом они и потеряли бы сон от беспокойства. А Лиза подралась за неё.

«Я неблагодарная тварь! – часто перед сном ругала себя Соня. – И этот мир – моё наказание».

На то, чтобы разобраться, куда попала, девочке потребовалась неделя, а вот чтобы осознать глубину проблемы – всё эти пять лет.

Как она выяснила из немногочисленных книг, что ещё хранились в библиотеке пансиона, где-то около 2202 года в мире случилась эпидемия нового штамма гриппа, после чего резко упала рождаемость детей, а процент девочек среди новорождённых едва дотягивал до пяти. И вот прошло чуть меньше двухсот лет, как женщины превратились в роскошь в буквальном смысле. Это был стратегический ресурс, которым мог обладать только поистине достойный мужчина, а это значит, он должен иметь возможность содержать жену в достатке и безопасности. Телохранители, надёжные системы охраны дома, бронированные автомобили – будничная часть быта любой супружеской пары будущего. Кроме того, потенциальный муж должен быть здоровым и красивым, чтобы не портить генофонд. И если с параметром здоровья Соня была согласна, то вот женоподобные мужчины, среди которых ей через три дня предстояло выбрать мужа, её не возбуждали.

Ещё неделю назад наставницы пансиона принесли девушкам альбомы с подробной информацией обо всех женихах, начиная от веса и заканчивая количеством банковских счётов. Фотографии кандидатов в мужья тоже прилагались. Эти альбомы составлялись, чтобы облегчить выпускницам выбор. Все-таки на балу невест на руку каждой девушки будут претендовать сразу по три жениха, тут даже у опытной женщины прошлого глаза разбежались бы, а что уж говорить про семнадцатилетних девчушек, которых в пять лет забрали из семьи и поместили в герметичный мир пансиона без мужчин.

Да-да, именно так всё было устроено в этом странном мире будущего. Если в семье рождалась девочка, в пять лет её забирало государство, ведь это стратегический ресурс, который должен быть под строгим контролем объединённой власти Земного союза. Союз возник лишь потому, что после эпидемии и резкого спада рождаемости, лет так этак через пятьдесят, до людей наконец дошло, что войны при нынешней демографии вскоре лишат человечество будущего. Соня прекрасно запомнила дату «2255 год» – именно тогда все государства объединились в Союз, во главе которого встал парламент с представителями от разных национальностей. Общемировыми языками стали английский, русский, испанский и китайский. Тогда же был составлен перечень преступлений против человечества: убийство, и не важно, умышленное или нет, одного человека или группы людей, разработка оружия массового уничтожения, выведения потенциально опасных биологических объектов. Преступников, признанных виновными в этих преступлениях, очень своеобразно казнили – их разбирали на донорские органы. К тому времени была изобретена процедура биотермальной обработки, которая позволяла сохранять донорские органы на любой срок. Таким образом, преступников не просто наказывали, они приносили пользу обществу, пострадавшему от их действий.

Вроде бы всё справедливо, самой главной ценностью на государственном уровне объявлена человеческая жизнь и женщина как родительница этой самой жизни. Да только нехватку трудовых ресурсов сильные мира сего очень быстро заменили всевозможными роботами. И сейчас, пришла к выводу Соня, политики просто прикрываются демографией, зарабатывая деньги на ценном ресурсе. Соне был противен мир, в котором женщин воспринимали как очень дорогой инкубатор. Если ты богат и породист – вот тебе самка для случки.

К несчастью, её одноклассницы были воспитаны совсем в другой среде. Их забрали из семей в пять лет. Они почти не помнили родителей, которых практически не видели. И ничего удивительного! Ведь родители знали, что в пять лет их дочек заберут, и просто не привязывались к ним. С рождения за девочками следили андроидные няни. Они кормили малышек, по граммам высчитывая количество белков, жиров и углеводов, следили за их безопасностью, рассказывали полезную информацию о том, как нужно за собой ухаживать. Девочки росли красивыми и здоровыми, но совершенно не знающими, что такое любовь. У них даже не было перед глазами примера нормальной семьи, в которой были бы глупые ссоры из-за бытовых мелочей, но и душевные минуты нежности.

