Наблюдатели
– Я не вас имел в виду.
Официантка безучастно поставила стакан. И тут я заметил, насколько они похожи с барменшей. Еще одна восковая кукла.
«Наверное, сестры?».
Впрочем, интерес к окружающей обстановке был настолько утерян, что я даже не расслышал ответных слов официантки (если она вообще что-то ответила). Кажется, зазвучала песня, но кто исполнитель?.. До фонаря!
– Тебе плевать на все на свете? – точно подмигнула Виктория. – И на себя тоже?
Главное не вступать с ней в диалог. Ведь это не она, а выстроенный в моем больном мозгу фантом. К сожалению, фантом сносил любые преграды, я не мог молчать!
– На себя мне не плевать.
– Ты переживаешь.
– Нет!
– Неправда. Я это чувствую. Ведь сам недавно сказал, что наши отношения – пшик! Что тебе нужна состоятельная женщина, которая бы поддержала твой издательский проект.
– Это правда!
– А думаешь обо мне.
– Два года не проходят даром. Какая-то боль все равно остается. А ты?..
– Мне тоже больно. Даже не представляешь – как!
– Тогда зачем?.. Вернем все как было.
– Невозможно.
– Почему?!
– Коленька, ты так ничего и не понял. Твои проекты – прожекты. Может, ты получаешь моральное удовлетворение. Но нужны еще и деньги. Я молода, красива. И жить мифическим будущим больше не могу. А тут все реально. За этим человеком буду как за каменной стеной. Уеду из России, где ничего хорошего не предвидится. Не увижу больше поголовной нищеты, до смерти надоевших политиков и беспощадной зимы. Я даже русскую речь забуду.
– И меня?
– Это будет сложно. Но постараюсь.
– Флаг тебе в руки.
– Не обижайся. Пойми, если любишь. Ведь и я люблю. А моя бравада – средство убежать от самой себя. Только получится ли?
Я прервал с ней мысленный диалог. Зачем эти фантазии? Виктория просто забыла меня и скоро будет далеко-далеко. Там, куда так рвалась с детства.
А я выброшен, как надоевшая игрушка!
Ей хорошо! Но почему я страдаю? Несправедливость! И я должен наслаждаться жизнью. По крайней мере, тем, что у меня есть.
Собрав волю в кулак, я постарался выбраться из плена отчаянья, впервые внимательно осмотрел обстановку бара. Мне обещали здесь возвращение надежды… Надежды на что?
Несмотря на заманчивую музыку, никто не танцевал. Несколько человек устроились за столиками, однако лиц их в полумраке не разглядеть. Единственное, на что я обратил внимание: все посетители – дамы.
Сначала мне показалось, будто нахожусь на просмотре известного американского фильма «Женщины», где нет ни одного мужчины даже в массовке. Или я – в «розовом» баре? Нет, меня бы сюда не пустили.
Женщины тусовались по углам, мирно беседовали, не обращая ни на кого внимания. Но вот одна из них все-таки соизволила посмотреть на убитого любовью. Поднялась, двинулась к моему столику. Проклятая Виктория – тут как тут: «Не упусти ее, Коля!»
Она «говорила» это специально. Знала, что у девушки из бара – ни единого шанса. По крайней мере, сегодня.
Незнакомка кивнула на пустующий рядом стул, спросила: «Можно?» и, не получив утвердительного ответа, бесцеремонно села. И опять… что-то общее было у нее в лице с барменшей и официанткой (тут работает одна большая семья?). Она красива, только… какая-то безжизненная. Точно надела прелестную маску, скрывающую ее истинный образ. Я не мог выглядеть невежливым, предложил ей выпить. Женщина улыбнулась:
– Думаете залить неприятности вином?
– С чего вы решили, будто у меня неприятности?
– Людей с проблемами видно за версту.
– Пусть так. Но это касается лишь меня.
– Не сердитесь. Вспомните, как называется наш бар.
– Странное у него название.
– Обычное. И правильное. Вот у вас, например, такой потерянный вид, что смотреть больно. Почему бы не помочь человеку в горе?
– Меня действительно постигло горе. Только вы вряд ли поможете. Единственное спасение вот… – Я взял в руки на половину опустошенный стакан. Маска безучастно бросила:
– Вино – не спасение, а временное утешение. Когда хмель испаряется, боль становится сильнее.
– Верно, – вздохнул я.
