Наследие Эдварда Гейна

Такие награды, какими бы чудовищными они ни казались вначале, порой спасают жизнь.

Карина Тулина никогда не отличалась сентиментальностью. Она бы не выбрала такую профессию, если бы ее пугала смерть! Однако с такой смертью Карина еще не сталкивалась.

Она старалась эмоционально отстраниться от всего этого. Она не позволяла себе думать о том, что это невозможно, нереально просто. Она ведь не следователь! Ей не требуется разбираться в этом, ее задача – определить, кем были эти люди и что с ними произошло.

Но пообещать себе такое легко, а выполнить – куда сложнее. Чем больше Карина узнавала, тем сложнее ей становилось сохранять нейтральность и оставаться бесчувственным профессионалом. Бывали моменты, когда ей хотелось просто закричать, или заплакать, или уйти из этого шатра, не оглядываясь.

И все же она заставила себя остаться. Не потому, что боялась увольнения: эксперт ее уровня без работы сидеть не будет. Карине было искренне жаль этих людей, она знала, что должна помочь им. Или, по крайней мере, попытаться!

Когда прибыл Дмитрий Аграновский, стало чуть проще. Карина была поверхностно знакома с ним, доверяла его мнению. А главное, от него всегда исходила нужная уверенность, столь необходимая среди этого кошмара наяву. Теперь Карине было к кому обратиться, если она начинала в чем-то сомневаться, и эта условная подстраховка успокаивала ее.

Но не все в этой группе нравились Карине так, как Дмитрий. Его брат был странным, замкнутым, задумчивым. Если к нему обратиться – он ответит. Но сам никогда не заговорит первым, и черт его знает, что у него на уме.

Однако самой большой проблемой для нее стала Анна Солари. Во-первых, эта девица каждый день выглядела по-разному. Как будто два человека, а не один! Или три, кто там ее поймет… Зачем ей такое? Это нормально вообще?

Во-вторых, Анну, похоже, нисколько не задевало то, что здесь произошло. По крайней мере, Карина никогда не видела ее напуганной, шокированной или подавленной. Когда спокойствие сохраняли Дмитрий или Леонид, это еще куда ни шло. Они же мужчины, им положено! Но сама Карина, при всем своем немалом опыте, все равно порой не могла скрыть, как ее пугают тела из городского парка. Точнее, не тела даже, а сам факт, что такая резня возможна… Ну а Анна что же? Ходит тут, как по музею!

То есть, раньше ходила. Теперь эта странная девица устроилась в углу шатра, поближе к кондиционеру, с ноутбуком. Она была чем-то занята, не замечала ничего вокруг, и это было к лучшему: Карине не нужно было лишний раз пересекаться с ней.

У нее и так забот хватало.

– Натяните пленку поплотнее! – приказала она своим ассистентам. – Вы тут не мух гоняете, у нас мера безопасности! Доступ к телу срочно нужно ограничить!

На самом-то деле, никакой срочности не было. Но Карине хотелось, чтобы работа шла быстрее. Они и так задержались в этом странном городе!

Естественно, возня, которая поднялась из-за карантина, не осталась незамеченной. Очень скоро к ней подошел Дмитрий.

– Что здесь происходит? – спросил он.

– Протокол безопасности, – пояснила Карина. – Больше условность, если честно, но она должна быть соблюдена. Это тело нужно изолировать до перевозки, да и перевозить его будут отдельно.

– Есть угроза заражения?

– Сильно сомневаюсь, но лучше перестраховаться, вы же знаете.

– Согласен, – кивнул Дмитрий. – О какой болезни идет речь?

Они оба работали с утра, оба были в масках и перчатках, поэтому теперь они безбоязненно подошли к телу, лежащему на столе.

Оно провело в земле не один год, без гроба, и это серьезно повлияло на состояние тканей. Кроме того, когда девушку закапывали в парке, у нее уже не было кожи. Теперь перед экспертами лежали останки существа, которое когда-то, скорее всего, было прекрасным.

По крайней мере, кости указывали, что это была стройная молодая девушка. Она и пожить-то не успела… Вряд ли она могла предположить, что ее ждет такая смерть.