В семьях будущего мамы целыми днями пропадали в фитнесс залах, спа-салонах и магазинах, ведь в этом мире основная функция женщины – заботиться о своём здоровье и красоте, чтобы произвести на свет красивого и здорового ребёнка. А папы в это время работали, чтобы обеспечить беззаботное существование мамам. Хотя работа – это громко сказано. Работали роботы. Мужчины управляли ими. Были ещё и другие мужчины, которые обслуживали тех, кто управляет. Но они не были достойны иметь жён.

После тридцати пяти, когда риск родить больного ребёнка возрастал, многие мужья отправляли своих жён в санаторий на Мадагаскаре, где женщины доживали свой век в привычной по пансиону жизни в изоляции, пока мужчины продолжали наслаждаться жизнью. Единицы жили вместе, «пока смерть не разлучит их». Для большинства же мужчин союз был просто этапом в жизни, необходимым для повышения его статуса в обществе и получения наследника. Ведь их жизнь складывалась не только из работы на благо семьи, но и весёлого досуга в компании друзей в барах или в мужских клубах по интересам: хоккей, рыбалка, коллекционирование редких прототипов старинных роботов…

Когда только Соня попала в этот кошмар, она пыталась поспорить с учительницей этики семейной жизни. Она пыталась доказать ей и всем, что женщина это не хрупкий экзотический цветок, который нужно держать под хрустальным колпаком и доставать время от времени, чтобы опылить. Женщина может писать стихи, летать в космос и даже играть в футбол.

– Женщины трамваи водили в двадцатом и двадцать первом веке! – кричала Соня в запале на уроке.

– И к чему это привело? – задала риторический вопрос пожилая учительница с куцым пучком седых волос.

– Но ведь не женщина изобрела вирус, который повредил репродуктивную функцию человечества!

Соню за споры посадили на неделю в изолятор. А девочки ещё два месяца после не разговаривали с ней. Но для Сони их бойкот был даже благом. Ведь кукольного вида одноклассницы Саньи, в чьём теле оказалась Соня, называли девочку не иначе как «Санья-свинья». Что очень возмущало Соню, которая всё ещё помнила своё тело из прошлого, покрытое уродливыми складками жира, тело больше напоминающее гусеницу. Теперь же Соня видела себя в зеркале и понимала, что она гибкая и стройная, ведь каждое утро девочки в пансионе начинали с часовой зарядки, в которую включались обязательно силовые, аэробные упражнения и на растяжку.

Да, Санья была чуть крупнее своих сверстниц. Её грудь и попа уже в двенадцать лет приобрели женственные изгибы, и весила она не сорок пять килограммов, как её соседка Кукла, а все шестьдесят. Но зато рост Сони, как и в прошлом, оказался выше среднего, так что она смотрела на своих обидчиц свысока.

Полнота Саньи легко объяснилась через пару дней после перемещения. Вечером второго дня новой жизни в комнату к Санье заглянула помощница шеф-повара тётя Зина, невысокая рябая женщина. Девочек кормили исключительно правильно, они даже не знали, что такое сахар. Тётя Зина осмотрелась, увидела, что Куклы нет, и протянула Соне контейнер.

– Роднулечка моя, давно тебя не было. Совсем со своей учёбой исхудала. Приходи на кухню, как время будет! – прошептала тётя Зина и подмигнула Соне.

В контейнере оказались блинчики с клубничным вареньем, и девочка с удовольствием съела их на ночь, и совесть её нисколечко не мучила.

Общение с тётей Зиной стало для Сони отдушиной. Она дико скучала по семье, особенно по маме. От мамы всегда пахло чем-нибудь вкусным: жареными котлетами, пирожками, борщом. Во сне она снова обнимала её, чувствовала тепло и мягкость родного человека. Утром девочка просыпалась в слезах и тут же бежала на кухню, пока пансион был ещё погружён в утреннюю дрёму. Повара, впрочем, как и весь обслуживающий персонал, приходили рано и уже хлопотали над завтраком. Соня вбегала и обнимала тётю Зину. Когда-то эту сердобольную женщину, как и всех работниц пансиона, отбраковали. Зиночка была очень низкого роста, и лицо её покрывали весёлые веснушки. И вот уже сорок лет тётя Зина служила счастливицам – будущим жёнам и матерям. От неё тоже пахло едой, Соня закрывала глаза, и на миг ей казалось, что она обнимает маму, ей даже слышалось бурчание отца, который всегда подтрунивал над излишней сентиментальностью жены и младшей дочери. Соня скучала даже по идеальной Лизе с её ненормальной уверенностью в собственной правоте. Теперь девочка оценила странную заботу старшей сестры, ведь единственный раз, когда Лиза оставила сестру без надзора – это то самое лето, когда Соня умудрилась набрать сразу тридцать килограмм. Но теперь девочка решила не совершать подобных ошибок. Она по утрам иногда съедала припасённые для неё вкусняшки от тёти Зины, но ужинала исключительно правильными продуктами, старательно делала зарядку и дополнительно ходила на национальные танцы. Благодаря усилиям в свои семнадцать она была полнее своих тощих одноклассниц, но вписывалась в нормативные рамки и в брак её так и не списали.