– Придется опять заливать горе. Потом опять. А так недалеко и до новых проблем.
– Где же выход?
Я взглянул в глаза незнакомки и ощутил себя… лежащим перед неведомым врачом пациентом, которому собираются поставить страшный диагноз.
– Любовная драма? – спросила Маска.
– Вы проницательны, – моя настороженность усилилась.
– Это не сложно. Все несчастные влюбленные – как под копирку. Выражение глаз, жесты, вздохи. Им кажется, что жизнь окончена. А, может, она только начинается? Что если судьба избавила вас от скольжения по опасной дороге?
Я пытался уловить в словах собеседницы любые эмоции – лукавство, сожаление, горечь. Но она, как робот, констатировала факт, и – ничего больше.
Стало не по себе. Кто сидит напротив меня? Живой человек или механическая кукла?
Незнакомка, точно почувствовала мои опасения, впервые за время нашего разговора ее губы коснулась еле заметная улыбка. Однако выглядела она натянутой, точно… доставляла женщине настоящее страдание. Глаза ее потребовали, чтобы я отвечал. Пришлось вступить в диалог.
– Позвольте, – сказал я. – Ради любви стоит идти и по очень опасной дороге. Любовь стоит жизни!
– Когда любовь взаимная. А когда нет?
Ее вопрос поставил в тупик. Действительно, к чему может привести любовь без взаимности другого человека?
– Так к чему? – молча допытывалась Маска.
– Не знаю, – я сердито взъерошил волосы.
Я лгал. И не только ей. Прежде всего – самому себе. Если бы отношения с Викторией развивались дальше, они бы неизбежно подошли к тупику.
– Надежду можно вернуть, – сказала незнакомка.
– Надежду на что?
– На любовь.
– Ни за что! Виктория потеряна навсегда.
– Как быстро вы сдаетесь.
– Кто лучше меня знает женщину, с которой прожил два года.
– Иногда совет постороннего более действенен, чем собственные, пусть даже выстраданные, выводы.
– Поймите: она ушла навсегда. Связалась с каким-то богатым хлыщом.
– И что? – покачала головой Маска. – Вдруг она в нем разочаруется? Или они разругаются? В конце концов с этим хлыщом может случиться несчастье.
– Такое возможно.
– Выходит, надежда остается?
– Все это из области теории.
– Почему? Вы оказались среди тех, кто возвращает надежду.
– Волшебников?
– Вроде того.
– Мне пора, – оставаться с сумасшедшей (а она, похоже, такова) не было смысла.
– Зря!
Это единственное слово заставило меня очень внимательно посмотреть на женщину с восковым лицом. Возникло новое серьезное подозрение.
– Вы сказали про несчастье?.. То есть ваша организация за определенную плату?..
Я не договорил, сделалось жутко до омерзения. Захотелось бежать отсюда без оглядки. Незнакомка сделала предупредительный жест:
– Вы не поняли. Никто не собирается подсылать убийц к новому другу вашей возлюбленной, или подсыпать ей любовное зелье.
– Тогда что?
– Начнем сначала. Что такое надежда? Это ваш второй шанс.
– Пожалуй, – немного подумав, ответил я.
– И этот шанс мы предоставляем.
Я понимал: Маска шутит. Но затянувшаяся шутка не вызывала раздражения. Просто на секунду представил, что было бы, начни мы с Викторией все сначала.
Я бы повел себя по-другому, заботился бы о ней гораздо больше. Возможно, устроился бы на престижную работу. Каждый день ее жизни постарался бы наполнить счастьем.
А как бы себя повела она? Благосклонно приняла мою заботу, а при первом удобном случае бы сбежала?
– …Мы предоставляем еще один шанс. Но только один.
– Почему один?
– Таковы условия игры.
Впервые за сегодняшний вечер я рассмеялся. Шутка удалась.
– Это не розыгрыш, – сказала Маска. – Любое ваше желание сегодня исполнится. Одно желание. Можете вернуть свою Викторию.
«Откуда ей известно ее имя?»
Я поежился, ситуация выходила далеко за рамки обыденной.
– Ну, и?..
Вместо быстрого ответа я представил, как раздается спасительный звонок, и сладкий голос Виктории возвещает:
– Коленька, дорогой, прости за глупый розыгрыш.
А дальше? Ждать нового подвоха с ее стороны? Когда очередной француз или бельгиец позовет ее в «чудесную жизнь»?