– Наши антропологи считают, что она откуда-то из Скандинавии, – указала Карина. Предположительно, Швеции. Детство, похоже, было сытым и безбедным. Но позже, в ранней юности, наступили резкие перемены: она плохо питалась, ее избивали, на костях, вот тут видно, многочисленные переломы. Это не посмертные травмы, многие успели срастись, над ней издевались много лет.

Из благополучной жизни через ад – к такому финалу… Врагу не пожелаешь!

– Значит, эту похитили в Швеции, а она все равно здесь… – нахмурился Дмитрий. – Но я пока не понимаю, зачем карантин, даже как мера предосторожности.

– Начали приходить отчеты из лаборатории, которые я запрашивала, – пояснила Карина. В тканях обнаружены остаточные указания на шистосомоз.

– Шистосомоз?..

Тут уж ее собеседник совсем растерялся, и Карина понимала его в этом. Она бы тоже не поверила, если бы сама не прочитала заключение экспертов.

– Шистосомоз – это заболевание, при котором человек становится носителем паразитов…

– Я знаю, что такое шистосомоз, – прервал ее Дмитрий. – Простите, грубо получилось.

– Ничего, мы все сейчас на взводе, – вздохнула Карина.

– Но знаю я еще и то, что заразиться этой дрянью можно только в некоторых странах – и точно не в нашей! И не в Швеции.

– Да. По предварительной оценке, у погибшей была форма, характерная для стран Африки. Но это еще будут проверять, образцы тканей уже отослали в Москву, пока нам нужно проследить, чтобы тело транспортировалось в нужных условиях.

– Получается, эту девушку похитили в Швеции, над ней издевались, а потом…

– Потом она каким-то образом оказалась в Африке, где и была заражена, – подтвердила Карина. – Но причиной смерти стало не это. Ее застрелили, один выстрел в голову.

– Черти что…

– Вот с этим я как раз согласна. Пойдемте, я вам еще кое-что покажу.

Дмитрий, как и она, не обязал был разбираться, что и почему тут случилось. Так ведь этим занимался его брат! Карина не любила общаться со следователями: они не понимали половину того, что она говорила, и приходилось все разжевывать, как маленьким детям. Но Дмитрий говорить со своим братом умеет, так что с ним можно поделиться наблюдениями. Вдруг они окажутся важными?

Она провела его к телу другой погибшей женщины. С этими останками нужно было обращаться очень аккуратно, почти ничего, кроме скелета, не сохранилось, да и в скелете не хватало нескольких крупных костей. Судя по всему, это было одно из первых тел, закопанных в саду.

– Тоже заражена чем-то? – предположил Дмитрий.

– Нет, тут другая особенность. Обратите внимание на кости таза. Это не посмертное повреждение, это прижизненная травма.

– Никогда такой не видел!

– Скорее всего, это следствие тяжелых родов, – печально указала Карина.

– Да, я тоже об этом подумал… Но деформация слишком серьезна! Я видел нечто подобное, однако в таком запущенном состоянии – никогда.

– А это потому, что она рожала очень часто, и минимум треть из этих родов была с осложнениями. Значит, все проходило в не самых цивилизованных условиях, и вместо квалифицированной медицинской помощи она получала непонятно что. Чудо, что она пережила это!

Чудо случилось, она пережила – а потом ей свернули шею и закопали под ногами у счастливых семей.

– Очень часто рожала – это сколько? – уточнил Дмитрий.

– Раз десять-пятнадцать, не меньше.

– Сколько же лет ей было?!

– Около тридцати.

Это было неправильно, чудовищно – как и все, что тут происходило.

– Другие такие тела есть?

– Нет, хотя есть женщины, у которых определенно были дети, – ответила Карина. – Но этот случай – исключительный. Видите, здесь у вас несколько исключительных случаев, и все они не похожи друг на друга. Я понятия не имею, как следователи будут разбираться с этим.

– Они, по-моему, и сами пока не решили!

Карина никогда не рвалась заниматься расследованиями, а о маньяках и вовсе узнавала все больше из фильмов и криминальных новостей. Но даже этих знаний было достаточно, чтобы понять: преступники себя так обычно не ведут. У них есть хоть какой-то почерк, а тут… Неясно, ради чего все это вообще затеяли. Изнасилование? Рождение детей? Но почему тогда изъяты части тел? Карине хотелось, чтобы это поскорее закончилось, и можно было перестать думать о таких жутких вещах.