Впрочем, Соня понимала, что для бракованных женщин этот мир был открыт намного больше, чем для избранных. Отбракованные женщины сами распоряжались собой, работали, могли переезжать, они были свободны. Тётя Зина по секрету рассказала Соне, что у многих из них были любовники.

– А у тебя есть? – спросила тогда Соня.

– Что ты, деточка, – печально усмехнувшись, махнула рукой повариха. – Кто на меня позарится, на колобка!

Единственное, в чём было отказано этим свободным женщинам, – иметь детей. Сразу после отбраковки их стерилизовали, чтобы не портили генофонд. Это было жестоко и не вязалось с речами о глобальной демографической проблеме. Зато создавало ажиотаж вокруг женщин, способных родить.

Соня хотела детей, семью. И пусть её дети будут ругаться между собой, как когда-то они с Лизой, а муж ворчать по поводу и без, но девушка очень хотела снова почувствовать себя частью чего-то, она хотела любить и быть любимой, заботиться о ком-то, чувствовать, что кому-то очень-очень нужна. Кроме того, Соня не хотела проигрывать, слишком многие одноклассницы и учителя надеялись, что её отбракуют. Назло им она решила остаться в рядах невест!

Теперь ей предстоял самый ответственный вечер в жизни, через три дня на балу она должна выбрать себе мужа. Внутри неё всё кипело протестом. Она девчонка двадцать первого века! Она не могла и не хотела вот так с первого взгляда, с первого диалога на всю оставшуюся жизнь определиться с опекуном, которому по традициям этого мира будет принадлежать её жизнь. Ведь какие бы красивые слова ни подбирали её учителя, женщин здесь сажали в золотые клетки. Да, можно было целыми днями загорать у бассейна и ничего не делать, но вместе с возможностью бездельничать женщины получали от мужчин отношение к себе как к редкому антиквариату, который не особо интересует, но его полезно иметь для статуса.

Да что там далеко ходить. Отношение к женщинам отражалось даже в гаджетах. Жёнам заботливые мужья покупали доисторические кнопочные телефоны только для связи, чтобы никакого доступа к глобальной сети. А то не приведи небеса она отвлечётся от мужа или своей красоты или вычитает там какую-нибудь умную мысль. «Чем меньше женщина думает, тем крепче спит мужчина!» – вот девиз общества будущего!

Официально считалось, что смартфоны, любые персональные ИСПэДы (интеллектуальные системы предоставления данных) и стационарные, и мобильные, излучают вредные для детородной женской функции волны. Поэтому в пансионе кроме панорамного визуатора был только один ИСПэД в библиотеке. К глобальной сети он подключён не был. Туда было закачено множество электронных книг о красоте, диетах и здоровом образе жизни, при этом «продвинутый» компьютер будущего так нещадно тормозил и глючил, что даже если бы в нём были закачены самые захватывающие блокбастеры всех времён и народов, смотреть их было бы невозможно. Как объяснила тётя Зина Соне: «просто это устаревшая модель двадцатилетней давности». Стоит ли говорить, что Соня к ИСПэДу не подходила, занудных текстов с глупыми картинками ей хватало на уроках, а остальные девочки в пансионе вообще не знали, что у них есть библиотека. По крайней мере Соня их там ни разу не видела, а уж сама девушка провела наедине с книгами очень много часов, потому что предпочитала делать уроки там, а не в своей комнате, где её постоянно отвлекала Кукла своими дурацкими замечаниями, которые сами себе противоречили. То вредная соседка утверждала: «Санья, чего ты пыхтишь над этими учебниками, тебе всё равно ничего не поможет, ты же дура!», а через пару дней могла выдать: «Правильно, Санья, учись хорошо, тебе ещё работать, замуж-то ты со своей жирной задницей точно не выйдешь!»