Мне показалось, как Виктория едко смеется:
– Женщинам доверять нельзя!
– Да, тебе веры нет!
Видение исчезло, снова – бар, где за моим столом дама с восковым лицом. Почему-то захотелось ей признаться:
– Я только что говорил с Викторией. Мысленно…
– Я знаю.
– Похоже, влюбился не в ту.
– Вы отказываетесь от нее?
– Отказываюсь. Потому что не верю.
– У вас есть другое желание?
– Подарите волшебную палочку. Тогда не будет проблем.
– Это нам не под силу.
– Почему?
– Мы не волшебники. А если и волшебники, то не совсем добрые. Итак, одно желание.
– Сдаюсь! – вздохнул я. – Но одного мало. Только разыграется аппетит.
– Как знаете – бесстрастно произнесла Маска.
– Не обижайтесь. Но ведь всерьез я не…
– Поверьте! – резко оборвала она.
– Хорошо, – ответил я лишь для того, чтобы потешить ее самолюбие. – Я хочу…
«А чего пожелать? Все-таки вернуть Викторию? Если нет, то чего?»
Почти не произвольно я выпалил:
– Хочу понять корень всех бед нашего мира и России в частности. Каково желаньице?
– Выполнимо, – кивнула Маска.
В ее руке, точно у фокусника, вдруг оказалась черная коробочка.
– Как придете домой, откройте ее. Но не раньше.
– А если не выдержу, не дотяну до дома?
– Тогда мечта не сбудется.
Продолжая подыгрывать шутливому спектаклю, я взял в руки коробку и в ту же секунду…
Я не понял, что произошло, но наплыл странный белый туман. Он густел, в нем быстро исчезали очертания бара с сидящими за столиками «восковыми девушками». В последний раз раздались звуки музыки и навечно растаяли. Я с изумлением взглянул на свою собеседницу, однако туман скрыл и ее. Я попытался схватить ее за руку, но поймал воздух.
…Потом будто отошел ото сна. Моей единственной соседкой была холодная каменная стена. Где-то рядом должен находиться бар «Возвращение надежды».
Я осмотрел каждый сантиметр. Нет никакого бара. Мне все это привиделось?
А что у меня в руках? Коробка?! Оказывается, я держу ее в руке!
Что там?!
Тут вспомнил о террористической угрозе, которая поджидает нас на каждом шагу. «Немедленно избавься!»
Однако некий внутренний голос не позволял мне этого сделать. Если все-таки открыть ее?
И сразу вспомнил о предупреждении: сделать это только дома.
И я рискнул: спрятал коробку в карман и направился к себе. Может, бар и дама с восковым лицом – только в моем воображении. Но подарок-то реальный.
Я забыл и Викторию, и все на свете. Я сгорал от нетерпения узнать: что хранит таинственный ларец?
Наконец-то я дома. И опять засомневался: стоит ли открывать? Все случившееся со мной за последние час или два выглядело чудовищной несуразностью. Если сдать подарок в полицию? И что расскажу? Про бар, который видел только я. После подобных рассказов человека обычно отправляют в психушку.
Выбросить ее и забыть? Жалко! Вдруг там важная вещица?
И я вторично рискнул: посмотрю!
Но перед этим на всякий случай поведаю обо всем, что произошло…
Вот такая история! А теперь открываю коробку.
Тут какой-то диск. Только и всего? Почему же на сердце так тревожно?
Хватит! Вставляю диск в компьютер.
Экран засветился голубоватым светом. Побежали волны. Они стали пениться, играть, зазывать меня к себе. Я невольно засмеялся: «Эх, милые, искупался бы, да не сейчас!»
Волны увеличиваются, теперь они, как живые. Накатываются, накатываются! Глядишь, и вовсе прорвут экран, захлестнут меня!
А там, что такое?! О, нет!..»
Запись неожиданно прерывается.
Глава пятая
Сон к Катерине пришел неожиданно. Когда она проснулась, Андрея уже не было. Брат сообразил, что сестрица явилась поздно, и не стал ее будить.
Первой дилеммой Кати была: «Не приснилось ли мне все это?». Однако подаренный ночным посетителем маленький диктофон находился рядом. Девушка еще раз прослушала запись.
«Позвонить Андрею и обо всем рассказать?»
Сжимавшие телефон пальцы вдруг разжались, аппарат полетел на пол. Катя вспомнила о предупреждении призрака: молчать!