Интересно, сколько они будут преследовать ее в ночных кошмарах, прежде чем все прекратится?

Она отвлеклась на Дмитрия и не сразу заметила движение рядом с ними – пока к ним не обратились.

– Вы продолжите работу с трупами в Москве? – поинтересовалась Анна Солари, теперь стоящая в шаге от них.

– Ой! – только и смогла произнести Карина.

– Я вас так пугаю?

Это должно было стать шуткой. Вот только Анна задала вопрос все с тем же невозмутимым видом. Ее лицо, пусть и красивое, напоминало Карине фарфоровую маску, и говорить с этой странной девицей было совсем уж неприятно.

У Карины только и получилось, что промямлить, совсем как в студенчестве:

– Нет, что вы… Я просто… Нет…

Хуже всего то, что Дмитрий стал свидетелем этой неловкой сцены, но изменить Карина ничего не могла.

– Вы нервничаете, – указала Анна.

– Не удивительно…

– Убийцы редко выставляют тела своих жертв на всеобщее обозрение. Куда чаще они прячут их.

– Но не целыми кладбищами же! Такого никогда не было…

– Ошибаетесь, такое происходит куда чаще, чем хотелось бы. Крупные собрания костей находят на местах сражений и расстрелов.

– Тут ведь другое! Тут… кладбище…

– Бывает, что и кладбища находят, – пожала плечами Анна. – Например, в американской Луизиане Винсент Марселло обнаружил кладбище на своем заднем дворе. Хотел выкопать бассейн – а нашел надгробья, гробы, кости. Та еще находка, особенно если учитывать склонность к суевериям, типичную для тех мест.

– Но это было не новое кладбище!

– Восемнадцатого века.

– У нас тут другое!

– У нас тут и не кладбище.

Анна рассказывала об этом спокойно, и все равно Карине казалось, что следовательница издевается над ней. Глупо, наверно, но нервы и правда совсем никакие стали. Так и с рассудком расстаться недолго!

К счастью, Дмитрий наконец вмешался:

– Ты зачем пришла, просто поговорить?

– Я никогда не прихожу просто поговорить. У меня есть просьба к Карине, но для начала мне нужно убедиться, что она будет заниматься телами и дальше.

К этому моменту Карина наконец взяла себя в руки и могла отвечать уже спокойно:

– Да… С телами будут работать разные эксперты, но куратором, скорее всего, назначат меня.

– Хорошо. У всех тел, кроме близнецов, были извлечены определенные кости? Точнее, фрагменты костей, аккуратно вырезанные.

Об этом Анна спрашивала тем же тоном, которым рассказывала о Винсенте Марселло ровным, лишенным любого намека на эмоции. Как будто ей все равно! Но Карина не позволила этому задеть себя, она и так сорвалась при посторонних… почти сорвалась. Такое больше не повторится.

– Да. У некоторых могут отсутствовать кожа или органы, но это выборочно. А фрагменты костей изъяты у всех.

Это, если задуматься, было еще одной странностью – в общую копилку! Если бы Карине понадобился кусок кости, она бы извлекла целую кость и потом только начала пилить. Но убийца поступил иначе: он выпиливал фрагмент прямо из тела. Псих, по-другому и быть не может!

– Хорошо, – кивнула Анна. – Есть ли у нас необходимая техника, чтобы предоставить мне трехмерную модель пропавших костей?

– Что?

– Трехмерную модель. Гипсовый слепок, распечатка на 3D-принтере, компьютерная модель – подойдет что угодно, лишь бы были отражены нужные параметры.

Карина ненадолго задумывалась, прикидывая свои возможности, потом подтвердила:

– Да, я смогу это сделать. Мне сказали, что для этого дела я смогу запросить любую технику.

– Это очень хорошо. Мне понадобятся модели всех пропавших костей – до единой.

– Но их же очень много, – растерялась Карина. – У многих изъяли несколько костей сразу, как крупных, так и мелких.

– Да, это я знаю, поэтому я надеюсь на вас. Это очень важно.

Карина понятия не имела, как такое извращение может быть важным. Но она уже не раз слышала, что Анна Солари попала сюда не случайно, ее вроде как считают одной из лучших… Только лучших в чем, в понимании психов? Это было бы даже логично!