Соня не хотела превращаться в антиквариат. Она мечтала поездить по Земле, изучить технологии этого мира и слетать на Марс! Она всегда мечтала о космосе, а в этом мире люди уже создали марсианскую колонию. Буквально десять лет назад. Там постоянно пребывало всего двадцать человек, но уже были построены агрегаты для создания атмосферы и через год их обещали запустить, пока же тестировали под огромным куполом. Все эти новости Соне рассказала тётя Зина, потому что ученицам пансиона были доступны только правильные каналы визуатора, где рассказывали о культуре, этикете, животном и растительном мире Земли, даже вскользь не упоминая об экологических проблемах: истощении почв, уменьшении объёма пресной воды и обмелении океанов. Женщины, жёны должны исключительно наслаждаться жизнью, чтобы, не приведи небеса, стресс не вызвал расстройства гормональной системы и нарушения репродуктивной функции.

Соня, как обычно, встала в шесть утра, до общего подъёма был час её личного времени. Кукла ещё спала. Соня задумчиво перелистывала альбом с женихами. Восемьдесят красавцев с идеальными зубами, кожей, волосами, всё как у отборных жеребцов. Билеты на бал среди достойных состоятельных мужчин распределялись после тщательного отбора. Причём отбор начинался ещё на этапе подачи заявки на жену. Кандидатов строго изучали: анализы, родословную и финансовую состоятельность.

Но среди избранных женихов обычно попадалась пара просто очень богатых мужчин. Им не повезло родиться с веснушками, с кривыми ногами и ещё неизвестно какими физическими недостатками, из-за которых человечество ограничило их право на размножение, чтобы не портить генофонд. Но эти «уродцы» были невероятно богатыми людьми, поэтому имели право за баснословные деньги купить себе билет на бал. Вероятность, что хрупкие утончённые девушки, привыкшие к красоте, выберут их, стремилась к нулю, поэтому для государства продажа билетов богачам была просто способом заработать, чтобы потом иметь возможность воспитать следующее поколение жён, а для чиновников ещё и способ подзаработать лично.

«Почему, зная, что их всё равно не выберут, они тратят такие сумасшедшие деньги фактически на ветер?» – думала Соня. В её альбоме была только одна фотография бракованного миллиардера. Вот уже пять минут она всматривалась в его бледное лицо, которое зловеще контрастировало с тёмно-русыми волосами. С фото на неё смотрели блёклые серые глаза, свёрнутый немного влево нос с горбинкой нарушал обычную симметрию, невольно привлекая внимание, губы рассмотреть было невозможно, потому что мужчина так плотно их сжал, что рот превратился в узкую полоску. Внизу под фото были указаны личные данные:

«Айк Ланьчук. 30 лет. Рост 175. Вес 72 кг».

Жених был выше Сони всего на один сантиметр, и весил почти так же.

«Задохлик!» – усмехнулась про себя Соня. Но в нём чувствовался напор, целеустремлённость. На фотографиях все женихи улыбались, кто кокетливо, кто доброжелательно. А он смотрел серьёзно, прямо в душу.

«Тут два варианта: из-за собственных комплексов он хочет всем доказать, что богат настолько, что может позволить себе семью… или он действительно очень хочет семью! Может, и удастся с ним договориться, – размышляла Соня. – Наверняка он понимает, что шансов у него нет, при этом я почти уверена, он не первый раз покупает билет на бал. Что ж, в этот раз ему повезло! В этом выпуске невест буду я».

Девушка грациозно соскочила с кровати, потянулась и прямо в пижаме побежала вниз на кухню. Ей не терпелось узнать, сдержала ли тётя Зина своё обещание принести своей любимице парик и мужскую одежду. Да, Соня очень надеялась, что сможет договориться с Айком и её жизнь не будет как у всех, но решила подстраховаться и перед балом хотя бы одним глазком взглянуть на свободный мир мужчин.