Не фальшивка ли это? Голос вроде бы Николая. Но не факт, что его. Сейчас подделать можно любой голос!
История похожа на сказку, на фантастический бред. А разве появление в спальне призрака не является бредом? «Нет, нет, мотать отсюда!»
И опять она осталась. Что-то помимо воли заставляло отринуть мысли о бегстве. Катя размышляла:
«Допустим, все, о чем Николай поведал, правда. Тогда возникают несколько вопросов. Что это за бар? Кем на самом деле являются его посетители и обслуга? Почему там находились исключительно женщины, да еще со странными лицами, точно на них надеты маски? Как это вдруг бар исчез? Что за белый туман?
Если у дяди тоже был бред, как быть с диском, который никуда не исчез?
Что он увидел на экране? Волны… да были волны. Но и еще что-то! Его последние слова: «А там что такое?! О, нет!..» Его напугало что-то или кто-то?»
Похоже, появилась первая связанная с Николаем информация. Только она ничего не объясняла, а лишь запутывала дело.
Катя вспомнила, что пора бы подкрепиться. Сварила кофе, сделала бутерброды. Завтракала с трудом, кусок не лез в горло, до сих пор не могла отойти от потрясений ночи.
За окном раздался хохот сумасшедшей старухи. И опять Катя словно услышала ее предупреждение насчет проклятого дома…
Проклят он или нет, но вещи здесь происходят необъяснимые.
А разве не странное место этот бар? Николай даже не уверен, что он туда заходил. А диск остался! И просматривать его он стал именно здесь, в доме. Как бы узнать больше об этой истории?
Ее размышления прервал звонок. Иван! Катя могла бы сколь угодно долго внушать себе, что не желает больше видеть его, только… голос предательски дрожал.
– Доброе утро, – Иван пытался говорить бодро и весело. – Еще в постели?
– Это имеет значение?
– Уж нельзя и полюбопытствовать. А я в конторе. Через полчаса совещание у шефа.
– Поздравляю.
– С чем?
– С совещанием.
Он непринужденно рассмеялся и спросил:
– Увидимся сегодня?
– Зачем?
– Сходим куда-нибудь. Покажу наш город. Ты ведь не видела его достопримечательностей? У нас такие монастыри, музеи. А вечером пообедаем в одном классном ресторане. Я взял смелость, заказал столик.
– Ты поспешил. Сегодня я занята.
– Чем?
– Поисками работы.
– Между прочим, есть любопытная информация по поводу твоего дяди.
– Так сразу и появилась?
– Нет, она и раньше была. Но я не хотел углубляться в детали, все-таки ДСП.
– А это что значит?
– Материалы для служебного пользования.
– Решил нарушить закон?
– Они больше секретом не являются.
– Я подумаю… Да, Иван, где бы мне узнать об истории дома, который мы унаследовали?
– Ты неисправима. Клавдия Никитична становится для тебя путеводной звездой. Вот повезло старушке: хоть кто-то воспринял ее всерьез. Ладно, зайди на сайт нашего поселка, – он продиктовал ей адрес сайта. – Там все подробно написано. Может, найдешь то, что тебе нужно. Так мы увидимся?
– Перезвони позже.
Отключив телефон, Катя ощутила двойное чувство: с одной стороны, ей было жаль, что она больше не слышит Ивана. С другой – в его голосе не звучало вчерашнего высокомерия. Похоже, он и впрямь ждет новой встречи. «Помучайся, дружок», – злорадно подумала Катя и подошла к компьютеру.
Информацию о поселке она нашла быстро. Ага, вот и ее дом. Ему чуть более десяти лет. Построил его предприниматель Рощин. С некоторых пор им владеет Фирсов Николай Викторович. Дальше шла фотография самого здания, участка и… все!
Немного же Кате удалось узнать.
Девушка выглянула в окно. Редко проносились машины, слышался заливистый лай собачонки, крики мальчишек. Она увидела и часть соседской территории, где по двору, как заведенная, сновала Клавдия Никитична. У Кати мгновенно возникла идея. Взяв коробку конфет, она направилась к соседям, постучала в ворота. Конечно, ей до смерти не хотелось встречаться с невоспитанным бугаем Васей, но что делать?
По счастью вышел не он, а супруга, посмотревшая на гостью с интересом и некоторым недоумением. – Мы вчера не слишком хорошо побеседовали.