Она сомневалась, что от этой дурацкой возни с костями будет толк. Но Карина все равно собиралась выполнить эту просьбу – чтобы исчезло проклятое чувство, будто полиция в тупике и маньяк уже победил.

Леон исчез так быстро и внезапно, что поначалу Ярослав даже испугался. Они ведь не продажей мягких игрушек занимались! Их профессия была связана с недовольством многих людей, и у кого-то наверняка возникало желание отомстить. Да и в свободное от работы время Леон интересовался далеко не безобидными вещами!

Ему стоило немалых усилий заставить себя выждать хотя бы сутки, а не поднимать по тревоге всех знакомых. Расчет оправдался – Леон позвонил сам.

– Меня не будет несколько дней, но скоро я вернусь в Москву, – предупредил он. – Хотя мне все равно иногда придется… отлучаться, так что большую нагрузку по клиентам пока не бери.

– Необходимости нет, – заверил его Ярослав. – Не скажешь мне, что происходит?

Леон ответил не сразу, он медлил, словно взвешивая все «за» и «против». Это несколько обижало: Ярославу казалось, что он уже сделал достаточно, чтобы заслужить доверие напарника. Леон, видимо, тоже так решил, потому что отмалчиваться он не стал:

– Меня привлекли к расследованию дела о трупах в городском парке.

– Тому самому?!

– Тише ты! Да, тому самому. Болтать об этом не нужно, там и так слишком много шума.

– Да не собирался я болтать, – оскорбился Ярослав. – Будто ты бы на моем месте не удивился! Но каким боком ты там вообще?

– Анна вернулась. Она меня и позвала.

Просто день открытий! Анна Солари Ярославу нравилась, она его интриговала. Его всегда манило новое, уникальное, неповторимое. Он даже попробовал бы сблизиться с ней – если бы не видел, что эта идея по умолчанию обречена на провал. Да, отношения между ней и Леоном были странными, но все равно достаточно важными, чтобы Ярослав остался в стороне.

– Понятно, почему тебя не будет несколько дней, – многозначительно заявил Ярослав.

– Только из-за расследования, лишнего не придумывай.

– Ой, да ладно!

– Давай до детского сада опускать не будем? – устало попросил Леон. Похоже, расследование давалось ему тяжелее, чем он готов был показать.

– Расслабься, с моей стороны ни проблем, ни обид. Я тебя тут подстрахую.

– Признателен. И вот еще что… Дело Вадима Смоленского сворачивай.

– Это еще с какого перепугу? – возмутился Ярослав. – Я, вообще-то, намерен найти побольше его личностей! Может, среди них и обнаружим настоящую.

– Перекинь свой энтузиазм в другое русло. Смоленский опасней, чем я предполагал. Пока все обошлось, на этом и остановимся.

– С чего ты вдруг переменил свое мнение? Это как-то связано с Аней?

– Мне нужно идти, скоро буду. Занимайся работой, об остальном забудь!

Ушел от ответа самым банальнейшим образом, надо же… Но перезванивать ему и доказывать, что так нельзя, Ярослав не собирался. Леон ему кто, мать и отец в одном лице? Ярослав не обязан был получать его разрешение.

Понятно, что изначально Вадим Смоленский был связан с Леоном, Ярослав вообще не знал, кто это. Но теперь-то все изменилось, это уже была другая игра! Ярославу нравилось разбираться с этим – как с головоломкой. Да, Смоленский опасен и хитер, это понятно. И тем интересней вычислять его малейшие ошибки, идти по его следу, который он наверняка считал укрытым. Это была личная охота Ярослава, от которой он не собирался отказываться.

Так Леону ведь не обязательно знать об этом, особенно теперь, когда у него такие важные дела! Поэтому, разобравшись с клиентскими заявками, Ярослав вернулся к поиску информации.

Он задержался на работе, но это как раз было привычно. Когда ты сам себе хозяин, можно уходить хоть в час ночи, а просыпаться потом в полдень – и никто слова не скажет. Особенно когда напарник застрял непонятно где и в ближайшие дни не вернется.

Ярославу даже нравилось уходить в такое время. Дороги были не совсем пустыми, но куда свободней, чем днем. Да и на паркинге оставалось два-три автомобиля, можно было поверить, что все здание принадлежит ему.

Продолжая прокручивать в памяти новые факты, Ярослав спустился на подземный этаж и направился к своей машине. Он увидел ее издалека и даже не подозревал, что что-то может пойти не так. Причин не было! Однако оказалось, что расслабился он рано.