Глава 2

– Роднулечка моя, может, не надо? Не дай Божечки, с тобой что-то случится. Моё сердечко не перенесёт такого удара, – причитала тётя Зина, пока Соня крутилась перед зеркалом, рассматривая свой мужской образ. По её мнению, даже с короткими тёмно-каштановыми волосами, в объёмной чёрной толстовке из какого-то невероятно мягкого материала и в широких джинсах она всё равно была похожа на девочку. Соня перетянула свою пышную грудь, намотала на живот полотенце, но женственности фигуре придавали широкие бёдра. Недовольно хмыкнув, девочка обратила внимание на обеспокоенную повариху.

– Тётечка, ты же знаешь, я тебя люблю, поэтому я обязательно через пару часов вернусь. Я же не хочу, чтобы тебя наказали за помощь в моём побеге, потому что никакого побега не будет. Я просто доеду до города и погуляю.

Тётя Зина с блестящими от слёз глазами и прижатыми к груди руками на выдохе прошептала:

– Я же не о себе беспокоюсь, родненькая ты моя, за тебя!

– Ничего со мной не случится! – успокоила тётушку Соня.

– С тобой, может, и ничего, а вот натворить дел ты можешь!

– Да ладно, тётя Зиночка, обещаю, одна нога здесь, вторая там!

Соня обняла тётушку, заменившую ей в этом мире семью, и неожиданно даже для себя решилась задать вопрос, который мучил её с самого начала:

– Тётя Зина, я давно хотела спросить, почему ты такая добрая именно ко мне?

Помощница повара вздохнула, улыбнулась, мечтательно поднял глаза к небу и сказала:

– Ты мне очень маму напоминаешь. Она такая же светленькая, синеглазая была, и такая же добрая. А ещё ты, когда я первый раз тебя увидела, была такой беззащитной, жутко стеснительной, и все тебя обижали. Наверно, во мне материнский инстинкт включился. И я очень рада, что ты изменилась, стала смелее и мудрее, перестала обращать внимание на ту глупость, что без конца твердят эти штампованные куклы.

Соне было приятно, что тётя Зина заметила перемену в Санье и оценила именно саму Соню, она обняла повариху и прошептала:

– Мне очень помогла твоя поддержка, тётушка. Спасибо тебе.

Тётя Зина всхлипнула. А Соня решила не углублять разговор об изменениях Саньи, девушка не хотела никому рассказывать, что на самом деле она из прошлого, не хотела, чтобы её приняли за сумасшедшую, поэтому перевела разговор в другое русло:

– Так, значит, ты помнишь свою маму? – грустно улыбнувшись, спросила Соня.

– Конечно, помню! Как её можно забыть. Она приходила ко мне каждый вечер, целовала перед сном и рассказывала какое-нибудь стихотворение.

– Это такая редкость, – воскликнула Соня. – Все мои подруги говорят, что они своих мам уже не помнят, потому что их почти не видели, даже когда жили в семье. Но почему ты вспоминаешь о маме с грустью? Ты разве не вернулась к ней, когда тебя отбраковали?

– Ах, милая, ты же знаешь, когда нас забирают из семьи, то лишают не только близких людей, но и фамилий, и даже имён. И увозят подальше. Могут взять девочку где-нибудь в Египетской области и отправить в Вашингтонский округ. После окончания пансиона для служащих, получив свободу передвижения и право устроиться на работу, где мне вздумается, я попыталась найти семью, но все нити оказались оборваны тщательно. Да и позор это, наверно, для родителей – узнать, что их дочь бракованная.

– Позор – это лишать девочек семьи! Я знаю, зачем они это делают. Хотят нас сломать, сделать менее эмоциональными, зацикленными только на себе и своей красоте, чтобы было проще управлять нами, подчинять, хотят, чтобы мы полностью зависели от них… – гневно проговорила Соня, и тут же мотнула головой, прогоняя злые мысли. – Всё, я побегу!

Девушка поцеловала тётю Зину в пухлую щёку и вышла через служебный вход кухни. Спустившись по узкой дорожке к маленькой неприметной калитке, спрятанной в каменном заборе, девушка впервые вышла за пределы пансиона. Она и сама не знала, что ожидала увидеть, но реальность разочаровала своей обыденностью. Вокруг было бескрайнее поле с выжженной солнцем травой, двухполосное шоссе с идеальным асфальтом уходило вдаль. Рядом с калиткой была маленькая парковка. Где сейчас одиноко стоял красный мопед тёти Зины.