– Что вы, что вы! Какие счеты между соседями? – как всегда ласково защебетала платиновая дама.
– Чтобы окончательно устранить любые недоразумения, вот… – и она протянула коробку.
– Зачем, моя рыбка?
«Пригласит зайти или нет?» – думала Катя. Пока прогнозы были неутешительные: жена Васи предпочитала вести разговор за пределами особняка.
– Возьмите, – Катя буквально всучила ей коробку. – Привет вашему супругу и Клавдии Никитичне.
– Васеньки уехал, а у мамочки опять обострение, – вздохнула дама.
– Извините за беспокойство, – Катя поняла, что ничего ей не светит. Как вдруг…
– Да вы пройдите, девушка. Катя, если не ошибаюсь?
– Не ошибаетесь.
– Слышала, так вас брат называл. А я – Мэрилин. В честь знаменитой Мерилин Монро.
Едва Катерина вошла, Клавдия Никитична перестала беспокойно бегать, замерла, уставившись на гостью своими впалыми зелеными глазами. Мэрилин тихонько сказала:
– Похоже, вы ее заинтересовали. Пойдемте, все вам покажу. Вот тут сажаем морковку, дальше – парники. Что за огурчики у нас! И цветы есть: гладиолусы, пионы… Нет, не туда смотрите, они рядом с мастерской Васеньки. Он ее делал собственными руками. А вот сторожка; правда, чудная?
– Хорошая, – сказала Катя, раздумывая, как бы отвязаться от болтливой хозяйки и поговорить с Клавдией Никитичной.
– Посидим на веранде, в дом я вас не приглашу, у меня там варка, готовка, короче, не прибрано.
Хозяйка извинилась и, оставив Катю одну, побежала на кухню, откуда доносились шипение и бульканье. Пахло щами и капустой. Катя подумала, что у нее появилась отличная возможность «ненароком столкнуться» со старой женщиной. Но где она?
Однако появилась Мэрилин, обтирая платком свое пухлое лицо.
– Сколько дел, моя рыбка!
– А поселок этот еще молодой, – как бы, между прочим, сказала Катя.
– Ему больше десяти лет.
– Все равно молодой. А что здесь было раньше?
– Какая-то деревенька. Я не вникала в подробности. Зачем мне это, ведь родом не отсюда. Вот Клавдия Никитична – из местных.
– Если я с ней поговорю?
– Что вы, моя рыбка! Она и себя-то не помнит. Лучше расскажите про Германию. Там, наверное, здорово?
– По-всякому.
– И чего это вы переехали в Россию? Отсюда все стремятся в Европу, а вы вдруг сюда?
– Богатые и успешные там живут неплохо, – задумчиво промолвила Катерина. – Бедным хреново везде.
– Васенька мой мечтает купить особнячок в Черногории, – платиновая Мэрилин полностью погрузилась в мечты и, похоже, не слишком воспринимала слова гостьи. – А вы отсюда уедете, моя рыбка. Помяните мое слово.
– Если не понравится, уедем. Пока не собираемся. И нас очень интересует история нашего дома.
– А! – махнула рукой Мэрилин. – Это совсем неинтересно.
– Не стану мешать вам, пойду, – Катя поняла, что зря теряет время.
Но не сделала и нескольких шагов, как к ней подбежала Клавдия Никитична. Глаза горели, она шептала:
– Дом проклят! Беги оттуда скорее, а то станешь такой же, как они…
– Как кто, Клавдия Никитична?
Однако Мэрилин – тут как тут. Схватив старуху, решительно повела ее в дом.
– Успокойтесь, мамочка.
На веранде Клавдия Никитична обернулась к Кате и повторила:
– Как они!
Очередной закидон сумасшедшей, или?.. Но в таком случае кого она имеет в виду?
Снова она ничего не узнала. Хотя что-то появилось. Мэрилин сказала, что раньше на этом месте была деревенька. Что за деревенька?
Катя вернулась домой и вновь открыла Интернет, надеясь отыскать информацию о старом поселении. Но ничего не нашла.
Ее оторвал звонок, опять Иван. Он сообщил, что совещание уже закончилось, и он свободен.
– И что? – Катя постаралась придать голосу полное безразличие.
– Можем встретиться.
– А можем и не встречаться.
– Катя… я очень хочу видеть тебя. Тем более я обещал кое-что рассказать.
– Хорошо.
– Через час заеду.