Он не видел нападавших до последнего момента – до тех пор, как они набросились на него. Ярослав не был слаб, природа щедро одарила его силой, а долгие тренировки научили правильно использовать эту силу. У Леона, конечно, получалось чуть лучше, но он точно не был беспомощным! Если бы на него напали какие-нибудь уголовники, он бы сумел отбиться, сколько бы их ни было.

Но тут явно действовали профи. Их движения были такими грамотными, слаженными и быстрыми, что Ярослав даже не успел сообразить, как реагировать, а потом стало слишком поздно. У него забрали оружие – два ножа и травматический пистолет, связали руки за спиной, набросили на голову мешок из плотной ткани. Он попытался дернуться, вывернуться, однако с его стороны это было скорее упрямство. Не мог же он просто подчиниться им, как безвольная скотина! Даже при том, что от него уже ничего не зависело.

Они не дали ему опомниться. Это только в фильмах похитители могут остановиться рядом с жертвой и со зловещим хохотом объяснять, как велико их превосходство. Нападавшие же знали, что они по-прежнему в зоне риска: на подземном этаже в любую минуту могли появиться посторонние, даже в такое время. Поэтому Ярослава сразу же потащили к машине, а спустя пару минут он уже был в багажнике.

Но его, по крайней мере, не убили. Только этим ему и оставалось утешать себя, когда машина сдвинулась с места. Избивать тоже не стали, однако это не означало, что ему ничего не угрожает. Избиения, угрозы – это все эмоциональные поступки, профессионалам они чужды. Этой шайке, похоже, заказали похитить его, что они и сделали. Ничего личного, только бизнес.

У него было время подумать о том, кто мог устроить ему такое. И вариантов не было! Не потому, что у него не нашлось бы врагов, просто у них не хватило бы ни денег, ни мозгов, чтобы так все организовать. Самая страшная месть, на которую они способны, – это проколотые колеса автомобиля или попытка избить Ярослава в подъезде. Вот ради таких случаев он и носил с собой оружие! Но наемники такого уровня… Это что-то новое.

Он, запертый в багажнике, не мог ни освободиться, ни сбежать, ни позвать на помощь. Ему оставалось только ждать.

Дорога была долгой, однако это вовсе не означало, что они уехали далеко. Ярослав чувствовал, что машина часто поворачивает, а значит, его похитители запутывали след. Это плохо. Когда речь идет о простом запугивании, такие меры не используют. Ярослав прекрасно знал об этом – и становилось лишь страшнее.

Наконец машина остановилась, его вытащили из багажника, поставили на ноги, куда-то повели. Ярослав чувствовал, что шагает не по асфальту, а по мягкой земле с высокой травой. Сад? Или лес? Звуков города не слышно, они где-то далеко…

Там, где нет свидетелей.

Они остановились, и он приготовился к тому, что мешок сейчас снимут. Им нужно поговорить с ним, иначе ему не позволили бы остаться в сознании! Однако похитители снова сумели застать его врасплох.

Вместо того, чтобы избавить его от мешка, они разрезали веревку, связывавшую ему руки. Если бы Ярослав готовился к такому, он бы сразу напал – ведь это великолепный шанс спастись! Однако решение похитителей было настолько неожиданным и нелепым, что он на пару секунд замер на месте, пытаясь понять, что произошло. Это была одна из тех ошибок, за которые потом винят себя всю жизнь.

Никто не собирался отпускать его на свободу. Его руки перехватили, развели в разные стороны, а спустя мгновение он почувствовал в правой кисти резкую, ослепительную вспышку боли. Ярослав, совершенно не готовый к такому, растерянный и дезориентированный, не сдержался и закричал. В другое время он не доставил бы своим мучителям такого удовольствия, но сейчас иначе не получалось. Он попытался притянуть раненую руку к себе, однако это только усилило боль, и ему едва удалось остаться в сознании.

Вот тогда с его головы наконец стянули мешок. Ярослав обнаружил, что стоит он посреди ночного леса – как и предполагал. А его правая рука прибита двумя массивными гвоздями к стволу вековой сосны.