Мопеды ХХIV века – это совсем не тоже самое, что мопеды XXI. Когда Соня придумывала свой простой план: дождаться вечернего отбоя, сбежать через служебный вход из пансиона, добраться до города, там побродить по ночным улицам и вернуться, – девушка спотыкалась именно на способе быстро добраться до города. Поделившись с тётей Зиной своими мечтами, она неожиданно узнала, что пышная помощница повара приезжает на работу на мопеде, который сам держит равновесие и придерживается маршрута, оптимально составленного встроенным навигатором. Ехать без конкретной цели ещё проще: просто приложить магнитный ключ к замку.

До города Соня добралась совершенно спокойно по пустому шоссе. Полная луна прекрасно освещала бескрайние поля вокруг. Город наступил как-то неожиданно. Соня помнила, что в прошлом она ездила с семьёй к родственникам в разные города. Все пригороды выглядели примерно одинаково: опустевшие промзоны на въезде сменялись покосившимися домиками и бараками. Но чем ближе к центру, тем чище и оживлённее становились улицы и выше дома. Здесь же город начался внезапно. Просто в какой-то момент появилась череда практически одинаковых высоток из стекла и бетона. В каждом доме было минимум этажей сорок-пятьдесят. Зачем столько жилых площадей в мире, где есть проблема с демографией? Соня знала ответ на этот вопрос, тётя Зина рассказала ей, что в сельской местности давно уже никто не живёт, там людей вытеснили роботы. Маленькие городки тоже опустели. Выжили только крупные. Большинство из них перестроили под современные потребности человека, только в некоторых оставили в центре исторические здания, имеющие особо ценное культурное значение. Современные же города представляли собой ровные ряды однотипных домов, напечатанных на строительных принтерах.

Именно в такой современный город въехала Соня на своём красном мопеде. Дома были разукрашены неоновыми вывесками, которые расцвечивали всё вокруг себя так, что и фонари были не нужны. Но фонари были. Они больше напоминали спицы, чуть изогнутые сверху, на конце их голубыми каплями сияли лампы.

«Похоже на Нью-Йорк», – подумала Соня, но она точно знала – это не Нью-Йорк. Тётя Зина сказала, что ближайший к пансиону город – Ростов. В прошлом Соня не бывала в Ростове, но девушка была уверена, что раньше он выглядел совершенно по-другому. И вот такой город ей не понравился. Он был холодным, как и весь этот мир. Тут не было зелени, только асфальт, бетон и стекло.

«Может, если посмотреть на него с высоты птичьего полёта, впечатление изменится…» – подумала Соня и решила забраться на самый высокий небоскрёб. Тётя Зина рассказывала ей, что самый высокий стоит на берегу Дона рядом с Темерницким мостом. Остановившись на светофоре, девушка включила через шлем навигатор и уверенно сообщила цель пути. Теперь ей оставалось только смотреть по сторонам, навигатор сам управлял мопедом.

Девушку изредка обгоняли дорогие красивые машины каплевидной формы. От прежних автомобилей остались только четыре колеса и фары. Дверей было не видно, багажника тем более. Что уж там, даже лобового стекла не наблюдалось, видимо, его заменило какое-то композитное вещество, пропускающее свет только в одну сторону. Так что изнутри было видно дорогу, а любопытные взгляды в машину не проникали.

На тротуарах встречались неспешно идущие куда-то мужчины разного возраста. Большинство из них, несмотря на жару июльской южной ночи, были одеты в классические костюмы, только некоторые позволили себе снять или ослабить галстуки. Соня вспомнила, как отец ненавидел галстуки, называл их удавками. Она видела его в костюме только один раз в жизни, когда они с мамой ходили на свадьбу к дальним родственникам. В этом мире классическим костюмом мужчины подчёркивали свой статус состоятельного и успешного человека. А те, кто ходил в свободных брюках или шортах из сверхлёгкой ткани на основе хлопка, скорее всего, работали в обслуживающем персонале поварами или барберами. Потому что даже спортсмены, ставшие в этом мире суперзвёздами и самыми богатыми людьми после банкиров и владельцев роботизированных заводов, в повседневной жизни предпочитали подчёркивать свой статус классической одеждой.