Катя отчаянно убеждала себя, что ее встреча с Иваном будет носить исключительно деловой характер. Есть вопросы, на которые следует получить ответ. А чтобы так просто бежать, сломя голову, за этим самонадеянным нахалом…
Увы, ей хотелось за ним бежать!
И тут она подумала: если рассказать Ивану о диктофоне? Пусть прослушает запись. Одна она блуждает в потемках, а вдвоем у них может родиться идея. Все-таки он следователь.
А как же предупреждение призрака о молчании? Он ведь палец к губам приложил.
Пусть прикладывает. Если есть хоть малейший шанс узнать о судьбе дяди, нужно им воспользоваться.
Она сидела у зеркала, наводила макияж и думала, гадала: сказать или нет? Желание иметь союзника побеждало.
Катя подошла к шкатулке, где была спрятан диктофон, открыла замочек и… аппарата на месте не оказалось. «Я могла спрятать его в другом месте?»
Нет! Она прекрасно помнила, как положила диктофон здесь. Но тогда где он?
Во время ее отсутствия в дом проникли воры?
Катя осмотрела комнаты. Все, представляющее хоть небольшой интерес для похитителей, на месте. Что же получается: воры не взяли ничего, что лежало на виду? Но открыли тайник и вытащили одну-единственную маленькую вещицу? Полная глупость.
Скорее всего – это тот же ночной гость. Он догадался, что Катя прокрутит запись своему приятелю. Подарок пришел, подарок ушел.
Катя находилась в такой растерянности, что не сразу услышала сигнал машины. Иван уже приехал и ждал ее.
Он тут же обратил внимание, что у Кати что-то случилось, напрямик спросил. Она лишь вздохнула:
– Я потеряла очень ценную вещь.
– Кольцо? Серьги?
– Не совсем.
– Это не невосполнимая утрата. Скажи, что, и я куплю тебе такую же вещицу.
Катя бросила на него пытливый взгляд:
– Ты серьезно?
– Серьезнее не бывает.
– Она может быть очень дорогая.
– Не разорюсь, – вздохнул Иван. – Должен же я побаловать девушку, которая мне безумно нравится.
– Спасибо, но купить ее невозможно.
– Даже так? Все равно не огорчайся.
Машина помчала их в город, но при въезде в него, они остановились. Перед Катериной возник величественный храм, окруженный высокой красной стеной. Уже глядя на нее, Катя залюбовалась изумительной работой старых мастеров: кирпичик к кирпичику. А какие узоры! Словно создавали все это не люди, а ангелы.
– Наша достопримечательность, – сказал Иван.
– Монастыри вообще главная достопримечательность Руси, – ответила Катя, упиваясь рассыпающимся золотом куполов.
Она осенила себя крестным знамением, и в тот же миг раздались мелодичные перепевы колоколов. Музыка была столь дивна, что Катя воскликнула:
– Как мне этого не хватало в Германии. Знаешь, Иван, где бы русский человек ни жил, на какую бы чужбину его не забрасывала судьба, он обязан помнить: есть на свете его земля, его народ, его вера. И если Русь позовет его, он должен отринуть богатство, успех, которых он может и достигнет в чужом краю, и поспешить на призыв своей Родины.
– Если бы все русские так рассуждали! – промолвил Иван и предложил подруге выйти, осмотреть монастырь.
Храмов оказалось три. Шла служба, пение хоров пробуждало к новой жизни, где торжествуют Истинные Ценности добра и любви, а уродливые обладатели кровавых миллионов не топчут красивых, духовно чистых людей. Бешеные ритмы словно исчезли навсегда, вместо них – покой и умиротворение. И где-то далеко-далеко отсюда осталось поклонение законам зла. Словно гигантская птица расправила над этим местом крылья, дабы нести Божественное откровение. Монахи, что им встречались на пути, приветливо улыбались, и в каждой улыбке Катя прочитывала: «Во славу Божию!»
Катя заходила в каждый храм, ставила свечку, падала ниц перед образами и просила прощения. За что? Может за то, что долго была оторвана от своей земли, крайне мало интересовалась ее проблемами. Но, даже вернувшись сюда, так и не научилась до конца быть русской.
Они покинули монастырь, приехали в город. Иван показывал ей сначала старинные улицы, переулки, потом – новые современные районы и, под конец, привез уставшую от путешествия подругу в ресторан. Он не спешил с серьезным разговором, завел его лишь после того, как Катя закончила ужин.