Похитители отпустили его левую руку, отступили, зная, что он уже не убежит. Куда он денется в таком положении? Освободиться он мог, только порвав ладонь, а это – все, конец, навсегда. Да и теперь шрам останется, но хотя бы есть шанс сохранить рабочую руку.

Поэтому Ярослав прижался к дереву и замер, ожидая, что будет дальше.

А дальше появился человек без маски. Его похитители выглядели так, как и должны были: в одинаковой одежде и черных масках, скрывающих лица. Но вот из-за их спин вышел не такой высокий мужчина, даже не пытавшийся скрыть свое лицо.

И Ярослав мгновенно узнал его.

– Ты… – только и смог процедить сквозь сжатые от боли зубы он.

– Я, – подтвердил Вадим Смоленский.

Это был тот самый человек, на фотографии которого Ярослав смотрел в последние дни. Трудно его не узнать! По крайней мере, лицо было его, но выражение лица, взгляд, глаза… Нет, это был совсем не тот Смоленский, к которому все привыкли!

Он весьма искусно изображал ангела земного. Он был кротким, добрейшим созданием во время интервью и на благотворительных вечерах. Глядя на него, можно было лишь удивляться: как это такой тюфяк сумел заработать солидное состояние и не быть сожранным?

Но настоящий Вадим Смоленский был как раз из тех, кто пожирает других. Ярослав был выше его, крепче, откровенно сильнее – и все же он не брался сказать, напал бы он на этого типа, если бы его рука была свободна, или нет.

– Вы проявили такой интерес к моей персоне, что я не мог остаться в стороне, невозмутимо заявил Смоленский, наблюдая, как из пробитой руки струятся ручейки крови. Правда, обычно в таких случаях любопытные оказываются не возле сосны, а под ней.

– И почему же я стал исключением? – поинтересовался Ярослав.

Он боялся и не мог этого изменить, никогда еще смерть не была так близко. Но у него пока хватало сил не показывать этот страх.

– Есть подозрение, что вы действовали не по своей инициативе, а по просьбе Леонида Аграновского. Это несколько меняет дело.

– Леон хотел остановиться… Он сказал мне остановиться.

Ярослав знал, что дела его плохи. Но он не собирался тащить за собой еще и друга.

Смоленский не стал спорить или сомневаться, он просто кивнул.

– Да, это похвально. Но не похоже, что вы остановились. Знаете, у меня есть знакомые, которые, если не хотят что-то забыть, ставят крестик на ладони. Вот и я решил поставить вам крестик, чтобы вы всегда помнили, что делать можно, а что – нельзя.

Его показная вежливость раздражала хуже любой злобы. Если бы Смоленский злился, он хотя бы остался человеком… Однако из-за этого абсолютного спокойствия Ярославу казалось, что он говорит с роботом – или демоном. Может, в городе, при свете дня, все было бы иначе, но лес и ночь меняли многое, стирая привычную границу реальности.

– И что теперь? – спросил он.

– По-хорошему, мне следовало бы сделать этот урок более запоминающимся. Раз уж это урок! Но, опять же, у меня есть причины для исключения.

– Леон… кто он вам?

Хотелось обращаться к этому мелкому хорьку на «ты», но почему-то не получалось.

– Кредитор, – усмехнулся Смоленский.

– Я не понимаю…

– И не нужно.

– Значит, я должен перестать следить за вами? И ничего не рассказывать Леону?

– Перестать следить – это обязательно. Забавно думать, что кто-то пытался обыграть меня на моей территории. А вот не рассказывать… Ни в коем случае. Господин Аграновский обязательно поинтересуется, что случилось с вашей рукой. Расскажите ему все.

– Как вы меня покалечили?

– Как я сохранил вам жизнь. Удачи вам. Надеюсь, восстановление будет не слишком долгим.

Смоленский развернулся и направился прочь, словно ничего и не случилось. Два грибника встретились, поговорили и разошлись, все в порядке! За ним последовали его головорезы, которые будто бы забыли, что прибили человека к дереву.

А Ярослав так и остался стоять у сосны. После такого он мог бы обратиться в полицию или попытаться отомстить, но он уже знал, что не сделает ни того, ни другого. Поэтому Смоленский и не боялся показывать свое лицо! Он умел быть убедительным.

Ярослав понятия не имел, что связывает Леона и этого психа. Зато он знал, что ему самому, можно сказать, повезло – ему дали шанс!